Ложь

Елена Александр

Ложь

Глава 1

Англия. Лондон 1846 год.

– И кто он, этот Билл? – пытливо спросил Джон.

– Я не в курсе, – ответила Элизабет.

– Они встречаются?

– Джон, я, как и ты, мало что знаю о кавалере сестры.

– Люси тебе ничего не рассказывала?

– Нет! – немного злилась девушка.

– Разве вы не обсуждаете с ней такие вещи?

Элизабет остановилась и пристально уставилась на мужа. – Джон, ты прекрасно знаешь мою сестру, и ты знаешь, какие у нас с ней отношения. Зачем ты задаёшь мне эти вопросы?

Джон взял её за руку. – Прости, не знаю, что на меня нашло. Внутри какое-то волнение, тревога.

– Ты просто волнуешься, – прислонилась Бет к плечу мужа.

– Может быть…

– Вот только на тебя это не похоже, – засмеялась Бет.

– Что я слышу? Моя жёнушка считает меня «бесчувственным»?

– Ни в коем случае, ты очень чувственный мужчина. Просто я никогда не видела, чтобы ты чего-то боялся или волновался… Тем более знакомства с парнем моей сестры.

– Я чувствую себя отцом, к которому пришёл друг моей дочери, чтобы попросить её руки…

Элизабет громко засмеялась.

– Чувствую себя старым.

– Перестань, какой ты старый? Люси – младшая сестра, но не настолько, чтобы тебе в дочери сгодилась.

– Нужно идти, а то опоздаем на столь важное мероприятие.

– Зная свою сестру, не могу поверить, что это происходит с ней. Мы с ней не особо контактируем… Вернее сказать, она меня недолюбливает. Может, из-за того, что родители постоянно ругают её в отличие от меня? Она постоянно предъявляет им претензии по этому поводу.

– Я думаю, причина не в этом. Люси прекрасно знает о своём неподобающем поведении, в частности, с родителями. Здесь что-то другое.

– Не знаю. После того как я уехала из Бейквелла в Лондон, наши отношения с Люси дали трещину. Много лет мы были чужими людьми. А когда я вышла за тебя замуж, мне кажется, она возненавидела меня ещё больше.

– Почему ты так думаешь?

– Когда я приезжала домой, у неё начиналась истерика. Мама говорила, что это ревность. У Люси с самого детства была ко мне ревность. В детстве она ревновала ко мне отца, который был добр со мной. Она всегда напоминала мне, что он неродной мне отец. Она говорила, что он никогда не будет любить меня как дочь. Её слова очень обижали меня, я всегда убегала на чердак, где в тёмном углу, свернувшись калачиком, плакала, а потом засыпала. Люси говорила мне эти слова, и я верила ей, ведь она права: «Я неродная, он никогда не будет любить меня». Но это не так: Виктор – хороший человек, и для него не было и нет «неродных детей». Он любит меня наравне с Люси. Он видел ситуацию и видел, как сестра «травила» меня, и ей за это доставалось от него, отчего злоба Люси на меня только росла. У Люси такой нрав был в юности – варварский, бунтарский. Она постоянно доказывала родителям и мне, что она другая, не такая примерная, как я. Но я всегда знала, что этот её протест – просто защита. Люси добрая и ранимая внутри, но почему-то надела на себя непробиваемый панцирь и не стремится его снять. И в этом есть моя вина. Я должна была понимать, что Люси говорит это из-за своей ревности и боли. Я должна была помочь ей справиться с этими чувствами. Но вместо этого я убегала и пряталась на чердаке. Я должна была быть более терпеливой к сестре. Теперь я стараюсь быть понимающей. Я стараюсь помочь Люси справиться с её болью и ревностью. Я стараюсь быть более внимательной к её чувствам и потребностям. Я надеюсь, что со временем мы сможем преодолеть все трудности и стать ближе друг к другу.

– Нет, Бет, твоей вины здесь нет. В связи со своей профессией я хорошо разбираюсь в людях, и, когда в первый раз увидел твою сестру в вашем доме, понял одно: утрата матери – следствие её «панциря». Не знаю, что именно с ней произошло, но знаю одно: это отразилось на ребёнке. В столь раннем возрасте потерять ту, которую ты, будучи ребёнком, безумно любил и был привязан, – тяжело. Тяжело осознать и привыкнуть, что её больше нет и что она никогда больше не вернётся. А когда отец женился на твоей матери, это её задело. Она посчитала, что отец предал её мать и память о ней. Это обида на отца. А вы с матерью стали причиной предательства. Видя, как вы близки с матерью, ей также этого хотелось, и, когда Шарлотта хотела пригреть её, отогреть своей лаской, она отталкивала, потому что считала, что так предаст свою умершую мать.

– Дорогой, ты говоришь правильные вещи. Она неоднократно обижалась на отца и называла его «предателем». Но это было в детстве, потом вроде она хорошо ладила с мамой, да и сейчас тоже.

– Потому что она хочет быть счастливой.

– Когда она написала мне письмо, что приезжает в Лондон, что хочет увидеться, что соскучилась, я была удивлена. Я не могла поверить, что она едет без злого умысла. Меня насторожил её приезд: я не знала, как она себя будет вести. Станет ли снова высказывать мне неприятные вещи?.. Но нет, она словно изменилась, стала другой. Такой любящей.

– Да, я помню твой ступор, когда Люси набросилась на тебя с объятиями.

– Точно, я не могла просто поверить в происходящее. Но я была рада, что моя сестра, та, которую я люблю, тоже обратила на меня внимание и признала во мне сестру. Но подозрение на её счёт всё равно никуда не ушло. Не знаю, наверное, выработался рефлекс недоверия к ней, что она что-нибудь да выкинет в своём репертуаре. Снова «подставит мне подножку». И этот ужин – не исключение… Ресторан – это всё на неё не похоже: Люси лучше предпочтёт кабак или какое-то другое питейное заведение…

– Так может, этот Билл настоял на ресторане? Может, он нормальный парень, не такой, как её предыдущие.

– Хоть бы было это так. Родители, да и я сама, мы очень хотим, чтобы сестра обрела счастье и успокоилась. И, конечно, чтобы ей встретился хороший человек.

– Так и есть, поверь, всё наладится. Тем более чем старше мы становимся, тем мудрее. Эти её колючки уже должны отпасть.

Они подъехали к главному входу в ресторан. Бет взяла мужа за руку. По её дрожащей руке Джон ощутил лёгкое волнение любимой.

– Не переживай, всё пройдёт на ура. Я в этом уверен. Ну всё, идём, не будем её нервировать лишний раз.

Кучер открыл дверь повозки. Джон вышел, подав Элизабет руку. Бет с восхищением осмотрела своего мужа в новом образе, который он так не любил. На нём был великолепный фрак из ткани высокого качества, сине-серого цвета, который плотно прилегал к телу, подчёркивая фигуру. Тонкая белоснежная сорочка. Чёрный жилет из атласного шёлка с цветочным узором бардового оттенка, вышитый вручную. Тёмно-серый, практически чёрные брюки в мелкую клетку из саржевого хлопка. Шёлковый шарф эпонж под цвет брюк, который Джон постоянно теребил, чувствуя себя в нём некомфортно. К такому образу, конечно, прилагался цилиндр, который Джон держал в руках. Ему привычна одежда, менее привлекающая внимание к его персоне, а такой образ напоминал Джону, что он лорд и ему нужно соответствовать этому титулу. Конечно, Джон гордился своей семьёй и фамилией, но ему никогда не нравились приёмы, всевозможные балы, которые он был обязан посещать. Возможно, именно это подтолкнуло Джона выбрать свой путь комиссара и надолго уехать в Африку.

Элизабет подобрала для себя наряд, который гармонировал с жилеткой мужа, чтобы изысканно смотреться в обществе. В отличие от других дам, она предпочитала одеваться исключительно не по моде. Плотно прилегающие корсеты и шуршащие атласные платья с пышными юбками были ей не по вкусу. Она предпочитала лёгкие белоснежные сорочки из дорогого полотна, обшитые кружевными воротником и манжетами, и юбки в пол из плотной ткани, в данном случае бордового цвета. Сверху она надевала бордовый фрак, сшитый на заказ, подобный тому, что дамы надевают для конной прогулки. Её волосы цвета горький шоколад были собраны в высокий пучок, подчёркивая тонкую шею. Лицо обрамляли два локона, закрученные в лёгкую волну.

Они вошли в ресторан, и метрдотель поприветствовал их и проводил к нужному столику, за которым сидела рыжеволосая Люси в элегантном зелёном платье из шёлкового атласа с широким вырезом декольте и пышной юбкой в пол с тканым узором. Длинными рукавами в стиле «фонарь». Лиф со шнипом (острым выступом в нижней части) плотно прилегает по линии талии, застёгивается сзади. Кудрявые волосы были уложены в свободный пучок, перехваченный брошью в виде розочки и несколькими лентами в тон платья. Люси держала за руку мужчину, который сидел рядом с ней. Она заливисто смеялась, и то, как она смотрела на своего кавалера, говорило о том, насколько сильно она увлечена этим мужчиной.

Билл был коренаст, коротко стрижен, одет в чёрный костюм, который не выделялся шиком и богатством, но был опрятный. Парень выглядел молодо, хотя они были примерно одного возраста с Джоном. Но в отличие от сурового и скудного на эмоции Джона, Билл был улыбчивым и лёгким в общении. Такие люди легко находят общий язык со всеми… кроме Джона.

Он нежно держал Люси за руку и большим пальцем гладил ей ладонь. Таким жестом парень располагал к себе. Пара была настолько увлечена друг другом, что не сразу заметила прибывших гостей. Видя их тёплые отношения друг к другу, волнение Элизабет за сестру уходило. Она видела в глазах парня, что Люси для него не объект для развлечений, она искренне дорога ему, и он не намерен причинять ей вред.

Возникла неловкая ситуация, и Бет пришлось изобразить кашель, чтобы привлечь внимание влюблённых. И ей это удалось: двое машинально посмотрели на них и разъединили свои руки. Люси, увидев сестру, заулыбалась и поднялась со стула. Она подала свою руку сначала Джону, а потом Бет. Билл как-то неловко задержал взгляд на Элизабет, вглядываясь в лицо брюнетки с большими светло-фиолетовыми глазами. Возможно, именно цвет глаз привлёк его внимание, ведь такой редкий цвет глаз встречается лишь у 3% населения планеты. Джон заметил его долгий взгляд на своей жене, который смущал Бет.

– Джон! – протянул он свою руку Биллу, чтобы отвлечь его от жены.

Люси тоже заметила затяжной взгляд своего кавалера, на её лице возникла фальшивая улыбка, а по душе пробежало знакомое чувство ревности. Она взяла Билла под руку, на что парень осознал, что привлёк к своей персоне непонимающие взгляды присутствующих.

– Садитесь, – начала Люси. – Я очень рада, что вы пришли.

Джон отодвинул стул для жены. Бет уселась поудобнее, Джон сел рядом. А у Билла в голове крутилась мысль: «Нужно срочно ретироваться».

– Простите за мой наглый взгляд на вас, – обратился он к Элизабет.

– Ничего страшного.

– Вы ничего не подумайте… Я просто был удивлён, увидев вас.

– Чем же? – поинтересовался Джон, нахмурив брови.

– Вы совершенно не похожи с Люси. Я представлял вас по-иному.

То, что ухажёр Люси представлял его жену, да и вообще думал о ней, настораживало Джона и разжигало в нём огонь ревности. Джон с ума сходил от любви к Элизабет.

«С первой же секунды их встречи на пароходе четыре года назад он был покорён красотой задумчивой девушки, стоявшей на палубе. Она с восхищением смотрела на океан. Он стоял и смотрел на неё, не решаясь подойти и познакомиться. В тот миг он понял, что пропал, что влюбился, как мальчишка, в свои тридцать лет. Джон был так сильно заворожён незнакомкой, что просто не сможет простить себе, если не познакомится с ней, если не узнает её имя. Он решительно направился к девушке, но резко остановился, когда к ней подошёл долговязый парень в клетчатых штанах песочного цвета. Незнакомка улыбнулась парню. Джон был расстроен, он всегда считал, что не способен полюбить кого-то, даже не представлял этого чувства, не знал, какие эмоции испытывают влюблённые. Но десять минут назад, пожалуй, впервые в жизни, его кто-то заинтересовал иначе, вызвав переворот его отношения к женщинам. Когда он увидел брюнетку в нежно-сиреневом платье, развевающемся на ветру, он ощутил, как в его кровь ворвалась убийственная смесь эндорфинов, которая сбивала его с ног. Джон никогда раньше не обращал особого внимания на девушек, нет, конечно, он замечал красоту некоторых дам, которые стремились привлечь его к своим персонам, но он не видел деталей и рассматривал их исключительно в примитивном характере. А сейчас он словно был зачарован, обращал внимание на всё: на хрупкость девушки (в его глазах она была миниатюрной леди); на платье из лёгкой ткани в стиле ампир с завышенной талией, обрамлённой шёлковой лентой, завязанной в бант; на воздушный шёлковый платок, красиво повязанный на её тонкой шее; на пухлые губы, которые она периодически прикусывала; на её локоны, которые выпадали из уложенной причёски. Благодаря ветру Джон видел линии изящной фигуры девушки, которые вызывали в нём те самые примитивные желания, сводя с ума. Даже ветер был покорён её красотой, но, в отличие от Джона, он мог себе позволить прикасаться и нежно ласкать её.

Долговязый парень убрал локон с лица девушки, отчего Джон подумал, что это её кавалер. Расстроенный таким выводом, он развернулся, чтобы уйти, как неожиданно услышал голос незнакомки:

– Дорогой, я здесь!

Джон не поворачивался, он прекрасно понимал, что девушка обращается не к нему. Но после он почувствовал, как миниатюрная тёплая рука схватила его за руку, вызвав у Джона незнакомое чувство дрожи в теле. Он посмотрел на её руку и медленно поднял свой растерянный взгляд вверх, цепляясь за детали её гардероба. Когда Джон увидел её глаза вблизи, он был озадачен и не мог понять, действительно ли цвет её глаз – светло-фиолетовый или это игра света?

– Подыграй мне, – негромко сказала она, дёрнув его за руку.

– Что? – растерялся он.

– Прошу, подыграй… – она постоянно озиралась назад. Джон заметил приближающегося к ним долговязого парня, что пару минут назад разговаривал с ней. – Дорогой, утро такое замечательное, – играючи засмеялась она, накручивая локон на палец.

Джон стоял как вкопанный, он потерял дар речи, не понимал, как ему вести себя в данной ситуации, а главное – с ней.

– Ты что, немой? – толкнула она его в руку. – Скажи что-нибудь, не молчи, а то он догадается, что это спектакль.

Джону становился понятен этот самый «спектакль» от неё, он крепко сжал её руку.

– Ты представишь мне своего друга, дорогая? – заговорил Джон, получив нахмуренный взгляд от красотки.

Элизабет растерянно засмеялась. – Что ты несёшь? Зачем знакомиться с ним? Я помощи прошу, чтобы он отстал от меня.

Услышав эти слова, Джон внутри ликовал: «Это не её кавалер, она свободная».

– Снова молчишь? – еле слышно спросила она, смотря на парня, который прожигал Джона взглядом. – Эдвард очень молчаливый… Не любит разговаривать.

– Эдвард? – тихо повторил Джон своё новое имя.

– Да, это ты, подыграй! Обхвати меня за талию… Ну же, бери!

Такой импульсивности Джон не ожидал от «скромной» девушки, которой она показалась ему на первый взгляд. Нет, мужчина ощутил ХАРАКТЕР красотки. Он засмеялся, положил на её талию руку и резко прижал к себе.

Ей, конечно, такое нахальство не понравилось, она хотела бы немедленно влепить ему пощёчину, но не стала выходить из роли, а лишь посмотрела на «Эдварда», прищурив глаза. «Сначала я отделаюсь от этого назойливого ухажёра, а потом и с тобой разберусь», – мысленно угрожала она Джону.

Джон протянул руку к парню. – Эдвард!

– Том, – ответно протянул долговяз руку. – Вы встречаетесь?

Элизабет, расплывшись в искусственной улыбке, посмотрела на Джона, который снова молчал, потеряв дар речи от её интересного цвета глаз. Мужчина получил локтем в ребро за свой очередной ступор. Хоть красотка и была миниатюрная, но удар у неё был сильный, Джон даже слегка скривился от боли.

– Да, мы практически муж и жена… – ответил Джон.

– Даже так? – Том удивлённо посмотрел на Бет.

– Да, мы помолвлены, – подтвердила она ложь «Эдварда».

Том машинально посмотрел на руку девушки. – Где кольцо?

– Оно в каюте… Боюсь, что потеряю, что оно случайно упадёт за борт в океан.

– Ясно.

– Любимая! – начал Джон, снова крепко прижав её к себе.

– Да, дорогой! – произнесла она сквозь зубы, улыбаясь.

– Ты не забыла про наш совместный завтрак, который нас ждёт?

– Конечно, не забыла.

– Ладно, влюблённая парочка, я всё понял, я вас задерживаю. Хорошего вам дня! – улыбаясь, Том удалился.

Как только парень скрылся за углом, Элизабет вырвалась из оков мужчины. Она встала напротив Джона и недовольно посмотрела на него. Джон почувствовал, что сейчас что-то произойдёт, красотка просто в ярости.

– Ты что себе позволяешь? Как позволил себе меня лапать?

– Начнём с того, что я не лапал тебя, а невинно обхватил за талию, чего ты и просила… – Элизабет хотела на это возразить, но Джон и слова не дал ей произнести, тем самым он показал свой характер. – А во-вторых, я обнимал свою невесту, будущую жену. А если ты разозлилась, что я прижал тебя к себе, то прошу прощения, я это сделал, чтобы было достоверно.

– Ну ты хам! – скрестив руки, она надула губы.

– Что? Это я-то хам? Да я помог тебе от него отделаться. Вцепилась мне в руку, заставила врать человеку, а может, я никогда не вру… – слегка наклонив к ней голову, произнёс он, при этом на мгновение зацепился взглядом за её приоткрывший от удивления рот.

Этот его взгляд смутил Элизабет, в ней бушевали сейчас разные эмоции, одной из которых была симпатия. – Все люди врут, ты не исключение, – сделала заключение она.

Элизабет стояла и отчитывала мужчину, который действительно ей помог. Да, он позволил себе прижать незнакомую девушку из высшего общества к себе, но этот жест не отталкивал Бет от него, а, наоборот, в её голове промелькнуло, что ей нравится чувствовать его руки на своём теле. Когда он прижал её, она ощутила его сильные руки и не почувствовала никаких границ. Элизабет почувствовала трепет и волнение внутри. И он прав: ей следует поблагодарить его, а не ругать.

Она смотрела на этого высокого мужчину, в котором была стать и осанка, присущая военному человеку. Его волосы цвета «лесной орех» были завязаны в хвост. По первому впечатлению Элизабет: он серьёзный, хмурый, невесёлый, мало улыбается, а ещё он из тех, кто за словом в карман не полезет. В её жизни уже есть такой мужчина – её отец, и поэтому Элизабет знала, что за всей этой серьёзностью может скрываться доброта, милосердие, нежность, внимание и забота.

А ещё она заметила его хладнокровие: мужчина на редкость спокоен, хотя после таких нападок ему следовало бы разозлиться и проучить девчонку.

– Кто он? Почему ты хотела избавиться от него? – не обращая внимания на её претензии, спросил Джон.

– А тебе-то что? – она продолжала быть колкой на язык и понимала, что сейчас спугнёт его… Но как же ей этого не хотелось.

– Ну надо же! Любимая, ты меня втянула в этот треугольник, поэтому я, думаю, имею право узнать детали твоего спектакля.

От ласкового слова «любимая», произнесённого им, Элизабет почувствовала приятную эйфорию внутри. Впервые ей было приятно услышать такие слова в свой адрес. Но эйфория быстро прошла, когда она осознала, из чьих уст это было сказано и что это были просто пустые слова. – Я тебе не любимая… – пробурчала она.

– Четыре дня тебе придётся быть моей любимой, – заметил он.

– Что? – возмутилась Бет.

– Дорогая, если ты обратила внимание, мы находимся посреди океана на пароходе, где также находится твой ухажёр Том, и нам ещё четыре дня плыть. И что-то мне подсказывает, что ещё не один раз нам придётся с ним столкнуться. И раз ты начала эту игру, будем её продолжать.

Элизабет стояла с открытым ртом. Она хотела возразить, но он снова не позволял ей этого. Но ей нравилось это, ей нравилось, что он не сюсюкается с ней, как это делают её обычные кавалеры. Возможно, это потому, что она не привлекает его. Но такие мысли расстраивали Бет. Это даже било по её самолюбию, ведь она привыкла к ажиотажу вокруг своей персоны, хоть и не любила отказывать поклонникам, видя в их глазах разочарование. От этого она чувствовала себя подавленной. Элизабет на мгновение даже восхитилась новым знакомым: ещё ни один мужчина не позволял себе такого тона с ней, кроме отца, конечно. Но это только на мгновение.

«Но это не отец, и он должен знать меру». Девушка была в замешательстве: с одной стороны, такое поведение неприемлемо, от этого возникала злость, но с другой стороны – почему-то притягивало. Сначала она не могла понять, почему стоит и выслушивает его? Почему не развернётся и не уйдёт? Что так тянет её к этому хаму? Но потом поняла – голос. Его голос был так приятен для её ушей, так знаком, она стояла и вспоминала, где могла слышать его раньше, а потом трясла головой, понимая, что с ним она точно не знакома, такого хама она бы запомнила однозначно.

– Ты слышишь меня?

Перед лицом Бет мелькала рука хама, который при этом ещё и щёлкал пальцами. Но это уже перебор! Она оттолкнула его руку от своего лица и поспешила удалиться, но Джон остановил её, схватив за руку.

– Ты что позволяешь себе? – Элизабет была ошарашена такой дерзостью.

– Прости, если был груб с тобой: это отголоски моей профессии, – произнёс он, сменив свой тон. – Ты не ответила мне.

– Что мне нужно ответить? – Рассматривая его минуту назад, она не вдавалась в смысл его вопросов, и поэтому сейчас пребывала в замешательстве.

– Для начала, как тебя зовут? Что я за жених такой, если не знаю даже имени своей возлюбленной? – слегка улыбнулся он.

От этих его фраз и от улыбки Бет снова испытывала приятную эйфорию в теле. Мужчина прав: она затеяла эту игру, и её не завершить до конца плавания.

– Элизабет! – произнесла она. Её тон тоже изменился, появилась нежность.

Джона это порадовало, ведь он не мог так ошибиться в её характере, он видел в этой нежной девушке леди, а не грубиянку.

– Элизабет – это Лизи? – не подумав, спросил он.

– Элизабет – это Элизабет, и никаких «Лизи». Понятно?

В пух и прах она разбила чутьё Джона на умелое им составление личностного портрета каждого. Эта девушка словно спящий вулкан, при пробуждении который уничтожает всё на своём пути. Джону за все его тридцать лет не встречались такие импульсивные леди… Хотя нет, встречались девицы лёгкого поведения и сварливые бабы, нарушившие закон Англии, с которыми комиссару Джону Уильяму Скотту приходилось много раз сталкиваться. Но девушка, которая стояла перед ним, была из высшего общества: её осанка, стать и высокомерно приподнятый подбородок выдавали в ней подобное воспитание.

– Ты так со всеми разговариваешь? Или только меня удостоила такой чести?

– Только с теми, кто лапает и хамит!

Её слова словно оскорбления, а ведь Джон порядочный человек, он не из тех, кто станет приставать к женщине, и уж тем более проявлять к ней неуважение.

– И зачем я только ввязался в это?

Джон развернулся и решил поскорее удалиться от ворчливой красотки, которая, словно колючий ёжик, никак не шла на контакт. Элизабет стояла и смотрела ему вслед. Ей тоже в данный момент не хотелось продолжать общение с ним, но она вспоминала Тома, который непременно снова начнёт донимать её своим обществом, снова будет болтать без умолку про своё состояние, про свои планы на будущее, в которых он был бы не прочь видеть Бет. Элизабет понимала, что этот хам – её спасение, что лучше его общество вытерпеть четыре дня, чем общество Тома. Она металась, не решаясь остановить его, а Джон всё удалялся от неё и удалялся.

– Эй! – крикнула она. Но Джон на её «эй» даже не обернулся, хотя прекрасно слышал её. – Стой! – Девушка ринулась за ним. – Да стой же ты! – Догнав, она схватила его за руку.

– Это ты со мной?

«Какая наглость. Нет, я не выдержу его четыре дня. Но как, как можно разговаривать с таким хамом?» – Да, с тобой, – спокойно произнесла она, хотя внутри всё кипело.

– Вроде с утра меня звали Джон, а не «эй».

«Джон – вот, значит, как тебя зовут. У такого хама такое порядочное имя». – Тебя задело, что я обратилась к тебе «эй»?

«И снова этот базарный тон». – Да с тобой невыносимо разговаривать. Давай так: ты сейчас меняешь свой грубый тон на сдержанный, мягкий, который идеально подходит к столь изящной барышне, и только тогда мы продолжим разговор.

Как же он сейчас раздражал её своей педантичностью, своим джентльменством. Она скрестила руки на груди и не торопилась разговаривать с ним.

– Ладно, перевоспитаешься – приходи, поговорим. – Он снова отвернулся и пошёл.

Но Бет не позволит ему уйти. – Но уж нет, мы поговорим сейчас и здесь.

Джон резко схватил её за талию и снова прижал к себе. Девушка готова была расцарапать ему лицо, а после уйти.

– Ах ты, наглец!

– Тихо ты, играй свою роль, твой поклонник на горизонте, – приложив свой палец к её губам, сказал он.

– Что? – она посмотрела вправо от себя, где действительно к ним приближался Том. Как только она его увидела, тут же в ней проснулась актриса: она положила свои руки на плечо Джона и уставилась на него. Её взгляд был нежный и дружелюбный. Джона такое её мастерское перевоплощение забавляло, он улыбнулся.