Любовь всей моей жизни

Жизнь шла своим чередом: учеба, выходные у родителей, вечерние прогулки с рассказами. Коля уже запомнил многих родственников и начал задавать вопросы.

–– Расскажи, про старшую сестру, Клавдию

– Клаша? Она замужем за Терентием Чеченовым. Он очень добрый, старше ее на десять лет, жена у него умерла, остался сын Володька. Терентий большой начальник у нас в деревне, в колхозе. Когда тятя сбежал с выселки, он сидел у них в подвале, потом Терентий сделал ему новые документы и тятя уехал на Урал, позже забрал нас.

У Клаши он тоже второй муж. Мама рассказывала, что еще в деревне Малиново, сосватали сестру за Семена, единственный сын зажиточных крестьян. Обвенчались, сыграли свадьбу, а когда заходили в дом из самовара пошел ужасный чад. Клаша переночевала у мужа одну ночь и пришла домой. Села на крыльцо и сказала:

« Делайте со мной, что хотите, обратно не пойду. Лучше повешусь. Отец принес веревку, подал ей: «На, иди, вешайся, позорить меня решила? » Мама вырвала веревку, увела дочь в дом, уложила в постель. Клаша лежала так три дня, не вставая, вся покрылась волдырями и плакала день и ночь.

Мама пригласила к дочери знахарку: » Мария Родионовна, лечить ее надо, наколдовали на нее, ни с кем она у вас жить не будет. В соседней деревне есть бабка, она порчу снимает, езжайте к ней»

На следующий день запрягли лошадь и повезли сестру. Бабка налила в ведро воды, опустила зеркало и сказала:

– Когда молодые входили в дом навели на них порчу: бросили в самовар клок собачей и кошачьей шерсти, из-за этого и был чад. Возите ее к мужу бесполезно, жить она с ним не будет. Клашу вылечили, и через несколько лет она вышла замуж за Терентия. Живут они с ним хорошо, родились у них две дочери Валя и Нина.

– Моя сестра Елизавета,– продолжала Манефа неспешно,– всегда была очень бойкая по рассказам мамы : везде бежала и лезла. Однажды на спор дернула лошадь за хвост и такой смиренный конь, стукнул ее копытом прямо по голове. Все думали, что сестра не выживет. Мама рассказывала, что она лежала без сознания прямо на полу, под иконами. Потом очнулась и пошла на поправку.

За этими прогулками и разговорами незаметно наступила весна. В один день Коля постучал к ней в комнату днем и сказал: « Машенька, бери паспорт. Жениться пойдем». По пути в ЗАГС Маня несмело сказала: «Мне нужно тебе кое-что рассказать» . Николай остановился.

– Коля, меня не Маша зовут, Манефа.

Он как-то странно, с задором посмотрел на Машу-Маню.

– Да мне хоть как. Пошли, я уже с парнями договорился, сегодня будем ночевать одни в нашей комнате.

Так пятнадцатого марта тысяча девятьсот сорок седьмого года Маня стала Дубровиной Манефой Ивановной. В ее студенческой жизни почти ничего не изменилось, не считая редких совместных ночевок. Остались те же прогулки и разговоры. В апреле Манефа поняла, что ждет ребенка. Эта новость не столько обрадовала, сколько испугала ее. А Коля сказал: » это хорошо, ребенок нас свяжет»

После замужества не осталась время на вечерние прогулки, пришла пора готовиться к выпускным экзаменам и рождению ребенка. Жили молодожены по – прежнему в разных комнатах. Весна сорок седьмого года запомнилась Манефе тошнотой и зубрежкой.

Гос.экзамен по педиатрии она сдала на пятерку, следующие оценки на экзаменах понижались на балл: четыре и три. Следуя этой логике , на экзамен по терапии даже страшно было идти.

Вытянув билет, Машута никак не могла сообразить, как пишется рецепт. То ли от беременности, то ли от страха мысли скакали и путались в голове. Когда ее вызвали отвечать, у нее так тряслись руки, что председатель комиссии не задал не одного вопроса. Она бледная вышла из кабинета, экзамен был сдан на три.

Вечером пришел муж с бутылкой розового шампанского. Вскоре был получен диплом и распределение в детскую поликлинику ВИЗ овского района. Манефа стала работать участковым педиатром. Вместе с ней на приеме сидела дородная мед.сестра. И каждая мамаша с ребенком, пройдя в кабинет, садилась на «прием» именно к ней. Никто не воспринимал маленькую, хрупкую Маню врачом.

После первой зарплаты молодожены сняли небольшую комнату, и началась настоящая семейная жизнь. С разговорами за ужином, смехом, домашними делами. Оказалось, что у Николая проблемы со сном, Часто он метался по кровати, просыпался в холодном поту, бывало, вскрикивал. На вопросы жены коротко отвечал: «Война».

Говорить и рассказывать о войне Коля не любил. Из скудных разговоров Манефа знала, что школу ее муж не окончил, в десятом классе был призван на фронт. Месяц в учебке и ты солдат, с настоящим оружием и правом защищать Родину. Участвовал Николай в разных боях, дошел до Курской дуги, был тяжело ранен в плечо и эвакуирован в госпиталь. Осколок, который достали во время операции до сих пор хранился дома.

Именно после этих ночных кошмарах она почувствовал, что имеет власть над мужем. Власть обладания, успокоение. Эти новые ощущения пьянили, когда она прижимала к себе курчавую голову, отирала ладонью влажный от пота лоб. Муж успокаивался, затихал в ее объятиях, и тогда Манефа засыпала. А Коля еще долго лежал с закрытыми глазами пытаясь уловить не звук канонады, а мерное дыхание, иногда даже посапывание жены. Прижаться, зарыться в это тепло, убежать от мучивших кошмаров прошлой жизни. Он клал руку на выпирающий живот и с трепетом слушал дыхание новой, с каждым днем более осязаемой жизни. Иногда просыпался на узкой кровати с сеткой от требовательных толчков крошечной ноги в спину.

Сам не замечал, как засыпает, находясь где-то между сном и явью, пишет письмо. На фронте это стала единственной отдушиной и опорой. Когда он сворачивал треугольный конверт, то начинал ждать, ждать вестей из дома.

26.10 Кустанайская область город Джестоган комбинат «Джетыгорзолото» Дубровину Степану Ивановичу. Полевая почта 14081.

« Здравствуйте, дорогие папа, мама и Катя! Вчера написал Вам письмо, сегодня пишу еще одно. Скоро образ жизни моей переменится, с землянкой придется расстаться. Кто знает, может мне выпадет честь гнать немцев с Украины, участвовать в самых ожесточенных боях. Вчера Советское Информ Бюро передало, что наши войска овладели городами Днепропетровск и Днепродзержинск, немец трещит везде, где встречается с советскими солдатами и уже совсем недалеко тот день, когда мы одержим окончательную победу. Ждите меня домой со скорой победой.»

Целую Вас. С приветом Ваш Николай.

Не знал Николай, что два долгих и страшных года он не увидит свой дом и свою семью. Все, что он читал и представлял о войне, оказалась лишь его фантазией и вымыслом. Страх и смерть шли с ним бок о бок все это время. Холод, окопы, грязь, грохот, настоящая мужская дружба, мелочность, да граненый стакан водки перед боем, вот что четко отпечаталась в юношеском мозгу. Крошечный нательный крест под гимнастеркой, который мать приколола к майке перед отправкой на фронт. Он потерял его перед той последней битвой под Курском. Перед боем рука привычно скользнула к плечу и пальцы не наткнулись на теплый металл. «Дурная примета» пронеслось у него в голове, «мой последний бой». Он мысленно одернул себя, поднял глаза к небу, и чуть было не заплакал. Не завыл в голос. Еле сдержавшись, проглотил комок в горле. Господи, что со мной? «Мама»,– мысленно позвал он:– «Мама, помолись за меня. Когда же этому придет конец?» Конец, он опять одернул себя. Приказал мозгу не думать. «Не думать, не думать « – твердил он. Но мысли в голове крутились, прыгали, метались, как живые. Хотелось кричать, бежать, бежать дальше отсюда, куда глядят глаза. Только в тишину, только в прохладу. Эта невыносимая жара. Будто все против сегодня, он рванул ворот гимнастерки.

В этот день прямо на поле для бойцов был устроен импровизированный концерт, пела Лидия Руслановна. После стакана водки, она пожелала петь на танке Т-34. Сам командир бригады вывел огромную машину на поляну. Мысли в голове у Коли перескакивали одна на другую, а этим звонким песням, казалось, не будет конца.

–К, бою!– Услышал он громкий приказ. Встретился с тревожным взглядом товарищей и запрыгнул в танк. Дальнейшие события вспоминались с трудом. Будто он попал в водоворот, который несет его. Куда несет? К победе, мысленно отвечал он себе. Вся боевая команда танка во время атаки превращалась в единый механизм. Они действовали четко, слажено, понимая друг друга с полувзгляда. По движению спины, по нервному стуки руки об оружие, он понимал, что нужно сделать в следующий момент. И вдруг яркая вспышка, дикая боль, никакого замедленного кадра, а лишь мысль: больно! Неужели бывает так больно? Он хотел повернуть голову, но последнее, что отпечаталось в мозгу, как Иван весь в крови падает на него с незнакомым, остекленевшим взглядом, а его Николая, хватают и тащат чьи-то сильные руки. Юрка мысленно догадался он. Юрка. В госпитале Коля узнал, что Юра погиб мгновенно от пулевого ранения в голову. Возле горящего танка его нашла медсестра по имени Татьяна и вынесла с поле боя. Часто бессонными ночами он представлял себе эту девушку, какой она была? Его воображение рисовала хрупкую блондинку, с храбрым сердцем и он повторял про себя: Таня, Татьяна, Танюшка… Теперь он твердо знал, свою дочь назовет Таня.

Все его товарищи, с которыми он был, призван на фронт погибли. В живых он остался один. Вспомнился рассказ матери, что родился он в «рубашке». И Николай знал, ему был дан второй шанс в жизни. И он пообещал себе, прожить свою жизнь счастливо.

8 Жена

На работе Мане было интересно: дневная смена, осмотр в приемнике, куда часто вызывали для «опыта», как выражалась заведующая поликлиникой и вызова на дом. Корь, скарлатину, ангину, ревматизм, пневмонию, дифтерию увидела Манефа теперь не только на картинках учебника. Она чувствовала себя волшебницей, будто ее допустили в другой мир. А внутри крепла и росла новая жизнь. Николай сказал ,если родится дочь назовем Татьяна, сын- Александр. На летние выходные ездили к родителям в деревню. Осенью наступила пора декрета. С большим животом Маня ходила по крошечной комнатке, соображая, где же определить ребенку место, но мама сказала: «Маша, после родов приезжай домой» И это приглашение – решение обрадовала ее и Колю.

Пятого января одна тысяча девятьсот сорок восьмого года Манефа родила дочь. Крошечная девочка весом два килограмма семьсот грамм. Забота, вот какое главное воспоминание о родильном отделении осталось у нее спустя годы. В палате их было семь человек. Детей приносили на кормление. Еду роженицам привозили прямо в палату, медсестры помогали дойти до туалета. Через неделю она почувствовала, что достаточно окрепла, ходить и сидеть стала значительно легче. На девятый день их выписали с напутствием «приходите еще!» И в их тесной комнатке стало на одного жителя больше.

– Плату вам увеличу, – шутила хозяйка.

–Мы скоро к родителям переедем. Месяц исполнится Тане и перевезу их, -отвечал Николай.

– Ну, в добрый путь.

Обязанности по уходу за ребенком делила вместе. После учебы Коля помогал стирать пеленки и купать малышку, а в феврале уже отвез свое небольшое семейство к родителям. В доме на Октябрьском их ждали, отец смастерил люльку. Мама приготовила небольшие подарки: распашонку и крошечный чепчик.

Неделю Николай учился, а на выходные ездил к семье. Учеба давалась ему легко, потому что было интересно. Почти всегда получал пятерки. В институте виделся с Катей, узнавал вести из дома и передавал привет. Отец, который сначала был против его брака, теперь смягчился и звал молодоженов переехать к ним. Коля обещал, что по окончанию третьего курса, он привезет домой жену и дочку.

В институте день у Коли пролетал незаметно, вечером выполнение домашнего задания. Порой валился без сил. Это было самое лучшее состояние, потому что можно было спать без снов. Снов он боялся больше всего. Они возвращали его в страшные годы. На поле боя или еще того хуже в его последний бой. Будто он хотел решить уравнения, с тремя неизвестными. Он хотел что-то вспомнить, точнее забыть навсегда. О войне также напоминала боль в плече. Она была с ним почти всегда. Ноющая, тянущая, противная. Там в госпитале после ранения, ему хотели отнять всю руку, но он не дал. «Лучше было умереть!»– кричал он. В двадцать неполных лет и без руки. Он этого даже представить не хотел. Остеомиелит – это диагноз, который будет сопутствовать ему всю жизнь. Он понимал это и шел на это осознанно.

Летом они всей семьей переехали в город Невьянск, в семью мужа. В доме теперь было две Манефы, это Машута узнала с удивлением, когда приехала в родительский дом мужа.

– Моя, жена Манефа, дочка – Таня – представил Николай,– Отец- Степан, мама –Манефа, сестра- Катя.

Все с любопытством разглядывали друг на друга, в воздухе повисла неловкая пауза. Машута несмело смотрела на моложавых родителей. Дородный отец, с кудрявыми волосами и такая прямая, гордая женщина.

– Называй нас мамой и папой, как решенный вопрос, огласила Манефа – мать Коли.

Маня кивнула в ответ. Потом им показали просторную комнаты, специально приготовленную для них и все пошли ужинать. На красиво убранном скатертью столе стоял мясной пирог с подливкой, вареный картофель с мясом и открытый сладкий пирог с иргой.

– Ну что, на работу?– спросил свекор обращаясь к Манефе,– засиделась дома- то поди, семь месяцев?– Мать будет с Таней водиться, а ты работать иди. Коле учиться еще. Жить будите с нами.

Манефа кивнула в ответ и сразу сделала вывод, как тут устроен быт и кто тут главный.

На следующей неделе она устроилась в детскую поликлинику участковым педиатром. Участок ее назывался «гора», позже она поняла почему. Все дома были расположены на небольшой горе. Ездили по вызовам на лошади. В поликлинике Маня проработала несколько месяцев и была переведена в стационар. Работа в детской больнице нравилась ей гораздо больше, чем в поликлинике, не смущали даже ночные дежурства на дому и частые вызова в отделение.

Молодая семья полностью жила на содержании родителей, точнее отца мужа. Занимая высокую должность, он получал хорошую зарплату и денег с «детей» ( как он называл их) не брал. Поэтому зарплату Мани они копили. Однажды она купила ткань. Красивые отрезы ткани. Себе и золовке. Крепдешин в цветок на платье и бордовая шерсть на пальто. Заказали обновки швее. Когда выкупили наряды. Катя с завистью окинула стройную пышногрудую фигуры Манефы. «Испортили тебе все», – сказала она. Маня лишь улыбнулась в ответ.

Странная и непонятная обстановка царила в этом большом, богатом доме. Разговоры велись редкие в основном между матерью и дочерью. К Манефе по имени почти не обращались. Скажет свекровь куда-то в сторону: «Воды, надо принести»– это значит для Манефы. Она собиралась и шла на колодец, непременно дальний, там, по словам строгой родительницы, вода была вкуснее.

Вечером, когда свекор Степан возвращался с работы, встречали его нелюбезно. Жена молча, с тонкими поджатыми губами, подавала ему на ужин неизменную рисовую кашу. Вечером в его рабочем кабинете прямо на пол бросали подушку, тюфяк и одеяло. А сама мать ложилась в другой комнате с Катей. И Маня понимала, что между родителями мужа стоит какая- то невысказанная и не прошеная обида. Ее собственные родители, по рассказам мамы, прожили сложную жизнь. Отец Иван по молодости был очень крут. Бывала и руки распускал на жену. За нерасторопность, как любил говаривать он. «Всем бита была»,– вспоминала Мария.

В институте у мужа начался курс невропатологии, преподавал ее знаменитый профессор медицинских наук Давид Григорьевич Шефер. Он сразу обратил внимания на талантливого студента Дубровина и по окончанию института предложил ему остаться на кафедре. С радостной вестью Коля приехал домой, где его ждала больная жена. Маша металась в бреду, с температурой сорок. На вопросы Николая никто не знал ответ, вызвав врача, он отвез Маню в больницу. Был поставлен диагноз: сепсис. После этого ее срочно перевели в гинекологическое отделение. Находясь несколько дней между жизнью и смертью, Манефа пришла в себя и первое, что она увидела: бледное, осунувшееся лицо мужа.

– Что ты сделала с собой?– задал он ей вопрос.

Маня молчала.

– Маша, это то, что я думаю? – медленно, выговаривая, каждое слово, спросил он.

Она отвернулась к стене и закрыла глаза. Больше эту тему они не обсуждали, но в их отношения закрался какой-то холод. Это чувствовалось без слов.

За несколько дней до этой внезапной болезни Манефа поняла, что беременна, это совершенно не обрадовало ее. Тане не так давно исполнилось два года и рождение еще одного ребенка совершенно не входило в ее планы. Внимательная медсестра обратила на бледность и головокружения у Манефы Ивановны и с легкостью поставила диагноз.

– Вы беременны?– спросила она без предыстории.

– Да, обескуражено ответила Манефа.

– Что? Рожать не хотите? Я вам помогу.

После работы медсестра ввела Мане какой-то раствор, а к вечеру она уже металась в жару. Хорошо, что это был вечер пятницы и в субботу приехал муж.

Отпуск и Колины каникулы было решено провести у родителей Манефы в деревне. Фантазия рисовала Мане беззаботные теплые дни в кругу семьи, купание в реке, походы за ягодами, вкусные пироги из русской печи. Приехав к родным, они увидели невеселую картину: очень сильно болела старшая сестра Маруся. Она лежала бледная и ужасным кашлям по ночам будила весь дом. Через несколько дней стала понятно, что с маленьким ребенком не место находится рядом с больной.

На многочисленные вопросы, мама ответила Мане, что сестра сделала аборт, убрала четырехмесячного ребенка. Через несколько дней наработавшись в огороде, пошла в бане и напилась холодного квасу. После этого заболела и стала кашлять.

– Мама, Марусе надо обследоваться,– сказала Маня.

–Она поедет на следующей неделе в Свердловск, уже дали направление.

Вскоре Манефа получила письмо из дома, что Марусе поставили диагноз туберкулез.

Она находится на лечении, а потом поедет в санаторий.

В следующем году Николай блестяще окончил институт и приехал работать в поликлинику города Невьянска дерматологом. Выпускной вечер с вручением дипломов проходил в Доме офицеров города Свердловска. Лето было жаркое, оставив маленькую дочь на попечение родителей. Коля с Манефой, приехали на праздник. На Маше было новое крепдешиновое платье в горох, красиво подчеркивавшее все изгибы ее изящной фигуры. И Коля не без удовольствия любовался женой. После торжественного вручения диплома, были танцы, вдоволь накружившись в объятиях мужа. Счастливые и веселые, они пошли гулять на Плотинку.

Этим же летом Катя вышла замуж за военного и уехала жить в Казань. В мае у них родился Сын Георгий, домашние звали его Юрик. В сентябре одна тысяча девятьсот пятьдесят первого года Манефа поняла, что ждет ребенка. Про себя она решила, что если будет девочка, назовет Еленой. Коле, как инвалиду Великой Отечественной войны выделили ежегодную путевку в санаторий, лечить раненое плечо. И она осталась в Невьянске с Таней, родителями мужа и казалась нескончаемой тошнотой.

На работе произошли коренные изменения: Манефу перевели работать в детские ясли. Все там было ново для нее. Ясельная группа для детей с трех месяцев, дизентерийная группа для детей, хронически болевших этим заболевание,» толпы» кормящих матерей в обеденный перерыв. Работающие женщины приходили в обед кормить младенцев, потом сами обедали в яслях.

Ясельная группа для детей от года до полутора лет была тоже не привычна для Манефе. На половину группы был установлен манеж, в котором помещали начинавших ходить деток. На время кормления резвых подопечных обычно собирался весь коллектив детского сада во главе с заведующей. У каждой были «свои детки» для кормления, в повязанных передничках . Аппетит у детей был отменный, что радовала взрослых. Машута очень любила бывать в этой группе еще из-за шустрой нянечки, которая играла на балалайке и пела детям частушки и песни.

Так же у Манефы была новая обязанность, она лечила всех заболевших детей детского сада, ходила на дом. И во многих семьях стала семейным врачом, как называли ее родители.

Все чаще по выходным Маня стала замечать чекушку водки на семейных обедах. Причем выпивал только Николай. На резонный вопрос Манефы, по какому поводу. Свекровь коротко ответила:» пусть». Была она молчаливая и неособо общалась с невесткой. Свекор тоже начал возмущаться, бутылкой водки к обеду, для сына. В свои сорок с небольшим лет, он совсем не принимал спиртное.

– Ты пил, пусть и он выпьет,– был короткий ответ жены.

После к этому разговору не возвращались.

Из общих разговоров и писем Маня поняла, что семейная жизнь Кати не клеиться. Муж изменяет ей и родители обсуждали этот вопрос. Свекор писал гневные письма в Казань. Катерина сделала аборт, а мать вскоре уехала в Казань, с намерением забрать дочь и внука домой.

Шел апрель месяц, Манефа ходила по дому с огромным животом. Мужчины были на работе. Хозяйство полностью на ней: уборка, готовка, дойка коровы.

В конце апреля приехали свекровь с Катей и больным ребенком. Мальчика сразу увезли в больницу со страшным диагнозом серозный менингит. Ничего не помогало, и ребенку день ото дня становилось хуже. Второго мая Юрик умер, а четвертого мая Манефа родила дочь. Похороны мальчика состоялись в ее отсутствие, приехал Борис, Муж Кати. Он кричал и ругался, пытаясь найти виноватых. Говорил, что ребенку поставлен неверный диагноз и назначено неправильное лечение. Будто крик и скандалы могли что-то изменить. Было ясно, что их семейной жизни пришел конец и возвращаться к мужу Катя не собирается. Все это Маша узнала, по возвращению домой. Положив дочку на кровать села, кожей ощущая горе и тягостную обстановку. Свекор зашел к ним, без интереса глянул на новорожденную и сказал, что она похожа на племянницу Мани, дочку Маруси- Валю, которую он видел один раз в жизни. «Не счастливая будет дочка», пронеслось в голове у Мани. Вечером она услышала, как свекровь перепиралась с мужем и громким шепотом сказала: « Не хочу даже видеть эту девку». На следующий день Коля пошел в ЗАГС и записал дочь Ольгой.

9 Сестра

Катя не вернулась к мужу, она получила развод, и вышла на работу в поликлинику- терапевтом. Все свободное время лета они с матерью занимались огородом, возились с цветами, вышивали и разговаривали. Манефы и тем более детей в их жизни, будто не существовала. Они создали свой круг, мини семью в большой семье.

Через несколько месяцев закончился декретный отпуск, Манефа вышла на работу, Таню отдали в детский сад, а Олю в ясли. Дни потекли один за другим похожие друг на друга и практически ни чем не примечательные: работа, домашние дела и так по кругу. Вечером даже не хотелось разговаривать, а лишь чаще молча слушать истории мужа. Работал Коля с интересом, пациенты очень любили его за грамотность обходительность. Николай не был особо общительным, нашел общий язык лишь с соседом по кабинеты, отоларингологом, которого боялись остальные коллеги и пациенты. Тюленев Михаил Яковлевич потерял на войне двоих сыновей и был очень вспыльчивый и раздражительный. Все предметы, нужные ему для работы лежали на столе в определенном порядке, никто не смел их сдвинуть даже с места. А стул для пациентов вовсе был привязан веревкой к столу, чтобы никто не смел его даже двигать. Неугодных пациентов, которые, по мнению врача не так открыли дверь или со скрипом сели на стул, сейчас выставляли в коридор, чтобы зашли вновь. Или во все назначали на другое время. В основном все общение двух врачей: дерматолога и отоларинголога сводилось к нескольким фразам во время курения сигарет.

К осени молодая семья Дубровиных получила квартиру и переехали в свое первое собственное жилье. Эта была двухкомнатная квартира на первом этаже двухэтажного дома по улице Кирова. Началась новая жизнь: с вкусными пирогами по выходным и обустройством домашнего уюта. Манефа была достаточна медлительная и поэтому часто домашние дела перетекали далеко за полночь, когда вся семья спала. Накрахмалить белье, отгладить до скрипа, это доставляла истинное удовольствие. Свекор баловал их дорогими подарками: швейная машина, холодильник, красивые статуэтки и книги. Вскоре стали организовывать коллективные сады. И Степан Иванович взял участок для сына.

Маша открыла в себе страсть к садоводству. Ей было интересно обустраивать участок: высаживать яблони, малину, смородину, планировать грядки с клубникой, парник с огурцами. Свое новое увлечение она совершенно ни с кем не хотела делить, потому что считала, что все на отлично может сделать только она. Коля, который тоже работал в саду, быстро понял, что он здесь чужой, на неведомой ему территории. Морковь с грядки рвать было нельзя: не поспела, еще рано. Огурцы для засолки и так далее и тому подобное. Манефа сама не заметила, как стала единовластной владелицей сада, не забывая упрекать мужа, что он ей совершенно не помогает. Все чаще за ужином начала появляться водка, несколько стопок. Так Николай оправдывал свою бессонницу, ночные кошмары и боль от ранения. Спали они теперь в разных постелях, Маня с маленькой дочкой, Коля на супружеской кровати. Он часто приходил и звал жену, в ответ ему было раздраженное шиканье, ил взмах руки. Оля росла капризной и очень привязанной к матери девочкой. Всю ночь спала возле материнской груди, что вполне устраивала Манефу, которая начала сторонится супружеского долга.