Серые тени в ночной тьме

А потом Серега вскакивал и с табуретом с руках буквально взбегал вверх по склону откоса. И, забежав в дом, начинал лихорадочно перебирать и просматривать очередную груду старых бумаг, тетрадей, толстых конторских книг и альбомов…

«Что же случилось с ребятами? – билась мысль в голове Сергея. – Что? И как это связано с тем, что было спрятано давным-давно в сарае? Или это никак не связано?»

Ответ мог находиться где-то в этих кучах старых бумаг и прочего хлама. Что-то подсказывало Сергею, что прадед его, Кузьма Гордеич, не мог не оставить хотя бы какого-нибудь намека на то, что он спрятал в проклятом сарае…

Так что теперь каждый день с утра Сергей шел на занятия в университет, потом обедал и рылся до вечера в бумагах. А затем некоторое время сидел под березой на берегу (словно набирался сил) – и снова хватался за исследование доставшегося ему по наследству старья.

А тем временем дни складывались в месяцы, а те, в свою очередь, пролетали один за другим…

х-х-х-х-х-х-х-х-х-х

Шла вторая половина мая. Работа оперативных групп буксовала на месте – больше ничего нового добыть работники милиции так и не смогли.

Зато новые исчезновения имели место.

Примерно в 23 – 23 часа 30 минут исчезли прямо с улицы Локомотивный проезд на отрезке между улицами им. Полины Ивановой и Гоньбинской мать с сыном, возвращавшиеся домой после посещения знахарки. Мальчик – Саша Петров, давно болел тяжелой формой заболевания крови, врачи ничего сделать не могли, и его мама, Петрова Клавдия Афанасьевна, стала прибегать к услугам знахарок и экстрасенсов.

Вот после одного из сеансов мать и сын возвращались домой – они не дошли до дома буквально метров пятнадцать. Если верить соседу, курившему в это время во дворе, возле крыльца своего дома, по проезду проезжала машина, которая остановилась на несколько секунд, после чего хлопнули дверцы, мотор взревел и машина уехала. Причем мимо дома курившего машина не проехала, так что ее марку сосед назвать не смог.

Таким образом, к остальным случаям исчезновения людей в Южносибирске посредством участия (непонятно, в каком степени и вообще каким образом) черного цвета джипа «Гранд Чероки» происшествие с Петровыми можно отнести лишь условно. Во-первых, не факт, что шумевший во время исчезновения матери и мальчика автомобиль был причастен к происшествию. Во-вторых (и это усиливает значение первого аргумента), нет никаких фактов, что данный автомобиль был черным джипом, а ни какой-нибудь другой автомашиной – ведь единственный свидетель лишь слышал шум мотора машины, но не видел ее.

В результате единственным существенным достижением в расследовании было образование специальной оперативной группы еще одним городским отделом милиции – теперь уже Промышленным РОВД.

Забегая вперед, скажем, что ни подворный обход, ни попытки найти еще каких-либо случайных свидетелей исчезновения Петровых успеха не принесли.

Как всегда в подобных случаях, постепенно расследование стало глохнуть, «сходить на нет». Не было ни реальных ниточек, за которые можно было потянуть, ни конкретных фактов, за которые можно было уцепиться. Не помогло даже то, что все дела об исчезновении по личному указанию прокурора края были объединены в одно, и что раскрытие этого дела взял на контроль министр внутренних дел.

При этом пострадал начальник краевого УВД генерал Пантелеймонов – после отчета в Москве на коллегии министерства внутренних дел из здания МВД Пантелеймонов вышел уже пенсионером.

Генерал Заволокин, которому министерство предложило возглавить Южносибирское краевое управление внутренних дел, от такой чести отказался.

Он в тот момент лучше всех генералов милиции России понимал, что новый начальник УВД – прямой кандидат «на вылет» – через полгода его отправят либо на пенсию, либо, если еще молод – в отставку.

Иван Сергеевич Заволокин, вот уже более месяца ежедневно изучавший материалы ОРД (оперативно-розыскных дел) всех трех райотделов Южносибирска, в которых работали спецопергруппы по розыску исчезнувших людей, прекрасно видел, что абсолютно никаких реальных перспектив раскрытия данное преступление не имеет. Не было известно по фактам преступления (напомним, что все дела были объединены в одно) ничего, кроме подозрения, что прямое отношение к исчезновению людей может иметь некий джип черного цвета, с большой долей вероятности – марки «Гранд Чероки».

И все!!!

Где этот джип находится, откуда и каким образом возникает и куда затем исчезает, и наконец, что немаловажно – какова судьба исчезнувших людей: всё это не только не было известно, но и достоверных предположений никто так и не смог выдвинуть.

Серийный убийца? Но жертвы были слишком уж разными, в действиях преступника (если, конечно, это был преступник – «серийщик») не прослеживалось никакой логики, системы. А она всегда есть даже в действиях маньяка-убийцы.

Вот и посудите сами – что искать? Кого искать? И самое главное – как искать?

И генерал Зоволокин справедливо требовал на каждом селекторном совещании, когда вставал вопрос о ходе расследования по данному делу, искать пропавших. Ну, или в крайнем случае – их тела. Если и правда они стали жертвами серийного убийцы.

Что до автомобиля… Конечно же, искали! В краевой автоинспекции сделали выборку – составили списки владельцев всех джипов «Гранд Чероки» тёмного цвета последних трех лет выпуска – проверялись не только черные, но и вообще все джипы темного цвета.

Мог ли искомый джип быть другой марки?

Конечно! Вполне мог десятилетний мальчик ошибиться, но тогда…

Джипов «Гранд Чероки» в городе и Южносибирском крае оказалось 87. К концу мая их проверка уже заканчивалась – нельзя было сказать, что все владельцы этих машин имели твердое алиби на время совершения преступлений. Но и твердых фактов, неоспоримо указывающих на кого-либо из 87-ми, не было!

Тут дело обстояло так – если владелец и его автомашина могли быть замешаны в одном исчезновении, то на время одного-двух других они непременно имели твердое алиби.

Сделали список джипов и других моделей темного цвета, схожих по конфигурации с ранее разыскиваемым «чероки». Их оказалось… 893! Конечно, начали проверять и их, но это был сизифов труд.

А кроме того, первое, что сделали после составления списка из 893 человек – это взяли все джипы (плюс, конечно, 87 «Гранд Чероки») под оперативное наблюдение. На этом настоял новый начальник УВД – генерал Чернушкин, которого прислали из Москвы.

К тому времени – а была уже середина июня, прошла ни одна неделя, не омраченная случаями новых исчезновений. И новый начальник УВД справедливо полагал: его спасение лишь в одном – если больше люди в Южносибирске исчезать бесследно не будут.

И все лето новых исчезновений, действительно, больше не было.

Глава шестая

Наступил сентябрь, потом октябрь. Заканчивалась проверка всех джипов темного цвета Южносибирского края, но персональная опека работников милиции над всеми девятьсот восьмьюдесятью автомашинами осуществлялась настолько плотно, насколько это можно было осуществить возможностями милиции. Ведь это сколько личного состава было задействовано почти полгода – с ума можно сойти!

Но пусть ощутимых результатов это и не дало, зато генерал Чернушкин по крайней мере мог если и не с чистой совестью, то с более-менее легким сердцем выезжать для отчетов по этому делу в Москву. А за эти показавшиеся многим столь длинные месяцы ему это делать пришлось чуть ли не десяток раз.

Наступил ноябрь, в середине месяца на землю приготовился лечь первый, и уже – постоянный для этих широт зимний снежный покров. И участники расследования мысленно вздохнули и даже перевели дух. Хоть так и не появилось подвижек в ходе расследования, но хотя бы новых исчезновений не было, а снежный наст позволял в случае возобновления действий зловещего автомобиля хотя бы надеяться на то, что от его передвижения будут оставаться следы колес.

Люди знающие скажут вам, что отпечатки рисунка протектора колеса автомобиля индивидуальны почти так же, как капиллярные узоры отпечатков пальцев рук человека.

Так что где-то в глубине души оперативники и следователи даже хотели, чтобы чёрный автомобиль дал о себе знать. Как это гнусно не звучит.

Но автомобиль как сквозь землю провалился…

Между тем, выполняя приказ генерала Заволокина, работники патрульно-постовой службы и оперсостав, не задействованный в иной работе, заканчивали прочесывание территории города – вплоть до последних самых труднодоступных закоулков. Были переворошены свалки (не укрыты ли тела грудами мусора и городских отходов жизнедеятельности жителей); тщательно отработан и проверен состав работников кладбищ (не спрятаны ли тела пропавших людей методом двойного захоронения на дне могил). А уж берега Сибирки… Их прочесали так тщательно, при этом убирая мусор и вырубая заросли дикорастущих кустов, что мэрия города смогла начать долгожданные работы по обустройству берегов этой речки, до сих пор хоть и протекающей чуть ли не через центр города, однако же совершенно не окультуренной.

И теперь берега неширокой речушки «забирали» в бетон, сверху делали пешеходные дорожки, обсаженные березами и голубыми елями.

Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло…

12 декабря 2009 года атмосфера спокойствия и некоторого благодушия, воцарившаяся с некоторых пор в городе Южносибирске, была нарушена новым исчезновением.

На этот раз бесследно пропали не только два человека, но и несколько животных.

Казарян Ада Гургеновна, 79-ти лет, и ее сестра Казарян Роза Гургеновна, 75-ти лет от роду жили в одном подъезде старого, постройки еще сталинских времен двухэтажного дома, который в ряду нескольких других стоял невдалеке от берега Сибирки, образуя так называемый Береговой проулок.

Номер дома, в котором жили сестры, был пятый. А номер дома, в котором жил один из свидетелей будущего происшествия, 14-летний Максим Терёшин, сын майора Терёшина, с первых дней начала розыска пропавших людей работавшего в опергруппе Центрального райотдела милиции – седьмым.

Упоминается в одном ряду с пропавшими сестрами сын майора потому, что он сделал самое важное открытие, не уступающее по значимости тому, которое сделал одиннадцатилетний Олег из дома №8 по 3-му Речному тупику. Напомним, что именно Олег определил марку черного джипа как «Гранд Чероки» последних трех лет выпуска.

А вот Максим… Но – по порядку.

Дело происходило следующим образом.

С началом зимы (а отсчет зимы в Сибири начинают с середины ноября) строительство на берегах Сибирки прекратилось – его законсервировали до весны следующего года. И остановились эти работы по благоустройству как раз невдалеке от Берегового проулка.

Вот здесь и повадилась играть ребятня из близлежащих домов. И, конечно, сначала первые, а затем и все остальные любители собак стали приходить к земляным кучам на набережную выгуливать своих питомцев.

Частенько с наступлением темноты они гуляли сами по уже обустроенной дорожке, обсаженной невысокими деревцами, а собак отпускали с поводков, и те вольно бегали на земляным развалам, среди застывших на долгое время тракторов, бульдозеров и массивных асфальтовых катков.

Поздно вечером 12 декабря здесь гуляли только сестры Казарян. Причем старшая сестра держала на поводках трех болонок, а младшая – двух карликовых пуделей.

Было тихо, только из-за ближайшего дома доносились голоса припозднившихся подростков, готовящихся расходиться по домам, но пока еще стоящих за углом и торопливо докуривающих сигареты.

Все происходящее на прогулочной дорожке и на строительной площадке молодежи было видно.

И в частности, они видели, как у Ады Гургеновны вырвала поводок из рук одна из болонок и ожесточённо лая, бросилась к ближайшему трактору и скрылась за ним в глубине строительной площадки среди куч земли, бетонных плит и так и не вывезенного строительного мусора.

Ее поддержали лаем остальные четыре собаки, которые стали рваться с поводков.

Подростки вышли из-за угла и принялись наблюдать весь этот катаклизм: лай собак перемешивался с криками старушек, пытающихся успокоить своих любимцев. Одновременно Ада Гургеновна громко звала свою сбежавшую собачку:

– Руня, Руня! – кричала она, едва удерживаясь на ногах из-за рвущихся за трактор оставшихся двух собачек.

Между тем где-то в глубине, за огромным асфальтным катком раздался пронзительный визг. И этот звук почему-то заставил замолчать всех остальных собак, и сначала замереть на месте, а потом попятиться назад.

Потому что из-за катка, переваливаясь на колдобинах и неровностях изрытой почвы прямо на дорожку выезжал неспешно черный джип.

Случайно, или нет, но как раз в этот момент с неба уже начали падать первые еще робкие снежинки.

Какое-то время все – и старушки, и подростки, и собачки замерли на месте. Но как только автомобиль развернулся, дверцы тут же приветливо раскрылись. И внутрь салона стали сначала запрыгивать собаки, а потом полезли и обе сестры Казарян. В этот момент Максим Терёшин отчаянно крикнув: «Пацаны! Бежим!», обернулся и в течение нескольких секунд сделал видеозапись видеокамерой, которая была у него вмонтирована в мобильный телефон.

Джип, впрочем, подростками не заинтересовался, так как в это время стоял к ним задом.

Как уезжал автомобиль, увозя старушек и их питомцев – никто увидеть не мог – снег пошел часто, густо и падал крупными хлопьями, полностью лишая людей обзора уже на расстоянии метра-полтора.

Тем временем Максим, забежав в подъезд дома, принялся набирать на своем мобильнике номер сотового телефона отца.

Будучи сыном работника милиции, вот уже который месяц денно и нощно занимающегося поиском черного джипа и пропадающих людей, садившихся в этот джип, Максим хорошо представлял себе то, свидетелем чего он только что оказался. Потому и названивал теперь лихорадочно отцу.

– Что случилось? – спросил майор, бросивший взгляд перед включением связи на определитель номера своего телефона. – Ты что не спишь, чего тебе, Максим, я занят!

– Пап, автомобиль снова появился! Возле нашего дома, только что! И наши соседки, ну эти, бабки-Казарян, в него сели! Вместе со своими собаками!

– Ты где сейчас?! – закричал Терёшин.

– Да я в нашем подъезде, мы с ребятами сразу же убежали, как только машина появилась. Пап, я джип заснять на видео успел! На телефон!

– Будь на месте, я сейчас же выезжаю!

Через полчаса на месте происшествия была почти в полном составе опергруппа майора Терёшина и все работники Центрального отдела, которые, не смотря на позднее время, находились в отделе (было, как обычно для всех случаев исчезновения около 23 часов 30 минут). Но…

Не было никаких долгожданных следов. За эти полчаса густо падающий снег ровным покровом накрыл все – кучи земли, строительную технику и главное – окружающую почву. Не было следов! Даже теперь, зимой, с ее снежным покровом почвы…

В большой комнате квартиры майора было тесно. Здесь собрались кроме Терёшина, также следователь прокуратуры, два оперативника и все четверо подростков, включая Максима. Терёшин и следователь, пренебрегая процедурой, диктуемой УПК, вели опрос вместе, причем следователь вел сразу четыре протокола, вписывая в необходимый бланк допроса сообщаемые свидетелями сведения (в зависимости от того, кто говорил, он заполнял соответствующий протокол).

Но ничего особенно интересного ребята не сообщили.

По их словам, после того, как собаки чего-то испугались и все разом замолчали, потом попятились, среди строительных механизмов «откуда не возьмись» появился джип.

Начавшийся снегопад, хотя и редкий поначалу, помешал точно разглядеть – откуда, собственно, взялся джип среди куч строительного мусора и единиц тяжелой строительной техники.

– Может быть, он выехал из глубины стройки? Ну, из-за тракторов и бульдозеров? – допытывался следователь.

Ребята пожимали плечами, переглядываясь и не зная, что ответить.

– Пап, – обращаясь по привычке к отцу, сказал Максим. – Мы ведь на стройплощадку не смотрели, мы смотрели на этих, бабушек-Казарян! И собак – они вовсю рвались с поводков, тянули бабок за собой! А потом, когда собаки замолчали, как будто испугались чего-то, машина уже выезжала из-за катка! К бабкам подъехала и дверцы сами собой распахнулись…

– Как это – сами собой? – тут же уцепился за эту фразу Максима следователь. – Что значит – сами собой?

– Так не видно было рук там, или плеча человека в машине, который дверцу рукой открывает… – пояснил один из товарищей Максима. – Как бы автоматически открылись, понимаете? Мы же в это время еще рядом стояли, возле угла дома! А вот когда двери открылись и собаки стали прыгать внутрь, тут Максим и закричал: «Бежим!» Ну, мы и рванули сначала за угол, и сразу же все – по домам!

– Ну, и чего вы испугались? – спросил майор Терёшин ребят, игнорируя при этом сына и уже предугадывая ответ. – Чего страшного-то в этом всем? Ну, сели старушки с собаками в автомобиль, и что?

– Так рассказывал Максим нам про джип «Гранд Чероки» и как люди вместе с ним пропадают…

Майор аж глаза закрыл на мгновение:

– Максим! – укоризненно сказал он. – Сколько раз тебе говорить – не выносить из дома то, что ты слышишь…

– Пап, ну ты же ничего не говорил про то, что нельзя рассказывать про автомобиль! Да я и не говорил, где и когда что-то происходило – только в общем…

– Да будет вам, майор! – сказал следователь. – Может быть, благодаря тому, что ваш парень ребят попугал страшилкой про автомобиль, они живы-то остались…

– Эт-т точно! – ухмыльнулся один из оперативников, до того помалкивающий. – Как говорится, нет худа без добра!

– Так ничего ж худого не случилось! – недоуменно сказал второй оперативник. – А добро тогда в чем?

Первый покрутил пальцем у виска и укоризненно сказал:

– Это присказка такая! Основана на парадоксе! В смысле что ни делается – все к лучшему…

– Ну, так и говори! – обиделся первый.

Тем временем Терёшин и следователь внимательно раз за разом просматривали на маленьком экранчике телефона Максима сделанный им видеосюжет.

– Кажется, удача! – негромко говорил следователь. – Ваш парень сумел заснять номер джипа!

– Нужно пропустить кадры через компьютер и увеличить! – ответил Терёшин.

Он почему-то не испытывал чувства удачи. А наоборот, какое-то неприятное предчувствие овладело им.

Оно подтвердилось. Номера на самом деле не было. При увеличении на компьютере оператор увидел лишь белый прямоугольник как бы автомобильного номера, на котором то появлялись, то исчезали черные черточки, закорючки, овальчики, но все они никак не желали складываться в читаемые человеческим глазом цифровые и буквенные символы.

Руководители УВД – генералы Чернушкин и Заволокин, которые не один час просидели рядом с оператором ЭВМ, наблюдая за игрой черных символов на белом фоне таблички, в итоге лишь руками развели.

– Всю информацию – на диск! – приказал генерал Чернушкин компьютерщику и добавил, обращаясь к генералу Заволокину: – Собирайся, Иван Сергеевич! В Москву полетим на этот раз вместе! Так-то вот!

Глава седьмая

После отчета у министра оба руководителя Южносибирского краевого управления милиции вернулись тихими, на вид – спокойными, но как бы это, как говорится – словно бы потерянными.

Да, оргвыводов не последовало – действительно, за что ругать руководителей милиции, которые предоставили десятки CD-дисков с информацией о содержании многотомного следственного дела, а также выдержки из нескольких ОРД опер состава милиции города? Причем все это неопровержимо свидетельствовали об огромной работе, проделанной личным составом Южносибирского УВД…

Кроме того, мерцающая непонятными черными знаками номерная табличка… Видеозапись Максима Терёшина изучалась в самых разных лабораториях МВД и даже – Академии Наук. Но результатов было – ноль! Более того, даже академики не смогли ничего понять в том, что, собственно, происходит на табличке, и главное – как?

Вплоть до последующих событий, уже не имеющих результатами исчезновение людей, более никто не пропадал – ни люди, ни животные.

Тем не менее было принято решение – выставить на всех узловых точках проезжих путей внутри города и на выезде из него постоянно функционирующие милицейские посты. Цель их – попытаться «засечь» темного цвета «Гранд Чероки», имея в виду основную примету автомобиля – странный неразличимый на глаз номер, особенность которого – постоянное изменение конфигураций букв и цифр, что делало невозможным его прочтение.

Для фиксирования автомобиля (в случае обнаружения) все постовые имели теперь при себе мобильные телефоны со встроенными видеокамерами (из Москвы для закупки потребного числа таких телефоном даже специально поступили деньги).

Именно эта мера принесла успех.

28 декабря на одном из стационарных пунктов контроля автоинспекции при проезде мимо него была заснята задняя часть темно-зеленого джипа «Гранд Чероки» с номером, который полностью отвечал признакам, доводимым ежедневно до постовых на инструктажах.

Указанный джип выехал из города Южносибирска по трассе Южносибирск – Старокузнецк, то есть в направлении на север. Естественно, пока фотографии проверяли, пока убедились, что на фотоснимке действительно автомобиль-убийца, джип успел исчезнуть бесследно. Ориентировка, посланная по цепочке стационарных постов дорнадзора вплоть до Старокузнецка, обнаружить еще раз искомый автомобиль не позволила. Судя по всему, джип свернул куда-то в сторону, и теперь затерялся где-то на таежных просторах края.

На всякий случай посты внутри Южносибирска выставлялись еще две недели, а потом их сняли. Лабораторное исследование вновь полученной фотографии, сличение ее с фотографией из телефона Максима Терёшина показало абсолютную идентичность обоих номеров.

Имеется в виду особенности изменения конфигураций черточек, линий и окружностей на номерных табличках. Последовательность чередования фигур черного цвета на обоих номерах полностью совпала.

Так что с уверенностью можно было сказать – джипа в городе не было.

Так закончились странные события в Южносибирске. Но закончившись в столице, они начались в одном из сельских районов Южносибирского края, в таежной глуши.

х-х-х-х-х-х-х-х-х-х

Если ехать по федеральной трассе Южносибирск – Старокузнецк в сторону Кемеровской области, то на 95-м километре вправо отходит грунтовая дорога, ведущая к заброшенному песчаному карьеру.

Дорога эта почти не видна – который год по ней никто не ездит и теперь она заросла травой. Да и свороток-то, если честно, незаметен – найти его может лишь тот, кто, зная о его существовании, ищет специально.

Сам карьер находится километрах в пяти от трассы. Он глубокий, и в откосах его видны десятки пещер. Они появились в результате «дикой выработки» – когда еще в советское время промышленная эксплуатация карьера была прекращена, окрестные колхозы и совхозы совершенно бесплатно копали, добывая здесь песок для своих нужд.

Донная часть карьера была выработана до глиняного слоя, поэтому рыли откосы. Так в них и образовались пещеры, некоторые – довольно большие и глубокие.

Теперь в самой большой из них стоял, как в гараже, автомобиль.

Это была одна из моделей БелАЗА – на высоких, в рост человека, колесах, с самосвальным кузовом, с кабиной, расположенной на такой высоте, что водитель туда вынужден был бы забираться аж по двум лесенкам!

Только вот водителя у этого самоходного авто чудовища не было. Да и автомобилем э т о не было. А было когда-то Существом, потом автомобилями разных моделей.

Например, не так давно – темной окраски джипом «Гранд Чероки».

Находясь более ста лет в темноте, запертое в деревянном примитивном сооружении, да вдобавок лишенное существенной части органов, существо голодало и ждало.

Ждало, когда немногочисленные кванты света, омыв его кожу, пробудят к жизни.

Запаса же первоначальных жизненных сил существу хватило лишь на то, чтобы сменять форму одного автомобиля – на другой, его органы чувств все это время не спали, а сканировали окружающее пространство.

Они фиксировали маленьких детей, которые украдкой иногда подходили к сараю, в котором в загородке из досок была заперто существо, смотрели сквозь щели стен и уходили… А существу так хотелось закричать, привлечь к себе внимание, заставить открыть его доступу света – но не могло оно сделать этого! Не было у существа органов, подобных человеческому рту и гортани, что позволило бы издавать звуки… Оно могло воздействовать на людей чем-то, вроде гипноза, подчиняя их себе и заставлять выполнять команды… Но для этого, во-первых, нужны были силы (которых сейчас не было), а во-вторых – существо должно было «видеть» объекты внушения. Нечто вроде органов глаз у него было. Хотя, конечно, по строению ничего общего с человеческими глазами эти органы зрения не имели.