Меценаты зла

– Стрелять в женщин? – поинтересовался Ростислав Генрихович.

– Будь у меня оружие, они бы не смогли меня вырубить, – соврал Кирилл. – А лучше бы у них была совесть! Откуда у Ангелины парализатор?

– У нее его заберут, – как истинный политик ответил старейшина. – И тебе что-нибудь дадим. Но если используешь не по назначению – пеняй на себя.

– Я, в отличие от некоторых, с головой дружу, – недовольно буркнул Громов, хотя внутри ликовал.

– Однако забываешься, с кем говоришь, – не выдержав такого тона, заметил охранник за спиной.

Ростислав Генрихович выставил вперед ладонь, призывая к молчанию.

– Я понимаю твое негодование, и не одобряю действий Ангелины и Кэт. Но постарайся успокоиться и проявить снисхождение к слабым женщинам.

– Слабым, – хмыкнул Громов. – Хорошо, я обещаю их не трогать.

– Артур, – обратился старейшина к охраннику, – проводи Кирилла к арсенальной.

Охранник скривился, но приказу подчинился молча.

Громов шагал за Артуром в нескольких метрах позади, зажав моток веревок подмышкой. «Удар ногой в голову, взять оружие, вырубить оставшегося охранника, всех связать, захватить старейшину и весь арсенал, – размышлял Кирилл. – Да только что дальше? Лифт-то никто не починит, даже под дулом базуки «Коллапсар».

Они поднялись на второй этаж, прошли по коридору, застеленному гладким ковром. После двух поворотов они оказались около ничем не примечательной двери. Возле нее на небольшой кресле сидел мужик лет шестидесяти с книжкой в руках.

Артур открыл рот, но сторож его перебил:

– Ростислав уже распорядился, можешь возвращаться на пост. А я сейчас что-нибудь принесу.

– А он?

– Провожу.

– Я хотел бы выбрать сам, – с мольбой сказал Кирилл, когда Артур скрылся за поворотом. – Некоторым я вообще пользоваться не умею.

– Звездолетчик должен уметь обращаться с любым оружием, – наставительно ответил мужик, словно сам был Старым Космическим Волком. – Сейчас вытащу какой-нибудь шокер или парализатор. С ними и ребенок совладает.

«Если выберусь – можно поступать в театральный, – мрачно заключил Громов, – играть второстепенные роли на дешевых спектаклях».

Сторож провел карточкой по модулю доступа, открыл дверь и нырнул внутрь. Кирилл успел увидеть мелькнувшие стеллажи с лазерными и огнестрельными автоматами, целую россыпь парализаторов и ядометов, и полдесятка громоздких базук «Коллапсар» первой модификации. Всему оружию было по сто лет, но добрее оно от этого не стало. Из средств защиты Кирилл успел разглядеть только несколько бронежилетов, соединенных с большими, бочкообразными шлемами.

Мужик вышел с парализатором, выполненным в виде пистолета. Громов принял оружие – аккумулятор был пуст на две трети.

– А зарядник? – спросил он.

– Зачем? Разрядишь – придешь за новым, – удивленно ответил сторож. – Если старейшина разрешит.

«Боятся, заразы. Перестраховываются», – подумал Кирилл. Радость за удачный ход в шахматах под названием жизнь погасла.

– Спасибо, – кивнул звездолетчик, – надеюсь, не придется его применять.

Мужик проводил его до лестницы.

– Дальше не заблудишься, – улыбнулся он на прощание.

Артур хмуро посмотрел на притороченный к поясу парализатор. Поймав взгляд, Кирилл переложил пистолет в карман-кобуру.

Зайдя домой, Громов спрятал веревки в шкаф. Вытащив пистолет-парализатор, он ознакомился с его характеристиками. «От пригоршни камней и то больше толку», – решил он, бросая оружие обратно в кобуру.

Наскоро перекусив, Громов отправился в информационный центр. Зайдя в здание кинотеатра, Кирилл остановился в тусклой прихожей. Слева стояли два автомата с попкорном, напротив двери возвышалась широкая арка, прикрытая лишь толстыми, темно-синими бархатными занавесками. Звездолетчик догадался, что это и есть вход в кинозал. Справа обнаружились две двери поменьше, почти сливающиеся с темными стенами. Рядом с одной висел модуль доступа, а на табличке значилось: «закрытая фильмотека».

Громов провел карточкой по узкой щели. Лампочка вспыхнула красным, отказывая в доступе.

– Ну да, ну да, – пробормотал Кирилл, – мы еще маленькие, чтобы смотреть взрослое кино.

Он толкнул дверь информационного центра, светильники загорелись автоматически. Полтора десятка компьютеров стояли по периметру узкого помещения.

Информационный центр напоминал школьный компьютерный класс малобюджетной деревенской школы. Видимо, при проектировании Ростислав Генрихович не уделил должного внимания компьютеризации бункера. Или решил, что оно и не нужно. Судя по отсутствию людей и забывчивости Матвея, старейшина оказался прав.

Громов присмотрел компьютер в уголке, где его невозможно было заметить, пока не зайдешь внутрь и не глянешь налево. Звездолетчик запустил машину и, собираясь с мыслями, начал мерить комнатку шагами.

Нужно получить доступ к главному серверу, который, наверняка, находится в администрации. Если попасть туда без паролей и записанной в идентификатор ДНК, он все равно не сможет редактировать базу данных. Значит, надо искать другой путь.

Кирилл сел на мягкое кресло и запустил несколько приложений для программирования. Тяжело вздохнув, он опустил пальцы на клавиатуру. Вначале кнопки щелкали редко и едва слышно, мысли двигались нехотя, словно тяжелые валуны в быстрой, но мелкой речке.

Время шло, клавиши стучали все чаще. День перешел в вечер, вечер сменился ночью. Громов упорно продолжал набирать код. По сути, сейчас он работал наугад. Среда программирования была старомодной и во многом нелепой, но Кирилл, скрипя зубами, освоил десятки библиотек, массивов и функций.

Лишь когда фонари обозначили рассвет, звездолетчик поднялся из-за стола. Мягкое кресло казалось тверже камня, шея едва выдерживала распухшую от напряжения голову, слегка подташнивало от недосыпа и голода. Громов, прислушавшись к своему состоянию, с улыбкой вспомнил экзамен по программированию в инженерном училище. Даже пальцы бойца после такой нагрузки согнулись и разогнулись с громким хрустом.

Сохранив программу в самом дальнем уголке компьютера, Кирилл направился в столовую. Заказав у синтезатора большую бутылку воды и пару блюд, звездолетчик отправился домой. Наскоро перекусив, он завалился спать.

Еще с полчаса перед глазами стояли знаки различных команд, из которых уставший мозг тщетно пытался скомпилировать что-то стоящее. Затем он в изнеможении уснул. Последняя мысль была о том, что программирование утомляет сильнее, чем бег по подземельям.

***

Проснулся Кирилл с четким осознанием, что ему делать и как изменить код. Даже не умывшись, он побежал к кинотеатру. Залетев в информационный центр, он два часа кряду стучал по клавиатуре. «Главное, чтобы подошло, главное, чтобы подошло», – бормотал он каждые пять минут.

Два часа спустя Громов протер глаза и встал. Дело осталось за малым – добыть модуль доступа для чтения электронных ключей, провода и парочку микроконтроллеров.

Кирилл вышел в фае кинотеатра. Взгляд упал на дверь закрытой фильмотеки. «Можно сковырнуть модуль прямо здесь, но если кто-то заметит его отсутствие – подозрение упадет на меня. Можно свалить и на Психа, хотя вряд ли кто поверит», – с улыбкой подумал Громов.

Завтракал-ужинал он в прекрасном настроении, словно через час у него посадка на лайнер, летящий прямиком до родной планеты.

– Ты где пропадаешь? – спросил подошедший Жак. – Я думал, ты уже сбежал.

– Развлекаюсь, как могу, – с аппетитом глотая одно блюдо за другим, беспечно ответил Кирилл. – Поэта не видел?

– Нет, – с подозрением глянув на друга, ответил француз. – Знаешь, ты прав.

– Конечно! – согласился звездолетчик.

– Я уже заскучал. Когда я мечтал о такой жизни – все было ярче и радостней. А сейчас… то, что не надоело сразу, надоест через месяц или год.

– Но надоест, – кивнул Громов. – Природа человека – бесконечна. А кто ограничивает себя лишь развлечениями, потом страдает всю жизнь.

– Чем я могу помочь?

Кирилл задумался. А потом с улыбкой ответил:

– В принципе, ты будешь только мешаться. Но из доброты душевной, я и тебя постараюсь вытащить.

– Очень радостно слышать, – скривил губы Жак.

– Тебя еще работать не отправили?

– В медицинском центре доктору помогаю, – нехотя ответил француз, – типа секретарши-медсестры. Что-то напечатать, где-то кнопку нажать…

– Новую профессию, в общем, осваиваешь, – хмыкнул Кирилл. – Ну, не плошай там. Да наворуй вещичек полезных: бинтов, обезболивающих и дезинфицирующих аэрозолей, антибиотиков хороших. Пользуйся моментом. – Громов встал из-за стола и, кивнув на поднос, сказал: – Отнесешь заодно?

Не успел Жак ответить, Кирилл зашагал к выходу.

Поэт спал на полу в оранжереи в густой тени невысокой пальмы. Громов попинал его носком ботинка и отошел в сторону. Поэт поморщился и перевернулся набок. Ощутив щекой прохладный пол, он проснулся и сел.

– Голова болит, – потирая затылок, пожаловался он. – Спасибо, что разбудил.

– Ты мне нужен. Ночью пойдем в мастерскую.

– Жизнь становится интереснее, – улыбнулся Поэт. – Может, и до прозы когда-нибудь сподоблюсь.

– Ага, что-то вроде «Невероятные похождения Жака Озабоченного», – усмехнулся Кирилл.

– Не-е, это он пусть сам пишет, – запротестовал Поэт и, наконец, поднялся с пола. – Моя телесная оболочка требует подкрепиться.

– Иди, я здесь буду.

Когда Иван вернулся, до ночи было больше часа. Кирилл наблюдал за роботами-пчелами, методично опыляющими цветы. Крылышки у них трепетали, как у живых, но жужжания слышно не было. Громов предположил, что движущиеся крылья – всего лишь дизайнерский ход, дань привычке. А истинная причина полета – миниатюрные, ювелирной работы реактивные двигатели.

– А мед они делают? – спросил Громов.

– Довольно и того, что роботы ухаживают за живыми цветами, – глухо ответил Поэт. – Не будь в бункере оранжереи, я умер бы от тоски.

– А мне что-то и оранжерея не помогает, – мрачно усмехнувшись, сказал звездолетчик.

Фонари погасли, оставив паркетную улицу Бункер-сити в полумраке. К этому времени большинство жителей были в постели. Бездействие и скука приучили их спать по двенадцать часов. Сон захватывал вечер, ночь и приличный кусок утра. Громов, с детства пытавшийся спать не больше семи часов, жалел этих людей.

Простая арифметика давала страшный результат. Если спать хотя бы на два часа больше в течение пятидесяти лет, то оказывается, что ты находишься во сне лишних четыре года!

А если считать в привычном режиме, вместе со сном – то получалось целых шесть лет! Некоторые люди за шесть лет сворачивают горы, узнают весь мир, прочитывают сотни книг, а ты в это время будешь пускать слюни на подушку? Подобного Кирилл выдержать не мог. И сохранил верность детским расчетам, став за шесть лет бойцом, инженером и звездолетчиком высокого ранга.

Выждав еще полчаса, Кирилл и Иван вышли на улицу. В мастерскую они проскользнули незамеченными. Поэт провел ключом по модулю доступа синтезатора и приглашающе махнул рукой.

Звездолетчик ругнулся, когда не нашел в списке рюкзаков. Только женские сумочки, кобуры и сетки для продуктов. Кирилл заказал огромный лоскут толстой, водонепроницаемой ткани и две катушки прочных ниток. Со стеллажей, забитых всеми видами инструментов, он взял иглу и измерительную рулетку.

Забрав из жерла синтезатора катушки и рулон темной, серо-зеленой ткани, Громов прошелся по мастерской. На стол, к остальным трофеям, добавилась паяльная станция.

– Каким станком пользуются реже всего? – спросил Кирилл.

Поэт показал на монстра в углу помещения.

– Да ими всеми не особо пользуются, – добавил Иван. – В основном готовое заказывают.

За пять минут, с помощью отвертки, ножа и кусачек, Громов отсоединил от станка модуль доступа.

– Что ты делаешь? – удивился Поэт.

– Наращиваю личное имущество, – пряча устройство в карман, ответил звездолетчик. – Это наш путь к свободе.

Выбрав на синтезаторе раздел электроники, Кирилл долго искал микроконтроллеры с нужными характеристиками. С ними аппарат возился подольше. Последим приобретением стал пучок проводов.

То, что можно, Громов рассовал по карманам, а рулон засунул под одежду. Кирилл надеялся, что в темноте никто не обратит внимания на его неестественно трансформировавшуюся фигуру.

Поэт проводил Громова до дома. По дороге никто не встретился, и Кирилл с облегчением спрятал все добро в шкаф.

Иван шатался по улице взад-вперед. Не прошло и минуты, как к нему дурацкой походкой подвалил брат. Кирилл замер около двери. Выслушивать очередное пророчество не хотелось. Давно у него не было такого хорошего настроения, а предсказания его обычно портят. Во все времена у провидцев как-то не ладилось с позитивом.

– Ты чего не спишь? – спросил Поэт.

– Грядут перемены, и я в них замешан, хоть и не ведаю как, – донесся до Кирилла голос Психа.

«Только его нам не хватало», – подумал звездолетчик, а вслух произнес:

– Спокойной ночи.

Поэт кивнул и повел брата домой.

***

Кирилл расположился на кухне. Паяльник нырял, то во флюс, то в припой. У модуля выросли усики в виде четырех разноцветных проводков. Одна схема, выпаянная феном, лежала на столе. Два микроконтроллера угнездились внутри устройства. Рядом валялся листок бумаги с расчетами и эскизами схем.

Зажглись фонари, обозначая рассвет. На кухню зашел Жак.

– Что за вонь? – спросил он, наливая в стакан воды.

– Это запах свободы, – хмыкнул Кирилл и потянулся. Позвоночник звонко хрустнул. – Я спать.

– Домой не зайдешь, – пожаловался француз, – когда тут звездолетчик храпит.

– Не обращай внимания, – улыбнулся Кирилл. – И еще. Будешь возвращаться из столовки – захвати и мне что-нибудь перекусить.

– Ладно, – кивнул Жак и ушел одеваться.

Громов проспал до обеда. Перекусив холодной рыбой и хлебом, он отправился бродить по бункеру. Побывал в музее, в библиотеке, даже форму снял, чтобы поплескаться в бассейне. Довольно близко познакомился с десятком мужчин и тремя женщинами. Посмотрел вместе с доктором и парочкой его друзей фильм «История колонизации Тайлы» и несколько минут выказывал восторг, узнав, что это любимый фильм почти половины Бункер-сити. После кинотеатра Кирилл отправился с ними обедать.

К концу марафона развлечений, половина городка считала пришельца, в общем-то, неплохим парнем. И это мнение еще сильнее угнездилось в сердцах жителей после объяснения доктора, что первичное отчуждение и замкнутость Кирилла – это следствие стресса от кардинальной перемены образа жизни.

Матвей нашел Громова в тренажерном зале. Звездолетчик беспечно болтал с Кэт во время отжимания на брусьях.

– Не мешаю? – спросил сын старейшины.

Кэт неопределенно пожала плечами. Кирилл спрыгнул со снаряда и улыбнулся:

– Здесь же общественное место. Что такое?

– Да уже ничего, – ответил Матвей. – Вижу, ты осваиваешься.

– Куда деваться. Человек ко всему привыкает, – сам удивляясь искренности своего голоса, произнес Громов. – Не хочешь побороться на руках?

– Я в армрестлинге не силен, – сразу засмущался Матвей.

– Да ладно тебе, – вмешалась Кэт. – Давай! Интересно же!

– Я тоже не спортсмен, – поддакнул Кирилл. – Так, раз в год с друзьями баловались.

Скептическая улыбка отметила неверие Матвея. Он подошел к столу для армрестлинга и, прежде чем сесть, несколько минут разминал мышцы. Глаза Кэт загорелись, словно два великих рыцаря вызвались сражаться за ее благосклонность.

Когда мужчины плотно сцепились руками, девушка произнесла:

– Раз, два, начали!

Матвей давил не сильнее котенка. Громов едва сдержался, чтобы не положить его в первое мгновение. Матвей ерзал и наклонялся вбок, давя весом. Кирилл слегка поддавался, потом снова возвращал руку в вертикальное положение.

Громов корчил рожу и боролся с сыном старейшины добрых десять минут. Матвей начал слабеть, хватка становилась вялой. Кирилл чуть усилил напор и за несколько секунд закончил спарринг. Кэт захлопала в ладоши.

– Выносливостью взял, – вытирая от пота лицо, сказал Матвей. – Фу-у-ух!

– Хорошо поборолись, – согласился Кирилл, устало проведя по сухому лбу.

Матвей улыбнулся.

– Надо будет повторить как-нибудь, – сказал он, отдышавшись. – И других мужиков позвать.

– Да хоть завтра! – с энтузиазмом подхватил Громов. – Может и Жак подтянется.

– Договорились, – кивнул Матвей. Несмотря на проигрыш, ощутить собственную силу было приятно. – Так же вечером соберемся.

– Я тоже приду, – подхватила Кэт с улыбкой. – Вы такие смешные и страшные, когда боретесь!

Кирилл хлопнул ее по заднице и ответил:

– Тебя, может, и пустим.

Матвей хмыкнул и вышел из зала.

***

Кирилл зашел в дом и сразу повалился на кровать. С кухни выглянул Жак.

– Ангелина в ярости. Кэт беременна, а она – нет.

– Закрыли тему, – оборвал его Громов.

– Но ничего. Думаю, я исправил твою ошибочку, – продолжал француз, игнорируя выпад друга. – И у Ангелины будет солнечный ребенок.

– Мне все равно, – мрачно сказал Громов и отвернулся к стенке. – Завтра вечером турнир по армрестлингу. Приходи.

Жак удивленно посмотрел на звездолетчика.

– Ладно, – сказал он и ушел.

Кирилл отдохнул полтора часа и, взяв модифицированный модуль доступа, побрел в информационный центр. Полночи ушло на то, что бы выловить всех мелких «блошек» в коде программы.

Модуль считывал информацию с главного сервера, а карточка была лишь способом послать запрос. Кирилл перепаял и перепрограммировал устройство доступа таким образом, чтобы он мог серверную информацию не только читать, но и редактировать.

Доступ в карантинную камеру сменился с «раза в неделю» на «раз в сутки». Двери в мастерскую теперь тоже были открыты для Кирилла. Менять что-то еще он побоялся.

Громову не терпелось проверить действие обновленного ключа. Спрятав устройство в шкаф, Кирилл снова вышел на улицу под безмятежное похрапывание экс-водителя.

Оглядевшись, он нырнул в мастерскую. Ключ сработал безупречно. Кирилл не смог сдержать самодовольную улыбку. «Вот и еще один шажок к свободе», – подумал он.

Взяв отвертку, автоматически подстраивающуюся под шляпку любого шурупа, винтика или болта, Кирилл шагнул к синтезатору. Модуль запуска вспыхнул красной лампой – синтезатор отказался подчиняться Громову. «Завтра исправлю», – поморщился он.

Из бункера Кирилл вышел незамеченным. В помещении ничего не изменилось. Три карантинных камеры и сломанный лифт. Громов застыл перед ним, не зная, с чего начать.

«Разобрать коробку запуска или сразу внутрь забираться? – размышлял Кирилл. – А может, там просто трос перерезан? Или питание не поступает?»

Громов решил начать с самого простого. Разобрав коробку вызова лифта, Кирилл присвистнул. Вместо проводов внутри висела металлически-изоляционная бахрома. Несколько минут Кирилл разбирался, что с чем должно соединяться. Достав из кармана провода и изоляционную ленту, Громов привел устройство в порядок. После нажатия кнопки ничего не произошло. Лифт и не подумал открываться. «Не очень-то и надеялся, – хмыкнул Кирилл. – Если в коробке такой бардак, то внутри…»

Громов засунул отвертку между створок гигантского лифта и надавил. Мышцы заныли от напряжения, вены вздулись. «Это не с Матвеем бороться», – чувствуя на лбу испарину, подумал Кирилл. Створки разошлись на полсантиметра. Громов вложил в последний толчок все силы, но двери не шелохнулись, а по металлопластиковой ручке отвертки пошла трещина.

Вытащив инструмент, звездолетчик с удовлетворением отметил, что створки не захлопнулись. Заглянув внутрь, он увидел темноту с небольшой полоской света посредине. «Черт, фонарь забыл, – разозлился на себя Громов. – Хотя на что там смотреть? Надо пробираться внутрь лифта с полной экипировкой».

Кирилл вернулся домой и закрыл дверь на замок и щеколду-засов. Заглянув в комнату, кухню и ванную, держа руку на рукоятке парализатора, он удостоверился, что остался в одиночестве. Жак, видимо, ушел к очередной потенциальной мамаше.

До утра было еще несколько часов. Кирилл разложил на столе ткань и принадлежности портного. Сообразить, как шить рюкзак, оказалось сложнее, чем написать программу взлома. О вставке молний Громов и не думал, сразу решив, что мешок будет закрываться с помощью шнуровки. Вместимость рюкзака сильно зависит от площади дна. С него Громов и начал.

Вырезав и свернув прямоугольный кусок ткани вдвое, Кирилл принялся его обшивать. На это ушел остаток ночи. Нужно было сделать еще стенки, пришить их ко дну, а затем приладить прочные лямки, и сделать удобную шнуровку.

Громов поморщился, представив фронт работы, и отложил создание рюкзака до следующих ночей. Убрав все в шкаф, он отодвинул маленький засов на входной двери. Сильно хотелось есть, но набивать живот перед сном – моветон. Лишь глотнув воды, звездолетчик улегся спать. И уснул.

Глава одиннадцатая

Кирилл вытащил парализатор раньше, чем проснулся. В бункере он уже дважды попадал впросак и был теперь все время начеку.

В комнату вошел позевывающий Жак. Увидев звездолетчика, он поднял руки.

– Все хорошо, дружище, – осторожно сказал он. – Я один.

Громов засунул пистолет обратно в кобуру и тут же уснул.

– Черт, – выдохнул с облегчением Жак и растянулся на кровати. – И здесь сумел пушку добыть.

Кирилл выспался за шесть часов. Растолкав Жака, зайдя за доктором и парой его друзей, он отправился с новой компанией в столовую. Жральня, как ни крути, была центром жизни Бункер-сити. И стар и млад, мизантропы и гуманисты, мужчины и женщины – все бывали здесь. Обсуждали нехитрые новости и, словно огромная семья, разделяли трапезу. И Кирилл, с широкой улыбкой на лице, завоевывал себе место в подземном семействе.

О предстоящем турнире знал весь городок. Многие вернулись с плантации, и теперь столовка была полна жужжащего народа. «Ничего себе я предложил Матвею побороться», – изумленно подумал Громов. Из обычного развлечения было создано пиршество бюрократа.

Матвей назначил регистрацию на три часа дня, в шесть была жеребьевка, а в восемь – турнир. Женщин и детей к участию эгоистично не допускали, пообещав провести для них отдельное мероприятие. И добавив, что «нам нужны болельщики».

Один из друзей Матвея не поленился сделать три медальки. И подошел показать их Кириллу, как автору идеи. На одной из них Громов разглядел золотую цифру «1» и надпись: «Победитель первого турнира по армрестлингу».

– Очень круто, – кивнул звездолетчик уважительно, – за такую и жилы порвать не жалко.

Вокруг все засмеялись.

Кэт принесла Громову поднос, уставленный блюдами и напитками. Кирилл поблагодарил и на миг приобнял недавнюю насильницу, вызвав тем самым одобрительный шепоток. Усевшись рядом с Кириллом, Кэт гордо окинула столовую взглядом, чтобы каждый понял – она девушка звездолетчика с Верхнего мира.

– Кирилл, как ты оцениваешь свои шансы? – спросил доктор. – Кэт сказала, что ты положил Матвея, а он у нас парень неслабый.

«Если он неслабый, то какие тогда вы?» – подумал Кирилл, а вслух сказал:

– Не знаю, хочу попасть в десятку. Вчера я одолел Матвея, а сегодня может победить он. Это все-таки спорт, а силы у нас примерно равные.

– Не скромничай, – засмеялась Кэт, – я чуть с ума не сошла, видя, как у тебя вздулись мышцы.

– Да-а, зарядка хорошая, – беспечно ответил Громов и выпил стакан рябинового морса.

Когда до начала регистрации оставалось минут десять, нетерпеливые начали покидать столовую.

– Давно не видел городок в таком оживлении, – довольно сказал доктор. – Ты молодец, Кирилл.

– Да хватит героя из меня делать – нахмурился Громов недовольно, – они же сами все организовывают.

– Главное вдохновить, – отозвался доктор и прищурил глаза: – Встретимся на турнире.

– Сегодня у тебя будет много клиентов, – засмеялся Кирилл. – С растянутыми связками и надорванными мышцами.

Доктор усмехнулся и встал.

– И не такое лечил.

***

Жеребьевка закончилась, списки были составлены. Жак боролся в четвертой паре, Кирилл – в восьмой. Некоторые спарринги длились по пять минут, другие – не больше десяти секунд.

Женщины и дети кричали и визжали, словно обезумевшие футбольные фанаты. В зал набились все жители бункера. Тренажеры сдвинули к стенкам, для зрителей и участников поставили скамьи и стулья. Даже Ростислав Генрихович почтил мероприятие своим присутствием, восседая в глубоком кресле в окружении трех охранников. Стол, за которым проходили единоборства, возвышался в центре зала и освещался лампами со всех сторон.

Жак с трудом, но одолел соперника. Целый гарем женщин оглушительно завизжал и захлопал.

Кирилл с первым противником церемониться не стал, и уложил его за полминуты. Кэт кричала громче всех. «В следующий раз надо сделать танцевальную группу поддержки, – подумал Кирилл с раздражением, – а то так до конца турнира и оглохнуть можно. И как они голос не срывают?»