СчастливаЯ, или Дорога к себе

Поступила неправильно, бросила ее, теперь должна объясниться. Попросить прощения, вернуть подругу, ее одобрение и как можно быстрее. От этого зависит многое, если не все.

Пустые попытки поймать ее взгляд, угадать, что у нее в голове. Обижается? Злится? Понимает ли, что у меня даже в мыслях не было ее предавать?

Урок течет как в тумане. Не слышу учителя и жду перемены, она расставит все точки над «i». Звонок. Не теряя времени, спешу с одноклассниками приветствовать Иру.

– Где ты была?

– Куда пропала?

Смех, удивление, море внимания, Ире приятно. Она купается во всеобщей любви.

– Привет, – говорю ей и слышу:

– Привет.

Чуть-чуть натянуто, без злости, но сухо. Ее интонация почему-то сильнее разжигает вину, хочется убедить Иру в своей любви. Хочется быть снова лучшей, правильной, получить ее одобрение. Хочется, чтобы она поняла и приняла мою сторону. Только жаль, время вспять не повернуть.

– Мы можем поговорить?

– Да, – соглашается она, пожимая плечами. – Но попозже.

Мы поговорили гораздо позже, чем в этот день. Нам мешал слишком строгий контроль. Ире приходилось незамедлительно возвращаться после школы домой. За ней приходили родители. То мама, то папа.

Но в один из дней нас отпускают пораньше, и мы, наконец, говорим:

– Если бы я знала, что так получится, никогда не ушла. Я бы вернулась, вытащила тебя, забрала.

Губы Иры дрожат, от эмоций на ее лице мне хочется плакать.

– Поверь. Я не могла иначе. Родители. Они бы убили меня.

Мне становится искренне жаль, что в тот вечер меня не наказали родители. Могли бы наорать, дать ремня, запретить гулять с подругами, выставить в подъезд до утра… С Ирой было бы гораздо легче общаться, быть с ней на равных. Почти. Но наказания не было.

– Я тебя не виню.

– Правда?

– Да.

Не верю ушам, глазам, разговору. Неужели такое возможно?

– И все же… Прости меня.

– Да все нормально.

– Простила?

– Да-да.

– Я тебя больше никогда не оставлю.

– Угу. Будешь думать.

Я счастлива, все не так плохо, но внутри почему-то осадок. То ли потому что Ира не слишком весела и открыта, то ли потому что в глубине души я не чувствую себя виноватой, но вынуждена это скрывать, добиваться ее дружбы, прощения. Или всё-таки я виновата?

При этом боюсь унизиться в глазах одноклассников. Правильные, настоящие подруги и в огонь, и в воду идут друг за друга горой, а я, получается, не умею дружить. Плохая подруга. Предательница.

Уж молчу о сочувствии. Мне очень жаль, что с ней так обошлись. Хотя… Там же, в глубине души что-то подсказывает: «Она сама во всем виновата». Но я забиваю на внутренний голос и надеюсь на милость подруги. Верю, она понимает, что у каждого должна быть своя голова на плечах.

И все же вернуть душевную близость не вышло. Мы общались в школе, снова гуляли на улице, родительский контроль над Ирой постепенно сошел на нет. Но не только меня внутри грызло. Перепады настроения, беспричинная злоба и недовольство Иры сменялись приятным общением. В эти дни она так же, как раньше ценила и любила меня.

Новая компания, новые друзья, все то же мужское внимание, неуверенные попытки Иры завести отношения и очередные провалы. Мешала травма, я пыталась ее поддержать. Делать вид, что ничего полгода назад не случилось, получалось все хуже и хуже, пока в один из вечеров Ира не психанула с надрывом:

– Ты виновата во всем! Ты! Дрянь! Я тебя ненавижу!

Ее слова в меня впечатывались словно клеймо. Одноклассница Настя, ее брат, которому нравилась Ира, другие ребята – невольные свидетели ссоры и ее кульминации. Ира пылала в бешенстве. Иначе не назовешь. Из-за какой-то ерунды я ушла из подвальной каморки с позором, не в силах ей возразить. Не захотела оправдываться, что-то всем объяснять. Да и что я могла объяснить? Это её изнасиловали! Я была её подругой. И подтвердила сомнения: конечно, Ира права и простить меня не сумела. Я – предательница, месть заслужила. А всё вокруг – наказание.

– Уходи! – рычала вслед Ира. – Вон отсюда! Пошла вон! Тоже мне, подруга! Ты ей никогда не была!

Слезы обиды, жалости к себе и долгая дорога домой. Потом стало легче. Страшное все же случилось. Дружба разрушена, все узнали, какая я дрянь. Случилось и… ничего не случилось. Жизнь шла своим чередом.

В состоянии холодной войны и отрешенности наступил и прошел выпускной. Было скучно, немного грустно. В ту ночь родители подарили мне кольцо с крупным розовым камнем, громоздкое, как награду за исполненный долг. Золотое украшение я приняла с улыбкой и благодарностью. Не хотелось расстраивать маму. Они старались меня порадовать, но, если честно, я бы и без него обошлась. Им всегда не хватает денег, ну продали бы украшения.

***

Планы сменились, надо поступать в институт. Высшее образование – важно. Родители знают, как лучше. Все чаще ими задавались вопросы: кем хочу быть, где работать.

Еще в шестом классе я хотела быть ветеринаром. Лечить животных, заботиться о них, работать на ипподроме и, пользуясь связями, ездить верхом. Я тогда бредила лошадьми. Для меня они стали символом красоты и свободы.

– Коровам хвосты будешь крутить? – подшутила надо мной мама. – Ну-ну. Давай.

Желание получить одобрение родителей, нравиться им оказалось сильнее. Эта специальность отпала сама собой.

– Медицинский?

– Да ну. Семь лет учиться, потом столько же получать профессию.

И этот вариант отправился в «топку».

– Вот бы стать тебе дипломатом! Выучить английский язык, уехать работать в другую страну, – мечтательно говорит мама.

Мы проходим мимо Ин-Яза. Красно-розовое солидное здание оценивающе осматривается на предмет дальнейшей учебы. Институт иностранных языков – по умолчанию мечта и престиж, и открытая дверь заграницы.

– Профессия солидная, платят всегда хорошо.

Стать дипломатом или его переводчицей? А что если мне повезет, и я смогу «вживую» увидеть Америку? Там я снова увижу Майка, а он поймет, что так и не смог забыть все эти годы меня.

С привлекательным рослым американцем я познакомилась в клубе. Он преподавал, я была его ученицей. Разница в восемь лет не помешала мне влюбиться, заметить, как нравлюсь ему.

Десять дней в горах в доме отдыха вместе с группой таких же учеников, целое лето общения и желание Его понять совершили почти невозможное. Я заговорила на английском довольно бегло, запомнила множество слов. Но сказка закончилась, и Майк улетел домой к своей далекой любимой. Мне же достались несколько фотографий на память, разбитое сердце и стабильная «пятёрка» на уроках английского в школе.

– Год обучения на данной специальности будет стоить две с половиной тысячи баксов.

Озвученная сумма слышится как приговор. Этих денег родителям ни в жизнь не заработать. Катастрофически дорого учиться четыре года. Сожаление в маминых глазах, чувство вины за неспособность дать мне лучшее будущее и надежда, что если они поднатужатся и, может быть, справятся с трудностями, заставляют сказать:

– Нет. Не хочу. Не надо. Может быть, на другую специальность? Потом можно перевестись.

Но даже семьсот долларов в год, чтобы стать преподавателем языка, сумма слишком огромная.

– Конкурс большой, на грант попасть сложно.

– Скорее, невозможно, – скептично добавляю и пожимаю плечами. – Ну… Тогда я еще подумаю, куда и как поступать.

Передо мной основная задача – получить бесплатное образование, чтобы не причинить новое неудобство родителям. Достаточно музыкальной школы и того, что они одевают и кормят меня. Получить место студентки возможно, если подать документы в непопулярный ВУЗ. Менее сложный конкурс увеличит шансы попасть на грант.

– Буду поступать в политех, – на очередной прогулке объявляет Марина. – Там конкурс маленький. Всего три человека на место.

Моя новая подруга. Умна, учится на «отлично» в лицее и на удивление понимает меня. Красива, не терпит плохие компании, не курит и не выпивает. Не матерится, ведет себя спокойно, уверенно. Еще я ей рассказала об Ире, и неожиданная поддержка Марины вдохнула в меня новую жизнь. И пусть общаться с ней я начала из-за Дениса, мне хотелось лучше понять, чем ОНА его привлекает, знакомством осталась довольна. Оказалось, что со мной вполне можно дружить. Не такая уж я и предательница.

– Кем хочешь стать?

– Экономистом.

Хм… елки! Как скучно! Нужно знать алгебру, физику, химию. Все предметы там будут техническими, а у меня с ними от слова «никак». Я закончила гуманитарный гимназический класс, все эти годы читала, читала. Сплошная литература, английский, история. И вдруг… Елия – экономист? Где я, а где политех?

– Я тоже туда пойду!

Принимаю решение, потому что есть вероятность «бесплатно». Зато будет не скучно! Как-нибудь справлюсь, особенно, если поступлю вместе с новой подружкой.

– У тебя есть тесты на подготовку?

– Не-а.

– Тебе дать?

– Ну, конечно!

И полетели новые дни. Неделя, вторая, тестирование, волнительное для всех ожидание. Мы идем с Мариной по улице, а внутри все потихоньку «дрожит». Получилось ли поступить? Каковы результаты? А вдруг не найду себя в списках?

В холле политехнического висят обширные списки. Огромная толпа будущих студентов шумят, галдят. Жарко здесь, почти душно, а я ищу фамилию и… не нахожу. Пробегаю глазами по листу, по второму, третьему. И еще один раз. Ни-че-го. Неужели не поступила? Настроение медленно портится, пока не слышу довольное:

– Я нашла! – ликует Маринка. – И тебя, Елька, тоже нашла!

Да ладно? Где? Не верю ушам и глазам. Как же я пропустила?

Радость взрывается эйфорией, когда на отдельном листочке, висящем в нижнем углу, в списке числится Ренес. Я поступила на грант! Значит, буду учиться бесплатно, в одной группе с Мариной, а родители как будут довольны! Я сумела! Смогла!

Эту радость мы отмечали прогулкой и строили грандиозные планы. Скоро лето закончится, начнется новая жизнь. Институт рядом с домом, на занятия ходить пешком. Да, придется рано вставать, но не так рано, как в школу. И специальность хорошая. Близка к престижной, всего чуть переучиться!

Первый день – сразу три пары. Присматриваюсь к людям, слушаю преподавателей. На лекциях повторение школьной программы, интереснее всего семинар. Там будет группа, мы наконец познакомимся.

В кабинете шум, гвалт. Через пару минут выясняется, что кроме нас, семинар и для «платников». Мимолетный взгляд, брошенный на дверь, замирает. Ира? Что она-то делает здесь? Не было других институтов?

Распирает досада. Вот за что? Только забылось все и, пожалуйста, нарисовалась. Надеялась больше не встретиться с ней, но нет. Как бы не так! Город – консервная банка, а люди в ней просто селедки.

Снова с Ирой учиться? Вот за что мне все? Чего бы Ира не коснулась, включался злой рок. В моей жизни портилось все.

Например, тот же клуб. Надумала же ее пригласить! Традиционно летом мы уехали в лагерь, расположенный в высокогорье. И что? Даже там с ее подачи случился пьяный дебош. К Ире приехали знакомые ребята, узнав ранее, где мы отдыхаем. Пришлось их развлекать, вместо дружеских посиделок и песен возле костра. Ухажеры подруги перебрали спиртного и не уехали в город. Было стыдно, безумно стыдно смотреть в глаза американцам-кураторам, когда начались выяснения, кто эта пьянь и откуда.

Потом чертов подвал, изнасилование, якобы дружба, новая ссора и позорный уход.

Нет. Дружить с Ирой не буду, но признаться пришлось: я все еще скучаю по времени, когда могла свободно излить ей проблемы. С Мариной, увы, не выходит. Не все она понимает, не так с ней легко, как казалось.

И все же Ира ко мне подошла. Это случилось чуть позже, когда сокурсники разбились на группы. По инерции мне нравилось там, где дружно пропускались занятия, все курили и чуть-чуть выпивали.

Да. Примерная девочка перестала существовать еще в школе. Первый повод для гордости, первый настоящий протест. Одиннадцатый класс, систематические прогулы уроков, сигареты, вино. Подружки, мальчики, обсуждение всех тягот жизни были интереснее, чем физика и геометрия. Отца даже вызвали в школу. Я ждала его возле забора, сидя на лавке. Думала, дома убьет, а он вышел и улыбнулся.

Отец меня удивил. Мы молча шли несколько долгих минут, пока я боролась со страхом. И все же решилась спросить:

– Ты меня накажешь ремнем?

– Ты уже выросла, – ответил он, улыбаясь. – Сама знаешь, что делать. Я тоже был таким, да и бить уже поздно.

От его шутки и я улыбнулась. Криво, с натягом. Почему-то радости не было, может быть, чуть-чуть полегчало.

Неужели, свободна? Я стала взрослой? То-то мама не возражала, когда я просила разрешения на новую стрижку. В очередной раз почти умоляла, не надеясь на милость.

– Делай что хочешь… – с сожалением сказала она. – Все равно уже той длины нет.

С каким счастьем я отправилась к мастеру, чтобы скинуть ненавистные косы. Толстые, две, толщиной с мой кулак. Была уверена, что модное карэ сделает меня симпатичней.

И, конечно, все изменилось. Слепая, с кривыми зубами, я стала еще и лохматой. Слишком легкие волосы не поддавались укладке. Но ужасный результат меня не смущал. Я радовалась словно ребенок – ведь я получила свободу!

Взрослая жизнь продолжается. Поступление на бесплатное отделение, приятная чудесная новость о присвоении институту нового статуса университета, будущая степень магистра усилили мою независимость. Родители радуются, смотрят на меня с восхищением. Что им надо еще? Теперь я точно могу гулять и делать все, что захочется.

Сейчас октябрь. На бульваре тепло и красиво. Земля, тротуар усыпаны красным и желтым, в воздухе остатки жары. Солнце еще высоко, но оно не печет так, как летом. В общем, погода что надо! Я прогуливаю очередной семинар. Институт рядом, всегда можно вернуться на пары.

Компания веселая, новые рассказы и шутки. Но на этот раз Ира пришла. Слово за слово, сигарета. Еще. В какой момент бывшая подруга встала возле меня? Я смотрю на нее, злости нет, обида тоже ушла. Внутри шевелится страх.

Что если Ира и здесь расскажет о нас? О подвале, предательстве, позорном бегстве? Дурочка… Не смогла себя отстоять. Теперь слишком поздно, прошлого никак не вернуть. Рядом новые люди. Будут ли они разбираться кто прав, а кто виноват? Испортить все так легко, мне здесь еще учиться.

В каком настроении Ира? Успокоилась? Готова ли сохранять холодный нейтралитет или хочет «ударить»?

– Как дела? – начинаю непростой разговор.

– Нормально.

– Ты на платное сама поступила?

– Отец устроил.

– Понятно.

Молчу. Не могу подобрать нужных слов. Может быть, попросить ее держаться друг от друга подальше? Но зачем первой будоражить проблему? В глубине души надеюсь, что Ира все забыла и, отомстив, успокоилась.

– Знаешь, Елька, – задумчиво произносит она. – Мне жаль, что так вышло у нас. Я погорячилась. У Насти.

Еле скрываю усмешку, с надеждой цепляясь за перемирие. Буду хитрее. Мы снова в одной компании, значит, будем «дружить». Невыгодно с ней ссориться, в «дружбе» она будет молчать.

– Прошлое забудем?

– Прошлое? … Давай.

Внутри становится тепло от осознания, что страхи беспочвенны. Можно наконец-то расслабиться и больше не мучиться. Главное, от Иры держаться подальше и быть с ней осторожнее.

Если бы я сдержала данное себе обещание…

Прошлое незримо схватило и потянуло в водоворот будущих случайных событий. Как-то слишком быстро вспомнились душевные разговоры, приятные минуты общения, шутки, проблемы. С Ирой мы подружились. Опять.

Дни неспешно текут, осень в самом разгаре. В холле перед дверями лекционного зала решается важный вопрос:

– Предлагаю не ходить на вышмат!

Предложение сокурсницы Лерки всем нравится. Нет, конечно, не всем, а лишь той компании, с кем мне интересно общаться. Прогрессивные взгляды, свободное отношение к жизни, отсутствие страха не сдать экзамены – наша общая отличительная черта. В эту группу не входит Марина, как и остальные отличницы. Я-то знаю, что над подружкой строгий контроль отца, поэтому ее понимаю, но на лекциях с ней не сижу. Попрошу конспекты попозже.

– Деньги есть?

– Немного.

– И у меня.

Скидываемся в общую кассу. Суммы хватит на сигареты, вино. Портвейн в тетрапакетах сойдет, если не думать, что это дешевое пойло. Всё лучше, чем ничего. Денег нет – выбирать не приходится. Портвейн бьет в голову, как другой алкоголь, веселит, вроде не противный на вкус. С этой мыслью соглашаюсь на пьянку.

Мы уходим в один из тихих закрытых дворов, чтобы там насладиться общением. Распиваем пакет, другой, на пары возвращаться не хочется.

– Скоро начнется история, – говорит Варя. – Светка, идешь?

Бурное обсуждение. Смотрю на Иру, ловлю ее взгляд. Единогласно! Продолжаем гулять. После недолгих уговоров теряется часть нашей компании. Пьяные девчонки уходят на пары с обещанием скоро вернуться.

Во дворике мы остались втроем. Ира, Лерка и я. Текут разговоры про жизнь. Второй пакет допит, в голове ощутимо плывет. Когда я так успела «наклюкаться»?

– Сигареты есть?

– Нет.

– Надо купить.

– Посиди, Елька, с сумками, – говорит Ира, – мы пойдем, быстро сходим в ларек.

Сижу, жду. От голода немного тошнит, перед глазами сильнее все крутится. Минутная стрелка двигается поразительно медленно, девчонок нет десять минут, двадцать, тридцать. Хочу домой, мне не нравится сидеть пьяной на сумках, сторожить их одной, не в силах ничего контролировать. Ни в кусты отойти, ни уснуть.

Вот куда они делись? Что делать? Решение показалось спасительным. Я живу в пяти минутах отсюда. Ира знает дом, квартиру, этаж. Девчонки обязательно догадаются, где меня надо искать. Бросать чужие вещи во дворе точно нельзя. Там учебники, могут быть документы. Украдут, начнутся проблемы.

Поднимаюсь с камня, хватаю сумки, «ползу». Выход со двора, ларьки, подружек там нет. Перекресток, который приходится переходить со всей осторожностью. Зеленый свет светофора. Солнце кажется жарким и душным. Родной двор, подъезд, четвертый этаж. С трудом открываю замки, аккуратно проникаю в квартиру.

– Ма! Я дома!

Бросив маме приветствие, я бегу в туалет, а оттуда направляюсь к себе. Закрываю плотнее дверь, пусть мама думает, что я сильно устала. Хорошо, что Димка еще в школе. Ложусь на кровать, нужно срочно проспаться. Закрываю глаза – карусель. Отвратительно…

Через час или два будит мама:

– Еля, к тебе Ира пришла. Будет ждать тебя возле подъезда.

Стараюсь себя не выдать, мне уже лучше. Беру сумки, спускаюсь по лестнице. На пролете стоят девчонки с беспокойством в глазах.

– Наши сумки у тебя?

– Да. Конечно.

Разве не видно? Вроде радоваться должны, почему недовольны?

– Надо было оставить сумки там. На фига ты их забрала?

– А вдруг бы украли?

– Давай сюда.

– Вас долго не было.

– Мы искали тебя в универе. Бегали там везде, чуть не спалились.

– Мы же решили, что на пары не пойдем! Зачем мне в универ возвращаться? Логика где?

– Нам пора, – бросает Ира, и девчонки уходят. Торопятся.

Возвращаюсь в квартиру. Ведь хотела как лучше! Непонятная злость. Известно, как умеют ругаться родители, если я что-то теряю. Шарф ли, зонтик ли, деньги. Без разницы что.

«Раззява!»

«Рассеянная!»

«Вечно варежку раскроет и думает непонятно о чем!»

Сплошное разочарование… Нет. О разочаровании они не говорили, но оно читалось в глазах. От догадок хотелось провалиться сквозь землю, грызло жуткое чувство досады. Приходилось лучше учиться, чтобы загладить проблему. Хоть как-то искупить вину. И это всегда получалось. Успехи приносили плоды, становились поводом для родительской гордости.

Я забрала сумки и уверена, что сделала правильно. Только вот… Неприятно внутри. Девчонки как будто обиделись. Получается, я опять виновата, снова где-то ошиблась? Значит, поступила неправильно?

Жду следующего дня больше, чем все остальное, с утра бегу в универ. Иры нет, девчонки вроде бы нормально общаются. Идут лекции, семинары, приходится много писать. Конспекты рано или поздно понадобятся, поэтому занимаюсь. Поработать тоже надо и, в конце концов, отвлекаюсь. Может, и хорошо, что Иры нет и в нашей группе затишье.

Так проходит несколько дней. Пока не появляется Ира, а вместе с ней и Панина Лерка, Варька и Алия. Впереди лекции по истории, повторение школьной программы. Та еще скукота! Девчонки, слышу, между собой обсуждают, что пора устроить внеплановый отдых. А мне на этот раз сбегать с пар особо не хочется. Программу надо наверстывать и пьяной быть не очень нравится. От алкоголя сплошные проблемы. Снова водка, портвейн? Чувствую, что деградирую.

На последней перемене стоим с девчонками в общем кругу. Идет активный опрос, доходит и до меня:

– Пойдешь с нами?

– Не знаю…

Я, правда, не знаю. Обвожу взглядом компанию. Уйти хотят человек десять из группы – практически половина. А я что? Останусь с Мариной и второй половиной «отличниц»? На них и так постоянно косятся. Да и они не общительны. Вариантов нет. Чтобы поддерживать отношения, нужно нравиться и соответствовать. Быть как все. Киваю.

– Да, конечно, идем. А куда?

Как выясняется, в те же дворы за институтом. Удобное место для всех. От автобусных остановок недалеко и от любопытных глаз все закрыто. На месте в ход идут водка, сигареты, вино.

– Еля, на! – говорит Лерка и протягивает стаканчик из пластика.

– Да что-то сегодня не хочется.

– Да на! Бери, пей!

Она настойчиво толкает мне водку. Голубые глаза уже соловеют, губы тянутся в пьяной улыбке. Лерка грубовата, настойчива. Крупная, сильная, наглая. Не очень ее люблю. И вместе с ней две подружки. Варька и Алия. Но Алия не пьет, впрочем, ее не трогают.

– Бери! – тон меняется на угрожающий. – Ты меня, вообще, уважаешь?

Лера начинает давить. Ее громкий голос притягивает внимание, поэтому подчиняюсь. Не хочу смешков, обвинений в слабости. Беру стаканчик, делаю вид, что пью. Водка воняет так, что напрочь отбивает желание. Уже жалею, что здесь стою. Лучше бы осталась на парах.

Девчонки ржут, что-то обсуждают, ощущение, что я в пьяной конюшне. Мне скучно. Поглядываю мельком на часы. В общем-то, пора уходить и в будущем прекращать эти пьянки. Аккуратно выливаю водку так, чтобы никто ничего не увидел, и убираю стаканчик.

– Мне пора, – говорю одной, другой, третьей. – Надо домой. Пары кончились.

– А куда это ты собралась?

Панина Лера и Ира как-то вдруг оказались рядом. От пьяных ухмылок обеих внутри все замирает. Что-то не так. Определенно не так.

– Свалить собралась? – недовольно спрашивает Ира. – Опять? Как всегда?

– Не поняла…

– А чего тебе еще непонятно? – Лерка теснит меня в круг. – Давай, расскажи, какая у тебя есть привычка.

Назревает конфликт. В душе разрастается чувство, что эта разборка ни к чему хорошему не приведет. Смотрю на Леру. За ее спиной стоит Ира и следит за мной с легкой усмешкой. Говорить не торопится. Вокруг девчонки. Все за нами следят с интересом.

– Ты зачем в тот день ушла, да еще с нашими сумками? – продолжается наезд. – Сбежала так же, как и в тот раз, бросив Иру. Знаешь, что за это бывает?

Молчу. Нет смысла что-то говорить в оправдание. В голове бьется мысль, что я зря явилась сюда. Пьяных агрессивных людей любые действия в ответ раззадорят. Прекрасно знаю, как скандалят родители, когда напивается папа. Пытаюсь отступить назад, но круг из девчонок мешает.

– За это бьют, – продолжает Лерка. – Больно бьют.

Все леденеет.

– Не надо, Лер, – предлагаю все разрешить миром.

Сокурсница улыбается пьяно, быстро подходит и бьет меня прямо в живот. Кулак мажет не слишком больно, куда-то в область желудка. Ниже солнечного сплетения и все равно разливается боль.

– Чтобы знала, что подруг не бросают! – назидательно поучает меня.

Сгибаюсь пополам. Только бы не била в лицо. Защищаться есть смысл? Справлюсь с такой? Она весит больше меня раза в два. Может быть хуже, если начнет бить по почкам.

– Прекрати! – прошу ее в надежде на чудо.

– Да? – пьяный наглый смешок. – Тогда вставай на колени! Проси прощения! Быстро! Проси прощенья у Иры.

Нет желания, времени смотреть по сторонам. Понимаю, что меня унижают. Унизительно горько находиться в этом круге одной. Поддержки нет и не будет?

– Да ладно, прекращайте, – кто-то пытается вступиться. – Поехали по домам.

С благодарностью выдыхаю, но мир успел сузиться до Ирки, Лерки и омерзительного чувства досады. Реально ли им все объяснить?

– Да. Сейчас поедем, – цинично отвечает Лера. – Как только с этой разберемся.

Девочки не дерутся, так всегда говорили родители.

А что если меня изобьют? Снова боль. Будет больно. А травмы? Что если они меры не знают? Что если начну отвечать, а Паниной девчонки помогут? Ясно же, что виновата. Вон… Лерка подтверждает, и другие на меня смотрят с укором. Ничего им уже не докажешь.