Фактчекинг. Чеховы. Изнанка мифа

Фактчекинг

Чеховы. Изнанка мифа

Л. Сержевская

Д. Шейнтова Редактор

М. Златковский Художник

Л. Сержевская Оформление книги

Д. Шейнтова Корректор

© Л. Сержевская, 2021

ISBN 978-5-0053-3686-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОСВЯЩАЕТСЯ, КОНЕЧНО ЖЕ, АНТОНУ ПАВЛОВИЧУ…

«А. П. Чехов Я бы теперь с удовольствием и даже с радостью прочел что-нибудь не о себе только, а вообще. Это было бы бальзамом для праздного ума моего…».

Часть I. «ГОСПОДИ! ЗА ЧТО МНЕ СИЕ?»

«ВЕЧНЫЙ СТУДЕНТ» АЛЕКСАНДР ЧЕХОВ

– Ну что, как? – спросила его хозяйка, протягивая руку. – Выдержали экзамен?

– Выдержал.

– Браво, Егор Андреевич! Много получили?

– По обыкновению… Пять… Гм…

Гвоздиков получил не пять, а только три с плюсом, но… но почему же не соврать, если можно?

Чехов. «Свидание хотя и состоялось, но…»

Почему же не соврать, если можно… Видимо, так и рассуждал Александр Павлович Чехов, написав в автобиографии: «Поступил в Московский университет, где окончил курс по двум факультетам – чисто математическому и естественному».

Но это было неправдой, и это прекрасно знали Мария Павловна Чехова с братом Михаилом, и тем не менее продолжили в семейных воспоминаниях фальсификацию о двух факультетах Александра. Вслед за ними и С. М. Чехов напишет о дяде Саше явную ложь: Да что там – родственники! Сам писатель Бунин, не чужой Чеховым человек, утверждал, что:Как тут не поверить? И вот уже миф сочинен. 1 2 «Он поступил в Университет, который окончил по обоим отделениям».  «Александр Павлович был человек редко образованный: окончил два факультета – естественный и математический».

Их понять можно: создавалась история семьи великого писателя, а старший брат, считавшийся в доме «нравственным уродом», образцовую картинку портил, вот и приходилось что-то смягчать, вырезать, а где-то, извините, просто приврать.

Однако Александр Павлович действительно был и умен, и талантлив. Его эрудицию отмечают все мемуаристы.  – уверял брата Антон. Всё так, только ни двух отделений, ни тем более двух факультетов университета он не заканчивал. «Ты много читал, много писал, образованный, развитой…»,

В архиве Московского университета сохранилось «Дело студента Александра Чехова». Начато оно в 1875 году, а окончено осенью 1882 года с получением названным студентом аттестата об окончании университета. Несложное арифметическое действие и получается – семь (!) лет учёбы. И это вместо положенных четырех. 3

Дела  Ал. Чехова обстояли так плохо, что не только о получении степени кандидата не могло идти речи, но даже звание действительного студента было под вопросом. И, разумеется, интеллектуальный ресурс Александра Павловича не имел никакого отношения к его университетскому фиаско.

ОТЛИЧНИК

Саша Чехов, первенец Павла Егоровича и Евгении Яковлевны, был любимцем родни и избалован ею с детства.

Он родился, когда еще не были женаты его дяди – Митрофан Егорович и Иван Яковлевич, а у тети Федосьи Яковлевны не было своих детей. Немудрено, что ребенок был нарасхват, и родственники с удовольствием забирали его к себе погостить.Даже дед Егор Михайлович из далекой слободы зазывал к себе внука: «Пришлите нам много любящего нашего внучка Сашеньку Господина Чехова, мы его отдадим в Харьковскую гимназию учиться».

Но явным подарком судьбы для мальчика был дядя Ваня, брат матери. Несправедлив был Антон Павлович, утверждая, что «талант в нас со стороны отца»: с материнской стороны Господь тоже родню не обидел.

Иван Яковлевич, фантазер и умелец на все руки, виртуозно мастерил из картона макеты церквей и кораблей, из пирогов у него вылетали птицы, игрушки двигались, удочки сами вытаскивали рыбу. Этот таганрогский «левша», у которого не было детей, до двенадцати Сашиных лет занимался с племянником, и именно он развил в нем пытливость ума, вкус к творчеству и изобретениям. В конце жизни Ал. Чехов вспомнит о любимом дядьке в повести «Неудачник», трогательной и фальшивой, как, впрочем, многие его воспоминания.

В гимназию Саша Чехов пошел поздно и прекрасно подготовленным. Своим почерком, который он называл аристократически-прекрасным, великолепным знанием библейских сюжетов старший сын был обязан отцу, лично занимавшимся с ним каллиграфией и чтением Библии; а про арифметику и говорить не приходится – в лавке все младшие Чеховы считать учились на практике.

Немудрено, что учеба гимназисту давалась легко. Он был гордостью семьи и знал это: самооценка его была чрезмерно высокой, что не преминуло сказаться на поведении. – будет вспоминать его сестра. Сашенька был не только капризен, но и не в меру драчлив. По его собственным рассказам своим братьям он спуску не давал, запросто закатывая оплеухи и подзатыльники. «В детстве Александр был упрям и капризен»,

Был еще одни человек, оказавший немалое влияние на мировоззрение Александра. Это квартирант Чеховых, гимназист старших классов Исаак Павловский, увлекавшийся народническими идеями. Впоследствии он будет проходить в качестве обвиняемого по нашумевшему политическому «Делу 193-х». А пока под влиянием этого революционно настроенного квартиранта формировались нигилистические замашки Саши Чехова, с него он срисовывал свой идеал – «критически мыслящую личность». У него же брал привозимые контрабандою запрещенные книги.

  . вспоминал Ал. Чехов. Правда, в отношении простого мужика «народник» рассуждал как-то не либерально: «Читать их должен был каждый из нас обязательно, иначе товарищи стали бы считать его человеком недоразвившимся Появиться в городском саду с томом Добролюбова в руке считалось у нас в старших классах признаком хорошего тона. Я, проникнутый самосознанием и духом либерализма (знай наших!)…», —

– разъяснял Александр социальную казуистику малолетнему Антону. «Мы – гимназисты. Мы умнее и образованнее его. Он должен стоять перед нами без шапки»,

Павел Егорович, так гордившийся своим старшим сыном, с тревогой замечал в нем перемены, но своими замечаниями родители-мещане, «не проникнутые самосознанием», раздражали «развившуюся критическую личность». 4

ИЗ СЕМЕЙНОЙ ПЕРЕПИСКИ

«Саша!

Я немало удивляюсь твоей ученой глупости: как ты решился послать записку Классному Наставнику , что у тебя обуви нет, от себя, когда у тебя есть Родители, отец и мать. Когда, может, нас не будет, тогда будешь сам распоряжаться. Ты наделал в Гимназии такой кутерьмы, что мне даже совестно, и я из-за тебя должен краснеть. Ты сделал себя Гордым Глупцом пред Гимназией и Родителями, а нас унизил, превысил Родительскую Власть, послал от себя записку. Разве я не мог дать записки? 5

Между прочим, ты еще не в состоянии себе подметок к сапогам исправить и одеть себя прилично. Тогда как поменьше тебя Гимназисты имеют и теперь уроки. Значит ты не хочешь постараться найти себе уроки, которые могли бы тебя одевать и обувать в обществе и дома.

Надменностью и гордынею ты ничего никогда не будешь иметь. Обрати на себя должное внимание, хорошенько взвесь себя, приобрети дух кротости и терпения, мужества, ласковости, вежливости, находчивость, услужливость каждому.

Я замечаю, что себя ты очень любишь и себе угождаешь, а другие – как хотят себе. Тебе до них будто бы и дела нет, хотя они и близки тебе, и с тобою находятся вместе. Сколько я уже замечал, что ты обращаешься с Мамашей грубо, умничаешь и кричишь, и если бы не я, которого ты также не слушаешь – и не по любви, а по страху делаешь наружнее уважение только – так ты бы давно уже дом переворотил вверх дном.

Молю Бога, что бы Он послал тебе ум, и просветил тебя здравым смыслом к исполнению всего того, чего мы от души желаем на всю твою жизнь».

«Саша.

По ответу я вижу, мы тебе не нужны, что мы дали волю, которою и сам можешь жить и управлять в таких молодых летах, значит, советов наших слушать не будешь. Впрочем, я тебе не приказывал, а говорил просто и кротко, что все равно говеть и во Дворце , где и братья говеют, а ты не выслушал, сказал, что «я действую не по своей воле», да и побежал из лавки. 6

Да, если противишься, Бог с тобою! Не нада, иди по своей воле, как знаешь, ты и без нас можешь обойтись и жить. Только жаль, что так рано стал забывать Отца и Мать, которые к тебе преданы всей Душой и не щадили средств и здоровья, чтобы дать воспитание для жизни. И за все это такая нам благодарность теперь.

Не дай Бог, если и все у нас Дети такие будут, значит, мы несчастны, нам не с кем будет и жить. Хотя все говорят: «Вот вы какие счастливые, что у вас Сыны. Есть на кого надеяться в преклонных годах». Да, дай Бог.

После этого я одного у тебя прошу: перемени свой характер, будь добр к нам и к себе. Ты хорош и умен, но только не видишь себя, и в самом тебе живет какой-то дух превознесения. Вооружаться, Саша, на нас – великий грех! Дай тебе Господи духа кротости и целомудрия!

Сохранился комментарий М. П. Чеховой к этому письму:

«Из писем отца к старшим сыновьям можно видеть, как его иногда обижал брат Саша в юношеские годы своей жизни, и как тонко понимал отец характер и натуру своего старшего сына, как осторожно и тактично старался влиять на его воспитание».

В начале своего последнего учебного года Александр устроился репетитором с проживанием к детям директора гимназии. Жить в доме директора! Сидеть с ним за одним столом, где учителю, как и хозяйским детям, прислуживал лакей! Пройтись с директором на виду у всех по коридорам гимназии! Всё это подогревало Сашино тщеславие, очень скоро перешедшее в непомерную чванливость вперемежку с барскими замашками.

Втайне он уже давно мечтал о дворянстве. Еще будучи пятиклассником фантазировал: А старшеклассником с упоением рассказывал родителям, как однажды на пляже после купания ему  «Через три года я буду дворянином. Всякий ученик, который получает аттестат зрелости, сейчас же делается дворянином». «дали простыню и лохань с водой для ног, точно Барину какому. Я, конечно, не упустил случая повеличаться и почваниться».

Александр, как известно, окончил гимназию с серебряной медалью. Правда, по аттестационным отметкам «серебро» у него не выходило: пять четвёрок при пяти пятёрках на экзамене в Педагогическом совете – явно не серебро. Но факт проживания в директорской семье, без сомнения, повлиял на аттестат. Казалось бы – ничего страшного, дело житейское. Но для амбициозного Александра это было еще одним подтверждением своей избранности.

Уезжая из Таганрога в Москву, Александр Павлович Чехов оставлял о себе репутацию необыкновенно яркого юноши с блестящим будущим. Тем позорнее было его возвращение…

УНИВЕРСИТЕТ

11 августа 1875 года Ал. Чехов стал студентом Императорского Московского университета.  – доложил он родителям. И вдруг ровно через 10 дней – новое заявление ректору о переводе в отдел чистой математики. Что произошло, почему вдруг такая перемена? Неизвестно. Но известны амбиционные ожидания восторженного студента от математической науки. «Иду по физико-математическому факультету по отделению естественных наук»,

ИЗ СЕМЕЙНОЙ ПЕРЕПИСКИ

– так пылко обращался к родителям Александр в этот период. «Дорогие, хорошие, милые, словом такие сякие, сухие, немазаные Папа и Мама! Дорогой папа! Мало того, что драгоценная, да еще и славная Мамочка! Дорогая славная хорошая милая Мамашуринька! Добрые папа и мама!»

– писал он родителям. «Я буду держать экзамен на степень магистра математики и потом доктора математических наук. А доктор математики с чином ординарного профессора получает место в Университете. Если я буду хорошо заниматься и добросовестно отнесусь к своей специальности, то окончив курс со званием кандидата, я на счет университета буду отправлен за границу. Вот мои планы»,

– отвечал отец, – «Саша, милый сын наш,  письма твои нас весьма радуют. Дай Бог, тебе, Саша, того, чего ты желаешь, но главное, чтобы эта мысль к исполнению никогда бы не ослабевала и не погашалась».

И Александр с головой окунулся в студенческую жизнь:

«Я здорово выдвинулся из среды товарищей студиусов. Вся аудитория хором поручила мне составление лекций, что не всякому доступно. Это послужит к скорейшему моему развитию. А для имеющего в виду степень магистра, это очень важно».

«Знаете ли, я никогда не был так доволен как теперь. Я с наслаждением занимаюсь своей математикой. Очень часто рассвет застает меня за моими трудами и выкладками, которые я начинаю с 5 часов вечера. И это долгое время пролетает незаметно. Я прежде побаивался, что из меня выйдет такая же бесстрастная и равнодушная щепка, как наш бывший учитель Дзержинский , но теперь я совершенно спокоен. 7

Ах, папа, если бы вы могли послушать нашего ординарного профессора Цингера! Поверите ли, слушаешь и хочется слушать. Когда кончается лекция, то просто зло берет, что она так скоро кончилась. Я с наслаждением занимаюсь своей математикой. Любо, ей Богу, любо. Скажу, что я попал на славную дорогу».

Однако попасть на славную дорогу и идти по ней – не одно и то же.

Вскоре количество писем студента в Таганрог резко сокращается, меняется и их содержание. От сентябрьской «математической» эйфории не остается и следа. Весной он известил «милых папу и маму»:

«Наш академический год кончается. В субботу прочтется последняя лекция, а там о них и помину не будет. На днях у нас был пробный экзамен, о котором я упоминал в предыдущем письме».

Видимо, в том предыдущем письме, оставшимся неизвестным, Александр и сообщил о своем странном решении – переводной экзамен не сдавать. Родители недоумевали.

Павел Егорович:

. «Саша, как эту фразу понимать: если я найду нужным держать экзамен?»

Евгения Яковлевна:

«Ты, Саша, написал, если найдешь нужным держать экзамен. Разве можно и не держать? Помоги тебе Господи выдержать экзамен, как должно».

Экзамен для перевода на 2-й курс Саша Чехов не выдержал. Впрочем, один-таки сдал: Закон Божий. И на пятерку, разумеется.

Отказ Александра от переводных экзаменов и желание остаться на первом курсе были осознанными и связаны с поступлением в 1876 году на 1 курс физико-математического факультета его новых приятелей – Ивана и Леонида Третьяковых, с которыми он познакомился в ноябре 1875 года. Встреча эта, как покажет жизнь, станет фатальной для «имеющего в виду степень магистра».

Учиться в Москву Александр приехал не один, а с братом Николаем, и оба они стали студентами. 8

Столичная адаптация таганрогских провинциалов проходила тяжело. Ограниченные в средствах братья изворачивались как могли. Традиционно студенческим заработком, были, конечно, уроки, но их на всех не хватало. 9

ИЗ СЕМЕЙНОЙ ПЕРЕПИСКИ

– писали братья домой, а Николай жаловался: «В „Полицейских Ведомостях“ на каждом шагу строчки видишь: студент желает давать уроки, студент такого-то факультета желает давать уроки, студент …, студент… и так далее, вся бумага усеяна одними студентами. На одном листе печатается по 25 и 30 таких объявлений» 

». «В моих сапогах не было возможности ходить: на них здоровенные дырки. Починю их, пойду в училище, глядь, а они порвались опять и полные сапоги снегу. Антоша писал нам: сапог порвался – почини. Но Москва любит деньги, а их нет, а без них ничего не дадут. Мы стали, наконец, на квартиру, и капитал мой уменьшился настолько, что осталось только на один хлеб к „чаю“. Саша поделялся со мною хлебом, но потом и у него оказалось в кармане пусто. 8-го сентября мы выпили с Сашей 1 стакан чаю без хлеба, ибо не имели за душой ни копейки. Вчера хоть и был хлеб, да не обедали, а сегодня – ни того, ни другого

Наконец. период невзгод закончился. Но голодные дни и страх перед ними не забылись, наверное, поэтому и отдались братья с таким наслаждением внезапно открывшемуся изобилию от Третьяковых.

В ноябре того же года Николай порадовал родителей:

. Похвастался и Александр: . «Саша живет у князя Воронцова и учит его сына, и получает жалованье. Живет он по-аристократически, в неге, в широких палатах княжеских, любимый князем» «Сегодня в нашей приходской церкви Троице Капельской престольный праздник, я был с князем у обедни, а вчера у всенощной. Да возрадуется мамаша»

Князем, о котором писали братья, был Павел Николаевич Воронцов-Вельяминов, цензор московского цензурного комитета. Его «палаты княжеские» размещались в доме Тишениновых, где он снимал апартаменты. Рядом стояла усадьба знатной дворянки Александры Дмитриевны Макаровой (урожденной Телепнёвой). Она давно овдовела и теперь воспитывала двух внуков-сирот своей старшей дочери: Ивана и Леонида Третьяковых. С нею вместе жила и ее младшая дочь Елена (тоже вдова) со своими тремя сыновьями. Вторым браком она была замужем за инспектором Дирекции московских училищ В. П. Малышевым, сыгравшим весьма значимую роль в судьбе как самого Александра Чехова, так и всей чеховской семьи. 10

В описываемое время подросшие молодые люди уже оканчивали гимназию и готовились к поступлению в университет.

В храме ли, во время ли взаимных визитов Воронцовых и Макаровых состоялось знакомство Александра с братьями Третьяковыми – не столь важно, так или иначе – пути их пересеклись.

В то время двадцатилетний Саша Чехов, долговязый, некрасивый и смешной в потугах соответствовать «высшему свету», но такой уверенный в своем блестящем математическом будущем, сумел расположить к себе старшее поколение дома. Александра Дмитриевна увидела в нем достойного товарища своим внукам: профессором математики мечтал стать и Леонид Третьяков. Так Александр Чехов попал в аристократическую среду. 11

Весной 1876 года в поисках заработка в Москву приехал Павел Егорович, а вслед за ним и Евгения Яковлевна с младшими детьми. Но жить с родителями Александр не захотел.

объясняла поведение брата Мария Чехова. «Смолоду не в ладах с отцом из-за строптиво-упрямого характера, всегда подчеркиваемой самостоятельности, переходившей в своеволие, и некоторой распущенности в личном быту, он рано порвал с семьей и навсегда сохранил неприязнь к отцу», –

А Павел Егорович жаловался на сына Антону в Таганрог:

«». Ему родня чесноком пахнет, а в людях лучше, амбре нюхает, разбаловался. Богу не молится, с нами не живёт

Саша же хвастался брату, что снял уютную комнатку. Своими новыми товарищами он восхищался и всячески подражал им: ходил в цилиндре и курил дорогие сигареты (видимо, перепавшие с барского стола). А уж когда Антон приехал на каникулы в Москву, Александр решил показать себя во всей «аристократической» красе. Ему это удалось.

“», – вспоминал позже Ал. Чехов.. «Мы шли по Знаменке. Я был в цилиндре и старался как можно более, будучи студентом, выиграть в твоих глазах. Для меня было важно ознаменовать себя чем-нибудь перед тобою. Я рыгнул какой-то старухе прямо в лицо. Этот поступок покоробил тебя. Ты сказал мне: „Ты все еще такой же ашара

Как уже было сказано, ради своих новых приятелей осенью 1876 года Александр остался на второй год обучения, но и весной 1877 года он не смог выдержать переводных экзаменов на 2-й курс. Однако дважды оставаться на одном и том же курсе университетскими правилами было запрещено, а посему Александру Чехову грозило отчисление. Тем не менее не особо этим озадачиваясь (ведь теперь у него были серьезные покровители), наш герой умчался со своими богатыми приятелями в их орловское имение Жизлово.

А в это время в стране начался призыв на военную службу молодых людей, родившихся, как и Ал. Чехов, в 1855 году. Для получения же отсрочки студенту нужно было предъявить документ из университета.

Павел Егорович срочно написал сыну:

. К письму сделал тревожную приписку и брат Николай: «Я за тебя мог бы взять из Университета Удостоверение, но как ты считаешься выбывшим из Университета, мне объявили, что не могут выдать означенного свидетельства» «Скорей приезжай и подавай прошение о переходе на другой курс. Иначе ты солдат».

Но Саша не приехал. Прошение о переводе от его имени написал Павел Егорович. И с резолюцией на прошении – «перевести» – Александр Чехов вновь стал первокурсником, словно и не было двух лет обучения.

Трагедия в доме Третьяковых произошла девятого марта 1878 года. Это невероятно, но в один день скончались бабушка Третьяковых, Александра Дмитриевна, и их тётя, Софья Александровна Крепион. Все изменилось в одночасье.

Не случись этой беды, у Третьяковых, да и у Александра с братом Николаем могла быть иная судьба. Но что об этом говорить…

На Ивана с Леонидом рухнуло огромное наследство вкупе с абсолютной свободой. С этим нужно было что-то делать. Ума хватило только на развлечения. Вскоре Александр Чехов переселился к Третьяковым и теперь тоже ездил в университет в экипаже.

Постоянным гостем был в усадьбе и Николай Чехов, он писал для выставки портрет Ивана. , – сообщал он Антону. «Жаль, что я не окончил портрет Третьякова, рука не готова. Портрет в натуральный рост, сидит за роялью»

Здесь, в доме Третьяковых, на одном из литературно-театральных вечеров, заведенных еще Александрой Дмитриевной, впервые состоялось публичное чтение водевиля Антона Чехова «Нашла коса на камень», который Александр «выдавал для удобства за свое». Здесь же, у Третьяковых, Александр обсуждал чеховскую «Безотцовщину».

Время на 1-й Мещанской проводили весело. Учеба перемежалась с балами и маскарадами.

», – захлебывался от восторга Александр в письме тому же Антону. «Эту зиму мы с Николаем порядочно покутили, побывали раза четыре в Стрельне… Это роскошный ресторан в глухом лесу в Петровском парке. Побывать в Стрельне – это верх кутежа

Мария Павловна Чехова позже утверждала, что именно Третьяковы приучили старших братьев к пьянству:

. «Александр в это время начал заболевать своей страшной болезнью, попав в дурное общество братьев Третьяковых, где пьянствовали с утра до вечера. Николай тогда же последовал старшему брату в том же духе»

Но это не так. Аристократка Александра Дмитриевна держала внуков в строгом комильфо. Скорее Александр «совращал» барчуков. Братья Чеховы любили выпить и до Третьяковых: еще в Таганроге они таскали вино из отцовской лавки, а в Москве, как следует из писем Ал. Чехова, постоянно мотались по дешевым пивным и портерным.

Но в одном М. П. Чехова была права: пьянство у Третьяковых стало бесконтрольным. Алкоголь лился рекой, с него начиналось утро. Развеселую, безалаберную жизнь, которая началась после получения его приятелями наследства, Ал. Чехов с явной ностальгией описал в автобиографической повести «Хорошо жить на свете!». Вот несколько цитат. 12

Про себя.

«Он был то, что на студенческом языке называлось „парень-рубаха“. В университете, в науках, он шел так себе, многих лекций совсем не посещал и серьезно увлекался только одной химией и с большой охотой работал в химической лаборатории».

Про Ивана.

«Явившись на экзамен богословия, взяв билет «о чуде», он смог ответить после долгого размышления только три слова:

– Чудеса бывают различные..

– Совершенно верно, – согласился с ним протоиерей-профессор, – было бы чудом, если бы вы ответили иначе. Приходите экзаменоваться еще через неделю….»

Про Леонида.

«Только он держал хорошо экзамены. И у него были свои недостатки. Он не прочь был иногда выпить – и здорово выпить. Он вполне оправдывал древний тезис: „веселье Руси есть питие“».

Про экзамены.

«Экзамены были на носу, и временем приходилось дорожить… Жизнь завели все трое правильную. Водку за завтраком упразднили. Напивались только за ужином».

Растворяясь в роскошной барской обстановке, Александр Чехов уже и себя мнил дворянским отпрыском. Третьяковы делали ему подарки, таскали за собой по дорогим ресторанам, возили к себе в поместье, везде и всюду платили за него. Он умел быть интересным и остроумным собеседником, горячо вести философские споры, но, главное, мог славно посмешить компанию, покривляться, отмочить какую-нибудь шуточку, словом, как он сам говорил: «поломать из себя дурака».

– так обращались к нему Третьяковы. « – А, Фомка запропащий! Отчего не показывался? Ты точно переродился. Совсем шутом перестал быть»,