Главная загадка «Эволюции»

– Постой же! Остановись! – кричал Лев на бегу.

Но брат уже добрался до подножия вышки и начал взбираться по ступеням. Ещё несколько шагов – и Лев тоже ухватился за лестницу. Ему показалось, что разрыв сократился, и он с удвоенным рвением начал карабкаться вверх. Брат стоял на самом краю площадки, спиной к нему и лицом к солнцу.

– Прошу тебя, обернись! – прокричал Лев.

Но брат как будто не слышал его, он просто развёл руки в стороны и шагнул вниз.

– Нет! Нет! Нет! Не бросай меня! Объясни мне! – И Лев в отчаянии тоже прыгнул следом за неуловимым братом и полетел вниз. Его охватила неописуемая паника и страх перед смертью и тёмной неизвестностью.

В ужасе он проснулся от собственного крика. Сердце так отчаянно стучало, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, холодный пот стекал по лбу, руки дрожали. От недавнего расслабленного состояния не осталось и следа, всё внутри сжалось, его мутило, как с похмелья. Лев пробовал успокоиться, но сердце не слушалось: оно не просто судорожно качало переполненную адреналином кровь – оно будто остановилось во сне, а потом снова заработало, но как-то по-другому, не так, как раньше. Ему казалось, что часть сердца заполнилась щемящей тоской и ноющей, тягостной болью. Лев знал, что это не инфаркт, знал, что через несколько минут всё придёт в норму. Ведь это было не в первый раз: такой или очень похожий сон, в котором он бежит за несуществующим братом и хочет узнать от него какую-то очень важную тайну. Это сновидение периодически посещало и мучило его вот уже несколько лет, и он никак не мог от него избавиться.

Превозмогая остатки дрожи, он встал и хотел пойти в душ, но тут зашевелилось одеяло, и девушка, протирая глаза, спросила:

– Котик, ты что, кричал?

И как они успевают так быстро поменять своё обращение? Вчера она ещё называла его на «вы», он был для неё «Лев Борисович». Не прошло и нескольких часов, а он уже превратился в «котика». Вечером – Лев Борисович, а утром – котик. Вот так всё просто… Лев поймал себя на мысли, что сам он вообще не помнит, как её зовут, и поспешил ответить в том же духе:

– Да, киса, извини, что разбудил. – Он пожал плечами и поцеловал её в губы. – Я мигом в душ – и обратно.

Закрыв за собой дверь в ванную, он сосредоточился на событиях вчерашнего вечера. Он хотел хотя бы на время абстрагироваться от неудачи с поимкой Санниковой и убийства Сагановича. Но последнее у него никак не выходило. Каждый раз, закрывая глаза, он видел перед собой мёртвого Аркадия с торчащим из его шеи топором. Поэтому, придя домой, он решил немного выпить, чтобы расслабиться. В холодильнике было шаром покати, и Лев отправился в ближайший магазинчик, купил бутылку недорогого виски и закуску. И вот на кассе-то он и встретил эту девушку. То есть он видел её там и раньше, даже разговаривал с ней не один раз. Но вчера сложилось так, что он был последним покупателем перед окончанием рабочей смены, и девушка попросила его помочь закрыть рассохшуюся дверь. Исаев так и не понял, был ли это заранее спланированный ход с её стороны или просто так вышло, но, как бы то ни было, виски они пили уже вдвоём, а когда он закончился, плавно перекочевали в спальню.

Вообще, у Исаева были довольно-таки непростые отношения с женщинами. Внешне они ему, конечно, нравились. Но как только женщины открывали рот, ему казалось, что всё, что они говорят, неправильно, фальшиво, ошибочно. Он не верил в любовь, считая, что женщины ищут в мужчинах только спонсоров, а сам он искал в них только удовлетворения своих мужских потребностей. На работе его считали чуть ли не женоненавистником. Понятно, что при таком подходе серьёзных, длительных отношений у него никогда не было – только редкие случайные связи или краткосрочные интрижки.

И сейчас, стоя под струями прохладного душа, Лев отчаянно пытался вспомнить, как же зовут эту девушку. Он помнил имена всех людей, с которыми ему довелось общаться за последние несколько дней, помнил, как зовут жертв преступлений и свидетелей, даже продавщицу продуктового, которая давала показания по делу Сагановича, помнил: Махабат Закирова. Да и у девушки, кажется, тоже было какое-то интересное восточное имя! Он стал перебирать возможные варианты: Эльвира, Неля, Лейла… Но эта информация, казалось, была просто стёрта из его памяти.

Он вышел из ванной, очень надеясь, что девушка снова заснула. Но не тут-то было. Она лежала на кровати, подперев голову рукой, и, увидев его, сразу же спросила:

– Ты хоть помнишь, как меня зовут?

«Не может быть! Только не это!» – пронеслось в голове Исаева. Вслух же он сказал:

– Прости, киса, я вчера перебрал немного.

– Ах вот оно что! – Девушка повысила голос, в котором появились нотки требовательности. – Просто попользоваться мной решил, да?

– Дорогая, мы так прекрасно провели вечер… Ну зачем ты хочешь всё испортить? – попытался возразить Лев.

– Это я? Я хочу испортить?! – Девушка вскочила с кровати и запустила в него подушкой. – Ты уже всё испортил, козёл!

– Ну вот, – Лев развёл руками, – а только что был «котик».

– Ты ещё и издеваешься, урод! – В него полетела вторая подушка.

Тут Лев не выдержал, схватил её платье, висевшее на стуле, и кинул ей со словами:

– Одевайся и убирайся отсюда, если не нравится!

Девушка начала быстро одеваться, бормоча себе под нос:

– Зря я не верила слухам. Все говорят, что ты никогда никого не любил и не полюбишь, что ты только трахаться горазд.

– Всё сказала? – Лев демонстративно открыл дверь пошире.

Схватив свою сумочку, девушка молча выбежала в подъезд. Лев с силой захлопнул дверь. Щёлкнул замок, и тишина заполнила квартиру. Только часы тикали, с невозмутимым спокойствием отщипывая кусочки жизни. Стрелки показывали половину четвёртого. Через четыре часа он уже должен быть на службе.

«Надо привести себя в форму», – думал Лев, открывая шкафчик с лекарствами. Запив аспирин и успокоительное несколькими глотками воды, он пошёл досыпать остаток ночи.

5. Лето 2020 года

Маша Иразова сидела в инвалидном кресле и рассматривала фотографию, которую оставил ей капитан Исаев.

– Как ты думаешь, кто она? – задумчиво спросила девушка у сестры. – Почему она стала преступницей? И почему так похожа на меня?

– Почему стала преступницей? Тому много причин может быть, жизнь сейчас сложная, может до всякого довести, – ответила Надя, стоя перед входной дверью и осматривая себя в зеркале. – А почему на тебя похожа? Да вон по телевизору часто же двойников показывают, даже у президента есть двойники, так что тут ничего странного лично я не вижу.

– Ну да… Двойники есть, конечно, но слушай – чтобы вот прям так была похожа… По-моему, только у двойняшек так бывает. Вдруг она моя сестра? – не отрываясь от снимка, продолжала Маша.

– Я твоя сестра! – Надя подошла к ней, ласково приобняла за плечи и чмокнула в щёку. – Успокойся, хорошо? Забудь про всё это. А мне бежать пора, а то на работу опоздаю.

– Хорошо, Надюш, беги, конечно. А я пока порисую немного.

В тот момент, когда Надежда вставляла ключ в замочную скважину, чтобы запереть квартиру, кто-то с огромной силой прижал её к двери и заткнул рот рукой.

– У меня нож, – прошипел нападавший ей в ухо, и она тут же почувствовала прикосновение холодной стали к своей коже. – Молчи и делай то, что я говорю, тогда останешься жива. Я не насильник, мне просто нужно поговорить с твоей сестрёнкой. Понятно?

– Угу, – промычала Надя сквозь зажатые губы.

– Вот и славно. А теперь открывай дверь и заходи внутрь, – продолжал незнакомец. – И помни: закричишь – перережу горло сначала тебе, а потом ей.

Побелевшая от страха Надежда открыла дверь и вошла внутрь.

– Ох, Надя, ты, как всегда, не можешь уйти с первого раза? – весело поинтересовалась Маша, не отрываясь от карандаша и бумаги. – Что забыла сегодня?

Не услышав ответа, Мария повернула голову и чуть не закричала от неожиданности, но сдержалась, увидев острый нож прямо у горла своей сестры.

– Молчи, и тогда она не умрёт, – медленно произнёс незнакомец.

Они продвинулись ещё на несколько шагов и оказались рядом с Марией.

– Сейчас будет больно, а когда очнёшься, немного покружится голова, – шепнул мужчина на ухо Наде, – ничего страшного.

Тут он взмахнул рукой и ударил ребром ладони по шее Надежды. Место и сила удара были так точно рассчитаны, чтобы женщина потеряла сознание, но осталась жива.

– Что вы с ней сделали? – У перепуганной Марии затряслись губы.

– Просто вырубил, – пожал плечами незваный гость, пряча нож за пояс. – Нам нужно поговорить.

– Г-говорите, – заикаясь, сказала она.

– Меня зовут Иван. Иван Орлов. А вы знаете, кто вы?

– Д-да, я Мария Иразова.

– Я так и думал: ничего вы не знаете, но это и не важно, – задумчиво сказал он, рассматривая рисунки, а потом спросил: – А вы что, художница?

– Н-немного… наверное… – Она с трудом выдавила из себя ответ.

– Мне нравится, – сказал он, но в тот же момент тряхнул головой, будто отбрасывая лишние мысли, – но я пришёл совсем по другому поводу. Расскажите мне, кем была ваша мать?

– Мать? – Мария непонимающе уставилась на Ивана. – Меня удочерили, когда мне было пять лет. Родители – простые люди из Туркмении, отца зовут Абдул, а маму Гузель.

– Да нет же! – Орлов поморщился, недовольно замотал головой, снова вынул нож и нарисовал им в воздухе сердечко. – Про вашу настоящую, родную мать вы что-нибудь знаете?

– Откуда мне о ней знать? Я же её никогда не видела. Ведь до пяти лет я росла в детском доме. Уберите нож, пожалуйста…

– А она знает что-нибудь? – Орлов показал ножом в сторону Надежды.

– Надя? Да откуда? Даже родители ничего не знают, а ей было восемь лет всего, когда они меня удочерили.

И тут вдруг в глазах Марии зажглась искра надежды.

– А! Я, кажется, всё поняла! Наверное, вы ищете не мою маму, а маму этой девушки? – Мария протянула Ивану фотографию преступницы. – Полицейские мне сказали, что это Маргарита Санникова. Она воровка и убийца. Наверное, вы спутали меня с ней так же, как и они!

– Как мило, что ты мне показала это фото! – усмехнулся Орлов. – Ладно, сейчас ты услышишь одну историю, которая случилась около тридцати лет назад, и поймёшь, почему я ищу именно тебя. Хотя, впрочем, и до Марго тоже очередь дойдёт. Слушай же, крошка…

6. Лето 2020 года

– Ну наконец-то! – Терёхин довольно хлопнул себя по коленям. – А то я уже начал думать, что мы зря полдня потеряли, разглядывая эти грёбаные записи!

В день убийства Исаев забрал записи со всех камер видеонаблюдения, находившихся неподалёку от магазина Сагановича. Их было четыре, но лишь на одной было видно, как молодой человек в капюшоне входил внутрь.

– Жаль только, лица не видно, – остудил пыл товарища Исаев.

– Но теперь хотя бы понятно, что убийца был один, – продолжал искать позитив старший лейтенант. – Честно сказать, с трудом верится, что Аркадия и Володю завалил один человек. Ну, Саганович, земля ему пухом, никогда физической силой не отличался. Но его напарник – совсем другое дело. Вот уж в ком силушка была богатырская!

– Да, видимо, наш подозреваемый не так уж прост. Похоже, у него есть определённые навыки. – Капитан всматривался в поставленную на паузу видеозапись, увеличенную до размытых квадратов. – Блин, зачем вообще ставят такие камеры, на которых лица толком не разглядеть?

– Думаешь, он военный или спортсмен? – спросил Михаил.

– Или полицейский.

Терёхин посмотрел на друга нахмурившись, но промолчал.

– Кстати, что там по отпечаткам? – поинтересовался Лев, оторвав наконец взгляд от монитора. Он встал, потянулся и начал расхаживать по кабинету. – Что говорят криминалисты?

– Отпечатков множество, да только всё это не то. Ты же сам понимаешь: магазин – проходное место, – развёл руками старший лейтенант. – А вот на том, чего, скорее всего, касался убийца, отпечатков нет. Видимо, он работал в перчатках. А это значит, что убийство не спонтанное, он готовился.

– М-да, и никто ничего про него не знает. Только продавщица из продуктового сообщила, что к Аркадию приходил какой-то незнакомец, чтобы поговорить о чём-то очень важном. Так ей сказал Володя перед тем, как погибнуть… А кстати, ты поговорил с родителями Володи?

– Да, но там тоже глухо. А что тебе сказала мать Сагановича, когда я вышел?

– Да ничего вразумительного. Намекнула, что у меня с Аркадием есть нечто общее. Нужно ещё раз с ней поговорить, – задумчиво сказал Исаев.

– Нечто общее? Может, просто от горя не в себе была?

– В любом случае я обещал зайти к ней.

– Ладно. – Терёхин откинулся в кресле и, вытянув ноги вперёд, продолжил размышлять: – Версию новоиспечённого Раскольникова можно отбросить.

– Какого ещё Раскольникова? Ты о чём? – Исаев остановился и уставился на Михаила.

– Ты что, Достоевского не читал? «Преступление и наказание»?

– Не помню такого.

– Вот ты неуч! Его же в школе проходят!

– Ты сам знаешь, что у меня с классикой не очень. Вот детективы я люблю, про Холмса, там, с его дедуктивным методом или про Пуаро с его серыми клеточками.

– Ну, в общем, там тоже почти детектив: один парень убил старуху, хряпнув ей топором по башке, а потом забрал её кошелёк с деньгами, – пояснил старший лейтенант.

– Красиво излагаешь, – улыбнулся Лев.

– Вот потому и говорю, что версию Раскольникова можно не рассматривать: в нашем случае деньги, телефоны, товар – всё осталось на месте. То есть убийство явно не ради наживы.

– Да уж, для наживы можно было кого побогаче найти. Ну, допустим, разговор был важный именно с Аркадием, и он мог привести к ссоре и последующему убийству. А Володя? Просто не вовремя вернулся?

– Ну да, как Лизавета.

– Какая ещё Лизавета? – нахмурился Лев.

– Сестра той старухи, которую Раскольников убил.

– А она-то здесь каким боком опять?

– Ну, Раскольников убил старуху, ограбил, а потом услышал шум в соседней комнате. Это была Лизавета, и её он тоже убил.

– Как случайного свидетеля?

– Так точно, товарищ капитан!

– Вот так и говори, – возмущённо воскликнул Исаев. – А то начал мне тут лекции по литературе читать!

Дверь распахнулась, и внутрь ввалился запыхавшийся молоденький сержант.

– Товарищ капитан, в дежурку только что позвонила Надежда Иразова. Сказала, что её сестру Марию убили.

– Что?! – почти одновременно воскликнули Лев и Михаил.

– Где это произошло? – быстро спросил Исаев.

– У них в квартире.

– Понял, срочно собираем группу и выезжаем.

7. Лето 2020 года

Полиция прибыла на место убийства менее чем через полчаса после звонка на дежурный номер. Внутри квартиры Иразовых сразу же начали работать криминалисты и фотограф, а с побледневшей от ужаса хозяйкой начали разговор Исаев и Терёхин. Они беседовали на лестничной площадке.

– Он сказал, что не насильник и хочет просто поговорить с Машей, – всхлипывала Надежда. – Он приставил к моему горлу нож. Я так испугалась! Говорил, что если дёрнусь, то убьёт и меня, и её.

– Вы не знаете, что это был за нож? – мягко спросил Михаил. – Ну, какие-то отличительные особенности, любые подробности.

– Вы что, серьёзно? Я чуть сознание не потеряла от страха! Второй раз подряд за несколько дней меня кто-то к стенке прижимает! Очуметь же можно! А вы меня спрашиваете, какой был нож! Он был настоящий! Острый. Холодный. Я чувствовала лезвие и думала, что это конец.

– А самого преступника помните? Одежда, обувь, руки, ноги, наколки?

– Запах! Я помню только запах, странный… Знаете, как в стоматологическом кабинете.

– Эфир? – предположил Терёхин.

– Нет, не такой резкий… Знаете, латекс… ну, резина, из которой медицинские перчатки делают.

– Ясно, значит, он был в перчатках. И на отпечатки нам опять надеяться не стоит, – сделал вывод Исаев. – А во внешности ничего не заметили?

– Он был сзади, и я не могла ничего увидеть. Маша, бедная моя Машенька, она видела его. Но только она уже ничего не сможет рассказать, – Надя горько заплакала.

Когда она немного успокоилась, Лев спросил:

– А как она отреагировала на появление убийцы? Узнала его или видела в первый раз?

– Она его испугалась, это точно, – тихо произнесла Надя. – Не думаю, что они были знакомы. Да и вообще, я знаю всех Машиных друзей, его голос не принадлежит ни одному из них. А родственников у неё не было.

– Не было или вы не знаете о них? – уточнил Лев.

– Хм… – Надежда задумалась. – Родители удочерили Машу, когда я только в школу пошла. Потом они говорили, что вроде им в детдоме сказали, что отца у неё не было, а мать умерла.

– А ваши родители где сейчас?

– В Туркмении, у себя дома. Знаете, жили мы небогато, отец был водителем, а мама – домохозяйкой. Выручало своё небольшое хозяйство. Но родители всегда стремились дать нам с Машей всё самое лучшее, что только могли. А вы знаете, меня назвали в честь песни…

– Как это? – удивился Лев.

– Родители были, как это сейчас говорится, родом из СССР. Очень любили песню Пахмутовой «Надежда». В честь неё меня и назвали – в смысле, в честь песни. А потом отец попал в аварию, и после этого они больше не могли иметь своих детей, но очень хотели ещё хоть кого-то согреть своим теплом и южным солнцем. Вот так и появилась у нас Маша – как говорила мама, девочка с самым русским именем.

– Она уже тогда не могла ходить?

– Да, кажется, упала с качелей в детдоме, когда была ещё малышкой, и получила травму позвоночника.

– А как вы с Машей оказались здесь, в Краснолесске?

– Сама не знаю. – Надя пожала плечами. – Маше почему-то приглянулось название этого городка. А когда мы сюда приехали, она говорила, что ей кажется, будто это и есть её родина, тут вокруг природа очень красивая. Да и от Москвы тут совсем недалеко. Мы учились в Москве: я на бухгалтера, а Маша – в художественной школе. Она очень талантливая… была… А-а-а! Если бы я стала сопротивляться и закричала, то Маша была бы жива-а-а! – Похоже, у девушки начиналась истерика.

Лев взял её за плечи, встряхнул и, смотря ей прямо в глаза, жёстко и громко произнёс:

– Если бы ты сопротивлялась, то он бы зарезал тебя. Потом открыл бы дверь твоим ключом и убил Марию. Затащил бы твоё тело в квартиру. А потом спокойно ушёл. И ты лежала бы сейчас рядом с сестрой. Ты ни в чём не виновата. Поняла?

Девушка умолкла, глотая слёзы, и кивнула головой.

– Слушай, Лев, я пока соседей опрошу, – сказал Михаил, понимая, что Надежде требуется отдых, и добавил, обращаясь к ней: – Вам есть куда сейчас пойти?

– Да, тут недалеко живут наши друзья, в соседнем доме.

Терёхин проводил Надежду и отправился по этажам, а Исаев тем временем осматривал место происшествия.

Глядя на дверь, он вдруг вспомнил, как входил в эту квартиру после «зачистки», проведённой ОМОНом, надеясь схватить Санникову. Увидев тогда Марию, сидевшую перед телевизором, он был уверен, что преступница в его руках. Это навело Исаева на мысль, что убийца ошибся точно так же, как и он сам. «Негодяй убил Марию, – рассуждал Лев, – думая, что это Маргарита Санникова, воровка и убийца. А у такой особы враги наверняка имеются».

Лев удручённо вздохнул и, толкнув дверь, вошёл внутрь. Обстановка в квартире не изменилась: тот же телевизор на стене, диван, инвалидное кресло-коляска и рисунки на журнальном столике. Поверх кресла была накинута белая простыня, скрывающая тело убитой девушки. Красные пятна на белом полотне и лужа крови на полу свидетельствовали об ужасном событии, произошедшем в этих стенах совсем недавно.

Старший криминалист, мужчина с огромной лысиной на голове, стоял возле столика и с неподдельным интересом что-то рассматривал. Криминалист-стажёр, совсем ещё юная особа, была полностью погружена в поиски отпечатков пальцев. Её бледное, почти бескровное лицо говорило о том, что этот выезд на место преступления – один из первых в её карьере. Фотограф, молодой парнишка в потёртых джинсах и майке с радостным смайликом, опустил фотоаппарат и, сказав, что закончил, пулей вылетел на улицу.

– Вот молодёжь! – вздохнул ему вслед Исаев. – Нашёл куда со смайликом явиться.

Затем он подошёл к лысому криминалисту:

– Так, ну что тут у нас, Юрий Михайлович?

– Хм, даже не знаю, что ответить. Давай лучше покажу.

Опытный криминалист кивнул в сторону журнального столика. На нём лежало несколько листков бумаги, на которых были нарисованы какие-то непонятные каракули. Понятно было только то, что «художник» рисовал кровью, рядом на полу валялась импровизированная «кисть» – скрученные резинкой светлые волосы.

– Ох ты ж, ничего себе! – выдавил из себя Лев. – Я так понимаю, что кровь и волосы принадлежат жертве?

– Да, по-видимому, убийца понял, что девушка любила рисовать, и решил напоследок показать, что он тоже ценитель искусства, – пояснил криминалист.

– Засунуть бы его на зону лет на тридцать, там бы на его морде и заднице ценители такое искусство каждый день рисовали – просто загляденье! – злобно процедил Исаев.

– Так в чём же дело, Лёва? Лови его и сажай. Он тебе тут вон сколько тайных знаков оставил, разгадывай не хочу!

– Думаете, это какие-то знаки?

– Всяко может быть, – пожал плечами криминалист. – Но, может, это просто бред сумасшедшего.

Разглядывая «рисунки», они не заметили, как в комнату зашёл Терёхин.

– А мне кажется, этому уроду просто захотелось повыделываться. Ему было мало того, что он сделал с бедной девушкой. И он измазал листок кровью, чтобы заморочить нам головы и сбить с толку, – сказал Михаил.

– Такую версию тоже отметать нельзя, – согласился Исаев.

– Одно могу сказать, – снова заговорил криминалист, – преступник сначала убил девушку острым предметом в сердце и только потом перерезал ей горло, чтобы крови было побольше. Ну, чтобы свои художества производить.

– А что соседи, Миш? – спросил Исаев.

– Да почти никого нет дома, – сообщил Терёхин. – А те, кто дома, ничего не видели и не слышали. Видеонаблюдение за домом не ведётся, камер нигде поблизости нет.

– Негусто…

– А вот смотри-ка, Лёва. – Криминалист протянул Исаеву очередной листок, измазанный кровью. – Кажется, это цифра, нет?

– Так-так-так… – Лев присмотрелся к изображению. – Михалыч, точно! Это цифра! Ты гений! Я уже видел похожую!

Он помчался к выходу, растерянный Терёхин только и успел, что проворчать ему вслед:

– Мог бы и с нами своими догадками поделиться!

Но Исаев его уже не услышал.

8. Лето 2020 года

Исаев постучал в дверь магазина «Хозтовары» и вошёл внутрь. Вдова Аркадия мыла полы, её волосы растрепались от работы, а лицо раскраснелось. Помещение было не узнать. Весь разбросанный товар вернулся на свои места. В воздухе пахло лимонной свежестью чистящих средств.

– Здравствуйте, Светлана! Вижу, вы уже всё привели в порядок.

– Здравствуйте, капитан. – Молодая женщина бросила тряпку в ведро и поправила прилипшие ко лбу волосы локтем. – Как бы ни было сложно, нужно продолжать работать. Аренду и кредит надо платить, деньги на нас с неба не свалятся.

Лев понимающе кивнул и почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Он скинул вызов, решив, что перезвонит после разговора со Светланой.

– А что вас сюда привело? Я думала, вы в прошлый раз каждый сантиметр здесь осмотрели.

– Я ненадолго, – извиняющимся тоном начал Исаев. – Мне тут одна интересная мысль в голову пришла. Ещё вчера хотел проверить, но потом понял, что поздно уже, магазин закрыт. Можно ещё раз посмотреть стойку продавца? Вы с ней ничего не делали?

– Я её вымыла, она же вся в крови была. – Женщина глубоко вздохнула. – Вот только следы от топора надо ещё убрать. Думаю, шпатлёвкой заделаю, отшкурю и лаком сверху. Муж бы за полчаса всё это сделал, да только…

– Светлана, простите, но в прошлый раз мне в глаза бросились ещё и царапины, сделанные чем-то острым, не топором, а скорее ножиком или гвоздём. – Лев подошёл к стойке и показал пальцем. – Вот эти! Вы не помните, они раньше тут были или появились в день убийства?

– Мм, даже не знаю… – Светлана уставилась на то место, которое указал полицейский. – Кажется, раньше я этого не видела. Но, знаете, у нас здесь много острого и тяжёлого, так что нечаянно поцарапать что-нибудь – дело несложное. Да и борьба тут была нешуточная.

– А вам не кажется, что это не похоже на случайные царапины?

– И правда, каракули какие-то. – Женщина присмотрелась к царапинам внимательнее. – Похоже не то на конверт кривой, не то на размер.

– Как это – на размер? – не понял Исаев.

– Ну, в магазине одежду когда покупаете, там указан размер: L, M, XL… Это XL мне напомнило.

– Отлично, Светлана! Вы мне очень помогли!

– Да чем же это? – удивилась женщина.

– Пока точно сказать не могу, простите. – Исаев достал телефон и с нескольких ракурсов сфотографировал «каракули». Попутно он заметил, что у него два пропущенных от Михаила. – Но теперь можете смело шкурить… и лаком. Так вы хотели?