Главная загадка «Эволюции»

Мирза быстро освоился в новой обстановке, и деньги потекли в его карманы рекой. Не прошло и двух лет, как он перебрался из Краснодара в Москву и купил себе шикарную квартиру на западе столицы. Теперь его бывший совхоз казался ему мелочовкой: он сотнями гектаров скупал за копейки подмосковные сельхозугодья, переводил их в земли для индивидуального жилищного строительства и продавал застройщикам коттеджных посёлков. К сорока с лишним годам Громов имел уже и положенный по статусу особняк на Рублёвке: шикарный дом, напоминающий средневековый замок, располагался на участке в два с половиной гектара, с собственным прудом, по которому плавали красавцы-лебеди. Мирза был толстым и невысоким, на его голове давно образовалась лысина, глазки казались малюсенькими и какими-то бесцветными, зато нос был большим и почти всегда красным; вдобавок всё лицо его было испещрено последствиями перенесённой в детстве оспы. Но богатство компенсировало неказистую внешность, и женщин вокруг него вилось всегда предостаточно. Пару раз он женился, но жёны не рожали, и он их прогонял.

Мирза Исаевич рассуждал так: всё, что нажито таким непосильным трудом, надо будет кому-то оставить в наследство – не пропадать же добру, – и поэтому давно мечтал о сыне. Он не жалел денег на женщин, но ни одна его любовница, как ни старалась, тоже не забеременела. Наконец он стал подозревать, что причина не в женщинах, и пошёл по врачам, которые вскоре вынесли ему беспощадный вердикт: бесплодие.

Больше двух недель Мирза запивал эту новость тридцатилетним виски, отчего глазки его совсем заплыли, а физиономия приобрела фиолетово-багровый оттенок. Он развалился на диване в расшитом дамасскими узорами шёлковом халате, который еле сходился на его дряблом животе, и уже готовился налить в стакан очередную порцию благородного напитка, когда зазвонил его огромный сотовый телефон.

– Слышь, Мирза, есть тут один чел по твоему вопросу, – раздался из трубки голос Миши Армянчика, давнего знакомого Мирзы.

– По какому вопросу, Мишаня? – Мирза еле ворочал языком.

– Ну, по этому, типа, по которому ты не просыхаешь.

– Я пью, Мишаня, именно потому, что этот вопрос решить невозможно.

– Слышь, ты бы поговорил с ним. Он того… типа, учёный. Генетик.

– Учёный-мочёный… Учёный? Не врач?

– Ну, генетик, короче. Хрен их разберёт, врачи они или нет. Сказал, типа, учёный.

– А ты его откуда взял? – Мирза поставил бутылку на пол рядом с диваном.

– Он сам взялся. – Миша захихикал. – Смешной такой: припёрся в бар к Алёшке Ройзману и давай там байки травить, какой он крутой, но только очень бедный. И, типа, ему бабосы позарез нужны. И, типа, он может ребёнка любому богатому челу на свет произвести, даже если все врачи отказали.

– Чёт я не понял, Миш, он что, баба, что ли, – Громов тоже развеселился, – чтоб детей производить?

– Да не, мужик он. Говорит, типа, есть научный генетический метод.

– Блин… – Мирза почесал лысину. – Ну, приводи давай этого своего учёного-мочёного. Хоть развлечёмся немного.

* * *

На следующий день Мирза сидел в роскошном кожаном кресле за необъятным антикварным дубовым столом на львиных лапах. Однако одет был всё в тот же расписной халат, а на столе всё так же стояла бутылка любимого напитка. Напротив него на небольшом стульчике с прямой спинкой расположился Сергей Лазарев. Он уже больше получаса рассказывал Громову о своём методе.

– И ты хочешь, чтоб я тебе поверил, мужик? – Мирза налил себе очередную порцию. – Что в эсэсэсэрии клонировали человечков?

– Я не знаю, что вам ещё сказать. – Сергей Дмитриевич уже почти отчаялся убедить пьяного нувориша в том, что говорит правду. – Всё это было, разумеется, строго засекречено.

– А ты того – хорош рассказывать! – Громов подался вперёд, дыша на посетителя многодневным перегаром. – Ты докажи. Есть у тебя документы?

– У меня есть фотографии. – Лазарев вынул из портфеля пластиковую папочку. – Вот, смотрите…

– Ну и чё? – Громов повертел в руках снимки. – Беременные бабы какие-то и их малявки. Что это доказывает?

– Ну, хорошо. – Лазарев достал ещё одну папку, картонную, с грифом «секретно». – Вот этого вам, надеюсь, будет достаточно?

Мирза отодвинул стакан и стал изучать содержимое папки. По мере чтения он морщил лоб, чертыхался, мотал головой, чесал в затылке и периодически кидал на Лазарева оценивающие взгляды. Было видно, что смысл написанного на многочисленных листах даётся ему с трудом, однако под конец он, похоже, даже протрезвел.

– Вот же блин! Ты, мужик, похоже, сам гений, да?

– Не думаю. – Лазарев посмотрел собеседнику прямо в глаза. – Я просто упорный человек.

– Упорный, говоришь… Ну и во что упёрся?

– В развал СССР. Денег больше нет.

– Ага. – Громов поднял брови. – Денег нет… А если б были деньги, ты бы что?

– Попробовал бы возобновить проект, обеспечить существующих клонов и их матерей…

– Так-так-так… – Мирза покачал головой. – Фигню несёшь же, мужик!

– Почему? – вскинулся Лазарев.

– Да потому что! – Мирза неожиданно ловко выскочил из-за стола, приблизился вплотную к Лазареву и, наклонившись, прошептал ему на ухо: – Потому что у тебя нет гарантий, что из этих деток вырастут гении. Никаких нет гарантий!

– Гарантий нет, – уныло согласился Лазарев. – Даже если сама гениальность заложена на генетическом уровне, всё равно для её развития и реализации в конкретном человеке требуется ещё масса условий: образование, воспитание, деньги, мотивация… Вот, например, Ньютон. Если бы не его дядюшка Вильям, получивший степень магистра в Кембриджском университете, то, скорее всего, мальчик остался бы неграмотным, как его отец.

– Молодец, мужик, правильно рассуждаешь! Если бы да кабы… – Громов снова вернулся за стол. – А сейчас «если бы да кабы» никого не интересует. Чуешь? Сейчас конкретно: что можешь гарантировать?

– Могу гарантировать, что клон будет полной физической копией оригинала. Всё остальное будет зависеть от воспитания и от условий, в которых ребёнок будет расти. – Эти две фразы Лазарев подготовил заранее.

– Ну вот, это уже что-то! – Громов сложил руки на своём необъятном животе. – Уж условия я своему сыну создам какие надо. Ладно, учёный. Если сделаешь мне сына и будешь потом молчать в тряпочку, дам тебе денег.

Спустя два часа Сергей Дмитриевич ехал в метро и думал о том, что в чём-то этот мерзкий тип прав: ничего никому доказать он сейчас не сможет, найти столько денег, чтобы продолжить работу в полном объёме, ему тоже вряд ли удастся. Поэтому нужно соглашаться на условия Громова: «сделать» ему наследника. И пусть тех денег, которые пообещал ему Мирза, не хватит на возобновление проекта «Эволюция», но их хватит на то, чтобы… клонировать себя самого! Лазарев решил, что он тоже имеет право на сына, ведь именно отсутствие собственного ребёнка когда-то разрушило его счастливый брак.

6. Лето – осень 1993 года

К появлению наследника Мирза Исаевич готовился серьёзно. Он больше не пил, ему удалось даже немного похудеть, с огромным трудом заставляя своё грузное тело вылезать из тёплой постельки на утренние пробежки. Полностью отёчность с лица не спала, но глазки немного приоткрылись, а нос приобрёл почти нормальный оттенок. Пара комнат его просторного особняка были полностью переоборудованы: одна – в мини-лабораторию, где работал Лазарев, а вторая – в медицинскую палату для принятия родов. Две спальни неподалёку занимали две молодые женщины, приехавшие на заработки в Москву из далёкого сибирского села. Тамара ждала ребёнка-клона Громова, а Ирина – клона Лазарева. Никаких подробностей будущие мамы не знали, Лазарев сказал им, что он всего лишь врач, выполняющий заказ двух богатых мужчин, и девушек просто оплодотворили искусственным путём; что после родов они должны будут навсегда забыть о рождённых детях, никогда не интересоваться, кто их отцы, а потом уехать куда-нибудь подальше, благо оплата за такие своеобразные услуги была немаленькой.

И вот солнечным июльским утром 1993 года на свет появился Арсений – наследник Мирзы Громова, а двумя днями позже – Максим, клон Сергея Лазарева. Ирину с Тамарой буквально через неделю отправили домой, а для детей наняли двух нянь, которым было сказано, что матери малышей умерли при родах.

Арсений родился крепким, здоровеньким мальчиком весом около пяти килограмм. Новоявленный папаша подолгу разглядывал младенца. Он достал все имевшиеся у него детские фотографии и с удовлетворением отметил, что маленький Арсений действительно полная копия того карапуза, которым он сам был в младенчестве.

* * *

Прошёл почти месяц. Мирза сидел за чайным столиком под огромной раскидистой сосной и громко размешивал ложечкой сахар в чашке. Лазарев сидел напротив, не притрагиваясь к своему чаю.

– Чего чай не пьёшь? – спросил Мирза, прищурившись.

– И так жарко, – буркнул Лазарев.

– Ну, не хочешь – как хочешь… Что ж, учёный-мочёный, вроде ты меня не обманул. Парень и правда похож на меня.

– Разумеется, похож. Но я бы на вашем месте заставил мальчика заниматься спортом, чтобы он не был похож на вас в будущем, – съязвил Сергей Дмитриевич.

Громов зажмурил глаза и начал беззвучно трястись, затем появились какие-то булькающие звуки, и стало понятно, что он так смеётся.

– Ладно, – отбулькав, он махнул рукой в сторону Лазарева, – ты прав. Отдам его… на фигурное катание! – Он снова начал сотрясаться.

– Я так думаю, мне пора вас покинуть. – Лазарев не намерен был дальше смешить Громова. – Оба мальчика окрепли, оба совершенно здоровы. Завтра я заберу своего, и мы уедем. Ваша няня прекрасно справится. А если что, вызывайте обычного врача.

– «Если что» – это что? – Громов мгновенно посерьёзнел.

– Слушайте, все дети иногда болеют: могут простыть, съесть что-нибудь не то, подхватить детскую инфекцию. У вас теперь обычный ребёнок, и с ним это тоже может случиться. А в остальном – не волнуйтесь, всё будет хорошо. Ещё раз повторю: воспринимайте Арсения как самого обычного ребёнка.

– Понял. – Мирза поставил чашку на стол и вытер губы рукой, хотя салфетки были у него прямо перед носом. – Ну, чего – валяй, уезжай. Не держу!

– Прощайте! – Лазарев встал из-за стола.

– Бывай, учёный!

Когда Лазарев удалился на достаточное расстояние, Громов взял свой сотовый и набрал номер Миши Армянчика, которому доверял как самому себе. Часа через два за тем же столиком, но уже не с чаем, а со стаканом любимого виски в руке, он говорил примчавшемуся на зов дружку:

– Не верю я, Мишаня, что люди умеют хранить секреты.

– А то!

– Вот не хочу я, чтобы когда-нибудь где-нибудь всплыло, что Арсений… ну, не совсем обычный ребёнок. Понимаешь меня?

– А то!

– Как думаешь, сможем мы организовать, чтобы все, кто об этом знает, навсегда замолчали?

– Это, типа, того их? – Армянчик резко провёл большим пальцем у себя под подбородком.

Громов кивнул.

– Организуем.

– Только чтобы всё тихо было.

– Ну… – Миша расплылся в самодовольной улыбке. – Обижаешь! Имена мне дай, ну и, типа, на карманные расходы отстегни.

* * *

Не прошло и недели, как небольшое село на западе Сибири облетела страшная новость: двух молодых девушек нашли отравившимися угарным газом. Люди говорили, что Тамара и Ира стали подругами после поездки в Москву, где вместе работали. А тут, видимо, решили встретиться вечерком, посидеть, но слишком много выпили и не уследили за печкой. «И зачем только печь топили? – охали местные старушки. – Не так уж и холодно ещё ночью-то! Поди, сготовить что-то хотели, да не успели, заснули от водки. Водка – вот она, убийца их!»

А двумя днями позже Лазарев отправился гулять с маленьким Максимом в сад имени Баумана, и оба они только чудом остались живы. От их дома до сада было всего-то пять минут неспешным шагом, перейти надо было одну не сильно оживлённую улицу. Но почему-то именно в тот момент, когда Сергей Дмитриевич, внимательно посмотрев по сторонам, взял мальчика на руки и ступил на мостовую, везя перед собой пустую коляску, откуда ни возьмись на полной скорости выскочила машина. Коляску разнесло мгновенно, а отец с сыном снова оказались на тротуаре. Лазарев инстинктивно обхватил малыша и сгруппировался, благодаря чему Максим не пострадал вообще, а сам Сергей Дмитриевич получил только несколько ушибов и ссадин. Ни номера, ни марки машины он не запомнил. Случайные прохожие помогли ему встать, вызвали милицию, но машина как будто растворилась в большом городе. Хорошенько поразмыслив, Лазарев решил позвонить в то самое село, куда отправились Ирина и Тамара. Своих телефонов у них не было, но, уезжая, они оставили ему номер местного почтового отделения со словами: «У нас там все друг друга знают». Когда сотрудница почты с причитаниями рассказала Сергею Дмитриевичу, что девушки погибли пару дней назад, сомнений у него не осталось: на него и на Максима ведётся охота.

Сергей вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Родители его давно умерли, любимая женщина уехала в Италию, а не так давно скончался от инфаркта и его давний друг и наставник – Александр Михайлович Ворон. Не к кому было пойти, не с кем было даже поговорить, посоветоваться. После долгих раздумий он набрал номер бывшей жены. К счастью, Елена сама взяла трубку. Лазарев не вдавался в подробности, сказал только, что ему на время нужно уехать из Москвы. По голосу Сергея она сразу поняла, что у него случилось что-то серьёзное, и не раздумывая предложила ему помощь.

– А как же твой новый муж? – спросил Лазарев.

– Антонио – прекрасный человек, очень умный и очень добрый. Он не только не будет против, он будет рад сам помочь тебе, чем сможет. У тебя деньги, кстати, есть?

– Да, сейчас есть. – Лазарев вздохнул.

– Ладно, покупай билеты и приезжай, ни о чём не беспокойся. Первое время можешь у нас пожить, дом большой, а потом что-нибудь придумаем.

Лазарев понимал, что просто взять и уехать ему нельзя: такой человек, как Мирза, достанет его и за границей. «Сначала нам нужно умереть», – так решил Сергей Дмитриевич. Для учёного-генетика, имеющего на руках приличную сумму денег, не составило труда инсценировать собственную смерть и гибель Максима в автокатастрофе. Так что в Италию через три недели вылетал уже некто Сергей Ласточкин со своим маленьким сыном.

Глава 3

1. Лето 2020 года

Капитан Исаев всматривался в фотографии, которые ему передал собеседник, и никак не мог заставить себя поверить, что этот разговор происходит наяву. Он взял в руки снимок, на котором была изображена Ольга Исаева со своими малышами. Имена детей – Лев и Лука – были написаны на оборотной стороне снимка рядом с именем матери.

– Лев и Лука?! Вы на что сейчас намекаете? – На лбу Исаева выступила испарина. – Хотите разыграть полицейского?

– Нет, почему же… Всё, что я вам рассказываю, это чистейшей воды правда.

Исаев быстрым движением вытащил наручники и застегнул один браслет на руке собеседника, а другой – на руле. Лазарев не сопротивлялся.

– Что ж, если вам угодно, могу и так посидеть, – спокойно произнёс он.

Лев читал имена на обороте других фотографий: среди них были Аркадий и Татьяна Саганович, Мария и Маргарита. Общий снимок, где молодые мамы были запечатлены со своими детьми все вместе, был в двух экземплярах. И на одном из них около каждого ребёнка мелким почерком было написано его имя и стоял номер.

– Что это за номера? – спросил капитан.

– Это последовательность, в которой дети появлялись на свет. Ведь даже из двух близнецов один старше другого на пару минут.

– Так-так-так… – Лев почесал в затылке. – Аркадий Саганович родился девятым?

– Да, – подтвердил Лазарев, – Татьяна Саганович рожала последней; сначала появился Саша, а за ним – Аркаша.

Исаев мгновенно вспомнил, что цифра, выцарапанная убийцей Сагановича на стойке в магазине, показалась его жене Светлане похожей на обозначение размера – ХL, но если перевернуть её вверх ногами, получится римская цифра IX – девять. «Вот это поворот! – промелькнуло в голове у капитана. – Надо повнимательнее изучить каракули, намалёванные на месте убийства Марии Иразовой: есть ли сходство с её порядковым номером на фотографии». Вслух же он произнёс:

– Значит, по-вашему, я клон Леонардо да Винчи? И у меня есть брат? И наша мать нас сдала в детдом из-за перестройки в СССР? И я должен поверить в эту несусветную чушь? Да, я понимаю, что вы хотите, чтобы я увидел связь между произошедшими недавно убийствами и вашей фантастической историей. Но, кроме нескольких знакомых мне имён на фотографиях, я не вижу пока никакой связи. Так ради чего я пилил сюда триста километров? Объясните мне.

– Не кипятитесь, товарищ капитан, – спокойно проговорил Сергей Дмитриевич. – Во-первых, брат у вас действительно есть. Но мать вас не сдавала в детский дом. Ольга Исаева погибла в горах в начале 1994 года. Во-вторых, я понимаю ваш скептицизм и, чтобы развеять сомнения, передам вам доказательства.

Сергей Дмитриевич вынул из папки с фотографиями файлик с небольшим ключиком внутри. Он вытащил ключ и протянул его Льву со словами:

– Вот, держите, это от ячейки в Century Bank. Банк находится в самом центре Краснолесска.

– И что же там за доказательства? – Лев повертел ключ в руках и спрятал его в карман джинсов.

– Там находится информация о самом проекте «Эволюция» и почти обо всех людях, которые присутствуют на фото. Я старался следить за судьбой всех клонов и их матерей, сначала сам, а потом мне помогал мой сын Максим – он журналист, живёт в Италии, но часто бывает в России.

– И что же вам удалось выследить?

– Я уже сказал, что ваша мать погибла в походе, и после этого трагического случая вас и вашего брата Луку отдали в детские дома – в разные, в стране тогда была полная неразбериха. Луку довольно быстро усыновили, а вас – нет. Из клонов Ньютона повезло только одному – Илье, его почти сразу забрала из детдома медсестра из нашего Института генетики и биоинженерии Галина Пономарёва, она уехала вместе с ним в Москву, к своей матери. Ивана тоже забрали – только намного позже – и увезли на Урал, но я не смог выяснить, кто его усыновил, и быстро потерял его след, а Игорь так и вырос в детдоме. Про Аркадия вы сами знаете: он остался с матерью и жил вместе с ней, а вот его брата Александра у Татьяны Саганович похитили, как похитили и Марию с Маргаритой.

– Похитили? – Лев чуть не подскочил на месте. – Ваши сказки не кончаются…

– К несчастью, это не сказки. – Сергей Дмитриевич вздохнул.

– Так. Допустим, – ухмыльнулся Исаев. – А сейчас-то эти две девушки откуда вдруг появились?

– Не знаю. Я очень долго ничего не знал о них, а потом, года два назад, Максиму удалось найти Маргариту, и вроде на тот момент она не была преступницей. В общем, когда я увидел сообщение о гибели Марии и увидел её фото, а затем и фото Маргариты, которая, насколько я понял, сейчас в розыске, я ни минуты не сомневался, что это за девочки. Ну а когда узнал о судьбе Аркадия, то сразу стал подозревать, что всем клонам грозит опасность, и вам в том числе!

– Блин! – Лев снова вспыхнул. – Мне скоро тридцатник, а я сижу тут и, как маленький мальчик, слушаю сказки! Какой я, к чертям собачьим, клон?!

– А вы найдите в интернете картинки по запросу «Леонардо да Винчи в молодости», посмотрите в зеркало и сравните, – улыбнулся Сергей Дмитриевич.

– Вы это сейчас серьёзно?

– Вполне.

Лев непроизвольно глянул в салонное зеркало заднего вида, но не успел начать рассматривать своё лицо, потому что в отражении он увидел, как КамАЗ, несущийся по дороге, вдруг резко свернул в их сторону.

– Что за!.. – заорал Исаев. – Держитесь!

Грузовик вогнал «уазик» прямо в бетонную плиту, перед которой тот стоял. В мгновение автомобиль Лазарева превратился в гармошку. Громкий хлопок, металлический скрежет и звон бьющегося стекла – всего этого Исаев уже не слышал.

2. Лето 2020 года

«Пик-пик-пик» – это был звук, который Лев услышал первым. С трудом приоткрыв глаза, он понял, что звук исходит от медицинского прибора, следящего за его жизненными показателями. К телу в нескольких местах были подведены датчики с тоненькими проводками. Попытка пошевелить рукой вызвала острую боль. Более или менее свободно он смог лишь повернуть голову: в палате он находился один, за окном было темно, часов нигде видно не было. Превозмогая боль, он снова попробовал приподнять руку. В этот момент в палату зашла миловидная девушка в светло-бирюзовом халате и сразу же сказала:

– Ну, здравствуйте, Лев Борисович! Заставили вы нас поволноваться!

– Вы кто? Что случилось? – проговорил Лев осипшим голосом.

– Меня зовут Полина, я дежурная медсестра. – Девушка подошла ближе и стала смотреть на показания приборов. – Вы попали в аварию, оказались у нас в больнице, почти трое суток были без сознания.

– Трое суток?!

– Тихо-тихо. – Медсестра улыбнулась и ласково коснулась его руки. – Теперь всё будет хорошо! Вас оперировал очень хороший доктор, вы теперь у нас как Железный Дровосек.

– Какой ещё, к чертям собачьим, дровосек?

– Ну-ну, Лев Борисович! – Полина покачала головой. – Нехорошо ругаться, тем более при девушке!

– Извините… Так что за дровосек?

– Разве вы не читали сказку «Волшебник Изумрудного города»? Это герой из сказки, он сделан из железа.

– Ну и при чём тут я? – не понял Исаев.

– У вас теперь стоят металлические штифты в левой руке и в правой ноге. После такой операции вы пойдёте на поправку гораздо быстрее. Раз уж вы наконец пришли в себя, совсем скоро сможете вставать и начинать расхаживаться. Смотрите, у вас даже гипса нет, а переломы были очень тяжёлые!

– Но всё равно очень больно. – Исаев вновь попытался поднять руку. – И правая рука тоже болит. Почему правая-то болит?

– Ох, Лев Борисович, когда вас привезли, на вас живого места не было: два серьёзных перелома, сотрясение мозга, всё тело в сильных ушибах и ссадинах. Но боль пройдёт, не волнуйтесь. Хотите, укольчик вам сделаю?

– Да ладно, потерплю… Полина, а сколько сейчас времени?

– Полчетвёртого утра.

– А врач когда приходит?

– Рабочий день с восьми, но врачи приходят раньше. Думаю, Михаил Яковлевич сразу же зайдёт к вам, как узнает, что вы очнулись. Это он вам операцию сделал. А пока отдыхайте.

– Попить можно?

– Конечно!

Полина взяла с тумбочки бутылку минералки, налила воды в стакан и протянула Исаеву:

– Держите!

Лев попробовал приподняться, опираясь на локоть, но боль была всё же очень сильной. Полина быстро поставила стакан и помогла ему снова лечь, потом подняла верхнюю часть кровати так, что пациент оказался в положении полусидя.

– Простите, сразу надо было кровать приподнять, – сказала девушка. – Давайте всё-таки укольчик, а?

– Лучше дайте мне пульт от кровати. – Лев постарался улыбнуться, но в результате скорее поморщился. – А, ладно, уговорили! Давайте ваш укольчик.

После укола стало намного легче: Лев смог сам налить воды и наконец осмотреть себя. Вид его не порадовал – весь в бинтах. «Какой там Дровосек, – подумал он. – Скорее Человек-невидимка, пытающийся обозначить своё существование… или мумия».

Оставшись в одиночестве, он попытался вспомнить подробности произошедшего.

«Интересно, это мне всё после травмы привиделось? – думал он, вспоминая, что рассказал ему Лазарев. – Какие-то таинственные эксперименты, похищения, какие-то клоны… и я – я! – клон великого Леонардо. Нет, ну явно же чушь это всё, не может быть. Ключ! Он оставил мне ключ!». Исаев осмотрелся вокруг: на тумбочке стояли две бутылки минеральной воды, лежали большое краснобокое яблоко и пара призывно пахнущих апельсинов. На подоконнике были разбросаны какие-то журналы и стояла початая бутылка «Спрайта». Там же, у окна, стояло старое кресло. Видимо, кто-то приходил и дежурил здесь, надеясь, что он очнётся.

С трудом Лев всё же приподнялся и заглянул внутрь тумбочки. Там он обнаружил только чистые полотенца и бумажные салфетки. Одежды нигде не было. «Что ж, придётся подождать до утра», – подумал он и быстро провалился в сон. Ему снилось, что он стоит перед мольбертом, на котором изображена улыбающаяся Мона Лиза, но чего-то в этом портрете не хватало, и именно он должен был решить, чего именно, и закончить картину. Но только лишь Лев прикоснулся к полотну кистью, как оно вдруг растаяло, и он понял, что снова стоит на вышке и просит брата повернуться к нему лицом.

* * *

Он проснулся, когда солнце уже заливало палату приятным тёплым светом. В кресле сидел Михаил Терёхин и листал журнал.

– А, так это ты тут ошиваешься!

– Лёвка! – Михаил вскочил и хотел было обнять друга, но вовремя сообразил, что это причинит Исаеву больше боли, чем радости. – Мне утром позвонили, сказали, ты ночью пришёл в себя, ну я сразу и прилетел, а ты спишь!