Иррегулярный интеллект

– Пополам! Пополам!

Он вполне заслуживал своего прозвища: высоченный, значительно больше двух с половиной метров, Пополам по странному стечению обстоятельств – либо по капризу генетиков, а может, и против их воли – являлся наполовину негром, наполовину – белым. Не мулатом, а именно – «пополамом»: правая половина его лица была тёмно-коричневого цвета, в то время как левая сторона – белой, кавказского типа. Было заметно, что Кавониус и Жук подчиняются ему, исполин явно пользовался авторитетом.

Обернувшись к Кавониусу, Пополам спросил:

– Это он? – Диммор догадался, что речь идёт о нём, и представился.

– А кличка у тебя есть, однорукий?

– Да, в Школе меня называли Метром.

– Ну, роста ты действительно небольшого… – Лезвие моледиссемблера приблизилось к его лицу, позволив Диммору ощутить дыхание смерти.

Пополам хмыкнул.

– Ну, ладно, тогда как бы пополам… Будешь – Дим-Полуметр! – Диммор, вернее, уже Дим, услышал смех Кавониуса и Жука. Видимо, такое поведение их лидера никого не смущало и считалось нормальным.

Спорить в таких обстоятельствах было по меньшей степени неразумно, и Дим согласно кивнул.

Глава V

Сделав несколько поворотов, они прошли к проржавевшей, но довольно массивной чугунной двери. Камеру наблюдения или глазок заменяла массивная заслонка из того же металла.

Кавониус постучал условным стуком; послышался скрип давно не смазанных рычагов и шестерней – и заслонка приоткрылась, в окошке, закрытом к тому же бронестеклом, мелькнуло небритое лицо. Страж явно узнал спутников Дима, так как скрип, переросший в грохот, повторился – и дверь, весившая, наверное, не менее тонны, распахнулась.

Пройдя внутрь, Дим, пока взрослые обменивались приветствиями и новостями, первым делом рассмотрел устройство двери. Ещё в Школе он неоднократно ломал игрушки, пытаясь рассмотреть получше приводящие их в действие микросхемы и мини-двигатели; сперва Воспитатели воспринимали такие действия как проявление крайней отсталости, а потом, когда результаты его тестов оказались неожиданно высокими – как свидетельство явной одарённости.

Впрочем, тогда он так ничего и не понял в полупроводниках и микроэлектронике, сочтя их несолидными и глупыми изобретениями. Сейчас же Дим столкнулся с чем-то совершенно противоположным, и ему казалось, что дверь является по-настоящему дельным механизмом, исключительно сложной системой поршней, зубчатых передач и шарниров.

– Отойди, – небритый страж подвинул Дима плечом. Взявшись обеими руками за отполированную до блеска бесчисленными прикосновениями ручку большого колеса, закреплённого в специальном станке, он начал её вращать – шкивы передали усилие на вал с зубчатой передачей, в результате чего вся конструкция пришла в движение, и дверь медленно закрылась. Страж снова оттолкнул Дима, на этот раз – уже вовсе бесцеремонно, и взялся за такое же, но меньшего размера, колесо, пристроенное к самой двери. Щёлкнули засовы, вращение замедлилось – колесо пошло туже.

– Хорош, Велько, а то ещё прокладки передавишь или, не ровен час, что-то сломаешь. – Кавониус положил руку на плечо стражу. Тот нетерпеливо стряхнул её, но всё-таки отошёл в сторону.

– И прокладки давно пора сменить, и смазать всё хорошенько, – бросил Велько с раздражением, вытирая пот со лба.

– Да это всю машину перебирать! Кто этим заниматься будет…

– Действительно, Жук, это плохое занятие – «шариться» по помойкам и купаться в нечистотах гораздо интереснее! – Дим заподозрил, что в этих словах небритого заключалась ирония – качество, упомянутое однажды Воспитателями, но не вполне мальчику понятное.

– Дверь есть – и есть, – вступился за приятеля Кавониус. – А теперь смотри, что мы добыли!

Дим, когда на него указали, ощутил гордость оттого, что он в центре внимания – как-никак, лучший выпускник Школы. Даже боль в ампутированной руке на мгновение утихла.

– Мальчик – а что он может? Или его в котёл? – Велько потрепал Дима за щеку, а потом ощупал его плечи. – Вроде упитанный…

– Отстань! – Дим отбил его руку.

– Сейчас узнаем, – благодушно заметил Кавониус. – Может, не какая-то дрянь…

Самодовольно улыбаясь, Дим позволил отвести себя в соседнее помещение, оказавшееся лабораторией. Дистилляционные кубы, реторты и пробирки громоздились на стеллажах и столах, испуская токсичный дым. За старшего здесь был маленький сухонький человечек в грязном белом халате, разговаривавший о чём-то с Пополамом.

– Ага, вот и новый член нашего общества, – улыбаясь, заметил великан. Пухлые негритянские губы правой стороны его лица растянулись в улыбке.

– Ну, почему же – член? – пошло захихикал тип в белом халате. – Может, он – задница?..

– Тихо. – Смех оборвался на одной ноте, словно его выключили. Пополам обернулся к вошедшим.

– Это – Дим-Полуметр, это – Чин-Полутаблетка, – представил он их, не скрывая чувства собственного превосходства. Дим вспомнил, что он – уже совершеннолетний, и протянул Чину руку; впрочем, от той остался лишь обрубок, и мальчик замялся. К такому было трудно привыкнуть, и он так и застыл – с протянутой культей и со слезами в глазах.

– Чинэль, также Таблетка – когда рядом нет Пополама, – Таблетка взял его за плечо и сжал, приветствуя. Самым странным в его внешности был нос: необычной формы, более всего похожий на птичий клюв, он казался чересчур крупным на нездоровом, измождённом лице.

Дим вновь посмотрел на Пополама. Тот держал себя как истинный лидер, похоже, он являлся здешним правителем, и нужно было всячески демонстрировать ему своё уважение – это был главный урок, которому учат в Школе. К сожалению, нарушив это правило единственный раз, в день выпуска, он лишился руки. Повторять подобную ошибку было нельзя.

– Мы могли бы тебя просто съесть, – объявил гигант громовым голосом, леденящим кровь. – Ведь у нас нет регулярного питания. Но я считаю, что каждый человек должен иметь шанс доказать, что он полезен.

Дим почувствовал, как штаны его снова намокают. К счастью, от него воняло так сильно, что на никто не обратил внимания на очередное «увлажнение». Пополам приблизился, нависнув, подобно горе – Дим как раз достигал уровня его талии, обвешанной различными орудиями убийства.

– Тебе отрубили руку сегодня – те, кто хотел лишить тебя регулярного питания. Но, кто сказал, что «нерегулярно» – значит «мало»? Ешь столько, сколько хочешь, бери от жизни всё! Рука? Руку можно пришить, можно сделать протез – ты ещё не видел Модулера, – но душу пришить невозможно. Так говорит Ргот, а его слова – дороже палладия и бронебойней уранового сердечника. Запомни это, Дим.

Ргот? Значит, Пополам здесь не главный? Мальчик ощутил чувство лёгкого разочарования.

Тяжёлая – нездорового, бледного цвета, но всё же невероятно сильная – рука опустилась на изувеченное плечо Дима.

– Но, чтобы доказать нам, что ты можешь стать одним из нас, ты должен внести определённую плату.

– Какую? – еле выдавил Дим. Ему очень хотелось стать таким, как Пополам.

– Ты отдашь ногу. – Из глаз мальчика брызнули слёзы, а штаны, бессильные более удерживать его непрерывные испражнения, начали протекать. На пол, одна за другой, падали капли, впрочем, в помещении, где постоянно что-то шипело и закипало, на это никто не обратил внимания.

– Не бойся – не всю ногу, только её часть. Тебе удалят внутреннюю часть бедра, там можно будет даже оборудовать тайник, чтобы прятать всякие ценные вещи. Что скажешь, нравится?

Дим поднял голову, посмотрев на Пополама снизу вверх. До светлокожего профиля, на котором потрясающе смотрелась изогнутая чёрная бровь, было далеко, как до луны в ночном небе. И Дима страстно тянуло туда…

– Не знаю…Нога…

– Не бойся, Чин умеет делать всё чинарём. Он сделает тебе анестезию, боли ты не почувствуешь, а часть мышц перешьёт так, чтобы можно было ходить, не хромая. Бегать, конечно, не сможешь… Но разве мужчина имеет право убегать?

Дим неуверенно кивнул. Последнее, что он помнил, было хихикающее лицо Чина, склонившегося над операционным столом.

Глава VI

Уже на следующий день после операции Дим снова ходил. Конечно, левая нога была не та, что прежде – а когда он вспоминал о правой руке, ему и вовсе хотелось плакать, – но всё-таки мальчик ощущал, что более или менее здоров. Если бы ему задали такой вопрос, Дим, пожалуй, ответил бы, что доволен тем, как обстоят дела.

Но такого вопроса ему не задали. Здесь, как и в Школе, не в чести было задавать вопросы. Суровая, спартанская простота иррегулярного быта даже льстила Диму. А какое короткое, чёткое и лаконичное у него имя теперь! Звучит скупо и жёстко, как и подобает имени настоящего Иррегуляра, сопротивляющегося режиму.

Ему выделили небольшой угол в общекомнате имени Льва Троцкого, очень похожей на ту, в которой он жил в Школе – только куда более грязной и заселённой отвратительными, по стандартам любого нормального человека, субъектами. Дим, однако, воспринимал их совсем по-другому – это была его новая семья. Он теперь находился дома, он чувствовал это сердцем и душой, и находил во всём свою прелесть. Немалое очарование крылось для него даже в непреодолимой вони, этом убийственном сочетании кислого запаха немытых тел, гниющих отбросов, несвежей пищи – последние два понятия не всегда были различимы – и нестиранной одежды.

Если имелось желание, можно было задёрнуть занавески, и его койка на втором ярусе превращалась в маленькую укромную спальню, в которой он мог наслаждаться свободой и независимостью. Его дважды бесплатно кормили – оба раза это было мясо мутакрысы, – но, как объяснил Кавониус, рано или поздно Диму придётся самому добывать себе пропитание. Когда ему отрезали кусок ноги, по законам Иррегуляров считалось, что он как бы сделал взнос в общий котёл, а значит, получил право на доступ к кормушке.

– Но это только на самое первое время. – Кавониус значительно посмотрел на него.

– Понимаю, – Дим подумал, что с моледиссемблерным клинком он бы вполне смог охотиться на мутакрыс. – Пополам делает это с лёгкостью, и я…

Кавониус встал и заглянул Диму в глаза.

– Ты что, ничего не понимаешь, парень? – прошипел он. – Эта койка раньше принадлежала Трегу – Пополам отправил его на охоту одного, как раз перед твоим прибытием. Если бы не Трег, мы бы попали в засаду мутакрыс, и тогда бы нас ничто не спасло – голодные, эти существа гораздо опаснее.

– И что?.. – Дим заподозрил неладное. Кавониус наклонился к нему и перешёл на шёпот. – У Трега остались друзья, и кое-кто уже сейчас поговаривает, что его подставили, чтобы можно было тебя подселить. Если бы не Пополам…

Кавониус многозначительно замолчал и отошёл в сторону, начав вполголоса разговаривать с Жуком. Словно невзначай осмотревшись по сторонам, Дим понял, что слова его нового друга правдивы. То и дело он ловил на себе выразительные взгляды старожилов, содержащие немалую толику подавленного гнева – и даже откровенной ненависти, смешанной с презрением. Чтобы мысли не превратились в слова – или, тем более, в дела, – нужно было срочно что-то сделать – и, благо новоявленный Иррегуляр являлся лучшим выпускником Школы, выход из сложившегося положения был ему хорошо известен.

Вскоре Дим, громко объявив, что собирается отлучиться по малой нужде, покинул помещение. Едва очутившись за дверью, он стремительно, насколько это позволяли незажившие раны, пошёл в комнату, принадлежащую Пополаму. Он громко шлёпал ногами, обутыми в пластиковые ботинки, по затасканному линолеуму, подобранному, очевидно, на свалке, и мысленно репетировал будущий монолог. Это здорово помогало ему и раньше – планировать свои действия.

Пополам принял его, хотя и не ждал. Он как раз находился в компании девушки, более известной как Тик-Так. Тик-Так обладала соблазнительной фигурой; с красивого личика смотрели глаза цвета расплавленного серебра, а волосы её были прямо как золото – когда она встряхивала ими на свету, те сверкали, подобно дорогим украшениям. Тик-так, по слухам, обладала встроенными биочасами – те позволяли клиенту самому устанавливать характеристики полового акта: его продолжительность, количество оргазмов, вероятную беременность. Как поговаривали злые языки, хирургически изменённая матка Тик-Так позволяла ей забеременеть и успешно выносить ребёнка даже от животного или от представителя иной расы. Иногда такие клиенты посещали Гейомию и заказывали не только «базовые», но и «особые» сексуальные услуги. Конечно, Тик-Так была девушкой Пополама – а чьей ещё она могла быть девушкой? – но она была проституткой.

Пополам затянулся сигаретой, в которой к табаку явно был примешан наркотик, и, повернувшись к незваному гостю светлокожим профилем, раздражённо спросил:

– Полуметр, да? Какого рожна тебе надо?

Диму не стал ломать голову над составлением текста ответа. Воспитатели давно приучили их к тому, что всегда следует повторять собеседнику его же собственные слова.

– Я хочу быть членом общества, а не какой-то дрянью, Пополам.

Великан ухмыльнулся и переглянулся с Тик-Так. Та звонко рассмеялась.

– Да ты смышлёный малец, как я погляжу.

– Я уже совершеннолетний, – ответил Дим как можно более твёрдым голосом.

– Да, действительно, – Пополам стряхнул пепел в кружку с надписью: «Трезвость – путь к спасению». – Что скажешь, Тик-Так, найдём для парня какую-нибудь работёнку почище?

Могучая рука сжала девушку в своих объятиях. Тик-Так весело рассмеялась в ответ и затянулась сигаретой своего мужчины – в этот миг её тонкие пальцы переплелись с толстыми, словно стальные поручни, пальцами Пополама. Тот тем временем разглядывал Дима, словно ища в мальчике какие-нибудь скрытые таланты.

Наконец, двуцветный великан сказал, повернувшись лицом к своей возлюбленной:

– Слушай, а если его посылать в город за покупками или там передать что-нибудь?

– Ой, ну что ему можно доверить, – Тик-Так выдохнула дым в открытый рот Пополама и стиснула его губы своими на добрую минуту. Когда их пьянящий поцелуй окончился, светлокожий профиль вновь повернулся к Диму и подмигнул ему.

– Ну, хотя бы воду – для начала. Сможешь воду не расплескать, парень?

– Воду? – Диму это не казалось особенно сложным.

– Да, – кивнула Тик-Так, – воду. Чистая вода сейчас – большая редкость. В некоторых районах она ценится очень дорого. Вот такая кружка, наполненная до краёв, может стоить тысяч пятнадцать в «декретках».

– Декретки – а что это?

Тик-так и Пополам рассмеялись, поражённые наивностью их собеседника. Девушка, взмахнув изящной ручкой, ответила за обоих:

– Бумажные деньги, утверждённые президентским декретом взамен палладиевой монеты. Говорят, это временная мера.

– Ага, – хохотнул Пополам. – Уже лет пятьдесят говорят.

– Если бы некоторые самцы не размножались так быстро, монет бы на всех хватало, – Тик-Так ласково обхватила шею своего парня и поцеловала его в коричневые губы правого профиля.

– Люблю тебя с обеих сторон, – игриво проворковала девушка и, развернув лицо Пополама левой стороной, снова впилась в его губы. Наконец, они оторвались друг от друга – ровно настолько, чтобы избавиться от «третьего лишнего».

– Вечером я сам зайду за тобой, – сказал двуцветный гигант. – Поведу тебя к серьёзным людям.

Истолковав последовавший небрежный жест как прощание, Дим удалился.

Глава VII

Тусклая лампочка без абажура, освещавшая общекомнату имени Льва Троцкого, то и дело мерцала – порой свет и вовсе тух, вызывая ругань игроков в «бриг», сгрудившихся за карточным столом. Проводку давным-давно источили неутомимые зубы мутакрыс, способные одинаково легко перегрызть как человеческие кости и сухожилия, так и изолированные кабеля.

Дим, лежавший на своей койке, уставившись в потолок, ругался про себя, в то время как его товарищи-революционеры, азартно щёлкали картами. Игра казалась Диму слишком сложной, это был совсем не тот «бриг», к которому он привык; предшествовавшее партии политическое собрание понравилось ему гораздо больше. В Школе они пользовались специальной колодой, разделённой на четыре масти; карты с определённым количеством значков в форме космического корабля того или иного класса, раздавались на всех игроков. При розыгрыше первой взятки оппонент сдающего выкладывал карту вслепую – если твоя не соответствовала ей по масти, ты проигрывал, если же значки совпадали, то побеждал тот, кто положил карту с большим количеством значков.

«Бриг», в который играли в канализации – здесь на такое слово не обижались, – был куда более сложной игрой: разделённые на пары, картёжники долго торговались, обязуясь взять то или иное количество взяток. Масти имели свои названия: «флот Лиры», «эскадрилья Денеб» и тому подобное. Карты делились на классы, и один корабль был сильнее другого – но система, по которой они «гасили» друг друга, оставалась загадкой для Дима. Похоже, каждая масть давала своему классу преимущество, если он имеет парой определённый корабль – и противостоит определённому типу вражеского корабля.

Дим, сперва чувствовавший себя полным убожеством в компании настолько образованных людей, вскоре, однако, успокоил себя тем, что вот-вот придёт Пополам и уведёт с собой туда, где его ждёт ответственное задание и лучшая жизнь. Однако время шло, а светлокоже-чернокожий великан всё никак не появлялся. Дим подумал с горечью, что он, должно быть, просто забыл о своём новом подручном или ему просто не до этого.

А вдруг от выпускника Школы попросту отделались? Они все – взрослые люди, обладающие богатыми знаниями о мире – зачем им Дим? Может, они просто хотят его съесть? Страх, его всегдашний спутник, налил свинцом колени и облил неприятной испариной лоб, а потом, словно решив окончательно уничтожить Дима, стал подкрадываться к его горлу, постепенно перекрывая доступ воздуха в лёгкие. Дим задыхался…

Дверь, прогремев, открылась настежь – вошёл Пополам. Бросив на игроков обжигающий взгляд, он спросил – будто сирена заревела, – где находится Полуметр?

Слёзы радости увлажнили щёки Дима. Он спрыгнул с койки и, не обращая внимания на общежителей, подбежал к Пополаму.

– Пойдём, – сказал тот, – Ргот не любит ждать.

Головы присутствующих обернулись; они таращились на Дима во все глаза, будто мальчик спустился к ним с небес. В действительности так всё и было, ведь никто из них не проявил такой самоотверженности, как он, никто не согласился отдать собственную ногу ради спасения угнетённых бедняков. Он – уже фигура в Сопротивлении!

Высоко задрав нос, Дим, чуть прихрамывая, приблизился к двери. То, что Пополам, двинувшийся следом, прикрыл за ним тяжеленную дверь, стало для Дима лучшей наградой за утраченные части тела и имени.

Подземный коридор, освещённый лампами, чей свет ежесекундно вздрагивал от перепадов напряжения, повернул несколько раз, прежде чем они подошли к лестнице, вмурованной в стену. Вверху виднелся люк с дактилоскопическим сенсором – такие же замки стояли на всех дверях в Школе. Значило ли это, что там живёт кто-то вроде Воспитателя – или даже Директора? Очевидно, да.

Дим стоял у лестницы в замешательстве, боясь сказать Пополаму, что не сможет взобраться самостоятельно – искалеченные конечности его слишком ослабли. Боясь, что великан накричит на него или накажет, мальчик устремил в него заискивающий взгляд, в то же время пытаясь придать лицу виноватое выражение.

– Не бойся, – рука, мощная как поршень гидравлического пресса, обхватила его за талию и подняла, будто пушинку. Единственной рукой и обеими ногами Дим держался за Пополама, пока тот лез вверх. Запор открылся, едва к нему прикоснулся палец коричневой руки, тут же откинувшей крышку люка в сторону.

Глава VIII

Ргот, повелитель Иррегуляров, принял своих гостей в помещении, которое, по меркам Канализации, вполне заслуживало того, чтобы его называли тронным залом. Можно было, конечно, сказать, что речь идёт всего лишь о крытом ангаре, расположенном где-то на окраине Туфы, который бездомные переоборудовали для собственных целей, но так мог говорить только тот, кто ничего не знал о грязи, мраке и ужасе, скрытом в недрах мегаполиса.

Здесь же, в лучах солнечного света, пробивавшегося сквозь несколько маленьких окошек под потолком, любой подданный ощущал, что стоит перед королём. И Ргот был достоин того, чтобы его называли королём: сидя на троне, покрытом голографической позолотой, он пристально разглядывал посетителей, пока его пальцы гладили волосы Тик-Так, усевшейся тут же в ногах.

Дим замер, поражённый видом тайного властелина отверженных туфанцев: голова, неестественно крупная и почти идеально яйцевидная, казалась нарочно созданной для того, чтобы генерировать и хранить гениальные мысли. К тому же она являлась совершенно безволосой. Не выбритой наголо, не облысевшей, а именно безволосой. Почему-то, даже сам не зная, почему, Дим был совершенно уверен, что на этой голове за всю жизнь не появилось ни единого волоска. В центре лба находилось нечто вроде шишки или большого мозоля, наверняка, возникшего в результате неусыпного умственного труда.

Шишка эта напомнила Диммору слышанную им в Школе от одной из Воспитательниц сказку о покорившей Вселенную сверхрасе – последние её представители, полубоги от рождения, якобы до сих пор тайно существовали среди людей.

Тело Ргота, затянутое в синий бархатный костюм, богато украшенный драгоценностями из палладия, было на удивление маленьким, почти таким же, как у Дима. Тот немедленно заподозрил, что подобное сложение, вероятно, является отличительной чертой всех гениальных людей.

Лазер, вспыхнув, пронзил, подобно игле, разделявшее их пространство и прошёлся по Диму, словно ощупывая его. Посмотрев на источник, из которого исходил луч, выпускник Школы едва подавил изумлённый вопль – это был левый глаз Ргота!

– Удивлён, мальчик? Это – протез, он может испепелить тебя, если ты злоумышляешь, – ласково произнёс Ргот. – Я вставил его в далёкой молодости, и до сих пор он безупречно служит мне. Второй мой глаз содержит инфравизор, а в клыки вмонтированы раскладные иглы, впрыскивающие в противника яд из ампулы, расположенной в челюсти. Удивлён? Ты ещё не видел Модулера…

Дим даже не знал, что ответить, а когда попытался сказать хоть что-то, Пополам его просто заткнул оплеухой, от которой подкосились ноги. Когда говорил король, здесь было принято молчать.

– Но все эти устройства – просто игрушки по сравнению с моим врождённым даром, третьим глазом, – Ргот прикоснулся сухонькой ручкой к выступу на лбу. – Я – потомственный Иррегуляр, родившийся в подполье, и при рождении мне сделали операцию, оказавшуюся успешной – мой биоимплант позволяет генерировать ультразвуковое и инфразвуковое излучение. Благодаря волнам первого типа я вижу твои внутренние органы, мальчик, а перейдя в режим «инфра», я способен повергнуть тебя в ужас.

При этих словах Дим ощутил вспышку животного, словно пропускающего его нервы сквозь мясорубку, страха. В глазах его заблестели слёзы. Ему захотелось убежать из этого зала, упасть на колени, нет, целовать пол у ног Ргота…

– Ну, ладно, будем считать, что я представился, – насмешливый голос владыки вернул Дима в реальность. – Теперь – твоя очередь.

– Дим. Дим-полуметр.

– Ага, тебя уже отпополамили…А полное имя ещё помнишь?

– Диммор, – это слово, как пуля, сорвалось с уст мальчика.

Ргот снисходительно улыбнулся.

– Когда-то и я носил другое имя… Возможно, ты ещё вернёшь себе своё – или заслужишь новое… Или ты хочешь остаться Полуметром?

Тик-Так звонко рассмеялась, и смех её был словно пощёчина. Ргот умел их наносить чужими руками, используя то Пополама, то Тик-Так. Кто знает, что ещё у него есть в запасе?

– Я хочу быть полезным людям…

– Господин Ргот. – Огромная голова чуть покачнулась на хлипких плечах; благожелательная улыбка, впрочем, не оставляла старческое лицо.

– Да, господин Ргот… я хотел помочь людям – доставить воду в другой район.

Король отщепенцев помолчал несколько мгновений, задумчиво разглядывая Дима, а потом ответил:

– Когда ты выйдешь отсюда, то действительно этого захочешь… Пока же я вижу лишь желание стать шестёркой… Модулер!

Откуда-то из тени выступил человек, вернее, существо, отдалённо похожее на человека, а возможно, некогда и являвшееся им: причудливая конструкция из хрома, стали, биоимплантов и плоти, как своей, так и синтетической. Модулер всё ещё сохранял антропоморфность, однако отличить его от биоробота, неодушевлённой куклы, мог лишь очень искушённый наблюдатель.

– Что вам угодно, господин?

– Мальчик хочет доставить пакет воды жаждущим.

– Алчущим, мой господин, – Модулер рассмеялся. Если у Дима и были насчёт него какие-то сомнения, сейчас они исчезли – безумие и извращённость чужды роботам, а смех этот издавало существо, явно утратившее всякие представления о разумности и морали.