Жизнь – жестянка. Книга 2

На это замечание сидящий мужчина напротив, ответил не менее загадочно: «Ты, пентюх, в дырку не подглядывай!.. ку- да валета бубнового дел?.. утопить тебя в нужнике надо!..». Чем дольше мы слушали, тем непонятней нам игра эта каза- лась и вот новый выкрик: «Заигрался сучий потрох… – выбрось нахрен всю ту шваль!.. зачем ты её нагрёб полные лапы?..». Приняли решение, что от азартных игр надо быть подальше с тем и двинулись своим путём. Вот тут-то нас надолго остано- вило препятствие, которое глубоко в душе преодолевать тре- бовалось, а мы, к сожалению, к этому не готовы были.

Из-за перегородки выглядывала женская ножка и поче- му-то одна: в капроновом чулочке такая элегантная красивая и душистая: стали принюхиваться не иначе духи «Красная Москва». Всем захотелось вначале прикоснуться к ножке, потом погладить нежно её, а там что Бог пошлёт!.. – но во- время одумались и отказались от этой рискованной затеи, а вдруг проснётся!.. Стоять долго смотреть и вдыхать приятный запах этой ножки было неприлично, пришлось идти дальше. В следующеем базочке – играли в домино. Что это такое мы знали не понаслышке: такие чёрные костяшки с белыми кружочками, но не они привлекли наше внимание, а можно сказать даже наоборот мы на эти костяшки вовсе не смотре- ли, нас заинтересовала сама игра по причине своей опять- таки непонятности. Так увлеклись и заслушались, пытаясь разгадать этот ребус, что забыли, зачем и шли. Диалог между игроками в карты и домино отличался по своей сути самым

существенным образом. В эту минуту позвучал призыв тот, что кричали ещё на баррикадах в Париже во времена вели- кой французской революции, от этого лозунга мы даже ра- зом на месте подпрыгнули: «Ты куда её суёшь, козёл!.. рыбу, сука, не делай!..». На столь конкретное замечание виновник видимо на правах Гавроша с обидой ответил: «Где я возьму тебе баян?.. он всего один и это тебе не м…», – дальше по- следовало нехорошее слово, которое связано с каким-то на- секомым мы его за ним повторять не станем, но окончание этой тирады гласило: «…чтобы плодиться в укромных мес- тах… – может у себя поищешь?..». В ответ прозвучало при- мирительное обращение: «Козлина ты безрогая!.. отправлю туда, где раки зимуют!». Ответ был для нас не совсем поня- тен: «Сейчас разбежался!.. рога поломаешь, и жинка новые наставит…». Но тут в диалог вступил третий товарищ, кото- рый сцепив до кучи зубы и проскрежетав ими, как рашпилем по металлу вымолвил своему напарнику сидящему напро- тив: «Куда, падла, голого дел… в штаны засунул?..». Ответ, как и первый, мало, понятен был: «Ты жертва аборта!.. не задавай козлячих вопросов, пасть распахнул я его и в глаза не видел!..». И тут же через секунду ударил костяшкой со всего маху, крикнул: «Всё в ажуре нюх подвёл: комплект с компотом на чифире – вы, ребята, козлы!..». Мы пошли дальше, вспомнив о том, куда направлялись изначально. В очередной плацкарте была тишина: лишь слышалось непо- нятное звучание, словно из-под земли: «У-у-у-о-о-о-у…». Что- бы удовлетворить любопытство, заглянув туда, вдруг поняли, что люди с каким-то богом общаются на своём языке. Кто он был этот бог, было не совсем ясно, может быть, Моисей, а ве- роятней всего Кришна, ибо большая борода, свисавшая на ко- лени и лысые черепа, именно об этом и говорили, остальные участники ритуала сидели, сложа до кучи свои ладошки. За- сомневавшись на минуту, заподозрили в них киргизов, кото-

рые направляются в свои родные края или дагестанцев еду- щих кружным путём через Астрахань, чтобы по пути осетро- вой икоркой разжиться. Чтобы не отвлекать людей от медита- ции пошли дальше, где носом тут же уткнулись в висевшие на подножке портянки отдающие запахом, который убивает ко- маров наповал, но сечас была зима, и комаров не было. Не стали задерживаться и равнодушно зажав ноздри пальцами, прошли мимо скорым шагом в самый конец вагона и тут толь- ко поняли, что шли сюда в такую даль зря. В конце вагона справа стоял ящик для мусора слева дверь в туалет. Оказыва- ется, выйдя в коридор, повернули не туда, и теперь нам пред- стояло преодолеть путь в обратном направлении, но чтобы не считать вояж напрасным решили впрок сходить в туалет по лёгкому. Этого сделать не удалось: сколько мы дверную ручку не шевелили туда-сюда – дверь молчала. Дорога домой все- гда короче это все знают, но было всё-таки препятствие, кото- рое преодолеть без остановки мы никак не решились – это всё таже красивая женская ножка, возле которой мы вновь застряли. Передать доступным языком те чувства которые нас посетили в те минуты роковые в душе у каждого из нас крайне сложно: это гамма страстей в совокупе с мысленным лобыза- нием всех доступных и не очень мест человеческого тела вплоть до кусания зубами и работы на ощупь в темноте того вечно скандального языка. Постояли, понюхали, повздыхали и помечтали с чем как побитые собаки и побрели, опустив голо- вы дальше. Эта девичья ножка у каждого в голове продолжа- ла мучить нас ещё часа два, и мы не могли от этой навязчивой мысли никак избавиться до тех пор, пока одному из нас не пришла в голову идея высказать её: «А вдруг, – сказал он, – у неё всего одна нога… – второй-то мы не видели?..». После такого высказанного умозаключения мысль о красивой ножке из мозгов сразу мгновенно стёрлась как на магнитофонной ленте. Попросту испарилась и мы обрели покой, и сразу

вспомнили за свой чай, который должны были выпить ещё часа три тому назад; приняв решение напиться впрок, чтобы попусту не тревожить вагоновожатую снова вышли в коридор. Сейчас мы шли в правильном направлении, подойдя к двери купе-клетушку проводницы и приоткрыв её извиняющимся голосом, собрались спросить, но не успели!..

– Чего вам?.. – спросила она и, не дожидаясь нашего от- вета, выпалила как из гранатомёта, – если водки то кончи- лась… – есть коньяк, но он в три раза дороже, чем на- Будёновском, а чача – если тара есть у вас. Мою всю раста- щили. Стаканы из-под чая не дам и так уже все перебили. Чё глаза вылупил?.. если хотите чачу пейте здесь от пуза, но из одного стакана. Деньги вперёд!..

– Мы же вам уже говорили, что мы не… – попытались мы разом сказать и снова не успели.

– Чё, ты там говорил, то себе в заднее место запихни! Не будете брать – проваливайте, а мне надо в тамбур идти две- ри открывать Егорлыкскую встречать!..

С этими словами проводница встала, оттеснила нас от двери, выйдя в коридор, перед нашим носом захлопнула двери в свою «каюту» после чего провернула ключ в замке. Чаю попить в эту минуту снова не удалось. Закралось в мыс- ли подозрение, что чай здесь редкость или спросом не поль- зуется, вероятно, тут пьют иные напитки. Делать нечего, по- брели и мы вслед за проводницей в тамбур встречать вместе с ней Егорлыкскую, а заодно покурить. На станции на удив- ление долго не стояли вскоре поплыли медленно как по во- де дальше. Мы все трое курили уже по третьей как бы впрок, а проводница всё стояла перед открытой дверью и печаль- ным взглядом провожала тусклые последние огоньки и при- плюснутые к земле хаты станицы. Перед глазами проплыл переезд через железнодорожные пути, на котором стояла женщина в жёлтой безрукавке поверх ватника в одной руке

держала такой же жёлтый смотанный на палочку флажок, а второй длинную верёвку шлагбаума – журавель токо без ведра. Проводница проводила долгим взглядом женщину на переезде и с сожалением в голосе сказала:

– Щас нас пропустит дышло на цепок амбарным замком запрёт, в конуру свою залезет и дрыхнуть до утра будет…

– А как же переезд кто транспорт пропускать будет?.. – спросили мы.

– Какой транспорт?.. здесь токо на лошадях ездят да на тракторах и то днём, а щас все спят, а пьяный и так объедет. Вот блин!.. надо и себе в стрелочники переходить хоть вы- сплюсь… и будку поспокойней подобрать.

Со всего размаху захлопнув дверь в вагоне, окинув по очереди нас недовольным взглядом, уже направляясь в ко- ридор, сказала:

– И что за мужики пошли, токо чача им и надо ни одна, сволочь, ночевать не попросилась, токо убирай за ними!..

Следом пошли и мы, но ночевать у нас место уже было, потому, зачем напрашиваться, подумали мы. Вернулись в свою загородку плацкарт. Слюна у тракториста, по- видимому, давно кончилась как солярка в тракторе; на полу круглое мокрое пятно и торчащее заднее место механизато- ра из вагонной полки: он сейчас отдыхал и общался с пере- городкой потому и прошли мы на свои места без препятст- вий. Подумав плохо о бортпроводнице, мы оказывается, её недооценили, ибо вскоре она к нам сама пришла вначале вросла в пол на проходе, потом сказала:

– Я так и не поняла, чего вы хотели, раз чачу пить не хо- тите?..

– Нам бы чаю!.. – разом выкрикнули мы коротко, чтобы на этот раз успеть.

– Так бы и говорили, а то мямлите себе под нос что-то. Щас вода закипит, а то тот с бородой как у Хотабыча со

своими лысыми весь кипяток вылакали, куда оно им только влезло обдуться можно. Вам скоко?..

– Давайте по два стакана, – снова одновремённо ска- зали мы.

– На того тоже?.. – кивнула головой в сторону тракториста.

– Нет на него не надо, он пьёт совсем другой чай, тот о котором вы говорили ранее, но ему сейчас не до него. За- будьте о нём, как будто его и нет вовсе.

– Не надо так не надо, но я что-то не пойму, если он не с вами тогда откуда он взялся?..

– Так вы же сами его к нам затолкали!..

– Правильно я его к вам привела думая, что он ваш и би- лет у него не спросила… – он сам мне сказал, что ему надо туда, где трое!.. Так ладно… я с ним утром сама разберусь, на второй глаз фингал ему поставлю. Вам с сахаром или без?..

– Разумеется, с сахаром и вдвойне, чтобы сладким был…

– Тогда будет дороже – с вас за шесть штук полтора рубля деньги щас пока не забыла. Если хотите быстрей чтобы мне не мотаться сюда туда пошли со мной в кубрик там посидите.

Пошли вслед за ней по дороге кто-то из-наших ей в спи- ну спросил:

– Уважаемая, вагоновожатая, разрешите узнать ваше имя и на всякий случай скажите почём у вас сахар?.. мы хо- тим с собой в дорогу взять на всякий случай…

– Сахар по деньгам, – ответила она, приходя в настрое- ние и довольно спокойно, – а с вчерашнего утра ещё пока что Светой звали.

– И на том спасибо. Между прочим, мы не настаиваем на его цене, мы просто хотим купить немного оптом, если это возможно.

– Вам же не мешок сахару надо… – поищем в закромах. Вошли и остановились в тесном промежутке кондуктор-

ского купе, осматривая места, где бы примоститься: неожи-

данно в дверях возникла небритая рожа какого-то типа, ко- торая с шумом выдохнула в это маленькое пространство си- вушный перегар Змея Горыныча, выкатив из орбит глазные яблоки вымолвила:

– Отойди, мужик, в сторону дай с начальницей погово- рить… – После этого ещё пару раз дохнул, как будто из воды вынырнул и, обращаясь к Светлане, продолжил, – Светочка, как там будет насчёт выпивона без закусона?..

– Вы точно со свету решили меня сжить!.. может, хватит уже?.. потом таскай вас по коридору на выход, к тому же не помню кому куда…

– Света, буду последней падлой, сам вылезу, если не просплю – клянусь!.. дай – хоть пару пузырей.

– Между прочим, – ответила Светлана, – я как видишь, с людьми разговариваю, а ты ко мне как к вокзальной шлюхе обращаешься, я вам не та, что с кем попало на первую по- павшую лавку, на спину падает!..

– Светочка, о чём базар, есть лаве… – выставляй этих хмырей да лезь в заначку свою, а то мужики меня дожида- ются, и не обижайся ты на нас по пустякам!..

– На обиженных, как ты знаешь, воду возят, а я ещё пока не водовозка и не лезьте вы мне в душу там и так как коты нагадили.

– Если ты насчёт этих, хмырей, которые тут тебя обложи- ли, так я их быстро за порог выставлю!..

– Ты, сукин сын, тут не гоношись!.. Выставлять, он кого-то собрался – себя лучше выстави!.. осрамишь тут меня!.. и принесла же тебя нелёгкая в недобрый час, как будто тут всё даром даётся… Деньги хоть есть?.. – сделав паузу, спросила она, – предупреждаю, что деньги вперёд и тот номер у тебя не пройдёт, что пойдёшь по вагонам шманать. – Вконец рас- строившись, взглянув на нас, сказала, – не обращайте вни- мания на этого юродивого; идите сейчас принесу и вам.

Вернувшись на место, и наглядно узнав внутреннюю сущ- ность вагонной жизни, затаились в ожидании чая в своём куб- рике, продолжая невольно вспоминать непредсказуемого ти- па, который чуть было, не бросился на нас и кто-то сказал:

– Вот что я вам скажу, что из всего этого можно сделать конкретный вывод: оказывается здесь свои законы сосуще- ствования – это как на необитаемом острове, куда выброси- ло экипаж корабля после его крушения. Представляете?.. первобытные какие-то желания в мысли лезут всё время и та девушка небесное создание с её красивой одной ножкой в чулочке… ну, прямо ерунда какая-то получается!.. поезд этот словно заколдованный – хотя бы быстрее покинуть его. Пол- ная ясность здесь везде отсутствует: возьмём, к примеру, эту старуху, которая у нас по соседству за стенкой лежит – жива она или уже нет?.. вы за последние часы хоть раз видели, чтобы она шевелилась?.. лежит как восковая, токо-что гроба не хватает. Как прошамкала нам про матрасы и больше ни гу- гу! Поневоле навязываются всякие нехорошие подозрения, а те, что всё время молятся их как рассматривать?.. Можно, конечно скептически допустить, что это всё наше заблужде- ние, но тогда если судить по самой проводнице, и остальным подозрительным личностям, включая игроков всяких, то мы едем в каком-то поезде призраков. Впрочем, последнее то- же абсурдно: с нас просто смеяться все будут…

В проходе появилась Светлана с подносом в руках – на- конец-то прибыл наш долгожданный чай! Ставя поднос со стаканами на столик, сказала:

– Вы не обижайтесь, я, если бы знала, давно бы прита- щила вам этого пойла. Чучмеки весь кипяток вылакали, а вы оказывается, тоже чаем балуетесь, кто же знал, а так больше никто не просит. Бабка тут где-то рядом с вами прижилась, вроде бы заикалась что-то насчёт чая, а потом или переду- мала, или перехотелось, но куда-то пропала.

– Да вон её валенки в коридор выглядывают. Ты бы Све- точка не посчитала за труд, погляди живая она там или Богу душу отдала?..

– Что вы такое говорите?.. Мне ещё покойников только в вагоне не хватало, а то весь набор интеллигенции!.. Да что там может с ней случиться, я эту старуху давно знаю, она всё к сво- ему внуку ездит в Батайск, а тот всё время из каталажки не вы- лезает, вот она за него и переживает. Вы чайку попейте, и ве- щички потихоньку собирайте, через час будет Сальск, а я по- шла.

Под утро, когда на дворе ещё стояла темень хоть глаз выколи прибыли в Сальск. В проходе нашей клетушки возник силуэт проводницы, которая недовольно сказала:

– Кажись ваша станция… – поспать никак не успеваю!.. – задрав подбородок, глянула на всё ещё спящего тракториста, кивнула головой на него, спросила, – этого забирать будете?..

– Зачем он нам?.. мы его первый раз видим, – ответили

мы.

– А мне он зачем?..– удивлённо сказала Светлана, – он

мне сказал, что его трое ждут вас тоже трое я и подумала, что вы… – а так… придётся до Котельникова везти, а там, в линейное отделение милиции сдавать. Мне бы лучше, если бы вы его забрали, чем тягаться с ним по вокзалам.

– Нет, извините, но нам он тоже в тягость… простите, будьте любезны, дайте пройти.

Мы ранее уже говорили, что поезд наш не имел ни нача- ла, ни конца так оно и вышло. Посадочная площадка в Саль- ске для такого состава была коротка, и наш вагон протянули куда-то в глухую темень. Пришлось с высоты прямо на гра- вий прыгать в эту тёмную бездну. Двое упали на руки, третий удержался, схватившись за остальных под ним лежачих. Вдали мелькали огоньки придавленного к земле города. До самого вокзала идти было недалеко: освещался вход в зда-

ние и пара фонарей по бокам коптили. Дул холодный ветер, который пронизывал все внутренности постепенно пробира- ясь по телу туда куда не положено. Кто-то сказал: «Наверное, гололёд будет, если не завтра, то через пару дней обяза- тельно…». Разом спросили: «Тебе-то откуда известно?..». На что получили незамедлительный ответ: «По приметам вид- но: грачей не-видать, они перед гололёдом прячутся, боясь льдом покрыться, потом не взлетит…». Не соглашаясь с этим прогнозом, сказали: «Так щас, же ещё ночь, какие могут быть граки?..». На что получили объяснение: «Потом скажите, ко- гда окажусь я прав, пошли быстрее в вокзал, а то тепло всё выдует из штанов…». Потрясённые до основания недолго колебались, взяли в руки саквояжи и, спотыкаясь по гравию в кромешной темноте, вдоль стоящего поезда устремились под крышу вокзала, чтобы быстрее обречь там тепло. В две- ри вокзала вскочили с грохотом горного обвала и тут же за- мерли. Пусто кругом, как ночью на кладбище! Но тут разгля- дели, что тётка с ведром и веником через зал идёт, обрели спокойствие, что есть живая душа и ринулись к батарее цен- трального отопления. Металл обжёг ладони ледяным своим молчанием, и тут только дошло до сознания нам, что на ули- це гораздо теплее, чем здесь в помещении, если ветер в рас- чёт конечно не брать. За нашими спинами остановилась тёт- ка с ведром; прокуренным и пропитым голосом сказала:

– Чё вы её лапаете?.. вторую неделю Мишка не топит, со- бака!.. Как поехал в Батайск за углём, так и пропал вместе с шофёром. Наверное, уже весь уголь, собаки, пропили, а ты тут замерзай!.. Чтоб они захлебнулись алкоголики несчастные!..

Наша компания одновременно, как от покойника отско- чила от мёртвой батареи и для того чтобы как-то согреться, хлопая себя по плечам и подпрыгивая стали ходить по залу; в это время в окнах вокзала проблеснули глаза фар подкатив- шего на площадь автобуса «Икарус». Вскочив в автобус под

№-1 местного маршрута, в котором почувствовали сразу теп- ло, вначале споткнулись о втянутые ноги через проход, но вслед за этим закралась мысль, что не всё ещё потеряно и нам-таки удастся достичь цели. Куда ехали?.. мы и сами не знали: главное, что в тепло попали. В дальнейшем предстоя- ла дорога в степь, но как это всё будет выглядеть, предста- вить пока не могли. Одновременно подумав об этом, кто-то вслух произнёс: «Возможно, даже на верблюдах ехать при- дётся…». В центре салона лёжа на спине с открытым ртом ночевал мужик, вытянутые его ноги перегораживали весь проход, тем самым затрудняя путь пассажирам. В ту минуту, когда мы аккуратно переступали ноги, стремясь в середину салона, где потеплее и прежде чем усесться самим в кресла внимательно вгляделись в лицо лежавшего на сидении – возможно бездомного. Дело в том, что в наши мысли закра- лось подозрение, что тракторист из нашего плацкарта каким- то образом нас опередил, к тому же и рожа явно схожей бы- ла. Вскоре наши подозрения были развеяны самой кондук- торшей автобуса. Впереди на переднем сидении кассирша разговаривала с водителем. Она обернулась, на минуту уст- ремила в нас взгляд, словно застрелить собралась, но воз- можно гипнозом надеясь повлиять на нас, чтобы сами при- шли за билетами. Наконец она встала, встряхнулась как квочка, поправила ремень на сумке, на которой рулоном болтались билеты, передвинула её к себе на солидный жи- вот и не торопясь направилась в нашу сторону. С первого взгляда феномен личности, в особенности, когда это женщи- на определить сложно, потому, как мы наученные ещё по плацкартному вагону приготовились к самому худшему и не- предсказуемому. Тягостные наши размышление были пре- рваны звуком голоса кондукторши, честно признавшись, мы всех их уже боялись, но на этот раз слова кассирши не к нам относились. Она прошла мимо нас, даже не взглянув в нашу

сторону, а всё её внимание привлекли протянутые в проходе ноги. Неожиданно остановилась, словно вспомнив что-то вполуоборота туловища повернувшись в нашу сторону, ска- зала: «Готовьте мелочью под расчёт сдачу ещё нечем да- вать…». Все трое стали рыться по сусекам, выуживая копей- ки, и продолжали наблюдать за кондукторшей. Подойдя к ногам, носком своего сапога постучала по ним, после чего веско и так убедительно сказала:

– Кончай ночевать, алкаш недобитый, скоро на смену, а ты лыка не вяжешь!.. – немного подождала, но ноги молчали и только издавали шумное сопение, как из кузнечных мехов, тогда она продолжила напутствие, приуроченное к пред- стоящей рабочей смене:

– Где ты, сука, на мою голову взялся!.. дома покою нет, теперь и сюда добрался!.. Когда ты уже ею зальёшься и где можно деньги брать на это зелье?.. Бедным девчатам выйти на люди уже не в чем – хоть голыми ходи, а он, падаль, утро- бу свою никак не может насытить!..

Ноги признаков активной жизни не подавали, видя такое дело, к тому же сзади работа ждёт, плюнула на эти ноги и направилась к нам. Подойдя, спросила:

– Ну, шо, нашли?.. тогда давайте.

Вручили кассирше пятнадцать копеек за поезд, получили билеты и, торопясь чтобы успеть, спросили: при этом вспом- нили, как обращался к Светлане её проситель, решив после- довать тому же примеру, посчитав, что в этих краях видно так принято:

– Скажите, милая дама… – досказать обращение до кон- ца нам не позволили:

– Какая я вам дама?.. Дамы в колоде карт лежат, а я кон- дуктор-кассир к вашему сведению. А то дама, дама… – ещё валета сюда прилепите того вон шо, на весь автобус растя- нулся.

– Извините нас, пожалуйста, – сказали мы кассирше про- винившимся голосом, – вы нам не подскажите, как у вас тут в степь добираются?

– Вы чё с Луны свалились?.. чё в неё добираться-то – вы- шел за окраину города и иди на все четыре стороны, куда глаза глядят!.. а вы чё не местные?.. и спрашивается, чё вы там забыли?..

– Мы издалека, приехали к вам отыскать нужных нам людей, они в ваших краях где-то овечкам зимнее жильё строят.

– Адрес хоть знаете… название совхоза?

– Нет, к сожалению этого мы не знаем.

– В таком случае ваше дело мутное и сильно хлопотли- вое и я сомневаюсь, что вы их найдёте. Это вам долго искать придётся, может до самой Астрахани. Тут такого хламья как грязи в глубокую осень. Этих бродяг забулдыг столько тут по баранам якшается, что многие из них уже не только свою фамилию давно позабыли, но и имя своё не помнят. Вон ви- дите того что на лавке лежит?.. тоже такой же! Давно соби- раюсь в компанию к тем отправить да всё некогда за этой проклятой работой: работаю по две смены подряд. Даже не знаю, что и посоветовать вам. Вы я вижу люди порядочные не то, что мой алкаш несчастный. Знаете что, сходите в рай- исполком там у них всё на учёте до каждого барана и по всем овцесовхозам в курсе. Зря вы сюда приехали, смотрю на вас – волынка эта не для вас.

– Что совсем безнадёга?.. – спросили разом.

– Вначале сходите в райисполком, а там чем чёрт не шу- тит, гляди, и найдёте кого вам надо.

Прибыв в начале дня в приёмную райисполкома, терпели- во до обеда ждали, когда кончится планёрка и, наконец, нас принял сам председатель. Доходчиво объяснили ему, что мы писатели и намерены написать большой пребольшой роман о

ихних овцах и чабанах. Произведение будет – сказали мы – не в четырёх книгах, как «Тихий Дон», а сразу в шести и будет он называться «Тихая Степь». Шолохов написал про донских каза- ков, а мы напишем про донских чабанов. Ваши чабаны – сказа- ли мы – умеют любить женщин не хуже донских казаков. Вме- сто Гришки, который всё время на лошади там разъезжал; мы на коня свою Аксинью посадим, и будет всё почти как там, а может получиться и красивше. В ваших степях если копнуть по- глубже и хорошенько поискать, то кладезей добра человече- ских натур не меньше наберётся. Каждый хочет свою книжку иметь и чтоб про него написали, вот только никого не допро- сишься. Если в ваших степях – сказали мы – Гришку с Аксиньей не отыщем, на крайний случай на роль какого-нибудь Будулая подберём. Все возрадовались в кабинете, даже в ладошки за- хлопали. Нам поверили, и тут же председатель с секретаршей взялись за телефоны, непрерывно на них вращая диски, а в паузах между разговорами председатель сказал, что не совсем им подходит название книги, ибо тихо у них бывает: «В году по пальцам дни пересчитать можно». Вскоре к порогу здания был подан для нас транспорт: в бричку впряжены две лошади, тюки свежей соломы в ней и на облучке сидит калмык, уцепившись в вожжи, возможно, ездовой был и не калмык, а казах, но мы способны были отличить только негра от белого. Сердечно прощались с руководством, вышедшим нас проводить, а те в напутствие нам кричали: «Только не забудьте нас упомянуть!..»

– что мы сейчас и делаем. Зарывшись в тюках соломы с удобст- вом и в тепле, приготовились в далёкий путь, но на всякий слу- чай у калмыка, имя его, к сожалению, не сохранилось, спроси- ли, – куда хоть едем?.. На что получили невнятный ответ, что он знает куда, и не раз там бывал. Ну и, слава Богу, подумали мы, и крепко уснули…

Проснулись когда на степь спускались уже сумерки. Спа- ли долго – за весь поезд отоспались, где ни на минуту глаз не

пришлось сомкнуть. Ездовой увидев, что мы зашевелились, не поворачиваясь к нам, сказал: «Подъезжаем куда вам на- до…». Сомневаясь в душе, мы спросили: «А вы уверены?..». Немного помолчав, как бы обдумывая ответ, наконец, ска- зал: «Тех, кого вы назвали, тут два года уже живут, я их как своих ягнят знаю наперечёт…». Переехали по трухлявому мостику через речушку, впереди в отражении рано взошед- шей Луны блестит блюдце озерка небольшого, а справа са- раи стоят окнами в землю вросли. Немного дальше за ними два новых стоят: из-за белого пиленого камня и тёмных швов в сумерках смотрятся как будто в клеточку, к тому же окна застеклённые. Метрах в ста вероятно колодец: длинные же- лезные корыта наполненные водой, столб электрический и насосная будка, в двадцати шагах от которой стоит жилой вагончик, над дверьми которого тускло уже светила лампоч- ка. Блеянья овец неслышно было, видимо где-то пасутся вдалеке. В округе стоит запах навоза, бараньей шерсти и креолина, которым овец мажут зачем-то, а ещё в нём бара- шек купают. Из живности вблизи бродят беспризорно две лошади, которые обратив всё внимание на нас, вначале на- вострили уши, потом издали храп и мерной походкой двину- лись в нашу сторону. Вполне вероятно, что надеялись лоша- ди на сахар, который мы им привезли, но не исключаем: за- видев своих собратьев по тягловой силе, решили с ними по- знакомиться и пообщаться. Метрах в ста от вагончика по на- правлению в глухую степь силуэты двух стоящих людей: сто- ят и вероятно о чём-то беседуют… Мама, родная! Так это же Владимир Чижиков и Алексей Пасюк те, кого мы разыскива- ем. Успели вовремя. Ну и, слава Богу, добрались наконец-то. Дальше дело легче пойдёт: успевай только подсматривать, подслушивать, запоминать и записывать!..