Дариэль

Сильно присмиревшие жители Адеолы поблагодарили смелую представительницу земной цивилизации и, обнимая любимых детей, друг друга, единогласно приняли решение во всем слушать избранного Саттвой Мэйтэ.

Глава 12

«Душе израненной доброе слово – лекарство»

Григорий Богослов

Прошел почти месяц после принятия адеольцами судьбоносного решения относительно нового руководителя цивилизацией Мигизи, столько же Карелина гостила в чужой галактике. За это время произошло много положительных событий: Мэйтэ распорядился построить новые школы для детей, присутствовал (вместе с Дашей) при открытии первой в истории Адеолы библиотеки, отрядами добровольцев были восстановлены все многочисленные цветники Лавалины, а Дарья научилась летать, освоив воздушный способ передвижения, напоминающий земной гироскутер, и плавать по воде вместе с другими адеольцами в шарообразных капсулах Лавалины. Не бездействовал и Мвенай: виня себя в смерти любимой из – за слабой подготовки личной охраны, он взялся устранять слабые места своей армии. В общем, можно было сказать, что жизнь на «цветочной поляне», по крайней мере внешне, потекла в режиме равнинной реки. Однако Карелина остро чувствовала, что порванные в клочья душа и сердце ее, в сущности, еще такого маленького Дариэля плакали кровавыми слезами, хоть у адеольцев и нет крови, а есть особая жидкость с большим количеством меди и биливердина, за счет чего она имеет зеленоватый оттенок. Поэтому, очень скучая по родному дому, Даша тем не менее никак не решалась сказать об отлете на Землю Дариэлю-Мэйтэ.

В один из очередных дней на Адеоле Дарья проснулась с ощущением, что в комнате не одна, и не ошиблась: йога-самоучка по привычке зависал над ее кроватью (прямо как на Земле!). Увидев, что девушка открыла глаза, он тихонько опустился на кровать и поделился новостью – у Лавалины сегодня День рождения! По адеольским традициям все желающие в этот день могли поздравить избранного (или избранную), только вот у его мамы этот праздник отняли. Идея к Карелиной пришла молниеносно: «А помнишь, ты говорил мне на Земле, что есть дни, в которые вы можете навещать души умерших родственников, а также присутствовать на праздничных мероприятиях на «Чистом облаке» Вабанаквад?». Дариэль с грустью объяснил, что этих дней всего два: обряд назначения нового избранного и день «Фамадихана» («общение с душами»), который по земным меркам проводится раз в семь лет и определяется Саттвой. Именно в эти дни на Адеоле праздник – все население цивилизации Мигизи по священной тропе направляется к «Чистому облаку», празднуя единение живых и «небесных» родных и близких (если читатель помнит, инопланетяне могли общаться с родственниками невербально, не мешая друг другу). Все остальное время красная дорожка, ведущая к Вабанаквад, пустует, однако ходить по ней не запрещено Саттвой, даже цветочные капсулы могут подплывать к «Чистому облаку», только души «поднебесной страны» на контакт не выходят. Юноша, на долю которого уже выпало немало страданий, казалось, готов был сдаться. «Так, – скомандовала окончательно проснувшаяся Дарья, – срочно найди Гайата (кстати, дорогой читатель, тигр и землянин очень подружились, и девушка абсолютно не боялась зверя ростом в два раза больше ее), мы едем на Вабанаквад!».

Чем ближе цветочная капсула, управляемая Дариэлем, подплывала к огромной глыбе из «белой ваты», тем меньше Карелина верила в успех своего мероприятия, понимая при этом, что адеолец ее мысли может прочитать, как открытую книгу. Она рискнула пойти ва-банк, отвлекая себя и напряженно смотрящего вдаль юношу. «Я никогда тебе об этом не говорила, – пытаясь унять дрожь в голосе, начала Дарья, – но меня, как и твою маму, воспитывали бабушка и дедушка, не являющиеся мне кровными родственниками». Новость подействовала, и Дариэль резко повернул голову, внимательно глядя в глаза Карелиной. «Бабушка всегда учила не бояться неизвестности, а еще говорила, что лучше сожалеть о сделанном, чем потом сокрушаться об упущенной возможности, – чувствуя незримую поддержку родных, уже спокойней закончила девушка, и добавила от себя, – вселенная любит смелых, это я уж теперь точно знаю!». Вот так за разговором они доплыли до белого облака огромных размеров и ввысь и вширь, внушающего трепет уже только своими габаритами (тем более для маленькой Дарьи). Однако девушка смело шагнула на красную дорожку, увлекая спутников за собой.

Первым что-то почувствовал Гайат: тигр заскулил и начал даже подвывать на манер волка. Прошло некоторое количество времени, в течение которого ничего не происходило, а Даша впервые обратила внимание на ровно простирающееся голубым полотном зеркало Океана. «Странно, – вслух подумала она, – я никогда не видела купающихся адеольцев, рыбаков или морские суда, хотя размеры Арморикаэ впечатляют». Дариэль неожиданно скупо откликнулся: «Саттва взяла Океан под свое покровительство, справедливо решив, что высшие разумные существа не должны вмешиваться в естественные процессы, происходящие там. Отчасти поэтому все Мигизи – вегетарианцы. При этом прародительница сказала Лавалине, когда я родился, что мне будет оказана честь править не только высшими существами, но и подводным миром»… Договорить юноша не успел – из полупрозрачного купола округлой формы, возвышающегося над облаками, появилась женщина в белой мантии без определенного возраста и закончила: «И руководить теми и другими он будет мудро!». Гости Вабанаквада как по команде повернулись на сто восемьдесят градусов, и просто остолбенели от неожиданности: на определенной высоте и в некотором от них отдалении грациозно парили над поверхностью маленького клочка суши Саттва и …Лавалина!

Конечно, первым ринулся навстречу хозяйке, имевшей странный (для разумения тигра) полупрозрачный вид, ее верный Гайат. Однако, все его старания в виде прыгания, виляния хвостом и призывного рычания не увенчались успехом, поскольку взгляд женщины, ее мысли предназначались в этот день горячо любимому сыну. Неизвестно, сколько прошло времени после телепатического общения Лавалины и Мэйтэ, но после возвращения на большую сушу, юноша захотел побыть один. Даша, не желая навязываться с расспросами, со смешанными чувствами ушла в отведенную ей комнату. В воображении девушки вдруг возникла одна идея, которую она попыталась перенести на бумагу, случайно прихваченную с собой. Когда Мэйтэ, постучавшись (как принято на Земле), зашел, Дарья, смущаясь, как маленькая девочка, спрятала белый лист бумаги за спиной. «Ты нарисовала моей маме подарок», – привычно считав информацию из пространства, с невероятно человеческой улыбкой произнес юноша. «И когда же ты перестанешь расти?» – полушутя Даша постаралась от темы увильнуть. «Уже совсем скоро», – ответил трехметровый избранный и попросил набросок ему показать. На мятом белом листе бумаги цветными карандашами в круге, символизирующем планету, была изображена высокая стройная женщина (судя по очертаниям) с безликим овалом головы и воздетыми вверх руками, держащими звезду. У фигуры были огромные крылья за плечами, а вместо перьев близко друг к другу располагались маленькие цветочные соцветия. Крылья, ореолом ниспадающие к ногам, напоминали по контурам человеческое сердце. Над фигурой просматривалась дорога, сужающаяся к верхней точке круга, а в груди у женщины угадывался маячок, похожий на искру света. «Что это?» – заинтересованно спросил Мэйтэ, тонким пальцем указывая на зеленый «огонек». Карелина призадумалась, как инопланетному существу, хоть внешне очень похожему на землян, объяснить понятие «душа». «Понимаешь, – осторожно начала девушка, – это душа – наши человеческие внутренние чувства и переживания, желания и порывы». Она взяла Дариэля – Мэйтэ за руку (они привычно сидели на кровати) и продолжила мысль: «Мне почему-то кажется, что именно так, внутренними ощущениями, интуитивной любовью ко всему живому руководила твоя мама, умея прощать даже своих врагов». Видя непонимание во взгляде Дариэля, Даша спросила его о том, что он чувствует, когда думает о Лавалине. Юноша, не сомневаясь, приложил обе руки к своей груди: «Я чувствую в этом месте тепло, грусть и тяжесть». Даша с нежностью объяснила своему воспитаннику, что тепло означает радость сыновней любви, грусть – разлуку с мамой, а тяжесть на сердце от столь малого времени, отведенного вселенной сыну и матери для нахождения друг с другом. «То, что ты чувствуешь – это и есть душа, твоя душа», – глядя в глаза адеольцу, улыбаясь, сказала Карелина. «Спасибо, теперь я понял, а ты не видела Гайата?», – пригретый «лучами» Дашиной любви, Мэйтэ не сразу вспомнил, зачем пришел в комнату землянина. «Нет, я думала, он с тобой!» – тревожно отреагировала девушка. Оба, не сговариваясь, вскочили со своих мест и начали поиски тигра в Доме, на площади «Мира и согласия», постоянно при этом зовя животное по имени. Безрезультатно.

Вдруг взгляд Даши, скользивший по равнинной территории «цветочной поляны», остановился на возвышенном месте, где среди прочих руководителей цивилизации Мигизи была упокоена и Лавалина. И, хотя внешне холм выглядел как обычно, девушка интуитивно почувствовала, что преданный хозяйке и всеми забытый Гайат был именно там. «Тигр на холме Избранных!» – воскликнула Карелина и быстрыми шагами направилась к подножью холма. Мэйтэ улетел вперед, скоро скрывшись из вида.

Поднявшись наверх, Дарья сдавленно вскрикнула, зажав рот ладонями: на цветочной клумбе (месте погребения Лавалины) без чувств лежало огромное животное, а рядом, безрезультатно теребя тигра за уши, пытаясь открыть его васильковые, почти человеческие, глаза, сгорбившись, как от непосильной ноши, сидел Дариэль.

Карелина такую картину уже видела полтора месяца (по адеольскому времени) назад, когда, рыдая, держала за руку умирающую Лавалину. А теперь вот Гайат! Сколько ни заставляла себя, она не могла сделать ни шагу к могиле избранной, остро ощущая, как жуткий холод охватывает все ее тело, делая его неподатливым, а наполненные слезами глаза девушки, не мигая, смотрели на раздавленного окончательно Дариэля.

Повернув голову и заметив неподвижно стоящую поодаль Карелину, юноша с вызовом и даже какой – то не свойственной ему злостью, произнес: «Сначала вселенная забрала у меня родную маму, потом единственного друга, через несколько дней ты улетишь домой, я лишусь моей «земной мамы», а потом, кого следующего отнимет вселенная, моего отца?!». Эхо, разнесшее боль несчастного адеольца по всей равнине, помогло скинуть оцепенение, в котором пребывала Дарья, она медленно подошла к Дариэлю и тигру. Девушка увидела то, что не углядел расстроенный юноша: огромное тело зверя мерно поднималось и опускалось в такт его дыханию, а значит, Гайат был жив, он просто больше не хотел помогать разумным существам, по его собственному, звериному разумению, не оценивших его преданность.

Если Карелина собиралась в очередной раз спасти своего воспитанника, однажды уже поверившего ей, то было самое время: весь облик Дариэля изменился до неузнаваемости за считанные минуты. Огромные синие глаза стали тусклыми и серыми, как асфальт, а кожа приобрела землистый оттенок.

«Ты умеешь считать до ста?» – огорошила она адеольца (что называется, «не в бровь, а в глаз!»). Юноша очень странно посмотрел на землянина, списывая услышанное на трудности перевода между галактиками. «Нет, нет, ты не ослышался,– выступая в роли экстрасенса, преувеличенно бодро повторила Карелина, – именно до ста!». «Я тебя не понимаю», – растерялся инопланетянин, напомнив Даше того беспомощного младенца, которого она приютила на Земле. «Сегодня, в День рождения твоей мамы, я сотворю волшебство, – загадочно прошептала девушка, затем уже нормальным голосом добавила с нажимом, – и ты мне в этом поможешь!». Дариэль все больше сомневался в рассудке гостьи, но, будучи очень воспитанным юношей, не говорил ей об этом.

Однако Карелина, уверенная в своих силах (ведь она видела, что тигр жив!), предложила гуманоиду пари: если она, Дарья, не совершит сейчас за сто секунд чудо, то останется на Адеоле до конца своих дней, но если чудо все же произойдет, то он, Дариэль – Мэйтэ, признает Карелину главной волшебницей галактики Андромеда, и гостья спокойно полетит на любимую Землю.

Дариэль молча принял условия пари и, спустившись с холма, начал громко, чтобы слышала Даша, считать до ста на понятном ей русском языке.

Карелина, оставшись одна, сама ждала чуда. Она истово начала молиться Великой Саттве с просьбой о помощи. «Господь Всемогущий, спасибо!» – радостно поблагодарила девушка и своего святого, когда на счет «43» из ниоткуда перед ней появилась Лавалина и, склонившись над своим преданным питомцем, стала что – то говорить ему по-адеольски. Дорогой читатель, это надо было видеть: как рассвет несет с собой новый день, освещая все вокруг чистым и девственным светом, так и пробуждение Гайата было подобно оживанию спящей природы после зимы, когда она встряхивается и начинает спешно готовиться к тому, чтобы жить и радоваться теплу.

«Спасибо тебе, Даша! Ты спасла не только жизнь моему сыну, ты спасла его душу!» – перед тем, как раствориться в потоке цветочного ветра, каким – то далеким голосом поблагодарила землянина избранная адеолка.

К девушке медленно подошел двухметровый Гайат и уткнулся ей куда – то в шею. «Благодарю тебя, дружок, – гладя и обнимая тяжело дышащее животное, тихонько прошептала Дарья, – ты нам очень нужен». Потом тигр опустился на траву, чтобы Даша могла сесть верхом, и удивительная процессия очень осторожно начала свой путь в обновленное будущее.

«Девяносто восемь, девяносто девять, – привычно зависая в воздухе, монотонно произносил цифры Дариэль, – сто!». Дальнейшая картина не требовала подробного комментария. Трио абсолютно непохожих живых существ с разных планет (Земли, Иниан и Адеолы) лежали до самого заката в высокой траве, и у них у всех, без исключения, были счастливые синие глаза, в которых отражалось перламутровое небо.

Глава 13

«Мы в ответе за тех, кого приручили»

Маленький принц

Следующее адеольское утро встретило Карелину легким скрежетом под дверью. Догадываясь о природе звука, девушка не торопилась вставать. Она с улыбкой встретила новый день, радуясь произошедшему вчера волшебству с Гайатом (теперь ненавязчиво требующему открыть ему дверь), своевременной поддержке Лавалины и ее благодарности чужестранке с Земли. «Никто и не поверит, если скажу, что меня благодарил призрак инопланетянина!» – умиротворенно мечтала вслух Дарья, валяясь в постели.

Девушка не подозревала, что сюрпризы еще не закончились, когда она, наконец, слишком поздно, по мнению местного населения, изволила выползти как сонная муха на балкон Главного Дома, где гостила. На площади «Мира и согласия» собралась толпа аборигенов, оживленно обсуждающих какую – то статую, коей там не было еще вчера. Увидев землянина, гуманоиды расступились, открывая Дашиному взору необычную конструкцию довольно крупных размеров. Внутри большого полупрозрачного шара, переливающегося перламутром (если читатель помнит – именно так выглядит планета из космоса), была фигура молодой женщины, держащей в руках звезду, а в груди у нее в виде зеленой свечи, как живое, горело пламя. Карелина рассмотрела и надпись вокруг шара на русском языке: ««Душа Адеолы». Автор – землянин Карелина Даша».

Весь последующий день на Адеоле только и говорили о статуе землянина Карелиной Даши, но, надо отдать должное местным жителям, личное пространство девушки они не нарушали. Не мешал общению Даши и Дариэля и Мвенай, понимая, что близится день разлуки ставших семьей двух разумных существ из разных галактик (однако, пусть дорогой читатель не подумает, будто Мэйтэ и Мвенай совсем не виделись все это время, ведь каждый вечер после заката и каждое утро до рассвета отец и сын всегда проводили вместе, очень сблизившись после смерти Лавалины).

«Тебе понравилось, как я представил твой подарок Лавалине и всей Адеоле?» -заинтересованно спросил появившийся после обеда у Даши Дариэль – Мэйтэ, которому мнение девушки было важно. «Очень!» – искренне ответила Карелина. «И где ты пропадал все утро?» – поинтересовалась она у пропажи. «Я сам эту скульптуру делал по твоему макету», – просто сказал юноша (Карелина еле сдержала улыбку, ведь «макетом» адеолец назвал мятый лист белой бумаги). «Спасибо большое, – искренне поблагодарила Дарья своего воспитанника, – именно такой я себе представляла твою планету и ее символ – Лавалину». Потом девушка поинтересовалась у новоявленного скульптора, на чем же крепится надпись «Душа Адеолы», ведь она висит просто в воздухе? В ответ инопланетянин только загадочно улыбнулся и перевел разговор на тему, перевернувшую представление Даши о Дариэле окончательно и бесповоротно, на последнее место откинув мысль о креплении в воздухе вывески названия ее скульптуры.

«Я думаю, что у каждого живого существа в любой вселенной есть душа, -задумчиво начал свой сказ Дариэль, присев на белый ковер с высоким ворсом непонятного (но явно синтетического) происхождения возле Дашиной кровати, пригласив ее сделать то же самое, – просто у одного она спит, а у другого активно взаимодействует с телесной оболочкой. Такой представитель вселенной находится в гармонии с собой, своим разумом и с себе подобными и совершает только хорошие, добрые поступки, несущие свет и ему, и окружающим. Но чаще представителям цивилизаций требуется помощь». Воодушевленный вниманием слушателя, адеолец стал осторожно «разматывать» клубок своих умозаключений. Он поведал про Лавалину, которой когда – то зажгли огонек души ее родители, и она всю жизнь, хоть и недолгую (юноша вздохнул), несла добро и свет всем без исключения представителям живой природы – и разумным, и неразумным. Лавалина разбудила душу Мвеная, и он, воспитанный как воин, стал ей помогать выращивать цветники. Затем Дариэль вспомнил про Гайата, считая, что у тигра тоже есть душа, просто она другая, но поступки, которые он совершал, спасая жизни хозяина и хозяйки, были продиктованы не только преданностью и инстинктом, но и душевными порывами. «А мою душу разбудила ты, Даша, – заглядывая в такие родные и любящие глаза притихшей девушки, подошел к главному в своих умозаключениях Дариэль, – ведь я не умел даже улыбаться, а ты мне еще на Земле говорила, что улыбка – это внешнее проявление радости. Вспомни, как ты восторгалась моей первой улыбкой глазами, как растроганно встретила мою настоящую, земную, улыбку, назвав ее человеческой. Именно ты волею судьбы подарила мне море любви и научила делать хорошие поступки, а значит, разбудила мою душу». Юноша замолчал, ожидая ответа Карелиной. «Да, – удивляясь глубоким рассуждениям и вселенской мудрости своего воспитанника, подытожила Даша, – пожалуй, соглашусь с тобой, хотя раньше я просто не задумывалась об этом (как и подавляющее большинство землян!)».

Накануне Дашиного отлета трое друзей ушли к подножью холма Избранных, куда простые адеольцы ходить не смели. «Как же я буду теперь жить без тебя?» – грустно сказала Дарья, искоса глядя на двух гигантов. Дариэль выглядел странно спокойным, а Гайат, которого они взяли с собой, напротив – радостно возбужденным. Однако, чтобы Даша не подумала, что ему все равно, он пояснил, что ночью ему приснилась мама, и она показала сыну мальчика и девочку – землян, очень на него похожих. Гайат разлегся в высокой траве, давая возможность своим новым друзьям использовать его как мягкий теплый диван, чем те с радостью воспользовались, продолжив начатый разговор.

«Как же я их найду?» – заинтересованно спросила Карелина. «Сердцем, – просто ответил юноша и добавил, – успокойся, они найдут тебя сами». Даша почему – то поверила словам своего Дариэля.

«Ты мне напоминаешь одного мальчика из сказки «Маленький принц», – глядя в перламутровое адеольское небо и наслаждаясь мурлыканьем Гайата, задумчиво сказала гостья, – я привезла, кстати, тебе ее в подарок». Извиняясь, юноша признался, что уже познакомился с содержанием книги на Земле, пока хозяйка была на работе, поскольку «это была единственная книжка с картинками». Потом, обворожительно улыбаясь, он поделился, что «мечтал получить ее в подарок» (от сказанного у Карелиной внутри потеплело). «Кстати, – вдруг вспомнил Мэйтэ, – когда я читал эту книгу, не понял смысл фраз: «хорошо видит только сердце», «самого главного глазам не видно», «ты навсегда берешь на себя ответственность за того, кого приручил», но потом, когда ты бросилась на мою защиту от тех непрошеных гостей, как кормила меня, как плакала, когда я улетел, и просила меня вернуться, мне сразу стало понятно, что хотел автор донести до читателя, то есть до меня». Карелина приподнялась на локте и удивленно сказала: «Подожди, но ведь ты был очень далеко, прошло много часов, как ты улетел, как же ты увидел, что я плачу, и услышал, что я тебя зову?». Юноша снисходительно (прямо как «маленький принц»!) посмотрел на Дашу и объяснил: «Главного глазам не видно, я сердцем тебя увидел и услышал, ведь ты ж меня приручила, забыла?». По лицу девушки давно уже текли слезы, но Дарья их не замечала, она была просто счастлива за своего сына, своего Дариэля.

В день Дашиного отлета (юноша мог только своему отцу, Мвенаю, доверить доставку дорогого для него друга) Дариэль пришел к звездолету с подарками: под прозрачной колбой просматривались самые красивые цветы Адеолы, только – только еще набирающие силу, а еще (помня, что свой подарок девушка оставила для маленькой Сони) из белого и розового жемчуга адеолец сам, он это с гордостью подчеркнул, сделал сердечко, умудрившись на тонкую леску нацепить три ряда жемчуга – белый в середине, а розовые по краям. Но главное, Мэйтэ отдал своей «земной маме» капсулу, в которой она нашла младенца на Земле (сопровождающую его с самого рождения). Юноша напомнил девушке, что с этой капсулой он имеет дистанционную энергетическую связь. «Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, – на прощанье пояснил адеолец, – открой капсулу и нажми на красную кнопку, я уверен, я «увижу» и прилечу». Обнимая Дариэля (который давно уже был выше ее!), Карелина дала себе слово, что, как только приземлится, сразу нажмет на красную кнопку. Юноша, прочитавший (традиционно!) мысли этой необычной девушки, загадочно улыбнулся.

Глава 14

«Нет места милее родного дома»

Цицерон Марк Туллий

На родную планету Дарья Карелина вернулась со смешанными чувствами: с одной стороны, она радовалась и удивлялась земной весне (только представь, читатель, за два месяца отсутствия девушки на Земле прошло всего две недели, и была середина марта!), а с другой стороны, Дашу не покидало ощущение тоски по Дариэлю. «Конечно, – мысленно успокаивала себя Дарья, – ее воспитаннику уже не угрожала опасность, ведь на Адеоле теперь царили мир и согласие, а рядом с Мэйтэ остались любящий отец и преданный Гайат». И все же, несмотря на обманчивое спокойствие (Карелина вернулась на работу, где ее очень ждали), многие сослуживцы, включая начальника, отметили сильные перемены во внешности и в поведении девушки, бывшие ей отнюдь не на пользу. Уставший и совсем не горящий взгляд, медленные движения и речь – все это казалось не похожим на жизнерадостную и скоростную Карелину. Даже маленькая Сонечка, Ирина и Игорь, которые искренне радовались появлению их общей любимицы, не могли первое время по возвращении путешественницы домой заполнить пустоту в ее ноющей душе.

Прошло две недели, в течение которых Дарья заново привыкала к родному милому дому, друзьям, работе (периодически пуская слезу при виде капсулы Дариэля или цветов с Адеолы, на удивление быстро прижившихся на Земле в домашних условиях).

На радиостанции Карелина опробовала новую программу, назвав ее «Дашины сны». После своего прилета девушка именно в этих эфирах черпала душевные силы и одновременно ощущала по вечерам опустошенность, поскольку все эмоции она вкладывала в фантастические (для землян) истории про доброго мальчика, летающего на различные планеты и галактики. По окончании эфиров, а иногда и во время них звонили мамы и папы детей, подростков с благодарностью за рассказываемые Дарьей воспитывающие эпизоды о дружбе и преданности, войне и предательстве, спасении душ и важности мирного сосуществования. Многие ребята, оказывается, слушали эти истории с интересом. Девушке было отрадно, что кому – то в большом и шумном мегаполисе стала небезразлична и интересна ее тема (тема, которой она жила три долгих месяца).

Пока Даша, замкнувшись в себе, как в коконе (за исключением рабочих эфиров), существовала отдельно от окружающей реальности, в ней, той самой реальности, происходили не менее важные события.

За время отсутствия Карелиной дома, Добронравовы и весь НИИ понесли невосполнимую утрату. Погибла одна из сотрудниц лаборатории экспериментального производства медико-биологических препаратов при вакцинации больных против столбняка и дифтерии в Либерии (Западная Африка), заразившись от африканских аборигенов смертельным вирусом Эбола.

Муж и жена Карелины (однофамильцы Даши), по собственному желанию командированные в Либерию для оказания бесплатной медицинской помощи местным жителям, в течение года успешно проводили вакцинацию больных людей, о чем свидетельствовали их ежемесячные отчеты, регулярно получаемые в НИИ. Параллельно супруги выполняли еще одну миссию: собирали коллекторы с сывороткой переболевших лихорадкой Эбола людей вместе с французской группой эпидемиологов. Собранную сыворотку уже в НИИ следовало фракционировать с целью выделения иммуноглобулинов против вируса Эбола – высокоэффективного средства для лечения лихорадки. И вот когда Аркадий Борисович и Вероника Владимировна Карелины (именно так звали коллег Ирины и Игоря Добронравовых), благополучно завершив благотворительную миссию в Либерии, собирались вылететь в Москву, поступил сигнал из Мумбаи (Западная Индия) о вспыхнувшем там инфекционном очаге дифтерии. Семья Карелиных, не раздумывая, вылетела в Мумбаи, несмотря на то, что Вероника была на 9 месяце беременности: они с супругом ждали двойняшек (мальчика и девочку).