Любовь всей моей жизни

На свадьбу из Первоуральска приехал брат отца дядя Федя со своей женой и сыном – Максимом. Моськой, как звали его домашние. Мося быстро вписался в их дворовую компанию, стал участвовать в походах за черникой, блага целые поляны этих ягод простирались прямо за домом, играл с ними в догонялки и палочки. Ловко лазил по деревьям.

– Мам, ну что вы гостей созвали? Какая там свадьба? – говорила Маруся,

– Просто распишемся ведь.

–Свадьба, свадьба, все равно свадьба,– отзывалась мать.

– Отпразднуем всей семьей и проводим тебя в воскресенье.

Вечером в избе было непривычно тесно и шумно, поставили стол через всю комнату, принесли лавок от соседей. Мама испекла красивый хлеб, большой пирог с рыбой, вареная картошка, сдобно смазанная маслом и запеченная в русской печи. Свежие огурцы, помидоры из своего огорода. В честь такого события детей посадили за общий стол, а потом отправили играть на улицу.

Сначала все ребята просто сидели на завалинки, разморенные после сытного ужина, потом пришли соседские ребятишки и с ними Митька.

– А давайте, пойдем к соседям огурцы воровать,– предложил Максим.

– Нельзя, грех это,– ответил Митя.

–Вишь, верующий выискался. Трусишь, поди? Так и скажи. Небось, еще крест носишь?

Моська подскочил к Мите, задрал на нем рубаху, и где-то сбоку на плече, все увидели приколотый булавкой маленький крестик.

–Что это, что? – Максим пытался выдернуть крест и вместе с краем рубахи тыкал им в лицо Мите.

Митька зло вырывался, подошел вплотную к Моське и шепотом спросил: «А ты забыл?»

Он одернул рубаху и сказал: «Пошли, все пошли за огурцами». На улице уже смеркалось, Маня аккуратно нашла ладонь Мити, вложила в нее свою маленькую руку и крепко сжала. Всей шумной вотагой, они забрались на соседский огород, нарвали полные подолы огурцов, в незнакомом месте что-то постоянно лезло под ноги, мягкая ботва моркови, вилок капусты…

Вдруг в избе зажегся свет, крики, хлопанье дверей. Машута не помнила, как потом они очутились возле своего дома, все огурцы были рассыпаны от быстрого бега, сердце выпрыгивала из груди. Крик соседа, перекошенное гневом лицо дяди Феди и блеск злых глаз отца, вот он спускается с крыльца и на ходу вынимает ремень из штанов.

– Кто это придумал? Признавайтесь. Кто?

Дети в испуге сбились в одну кучу и молчали.

– Сейчас всех надеру,– орал отец пьяным голосом.

– Это я,– услышала Маня спокойный ответ Митьки.

Он шагнул вперед, навстречу занесенному ремню.

–Ах, ты паршивец! Я тебя проучу, на всю жизнь забудешь, как брать чужое.

Отец с силой дернул мальчишку к себе, перевернул и ремень, рассекая воздух, опустился куда- то на Митькину спину.

–Тятечка, не надо, не надо, это не он, не он! Он не хотел, он не виноват!

Машута повисла на руке отца. Но тот от закипевшей злобы не мог остановиться, и, отшвырнув ее в сторону, как котенка снова занес руку.

–Тятечка!– кричала Маня, – Тятечка!– и бросалась к нему под ноги.

Отец повалился на нее, полоснув ремнем по щеке. Из дома уже бежала мать, захлебываясь криком:

–Ваня, остановись, Ваня забьешь ведь.

Крепкие руки схватили отца, повели в дом. Мать ласково подняла Маню с земли, стараясь прижать к себе. А девочка все вырывалась, ища в темноте глазами Митьку. Наконец она нащупала его насмешливый взгляд и увидела, как он одними губами сказал: » Люблю». Развернулся и пошел в сторону дома. Тогда она обмякла в руках матери, спряталась в подол платья и заплакала.

5 Каникулы

Одним из самых ярких событий второго класса было то, что в клубе стали показывать кино. В субботу вечером в ряд расставляли лавки, и начиналось волшебство. Не всегда Маня понимала смысл фильмов, но само действие на экране просто завораживало ее. Особенно, если были истории про врачей, тогда Манефа переносилась в другой мир, ей казалась, она даже ощущает больничные запахи.

В октябре старшая сестра Лиза уволилась с торфяника и перешла работать уборщицей на железнодорожную станцию Балтым. Там она познакомилась с Филиппом, высоким молодым человеком и вскоре вышла за него замуж. Поселилилсь они в крошечной комнатке барака прямо на этой же станции. Выйдешь из дома и почти рядом железнодорожные пути, а позади дома простирается густой, бескрайний, уральский лес. Когда они приезжали в гости, Маня слышала тихий разговор Лизы с матерью: « Терпеть я его не могу, » – в сердцах говорила дочь.

–Зачем ты замуж- то шла? – резонно отвечала мать.

– А куда, мне идти?– зло возражала дочь. – Это ведь для Манишки теперь у вас все. В школе вон учится, грамотная, не то, что мы. Нас – то вы не учили, работать все заставляли.

– Так, время другое было, дочка, время,– примирительно говорила мать.

– Другое, конечно все другое,– тянула свое Лиза.

– Ты не обижайся на нее, – ласково перед сном шептала мать Манефе.– Это она нервная просто у нас, ее лошадь в детстве убивала.

– Как это убивала, мамочка?

– Расскажу потом. Спи, – шептала мать

Вскоре в семье Лизы и Филиппа родилась дочь, назвали ее Зоей. У Маруси и Василия родился сын – Евгений.

Манефа продолжала прилежно учиться, начала заниматься танцами и даже приняла участие в новогоднем спектакле. Она танцевала вальс снежинок вместе с другими девочками. Ольга Степановна помогала мастерить костюмы. Маня надолго запомнила волнение перед выходом на сцену, яркий свет и аплодисменты.

В конце начальной школы были выпускные экзамены, которые Маня сдала на отлично. После экзаменов Ольга Степановна пригласила к себе маму на разговор и только много лет спустя Маня узнала, о чем собственно был этот самый разговор. Учительница собиралась переехать и просила, чтобы мама отдала ей в дочери Машуту. Она долго говорила, что девочке необходимо дать достойное образование, а в деревне это невозможно, потому что здесь только семилетка, а ближайшая школа за десять километров, что уж мечтать про институт.

– Вы подумайте, – просила Ольга Степановна,– сразу ответ не давайте, это же для дочери. Так для нее будет лучше.

Мать никак не могла взять в толк, к чему весь этот разговор, потом когда смысл происходящего начал доходить до нее, она замотала головой, так и качала ей до конца разговора.

– Вы подумайте, еще Мария Родионовна, не отвечайте, – настаивала на своем учительница.

– Нет, думать не о чем,– ответила мама.

И это » нет» было сказано таким тоном, что не оставляло никаких сомнений. Ольга Степановна замолчала, потом произнесла:

– Каникулы, тогда давайте, устроим ей каникулы, хоть этого ее не лишайте?– спросила она с мольбой в голосе.

– А вы вернете? Обещаете, что привезете ее обратно?– подняв глаза на учительницу, произнесла Мария.

–Да, сказала учительница,– и взгляда не отвела,– потом я уеду на стройку Беломор канала,– добавила она.

Мама с испугом взглянула на молодую женщину, распрощалась и ушла домой.

Через неделю Маня отправилась в свое первое настоящее путешествие, на поезде, вместе с учительницей. Целую неделю девочка жила в большом городе, где находится медицинский институт, как рассказала ей Ольга Степановна. Именно туда, поступит Маня, учиться на врача. Учительница нарядила маленькую девочку в новую юбку и полосатую блузку, волосы заплела на новый лад с шелковыми бантами. Они гуляли вечером по набережной, ели мороженое, были в цирке. Но особенно поразил Маню зверинец. До сих пор в своей жизни она видела только коров, лошадей, да овец. А здесь были диковинные животные из школьного учебника.

Вечером к Ольге Степановне пришел мужчина и принес целый чемодан шоколадных конфет. Маню не столько привлекало лакомство, как красивые красочные обертки. В выходные Манефа вернулась домой и зажила своей обычной домашней и школьной жизнью.

Иногда перед сном, она вспоминала поездку в Свердловск, Ольгу Степановну, зверинец и целый чемодан конфет… Шелковые ленты, да наряд, остались, как подтверждение правдоподобности этого события. И еще прощальные слова учительницы:

– Ты обязательно станешь врачом, самым лучшим в мире доктором! Помни, эту свою мечту и иди к ней!

Конечно, Мане не совсем было понятно значение этих слов по поводу идти. Ходили они обычно с мамой в лес за ягодами, да на покос. Мама косила сено, а ее заставляла грести и собирать Жара стояла нестерпимая, Маня старательно гребла, чтобы облегчить маме жизнь. Потом в сердцах бросала грабли, шла в тень и кричала:

– Сроду, не заведу корову и молока мне этого не надо и творога!

Осенью она пошла в старшую школу, на Монетку, в восьмой класс. Жила теперь отдельно от родителей, в общежитии и приезжала домой только на выходные. Новые знания и новые школьные предметы захватили ее целиком, учеба не давалась легко, но Машута брала усердием.

В июне тысяча девятьсот сорок первого года, как и все ученики старших классов, Маня была приглашена на выпускной. Среди лесной рощи, огородили небольшую площадку, где проходили гуляния с танцами. Машуте в первый раз предстояло попасть на такое мероприятия. Она была в предвкушении чего- то необычного. Погода стояла прекрасная, вокруг радость, смех и вдруг по радио объявили: « Внимание! Срочное сообщение! Началась война! Фашистская Германия напала на Советский Союз!» Вокруг закричали все разом. Было слышно слава: «Родина, враги, победа..»

Когда Маня пошла в десятый класс, жизнь в деревне изменилась. Школу из красивого, деревянного двухэтажного здания перевели в старую избу, а в старой, т.е. новой двухэтажной школе сделали госпиталь. В классе остались учиться только девчонки, парней забрали на фронт. Так же на войну ушли и многие знакомые из деревни, и даже близкие родственники. Манефа слышала, когда приезжали сестры, Маруся плакала, что придется расстаться с мужем. А Лиза сказала про своего: «Хоть бы его там убили».

– Господи, – перекрестилась в ответ мать.

Вскоре с фронта Лизе пришла похоронка…

Весь десятый класс прошел в ожидании и подготовке к экзаменам. Летом был получен аттестат. И Манефа повезла документы для поступления в институт. Идти сразу в медицинский ей было страшно, и поэтому она решила идти в сельскохозяйственный институт. Решила, что если не поступит на врача, пойдет именно в сельскохозяйственный. Хотя слабо представляла свое дальнейшее будущее не связанное с медициной.

Когда Маня, наконец, решилась дойти до медицинского, долго стояла на крыльце, возле колонн. Навстречу ей выпорхнула молодая девушка, такая нарядная и беспечная. «Вот бы и я так» – подумала Манефа и решительно толкнула входную дверь. Она нашла кабинет, где находилась приемная комиссия. Перед дверью не было не единого человека. Машута с трепетом постучала и вошла. За столом сидел мужчина в костюме.

– Ну, проходи, садись,– ласково сказал он.– Учиться хочешь?

–Да, – ответила Манефа,– очень.

–Давай документы, аттестат.

Маня протянула все вышеперечисленная, сама даже дышать боялась. Для нее вот здесь и сейчас решалась ее дальнейшая судьба.

– На какой факультет?– спросил мужчина. Лечебный или педиатрический?

Манефа в замешательстве молчала, не смея поднять глаз.

– Ну, смелее, – подбодрил мужчина – Кого лечить хочешь? Взрослых или детей?

–Детей,– ответила Манефа, – проглотив комок в горле, именно сейчас в голове возник образ черноглазой сестры Насти и крошечной Надюшки.

Предательские слезы уже защипали глаза, она крепко сжала руки под столом и с уверенностью, которой не ожидала от себя, сказала внятным голосом.

– Я хочу быть детским врачом.

– Отлично,– ответил мужчина, значит так и будет. Приедешь на зачисление, третьего августа.

Третьего августа – эту дату, как в детстве перед сном, она повторяла весь обратный путь. Как же дождаться этого третьего августа?

Следующую поездку в Свердловск Машута помнила с трудом. Когда подошла к спискам на зачисления, буквы прыгали перед глазами, она старалась найти Н. Н – Некрасова. Так и есть Некрасова Манефа Ивановна. Неужели? Ей хотелось петь, кричать и бежать домой одновременно. Она вспомнила ту беспечную девушку в день поступления и только сейчас подумала: это же был знак.

6 Студентка

В сентябре месяце всех студентов первого курса отправили на лесоповал. С этого началась долгожданная учеба на врача. Манефа стала учиться валить деревья, пилить, подхватывать. Много новых слов появилась в ее голове. Среди студентов в основном были девушки и совсем немного парней.

Спали все в рубленой избе. Работали, в основном молча, а вечером от усталости Маня буквально валилась с ног. Как- то к ней в лесу подошла дородная студентка, посмотрела с превосходством и сказала:

– Ну и врач из тебя, в тебе росту- то метр с кепкой. Ты знаешь, как учиться сложно? Там дадут тебе косточку и надо все выемки, впадинки назвать, да не на русском, а на латыни. Не сможешь ты. Машута промолчала, спорить не стала, пошла, продолжать работу.

А через месяц было заселение в общежитие. Большая, светлая комната с восьмью железными кроватям, с тумбочками и общим столом. Мане досталась крайняя кровать, когда она пришла, остальные были уже заняты.

– Мария, – представилась она. – Маша.

В соседках у нее оказались две сестры из Ирбита Молотовы Надя и Клаша, Бросева Динка (как она сама назвала себя) из Режа. Сонька и Ревка, из какой-то незнакомой Манефе деревне. Кима Локтюшина из Ревды и хохотушка Накимова Нюра тоже из Ирбита.

В первый день занятий рядом с Манефой уселась имена та беззаботная девица, которая выпорхнула ей на встречу в день подачи документов. На лесоповале ее не было. Как узнала позже Маня, это профессорская дочка Буткина Оксана и ее подруга Берсенева Вера, дочь заведующей аптекой в Екатеринбурге. Они поразили воображение Машуты своим внешним видом и красивыми нарядами. Но девчонки они оказались умные и веселые. Быстро приняли Машу ( как теперь все звали Манефу) в свою компанию.

Началась долгожданная учеба: химия, биология, латынь, анатомия… Заданий на дом давали очень много. Вскоре стало ясно, что в комнате, с таким количеством соседок, учить Маня не могла. Тогда она придумала ходить в институт Охраны материнства и младенчества, находился он через дорогу от общежития. Нужно было лишь найти пустую аудиторию и заниматься. Каждые выходные Манефа ездила домой. Как здорово было вернуться в тепло и уют родных стен, к вкусной маминой еде и теплой печке. С собой в институт родители накладывала полную сумку продуктов: молоко, творог, хлеб, картофель.

Совместно готовить договорились с двумя девочками: Соней и Ревкой. Учились в разных группах, по разному расписанию, поэтому уговор был таков: кто первый придет, тот и варит на всех.

Ближе к новому году Оксана сказала, что папа подарил ей три билете в музкомедию. Идти ей не хотелось, и она предложила отдать билеты Манефе. Маша с радостью приняла столь щедрый подарок. Свердловский театр музыкальной комедии поразил ее не самим действом, а внешним и внутренним помпезным видом. Трое деревенских девчонок попали в другой, доселе не виданный мир. Просидев первое отделение, пошли в фоей, и как потом хохотала над ними вечером Нюрка, слушая их рассказ. Да что уж там, они и сами-то смеялись над собой.

– Так вот, спустились в фоей,– важно рассказывала Маня,– идем втроем под ручки, смотрим навстречу нам еще три девицы под ручки. И идут прямо на нас. Мы вправо, извините, и они вправо. Мы влево – извините, и они влево. Оказалось перед нами огромное, величиной со стену зеркало.

– Господи, вы что, зеркал не видели?– не унималась Нюра.

– Таких нет,– смеялись они в ответ.

– Оксанке – то хоть не рассказывайте,– добавили они кротко.

В следующее годы учебы стало плохо с едой, не хватало основных продуктов: хлеба, сахара… Родители спасались своим хозяйством и огородом. Приехав как-то на выходные, домой, Маня слышал, как родители обсуждали, что ездить за хлебом на Монетку мама не будет. Достаточно того, что в этот раз чуть не задавили. В душной очереди матери стала плохо, она повалилась и именно в это время начали выдавать хлеб. Люди ринулись к прилавку, хорошо, что она стояла с краю очереди. Какая-то сердобольная женщина помогла, обошлось.

В марте тысяча девятьсот сорок третьего года в клубе поселка организовали госпиталь для блокадников Ленинграда. Туда привозили эвакуированных людей. «Живые трупы», как сказала мама Манефе. В выходной Маня пошла, помогать маме в госпиталь. На всю жизнь она запомнила худых детей с огромными глазами. Будто эти глаза жили сами по себе на изможденном старческом лице. Неестественно большая головы на тонких шеях, длинные руки…

На третьем курсе студентов их группы прикрепили к госпиталю, который был расположен в школе Верх-Исетского района на ВИЗе. Сначала в их обязанности входило писать письма под диктовку, раненных военных. Некоторые солдаты просили, чтобы они читали письма из дома.

Позже студенты присутствовали при вечерних обходах, их обучали делать перевязки, разносили лекарства… Накимова Нюра влюбилась в офицера с одной ногой, вышла за него замуж и после выписки уехала в неизвестный Мане город.

7 Невеста

Летом Манефа стала замечать, что у нее ухудшилось зрение. Предметы вокруг обрели расплывчатое очертание, а в дали, она вообще различала лишь силуэты. Взяв направление, Манефа поехала на обследование к окулисту. Ей был поставлен диагноз: дальнозоркость и выписаны очки.

– Будите теперь в очках,– констатировал врач.

– Это надолго?– расстроилась Маня.

– На всю жизнь,– бодрым голосом отрекомендовал пожилой доктор. – Вы не расстраивайтесь, красоты они вашей совсем не портят, – подбодрил он девушку.

Но Манефа категорично не нравилась себе в очках, огромные, на пол лица, они добавляли ей возраста, как считала девушка. Очки она все же выкупила и расстроенная приехала домой.

Поделилась с родителями своим «несчастье», Манефа демонстративно одела очки, ожидая реакции близких.

– Хорошо тебе, – констатировал отец.

И тут Машута заметила, что мир вокруг обрел краски. Картинка окружающего была четкая и яркая, она выглянула в окно и даже голова закружилась от летнего солнца. Маня радостно улыбнулась своему отражению и почти приняла очки.

В июле по радио объявили окончание войны и полную победу Советского Союза, Машута уже была в институте, на практике. Всей комнатой они прыгали от радости на кровати, а вечером пошли гулять на Плотинку. Все смеялись, целовались, поздравляли друг друга, как лучшие друзья. К девушкам с поздравлениями подошла группа офицером, заиграла музыка, и парни пригласили их на танец. Манефа от неожиданности оторопела, в темноте, да еще и без очков, которые она стеснялась носить, девушка не могла разглядеть лица молодых людей. Все же она кивнула в ответ, и смело шагнула в объятия высокого незнакомца. В институте на танцах было очень мало парней и Маню редко приглашали. Однажды она набралась смелости и спросила одногрупника: «Ты почему меня никогда не приглашаешь танцевать?»

– А у тебя вид всегда злой,– отрезал он.

Незнакомца звали Иван, он вызвался проводить Машу до института и после этого стал захаживать, через неделю пригласил ее в кино. Манефа с трепетом готовилась к свиданию, завила волосы, надела платье, а вот очки оставила дома. В кино она почти ничего не видела, а все старалась услышать и побольше запомнить. Возвращаясь в общежитие, Иван с интересом обсуждал фильм. Постоянно обращаясь к девушке: «Ты видела? Правда, красиво?» Маня лишь молча, кивала в ответ.

– Тебе, что не понравилось? Кино не любишь? – расстроено спросил Иван.

– Нет, просто я очки дома оставила, – призналась девушка. – Почти ничего не видела.

– Зачем оставила? – оторопел молодой человек.

–Думала, что я тебе в очках не понравлюсь, – смущенно ответила Манефа.

– Глупости,– с облегчением выдохнул Иван.– Ты мне всякая понравишься.

На следующее свидание Иван пригласил девушку к себе в гости. Он снимал небольшую комнату, провел Манефу за накрытый стол, уставленный яблоками, виноградом, апельсинами и шоколадными конфетами. Маня первый раз в жизни видела мандарины. Она с опаской взяла диковинный фрукт, поднесла ко рту. Увидев недоумение Ивана, несмело положила на стол. Он, молча, взял и расчистил кожуру с оранжевого плода.

Условились встретиться через неделю, Мане нужно было готовиться к зачету.

Вечером сидела и писала историю болезни, к ним в комнату зашел молодой человек. –Это ко мне!– радостно крикнула Ревка.

– Вот, Коля проходи, зачастила она.– Учебник я тебе приготовила.

Молодой человек что-то ответил в полголоса и ушел. На следующий день черноволосый Николай пригласил Манефу на прогулку, она с интересом согласилась.

Оказалась, что они ровесники, только Коля на третьем курсе лечебного факультета, потому что вернулся с фронта и учиться попал позже. Он рассказал, что служил танкистом, был ранен в плечо, лежал в госпитале и был демобилизован из армии. Живет в городе Невьянске, есть у него младшая сестра Екатерина, которая тоже учится вместе с ним в одной группе.

Вечером Ревка со слезами на глазах встретила Маню:

– Довольна, отбила? – зло выкрикнула она. – Это у тебя титьки большие, вот парни на тебя и бросаются. Богатого жениха себе захотела?

На следующий день Николай зашел за Манефой после занятий, и они отправились на прогулку. Осень стояла сухая и теплая. Они шли медленно, разговаривали о своих семьях. Николай рассказал, что у него есть сестра, зовут Екатерина, учится она с ним в одной группе. Отец по профессии горный инженер, работает начальником рудника Невьянского района, мать – домохозяйка.

Манефа в свою очередь рассказала, что у нее есть старший брат Григорий, живет он в Тюмени, работает трактористом, женат на Варваре. У них родились уже три дочери. Она надолго замолчала от нахлынувших воспоминаний.

– А, Варвара?– спросил Николай. – Она откуда?

– Я ее почти не знаю,– ответила Манефа. – Григорий старше меня намного, он родился в одна тысяча девятьсот шестом году и я с ним не росла. Мама рассказывала, что хотел он, жениться на учительнице, еврейке. Сильно ее любил. Пришел и сказал: «Мама, я жениться хочу!»

А мама ответила: «Гриша, ведь они богатые, грамотные, может ей у нас не поглянется?»

– А, тебе работница, нужна?– рассердился Григорий. – Ну, приведу тебе работницу.

Через две недели он женился на Варваре, вскоре их раскулачили.

Николай вопросительно взглянул на Манефу.

–Мой дед Некрасов Анисим был богатый, так рассказывала мама. Жена у него маленькая, быстрая, звали ее Елена. У них росло три сына: Федор, Петр, Иван. И две дочери: Татьяна и Леля – Феня. Жили они в большом красивом доме, со своей мельницей, огромное хозяйство. Трудились много, всей семьей, на лето брали работников.

Дочерей выдали замуж, потом сыновья женились. За Ивана сосватали, из соседней деревне, мою маму Марию. Поселились все вместе в отцовском доме. Дед Анисим и трое сыновей с женами. Потом пришла пора отделять сыновей. Построили два больших дома: дяде Феде и дяде Пете, а маму с отцом оставили жить с собой.

Так и повелось, теперь Коля каждый вечер приходил к Манефе, они шли гулять и она рассказывала ему истории своей жизни, то, что помнила, что слышала от мамы.

Наступила первая мировая война и отца с братьями забрали на фронт. Дядя Федя попал в плен в Чехословакию, а отец был в плену в Германии, в работниках. Хозяева попались сердобольные, жилось ему там неплохо, понемногу выучился немецкому и мог общаться. Был у них даже выходной, ходили в пивнушку. Однажды хозяин сообщал, что отца освобождают и можно ехать домой.

– Оставайся, Иван ,– сказал хозяин,– у вас в Сибири последнюю корову отбирают.

– Да, вы что, засмеялся,– Иван. У нас в Сибири скота не выберешь. Да ведь и жена с детьми у меня дома. Ждут, добавил уверенно.

А когда вернулся домой, все как на ладони. Маня замолчала, Николай тоже шел притихший.

– Слушаю тебя, будто книгу читаю, – сказал Коля. – Я очень люблю читать. А ты?

–Тоже, – зачем-то ответила Манефа, которая в своей жизни прочла школьные, да институтские учебники.

–Рассказывай дальше,– попросил Николай.– А вообще я хотел тебе предложить:

« Выходи за меня замуж?»

В воздухе кружились снежинки, так вкусно пахло морозом.

– Ну не сейчас, торопливо затараторил Коля, поженимся весной.

Вечером к Мане пришел Иван, заглянул в комнату, вызвал в коридор. Общение получилось какое-то неловкое. Он сказал, что его часть переводят в другой город и предложил Манефе , как он выразился руку и сердце. «Руку и сердце» подумала она, кто так выражается.

– Подумай, ладно? – Сказал офицер на прощание.

В выходные Машута поехала домой и вечером за ужином сказала родителям: «Меня позвали замуж, один военный, другой студент медик. За кого идти?»

Отец подумал и ответил: военные, они не надежные, иди за врача.

По возвращении. В Свердловск, Маня отказала Ивану. С Николаем вопрос о женитьбе они больше не поднимали, словно решенный.