Раненые в душу

– Ты часто сидишь тут и куришь в одиночку. Если не умираешь, тогда чего грустишь всё время? – она продолжала задавать беспардонные вопросы.

– Значит, есть на то основания, – сказала я, понимая, как фальшиво это звучит.

– Сложно поверить в то, что в твоей жизни что-то не так, – заметила Челси, задумчиво наматывая бледно-розовую прядь волос на палец.

– Почему это?

– Ты трахаешься с парнями прямо на пляже, – сказала она, совершенно не смущаясь.

– С парняМИ? – уточнила я.

– Ну с одним, ладно. Но он явно не первый, с кем ты проводишь своё время.

– Какая проницательность. Ты что, следишь за мной? – меня слегка задели столь откровенные замечания этой соплячки.

– Так получается. Я просто шкерюсь здесь от ма, чтобы выкурить сигаретку. И именно в такие моменты ты засовываешь язык мужикам в рот, – она рассмеялась, пожав плечами, мол, не виновата вовсе.

– Ой, не так уж их и много было, – сказала я, краснея от того, какое впечатление произвела на эту девушку.

– Миллисент, перестань! Ты всего лишь живёшь полной жизнью, пока опухоль не взяла своё.

Она улыбалась так широко, что я невольно рассмеялась:

– Как скажешь.

Докурив, она встала и, уходя, вдруг развернулась:

– Кстати, у тебя не будет налички?

Мне показалось, что я ослышалась:

– Что?

– Наличка, – она закатила глаза, – на курево.

Я поразилась её наглости, но почему-то всё равно полезла в карман.

– На. Вернёшь.

Она мне подмигнула, не удосужившись даже поблагодарить. И резво сбежала по ступенькам, перепрыгивая последнюю – выкорчеванную. Её розовые волосы подхватил ветер, и я ещё долго смотрела с улыбкой на неё вслед, удивляясь тому, как моя жизнь заиграла новыми красками.

8

Пока я шарахалась в стенах дома, который достался мне практически за грошовую арендную плату, всё думала о том, стоит ли податься в «Мёртвый единорог». Но тут же останавливала себя: вряд ли мой загадочный любовник уже проснулся после такого бурного мальчишника. Что я могу там найти? Только осуждающий взгляд Шона и фразу, с презрением брошенную мне в лицо.

Ты здесь больше не работаешь.

Наверное, стоило и самой поспать.

Я рухнула на кровать, не осознавая до этого самого момента, как сильно я устала. Закрыв глаза, я продолжала слышать шум волн и ощущать мужские прикосновения. Вкус соли на губах и взгляд его искрящихся серых глаз. Могла ли я подумать, что можно так быстро стать счастливой? Только ты забрасывала петлю на ветку, а через пару часов беспокойного сна, ты уже в объятиях идеального мужчины.

Я улыбнулась, вспоминая, как он раскачивал меня на качелях. И почему-то была уверена, что мы ещё увидимся. Мы встретимся и уже очень скоро. Потому что для него это было так же волшебно, как и для меня. Самое лучшее воспоминание за всю жизнь. И даже мои страдания по Конору показались сейчас совершенно не существенными.

Я уснула с надеждой на новую счастливую жизнь.

9

Когда выспишься, всё приобретает другие оттенки. Мне уже не казалось верным решением отправляться в бар. Мужчина – он, значит, ему нужно искать меня. А я не должна ему навязываться. Наверняка он уже приходил в бар, чтобы расспросить обо мне у Шона. И придёт в ближайшее время. Потому что то, что произошло с нами – это нечто невероятное. Невозможно просто забыть об этом. Когда человек раскрывает в тебе такие чувственные грани.

И я оставалась в своём доме, убеждая себя в том, что не хочу пропустить приход своего светловолосого бородача. И даже боялась лишний раз выйти из дома, переживая, что он может прийти и не застать меня.

Я вышла на задний двор уже ночью, страстно желая покачаться. Как будто было неловко делать это при свете дня. Я же уже взрослая.

Почему-то я была уверена, что услышу детский голосок. Вдруг Тобита захочет поболтать со мной через дырку в заборе? Я была так уверена, что она заговорит со мной, что не сразу слезла с качелей. Только когда совсем продрогла, я подошла к забору и заглянула на правый участок. Там было пусто. И я разочарованно села в траву, продолжая глядеть в пустоту.

Вдруг появится?

Но Тобита так и не вышла. Наверное, она бросила свою мечту – понять, когда появляется роса. И я с удивлением обнаружила, что сижу в мокрой траве. Я сорвала травинку и поднесла к глазам. В лунном свете капли серебрились как стразы. Я высунула язык и провела им по травинке. Странный вкус. И я беззвучно рассмеялась по пути к дому.

10

В доме я почувствовала себя одиноко. Это ужасное чувство пустоты. И осознание того, что ты никому не нужна. Я была совершенно одна. Моим единственным другом был Шон. Да и то он не согласился бы на столь громкое звание «друг». Максимум, на что я могла рассчитывать, так это на звание «бывшей коллеги». И это при том, что мы столько времени проводили вместе. Раньше.

Был ещё Конор. Хотя и он ясно дал мне понять, что эта глава закончена. Возможно, я бы предприняла новые попытки до него дозвониться, но вдруг поняла, что не могу придумать вескую причину для звонка.

Был этот загадочный идеальный мужчина. Но текила во мне решила, что будет круто довериться судьбе. Сейчас я корила себя за такую глупость. Почему нельзя было просто обменяться телефонами, как нормальные люди? Вечно у меня всё через задницу.

Была шестилетняя мексиканка Тобита. Она буквально спасла меня от самоубийства. Сейчас это казалось невероятным. И я хотела понять, почему она вмешалась. Это ведь что-то значит? Но девочка не появлялась во дворе, я проверяла несколько раз и решила, что больше не стану. Это уже попахивало отчаянием.

Была ещё розоволосая Челси. Я тут же усмехнулась при воспоминании об этой девчонке. Я подумала, что можно попробовать отыскать её. Почему бы и нет? Она сама сказала, что частенько наблюдает за мной. Как я курю, сидя на лестнице. Так что ничего в этом такого нет. Наверное.

Я вышла вновь на улицу, мальком глянула в щель забора, но, не увидев Тобиты, пошла на лестницу, врезающуюся в холодный ночной песок. Я уселась на скрипящую доску и стала смотреть по сторонам. Левее на пляже горел костёр, а вокруг сидели люди. Раздавался смех, но было не видно, кто там сидит.

Я почувствовала, что Челси там. Мне даже показалось, что в отсветах пламени я вижу розовые волосы. Я выдыхала дым, глядя на эту компанию, где кто-то явно был в ударе и снова и снова удачно шутил. Звуки взрывного хохота долетали до меня. Я вдруг испытала самую настоящую зависть. Мне хотелось вот так же сидеть у костра и просто болтать ни о чём. Быть частью весёлой компании. Хоть какой-нибудь компании.

В принципе я ничего не теряла. Буквально сутки назад я чуть не покончила с собой. Что может быть хуже? Эта мысль придала мне уверенности. Я решительно встала, спустилась по лестнице и направилась, утопая ступнями в песке, к костру. Сердце колотилось в груди, как будто я совершаю какой-то экстремальный поступок. Что-то на грани жизни и смерти. Но я всё равно шла, твёрдо веря в то, что после вчерашней ночи сама Вселенная хочет мне что-то сказать.

Мне даже не пришлось ничего говорить, ведь знакомый мне голос уже на подходе крикнул:

– Народ, а вот и моя подруга.

Я обратилась взглядом в сторону голоса и чётко увидела Челси, восседающую между широко раздвинутых ног какого-то парня. Она радостно помахала мне рукой и указала рядом с собой:

– Миллисент, садись, я застолбила тебе место, – и это несмотря на то, что это место было явно занятно какой-то другой девушкой.

Челси выразительно на неё посмотрела, и той пришлось отодвинуться. Я прошла через круг сидящих подростков и села рядом со своей новой «подругой».

– Всем привет, – сказала я, нерешительно улыбаясь.

– Эй, парни, дайте умирающей Миллисент пиво.

Все с удивлением уставились на меня. Десятки блестящих глаз с отблесками огня.

– У Миллисент опухоль, – сказала с восхищением Челси.

Видя, как ей нравится происходящее, я не стала никого переубеждать. Какое мне вообще дело до того, что думают обо мне все эти подростки? По кругу мне отправили бутылку пива, извлечённую из переносного холодильника. А парень, сидящий рядом со мной, даже удосужился открыть его. Я с удовольствием сделала глоток, чувствуя на себе по-прежнему жадные взгляды.

– Бэквит, кстати, Миллисент в данный момент ни с кем не встречается.

Я посмотрела на девушку, силясь понять, зачем она это говорит молодому парню, сидящему рядом со мной. Но она беспардонно мне объяснила:

– Что? Ему двадцать.

И Бэквит довольно улыбнулся. Мне стало немного неловко от понимания, что я здесь самая старшая. Но все с таким восхищением смотрели на меня… Впервые в моей жизни для восхищения было достаточно того, что я старше других, что у меня разноцветные глаза, ну и что я якобы умираю.

– Ну ладно вам, хватит таращиться. Дени, сбацай нам что-нибудь.

Челси покинула паховую область парня, и заботливо подала ему гитару. Сама Челси приземлилась рядом со мной, прижалась совсем близко ко мне и промурлыкала:

– Угостишь сигареткой?

– Но я же тебе… – я увидела её наивный взгляд и оборвала предложение, послушно доставая пачку из кармана.

Мы вместе закурили, воспользовавшись галантностью Бэквита, вызвавшегося дать нам огонька.

Понеслись песни под гитару, так что мне даже не пришлось принимать участие в беседе. Я с удовольствием смотрела на костёр, трещавший в такт мелодии Дени. Слушала, как невпопад подпевают девчонки. Парни потягивали молча пиво, может, стесняясь нового человека в компании. Я тоже пила пиво, жадно при этом смотря по сторонам: пыталась поверить в то, что всё это происходит со мной в действительности. Возбуждение переполняло меня. Я давно не испытывала такого. Я смотрела, как искры костра устремляются в небо, усеянное тысячью сияющих звёзд.

– Красиво, правда? – Челси тихо сказала мне, не желая, чтобы этот разговор стал достоянием общественности.

– Да.

– Ты не смотришь обычно на звёзды.

Я повернулась вопросительно к ней.

– Обычно ты куришь и смотришь только на море.

Она понимающе улыбнулась. И тепло её тела, нагло прильнувшего ко мне, вдруг напомнило мне о том, что я никогда не испытывала подобного. Это было тепло человека, которому не нужно было от меня ничего. Ей было достаточно того, что я просто была рядом.

– Я знала, что ты придёшь.

– Откуда? – с сомнением спросила я.

– Просто знала, – пожала она плечами.

Я улыбнулась, глядя на то, как ветер нежно треплет розовые волосы, покоящейся головы на моём плече. Челси накинула мне на колени свой плед, и мы стали будто единым целым. Девушка курила совершенно расслабленно, не заботясь о том, что я могу подумать о ней. А мне хотелось взбунтоваться против такой наглости и фамильярности. Но почему-то мне впервые было по-настоящему так хорошо.

И когда Челси начала подпевать попсовому мотиву, я рассмеялась. А спустя мгновение вдруг услышала собственный голос, подпевающей ей в такт. А Бэквит незаметно ото всех положил свою руку на мою.

11

Я чувствовала живой интерес этого парня по имени Бэквит, но мне впервые было безразлично мужское внимание. Я чувствовала, что мне куда интереснее быть рядом с этой розоволосой девчонкой. Она предложила мне пройтись по пляжу, и я тут же согласилась, поддаваясь эмоциональному порыву. Мы шли вдоль кромки воды, всё дальше уходя от костра и шумной компании.

– Это твои друзья? – спросила с искренним интересом я.

– Друзьями их сложно назвать. Все они живут на этом побережье. Так что скорее соседи.

– Дени – твой парень?

– Можно и так сказать, – Челси равнодушно пожала плечами.

– Гитарист – это круто.

– Да. Мне тоже так казалось поначалу.

– А что теперь?

Она поджала губы:

– Поднаскучило.

– Он посвящал тебе песни?

Она звонко рассмеялась.

– Чтооо? – спросила я, не понимая реакции девушки.

– Один раз он посвятил мне песню на испанском языке.

– О, здорово!

– Да, только однажды я её нашла в интернете.

– То есть?

– Он просто взял уже существующую песню и сказал, что сам написал её.

– Мда, так себе история, – сочувственно сказала я.

– Я ничего ему не говорила. Ну знаешь. В этой ситуации стыдно будет мне.

– Почему?

– Потому что я не стою того, чтобы потратить на меня время и написать песню. Настоящую песню.

– Брось. Он просто хотел тебя впечатлить, – я шутливо толкнула её.

Она добродушно улыбнулась:

– Спасибо. Я об этом не думала.

– А мне кажется, что так оно и есть.

– А что для тебя романтичного делали?

– Ответ «ничего» тебя устроит?

– Нет! Что-то ведь было. Вспомни!

– Хм. – Я действительно задумалась. – Сто лет назад парень написал мне письмо.

– О, круто! Письма уже никто не пишет.

– Так и есть.

– И что ты? – она с таким диким интересом смотрела на меня, что я рассмеялась.

– Да ничего. Считала ошибки в словах.

– Серьёзно? – она скептически подняла бровь.

– Да. И поняла, что не хочу быть с таким грамотеем.

– Миллисент, ты меня просто убиваешь!

– Что?

– Ты такая мелочная, оказывается! – теперь она шутливо толкнула меня.

– Это было СТО лет назад. Глупая была.

– А сейчас бы ты как отреагировала на такое письмо?

– Знаешь, Челси, сейчас я плевать хотела на эти чёртовы ошибки.

Она взяла меня под руку и ответила:

– Это правильно. Ошибки ничего не значат, если человек тебя любит. Он любил тебя?

– Думаю, да.

– Печально.

– Да. Так что, Челси, не посылай парня, если он вдруг неграмотно пишет.

– Сейчас есть автокоррекция, – заметила она так, словно я была из прошлого века.

– Точно.

Песни под гитару остались далеко позади, но ветер ещё доносил до нас приглушённые звуки. Море плескалось об наши босые ноги, и я попыталась вспомнить, где я бросила свои лодочки, но не смогла. Да и плевать. Вода обжигала прохладой. Запах морской соли щекотал ноздри.

– Как тебе Бэквит? – поинтересовалась она.

– Он всего лишь мальчишка.

– И что?

– И ничего.

– Тебе нравятся постарше? – Челси ухмыльнулась.

– Нет, мне нравятся те, кто родился со мной в одну эпоху.

– Значит, тебе не нравлюсь я? – она сделала вид, что оскорблена моим заявлением.

– Я не это имела в виду, – рассмеялась тут же я.

– Думаю, тебе было бы с ним хорошо.

– Почему?

– Потому что он не такой равнодушный, как все эти парни, с которыми ты целуешься по ночам.

– Откуда ты знаешь, что они равнодушные?

Она пожала беззаботно плечами:

– Они так выглядят. А Бэквиту ты, правда, понравилась.

– Перестань!

– Слушай, ты ничего не потеряешь.

Она говорила это так, словно мы были подружками-одногодками.

Это даже немного забавно.

– Говоришь так, как будто познала смысл этой жизни.

– Можно сказать и так.

– И в чём же смысл? – с сомнением уставилась я на неё.

– Смысл жизни в том, Миллисент, чтобы жить и кайфовать.

– Кайфовать?

– Это значит получать удовольствие.

– Я знаю, что это значит. Я не настолько старая.

– Может, ты и знаешь, что это означает, только вряд ли живёшь так.

– Откуда ты знаешь? Ещё недавно ты говорила другое, – возмутилась я.

– Если бы ты была счастлива, то вряд ли среди ночи пришла бы сидеть с пьяными подростками вокруг костра, – сказала она, и голос её при этом был серьёзным.

– Что ты знаешь обо мне? – возмутилась ещё больше я.

Я попыталась вырваться, но Челси крепко держала меня под руку.

– Не обижайся. Я просто думаю, что мы похожи. Правда, твоя жизнь куда увлекательнее моей.

– Почему ты так думаешь? – смягчилась я.

– Ты можешь курить, не прячась от своей ма.

Я рассмеялась, и напряжение между нами исчезло.

– Кстати, а твои глаза одинаково видят? – спросила она.

– Челси!

– А что? Мне интересно.

– Ты всегда такая прямолинейная? – спросила я, размахнувшись ногой и окатывая её водой.

– Эй! – она тоже бросилась меня брызгать.

Мы окатывали друг друга водой, звонко смеясь. В конце концов, я повалила её в воду, но она прытко схватила меня за ногу, увлекая за собой.

– Ну вот. Теперь мне холодно, – сказала она, вставая и оглядывая свою насквозь сырую одежду.

– Да неужели? – скептически заметила я.

– Пошли к костру.

Я согласно кивнула.

– У тебя тоже трусы сырые? – спросила она и рассмеялась.

12

У костра немного поредело. Оставались самые стойкие. Песни под гитару всё ещё были актуальны, хоть и пиво давно закончилось. В метре от костра уже было холодно, поэтому с каждым дуновением ветерка мы приближались к огню всё ближе. Плед сейчас был очень кстати. Бэквит после замечания Челси о моей свободности чувствовал на себе ответственность. Он по-хозяйски обнял меня, и я удивилась тому, как защищённо можно себя чувствовать в объятиях двадцатилетнего парня. Челси лежала у меня головой на коленях, и я неспешно перебирала её волосы. Странная ночь. Мне ни за что не хотелось уходить.

Я протянула ступни, торчащие из-под пледа, ближе к костру и почувствовала лёгкое тепло. Остывший песок ощутимо холодил. Звёзды потихоньку начали исчезать. Может, это их работа – светить по ночам? А днём они отправляются домой на заслуженный отдых. Я улыбнулась этой глупой мысли.

Меньше всего мне хотелось, чтобы Бэквит проявлял какую-то настойчивость по отношению ко мне. Мне нравилось чувствовать, что я не являюсь предметом животного вожделения. Это было впервые за долгое время. И если он проявит сейчас хоть какую-то активность, это меня очень заденет. Я, и правда, устала от этих беспорядочных связей. Как будто я не заслуживаю в жизни чего-то постоянного!

Наверное, во мне сейчас говорила токсичная зависимость от Конора. Я возмутилась этому чувству. Почувствовала, что действительно могу быть счастливой без каких-то там идеальных мужчин.

Кажется, Челси уснула. Она тихонько посапывала. Это умиротворение, которого я раньше не знала.

Сутки.

Сутки с момента, как я одной ногой стояла в могиле.

13

Бэквит участливо вызвался меня проводить, но я отказалась. До моего участка было не больше пятидесяти метров. Уже рассвело, так что я была в полной безопасности. Хотя, признаться, такой подход мне понравился. Может, он рассчитывал на какое-то продолжение, я не знаю. Но мне хотелось верить, что он просто галантный. Я попросила, чтобы он лучше проводил Челси. Дени давно уже ушёл домой, не дождавшись, когда она проснётся. И если бы костёр окончательно не потух, возможно, мы бы ещё продолжили сидеть, вслушиваясь в естественные звуки природы. Ветер, море, песни чаек, треск догорающих полений.

Пока я брела босиком по пляжу, неся в руках обнаружившиеся при свете лодочки, я всё ещё ощущала тепло объятий. Я позволила даже себе расслабиться и прилечь к Бэквиту на плечо. Он прислонился щекой к моей голове. И на этом всё. Но почему-то это будоражило гораздо больше, чем нахождение с мужчиной в постели. С глупой улыбкой я поднялась, миновала калитку и уже проходила через свой участок, как услышала окрик:

– Эй, Милли!

Я устремилась к дырке в заборе и расплылась в ещё большей улыбке:

– Привет, Тоби! Так рано не спишь.

– Я проснулась от крика чаек.

– Да, кажется, скоро будет дождь, – сказала я, глядя на пасмурное небо.

– Почему? – удивилась Тоби.

– Когда чайки летают так низко к земле и кричат – это к дождю.

– Здорово! Они специально так делают, чтобы предупредить людей брать с собой зонтики? – с задумчивым видом спросила она.

– Возможно, – меня искренне восхитила такая трактовка.

– Почему ты не спишь?

– Вот как раз иду домой, чтобы лечь.

– Ты не спала всю ночь? – с восхищением посмотрела она на меня.

– Да.

– Мне бы так не разрешили. Но один раз, когда бабуля уснула перед телевизором, я смотрела фильм до самой ночи. Пока сама не уснула, – гордо сказала черноволосая девочка.

– Иногда хочется не спать всю ночь для разнообразия, – сказала я, развалившись в траве.

Тобита последовала моему примеру и тоже завалилась, только в отличие от меня, лежащей на животе, она легла на спину.

– Смотри, эти чайки такие смешные, – она показала пальцем в небо.

Я послушно легла на спину. Чайки кружили над нами, совершая пике в виде восьмёрок.

– Хочешь, расскажу тебе историю про чаек? – спросила я, не отрывая глаз от птиц.

– Да.

– Когда мы с моей кузиной были в возрасте, как ты, и видели чаек, для нас это было хорошим знаком.

– Почему?

– Каждый раз, когда мы отпрашивались у родителей, чтобы пойти ночевать к кому-то из нас, получали разрешение.

– Именно когда вы видели низко летающих чаек? – уточнила девочка.

– Да. Представляешь?

– Прикольно! А я всегда думала, что чайки противные.

– Я тоже раньше так думала.

– Милли, во всём можно найти что-то хорошее, да? – спросила серьёзным тоном Тобита.

Я поразилась тому, какой мудрой оказалась шестилетняя девочка.

– Наверное.

– Я видела, что ты сделала качели.

– Да, сделала.

– Сама?

– Один знакомый мне в этом помог.

– Как ты думаешь, чайки мне помогут?

– В чём? – не поняла я.

– Отпроситься, чтобы прийти к тебе покачаться?

– Я думаю, стоит попытать удачу.

– Классно!

Девочка тут же вскочила и побежала в дом. Не прошло и трёх минут, как она показалась вновь с восторженным лицом:

– Меня отпустили на 10 минут!

– Отлично! Я встречу тебя.

14

Когда девочка оказалась на моём участке, я смогла её полностью разглядеть. Смуглая, с выразительными карими глазами и чёрными волосами – типичная мексиканка в цветастой одежде. Она меня тоже разглядывала:

– Ты такая большая! – восхитилась она.

– Чуть больше тебя, может, на столечко, – сказала я, показывая большим и указательным пальцем расстояние.

Девочка подбежала к качелям и с придыханием заметила:

– Как классно!

– Давай помогу тебе залезть.

Я схватила её за подмышки и усадила на дощечку. Девочка оказалась лёгкой, как пушинка. Я принялась слегка раскачивать её, беззазорно разглядывая.

У Тоби были густые чёрные волосы, заплетённые в растрепавшиеся две толстые косы. Наверное, она прямо так и спала. Когда у меня в детстве были такие же длинные волосы, меня тоже заплетали на ночь. На ней был цветастый сарафан.

– Какой твой любимый цвет? – спросила я.

– Красный. А твой?

– Мой тоже, представляешь? – искренне удивилась я.

– А почему тебе нравится красный цвет? – спросила Тоби.

Я задумалась. Взрослые редко задумываются над природой таких вещей, но дети – всегда.

– Просто мне кажется, что красный цвет самый яркий, – сказала я. – Я всегда обращаю внимание на красные вещи. Они притягивают мой взгляд.

– Мой тоже! Бабуля не разрешает выкрасить мою комнату в красный цвет. Говорит, что это цвет сумасшествия.

– Да? Как интересно.

– Она считает, что этот цвет вызывает агрессию.

– А ты как считаешь? – спросила я, удивляясь тому, что девочка в таком возрасте употребляет слово «агрессия».

– Я думаю, что любимый цвет не может вызывать агрессию.

– Я с тобой согласна в этом, – я рассмеялась рассуждениям этой девочки, так это было забавно.

Мы поболтали о всяких мелочах, которые для детей имели совершенно иное значение. Об игрушках, увлечениях, море…

Через забор до нас долетел крик:

– Тобита, 10 минут прошло. Давай домой.

Девочка резво соскочила с качелей и подбежала к дырке:

– Бабуля, Миллисент тоже считает, что красный цвет не может вызывать агрессию.

Я послушно подошла к забору и поздоровалась с пожилой женщиной, её волос коснулась глубокая седина.

– Я лишь высказала своё мнение. Я тоже люблю красный цвет, – попыталась оправдаться я, потому что вдруг почувствовала, что влезла в чужие отношения.

– Тобита, не нужно искать союзников в этом вопросе. Никаких красных стен, – женщина была непреклонна и всем своим видом говорила об этом.

Её глаза оценивающе скользили по мне, не обещая ничего хорошего.

Наверное, она была не в восторге, что незнакомка соорудила качели специально для её маленькой внучки.

– Тобита, давай домой.

– Хорошо, – грустно сказала девочка и понуро направилась в калитке.

Я собралась было проводить её, но бабуля Тоби меня спросила:

– Миллисент, верно?

Я кивнула.

– А вы бабушка Тобиты.

– Химена.

Я приветственно улыбнулась.

– Зачем вы это делаете?

– Вы поверите, если я скажу, что Тобита меня спасла?

Старая мексиканка посмотрела на меня тяжёлым взглядом. Она явно ожидала продолжения.

– Я собиралась совершить непоправимое. Тобита меня остановила.