Боль

Отец решил немного потолковать о делах и даже раздал пару, как ему казалось, дельных советов. Но Марк отмахнулся от них, уверив, что теперь так дела не ведут.

– Мир изменился, пап. Сейчас все иначе, – отвечал он на каждое мало-мальское наставление и не понимал, что отцу, как никогда раньше, всего лишь хотелось ощутить себя хоть чуточку пригодным как в делах, так и в отношениях с сыном. Ему нужно было услышать пару малозначительных и, возможно, даже неправдоподобных фраз «неплохая идея, как я и сам не догадался». В разговорах с матерью отец Марка часто сожалел о том, что дал сыну слишком хорошее образование, настолько, что тот теперь совсем не нуждался в его советах.

– А как ваш галантерейный магазин? – Марк ухитрялся переводить тему разговора каждый раз, когда отец пытался дать ему совет. Из всех только Селена догадывалась, что делал он это намеренно, ведь ни для кого не было секретом, что его бизнес рос, а торговая лавка отца переживала не лучшие времена. И подобный маневр был прекрасным способом показать, насколько несостоятельными были его наставления.

– В целом неплохо. Продажи упали немного, но бывали времена и хуже, – отец давно смирился с тем, что золотой век его бизнеса подошел к концу. – Мы живем в эпоху интернет-коммерции. Люди предпочитают покупать товары, не выходя из дома.

– Я давно тебе предлагал сделать интернет-магазин, – напомнил ему Марк. – Нужно быть более гибким. Если меняется мир, то должен меняться и бизнес.

– Я привык вести дела по-другому, – отец ответил улыбкой. – Мы с матерью дали вам с Селеной образование. Прибыли от нашего магазинчика хватает и на жизнь, и на сбережения.

– Главное, чтобы доходы не упали, – вставил свое слово Марк.

– Пока будет существовать поколение моих ровесников, нам ничего не угрожает. Люди типа меня любят ходить по магазинам, трогать, щупать и выбирать. Мы кайфуем от атмосферы. Это не то же самое, что водить мышкой по экрану и настраивать фильтры для покупки.

– Просто у вашего поколения слишком много времени, – ответил Марк. – У нашего его нет. Нужно все успевать, поэтому на таскание по рынкам и магазинам не хватает времени.

– Вы поколение ментального позитивизма, – неожиданно ответил отец.

– Что ты имеешь в виду? – Марк улыбнулся. – Я знаю только про бодипозитив…

– Это то же самое, – отец откинулся на кресло. – Первое касается тела. А второе – мозгов. Вы слишком зациклены на успешности и ее внешних проявлениях. Строите из себя суперзанятых и суперпозитивных только потому, что не хотите замечать многих вещей. Иногда вы делаете что-то, потому что это модно делать. И вам важно показать это…

– К примеру?

– Вы стали бездушными, – ответил отец.

– Пап, – протянул он. – Это уже философия.

– Видишь, ты даже говорить на эту тему не можешь.

– Я просто не понимаю, что все этим ты хочешь сказать, – Марку было не по себе от подобных разговоров. – Что мы потерянное поколение?

– Нет, – отец отмахнулся. – Вы классное поколение. В вас много энергии, энтузиазма, идей, только вот за ними ничего, кроме желания самоутвердиться, не стоит. Вы делаете так много, чтобы потом писать посты в Инстаграм, собирать аудиторию, давать интервью.

– Да ты сейчас про блогеров говоришь. Блогеры – это не целое поколение, – ответил Марк выдохнув.

– Я знаю, о чем я говорю. Вся ваша жизнь – бесконечная гонка. Вы покупаете машину, через год меняете ее, потому что прежняя уже не последней комплектации. То же и с телефонами. И даже с людьми. Мы же просто жили, пробовали что-то новое, чтобы подарить своей семье и детям достойную жизнь. И все… Мы не стремились догнать кого-то и опередить. У нас также были взлеты и падения. Мы решали проблемы. И не думали над тем, насколько мы позитивны и успешны по сравнению с кем-то.

– Пап, я правда никак не могу уловить смысла разговора, – растерянно произнес Марк. – Признайся, что сейчас, что тогда мы и вы делали одно и то же. Да все две тысячи лет все человечество делало одно и то же. Так в чем разница? Что именно тебя беспокоит?

– Мне просто не нравится ваше отношение, – ответил отец. – Вот и все. Сегодня ко мне в магазин зашли мать с дочерью лет девятнадцати. Семья среднего достатка, признаться. Мать одета без изысков, но, вероятно, накопления, позволяли ей купить качественный итальянский клатч из натуральной кожи для дочери. Сумка, что была у женщины в руках хоть и не высшего, но все же неплохого качества, но заношена. На вид ей было лет пятнадцать не меньше. А вот по дочери явно не скажешь, что семья живет скромно. Одета по последнему слову моды. Однако ее возмутило, что мать привела ее в магазин неименитых итальянских брендов. Со словами «Я совершенно не смогу вписаться в компанию наших девочек с такой сумкой. Лучше никакой, чем такая» она покинула магазин. А опозоренной матери пришлось, запинаясь, проследовать за ней.

Казалось, эта история тронула его до глубины души.  Отца возмутило поведение девочки.

– По одной тупой малолетке не судят о целом поколении, – подытожил Марк. Его не тронула эта история так, как отца. Разум оценивал ситуацию негативно, но отклика в душе она не нашла.

– Это лишь одна из многих историй, невольным свидетелем которых мне доводится быть, – ответил отец.

– И все же не все такие, – возразил Марк. Он знал, что есть светлые люди по всем понятиям морали и принципов. Но также ему было известно, что он не принадлежал к их числу. Вернее, относился лишь формально. Он многое делал правильно, но не потому, что хотел, а потому что его так научили. Научили отец с матерью, школа, а позже университет. Научили добрые сказки, которые рассказывали на ночь. А потом и истории успешных людей, которые он читал сам, когда вырос. Словом, он поступал правильно и красиво всегда, но не из внутренней потребности, а чтобы соответствовать миру, в котором ему приходилось добиваться успеха.

– Я надеюсь, что никто из моих детей и внуков не станет таким, – отец нехарактерно для себя прищурился, словно выпытывая какое-то признание из сына.

* * *

Марк проснулся около шести утра. А поскольку Лиза приходила лишь к семи и готовила завтра к восьми, ему пришлось зайти круглосуточную кофейню неподалеку от работы. Не изменяя традициям, он заказал себе плотный завтрак из серии, тех кто готовила его домоправительница и по совместительству повар.

Пользуясь тем, что в кафе никого не было, он занял столик на четыре персоны возле панорамного окна, которое выходило на проспект. Солнце светило прямо в лицо, поэтому пришлось припустить жалюзи, чтобы защитить глаза от его раздражающего света. На дорогах проезжали одинокие автомобили. А вот тротуары были почти пусты, не считая высокого мужчины в сером плаще, который выгуливал несоразмерного ему померанского шпица.

Марк включил лэптоп, чтобы проверить рабочую почту. Во входящих оказалось не так много сообщений, большинство из них были уведомлениями о выставленных в его календарь встречах. Почту он разобрал быстрее, чем принесли завтрак. И ему ничего не оставалось, как придумать себе какое-нибудь занятие. Сначала он зашел в свой профиль в Инстаграм. На самом деле личным его было сложно назвать, потому что его вел один из ассистентов, который придумывал посты, отвечающие требованиям, предъявленным однажды Марком к контенту. Он прочитал несколько текстов под своими фотографиями и убедился, что помощник, ответственный за социальные сети, очень даже исправно справлялся с возложенными на него обязанностями. «Лаконично, содержательно, но без воды. Если мы о чем-то упоминаем в социальных сетях, мы должны быть уверены, что знаем, о чем говорим. В противном случае лучше молчать. Посты должны быть такими, чтобы к ним нельзя было придраться, а информацию в них было не опровергнуть и даже не поставить под сомнение. Это наша репутация», – с такими словами он принимал выпускника из какого-то не слишком престижного института. Его имя вертелось на языке, но вспомнить его он так и смог.

Его профиль был идеальным, если не сказать большего, но в нем не было ничего личного. Ни одно слово под фотографией не принадлежало ему.

В своих подписках он нашел профиль golden_middle, так называлась его компания. На странице оказалось очень много его фотографий, запечатлевших события, которые уже стерлись из памяти. Марк увеличил несколько фото. На одном из них он пожимал руку женщине в строгом платье канареечного цвета.

– Компания «Golden middle» стремится сделать мир лучше не только своими товарами, но и внутренней политикой. Как известно, часть средств от прибыли холдинга ежемесячно отправляется в благотворительные фонды. Ежедневно основатель бизнеса Марк Янсен лично получает до двухсот писем с просьбой помочь. Он старается поддерживать больных онкологией детей. Но не оставляет без внимания письма с просьбой о помощи людям, оказавшимся в сложной жизненной ситуации. И сегодня он получает благодарность фонда «Луч сердца» за активное участие в благотворительных сборах.

– Ваш капучино, глазунья с жареным беконом и булочка с кунжутом – официантка разложила все на столе. – Сейчас еще принесу круассаны.

Марк свернул фотографии, но не закрыл Инстаграм, а лишь отодвинул лэптоп в сторону. От чашки приятно пахло. И хотя Лиза безупречно варила капучино, в стенах кофейни этот напиток казался ароматнее. Марк разрезал глазунью, макая в яичный желток разделанную булочку, периодически подсаливая его и закусывая беконом. Именно в такой последовательности глазунья, мясо и хлеб давали лучшую смесь вкусов. Он изредка поглядывал на фотоснимки, осознавая, насколько активно ведет социальную жизнь. Но почему-то многие события быстро выпадали из памяти, словно он в них не принимал участия. Наверное, это были вещи, которые делались для галочки лишь потому, что так велела ситуация и статус.

* * *

Филип уже ждал Марка в кабинете, когда тот вошел.

– Привет, – радостно произнес он. – Как дела?

– Не очень, – Марк был сам не свой.

– Неважно выглядишь…

– Вчера ездил к родителям, – ответил он. – Вернулся поздно. Проснулся рано.

– И только и всего?

– Да и встреча прошла как-то не очень, – добавил Марк.

– Ты говоришь о семейном ужине, как о деловой встрече. Словно у тебя сорвался контракт.

– Селена привела своего парня познакомиться с семьей…

– И что с того?

– С самого начала не задался разговор, – ответил Марк. – Папа задвигал, что мы какое-то не такое поколение. Селена намекала, что я плохой сын и брат. В общем, надо реже к ним ездить. Не люблю, когда меня вгоняют в депрессию и уныние. Токсичные люди…

– Да, но это ведь семья, – Филип слегка возразил. – Нельзя просто взять и оградиться от них.

– Не люблю, когда у меня остается неприятный осадок от разговора, встречи или еще от чего-нибудь. Я вчера почувствовал себя так же, как чувствую после совещаний с участием нашего риск-менеджера.

– Ну ты и сравнил. Это совсем другое.

– Поверь мне, почти то же самое, – возразил Марк. – Он же редкостный зануда, ему все видится в серых тонах.

– Ты о ком? Об отце или о риск-менеджере?

– О втором, – уточнил Марк, который забыл, что всего минуту назад сравнивал его со своим отцом. – Он все время зудит о рисках.

– Потому он и возглавляет управление рисками, – ответил Филип. – Это его зона ответственности.

– Его работа в том, чтобы выявлять узкие места и рассказывать о них нам. Пусть научится преподносить информацию.

– Похоже, кто-то встал не с той ноги, – Филип отмахнулся.

– Нет, правда. Ты же сам сказал, он руководитель подразделения риск-менеджмента, а не отдела нытья и тоски. Поговори с ним. Я больше не хочу слышать на совещаниях фразы: нам это аукнется, мы окажемся на дне, – Марк потирал пальцы, пытаясь вытянуть из головы еще одну фразу. – Ну и эти его остальные словечки. А вообще лучше, пусть докладывает тебе, если тебе по душе его нытье. А мы с тобой по итогу будем обсуждать.

– Хорошо, как скажешь, – Филип не стал спорить. – На сегодняшнее совещание его тоже не звать?

– Да, – отрезал Марк.

У Филипа пропало всякое желание что-то с ним обсуждать. В кабинет вошла одна из ассистенток в красной юбке длины миди, белой блузке без рукавов на высоких каблуках.

– Простите, – она сделала два шага назад.

– Проходи, – Филип решил воспользоваться ситуацией и исчезнуть.

– Ты что-то хотел? – Марк спросил, вспомнив, что застал друга у себя в кабинете.

– Это подождет. Мне надо на встречу, – Филип отмахнулся, уступив дорогу девушке.

– Что ты хотела, Камилла? – спросил Марк.

– Сегодня пятое число месяца, – напомнила она ему. – В этот день я приношу вам на утверждение смету расходов на благотворительность и прилагаю обращения людей и благотворительных фондов, которые ходатайствуют о помощи.

 Девушка положила папку с документами перед ним. Марк достал ручку. На одном из стикеров в середине отчета была закладка с надписью «место для подписи». Он поймал себя на мысли, что раз за разом подписывает приказ, проверяя лишь одну цифру, чтобы убедиться, что статья расходов на благотворительные цели не превышена.

Камилла продолжала стоять, нависая над ним и ожидая автографа.

– Ты хотела что-то еще? – спросил он.

– Нет, – девушка покачала головой. – Просто обычно вы подписываете сразу, поэтому я жду.

Марк вспомнил слова своего отца о том, что и как он делает. Это заставило его пролистать папку, внутри которой он увидел обращение родителей четырехлетнего мальчика и фотографии из больницы. Письмо было написано от руки, и по смазанной пасте, нетрудно было догадаться, что на листке бумаги запечатаны не только чьи-то мысли, но и слезы. Следующее послание было обращено непосредственно Марку «Я знаю, что вы по-настоящему добрый человек, если столько делаете для других людей. Я уверен, все, что о вас говорят – чистая правда, поэтому у меня нет сомнений, что это письмо попадет вам лично в руки» … Марк не дочитал, он пролистал сорок страниц, бегло взглянув на них, и на последней, где значилась его фамилия, поставил подпись.

Какая разница «как», если совершается нечто важное. Какое значение имеет, прочитал он это письмо или нет. Главное, он сделал то, о чем его попросили. Марк не думал о том, что помощница читала за него сотни писем и по своему разумению решала, кому помочь. И если бы ее выбор не пал на тех людей, что оказались сегодня в счастливой желтой папке, то он никогда бы и не узнал, что многие письма были адресованы ему лично, не его компании и не его финансовой службе. И только одной девушке было известно, по какому принципу она отбирает тех, кому следует помочь. Как и в бизнесе, в это Марк не углублялся, предпочитая расти вширь, увеличивая расходы на благотворительность по мере роста прибыли.

Он передал папку девушке.

– Скажи мне, Камилла, я ведь утвердил объем квартальных расходов на благотворительность?

– Да…

– В следующий раз пусть Филип подписывает эти документы, – распорядился Марк. – Мне приносить их не нужно.

Девушка кивнула в знак того, что приняла к сведению. Она молча взяла папку, воздержавшись от вопросов.

* * *

Марк подъехал к двухэтажному дому. Внутри горел свет. А через открытые окна из особняка ускользали громкие звуки музыки. Ему пришлось покрутиться, чтобы найти парковочное место не на лужайке. Дом хотя и был огромным, но все же не располагал к приему большого количества гостей.

Дверь была не заперта. Он повернул дверную ручку и сию же секунду провалился в кураж шумной вечеринки.

– Привет, Маркус, – в толпе он встретил хозяина дома.

– Давненько тебя не видел, – приятель, как всегда, был радушен. – Располагайся. Я пока кое с чем разберусь. Потом вернусь, и потолкуем.

 Марк нырнул в гостиную. Несмотря на громкую музыку, внутри не было пьяного кутежа. Гости лениво бродили по залу, пили шампанское и что-то обсуждали. Все это напоминало больше светский раут, нежели вечеринку. Филип явно подобрал не те слова. Но Марк был только рад. С тусовок он имел свойство сбегать. А в спокойные вечера типа этого можно было сначала засветиться, а потом потеряться где-нибудь на просторной террасе, куда обычно выходили только покурить.

– Думал, ты не придешь, – Марк почувствовал толчок в спину. Филип дал о себе знать, хлопнув по плечу. – Ты сегодня, кажется, был не в духе.

– Просто не выспался, – он не стал заострять на этом внимание.

– Значит, завтра рассчитывать на твое хорошее настроение тоже не приходится?

– То есть?

– Ну ты проторчишь здесь точно до полуночи. А если уйдешь не один, то ночь продлится еще часа на два, – пошутил Филип.

– А ты об этом, – Марк подошел к стойке с бутылками. Здесь были алкогольные напитки на любой вкус от игристых вин до крепкого рома. Маркус явно не скупился на алкоголь. В баре он нашел опустошенную на две трети бутылку виски. Налил себе в бокал и сделал пару глотков, ничем не разбавляя.

– Я не собираюсь долго здесь оставаться, – ответил он. – Хотел перетереть пару рабочих вопросов с Маркусом. В общем-то, и все.

– Может, для начала перетрешь их со мной…

– Завтра, – Марк еще хотел что-то сказать, но его взгляд привлекла брюнетка в сдержанном платье цвета «какао». Расправив плечи, она поплыла прямо к ним с Филипом, оставив не у дел молодого парня, который тщетно пытался ее склеить.

– Привет, мальчики, – она прильнула всем телом к Марку, а потом слегка отстраненно чмокнула в щечку Филипа. – Как ваши дела?

– Все супер, Николь, – спешно ответил друг, словно вырывая возможность что-то сказать.

– Как твой бизнес, Марк?

Филип резко поменялся в лице. Ему не нравилось, что их совместное дело в глазах многих становилось бизнесом Марка. И пусть его доля в тридцать процентов и вправду была меньше, чем у друга, такие формулировки вопросов его сильно раздражали. Но еще больше его выводило то, что Марк не всегда уточнял, что они партнеры.

– Растем, – ответил он.

– Ты прямо как те сумасшедшие мамаши, которые родили ребенка, – Николь не стеснялась в выражениях. – Когда их спрашиваешь про малыша. Они всегда отвечают в первом лице.

– Ну вообще я имел в виду себя и Филипа. Но, возможно, отчасти ты права, ведь бизнес – это детище. А как твои дела?

– Не очень, – девушка слегка поменялась в лице. – Даже не так. Хуже не бывает.

– Для «хуже не бывает» ты слишком хорошо выглядишь, – уточнил Марк.

– В семье накопились долги. И теперь приходится платить по счетам. В итоге мне пришлось пересесть на форд, – ответила она. – Это самое чудовищное, что происходило в моей жизни.

– Хорошо, что хоть не на электричке, – съязвил Марк.

– Боже упаси, – Николь отмахнулась. – Метро станет концом моей жизни.

– Ну форд – это уже начало конца, – Марку явно нравилось подтрунивать над своей знакомой. Филип лишь наблюдал за тем, как очередная его шутка сокращала между ними дистанцию. Почувствовав себя лишним, он сделал коктейль и шлепнулся на диван.

– Ты сейчас один? – воспользовавшись ситуацией, спросила девушка у Марка.

– Ну у меня есть кое-кто…

– Кое-кто? – она поменяла бокалы. – Это ты сейчас меня имеешь в виду?

Марк хотел избежать лишних вопросов, но никак не рассчитывал на то, что разговор обернется воспоминаниями.

– Что ты молчишь? – Николь не отступала намеренно. – Я уверена, что у тебя никого нет.

– Ты же знаешь, я не трачу время на то, чтобы кого-то в чем-то переубеждать, – Марк принялся занимать руки.

– Просто ответь.

– Я и ответил. Зачем повторяться дважды?

– Попробуем по-другому, – она не унималась. –  Через час я поеду домой. И буду одна. До двенадцати я практически никогда не сплю. Поэтому, если тебе наскучит этот вечер, как и мне, можешь приехать. Обстановка у меня в квартире располагает к душевным разговорам.

– Неужели? Только к ним? – Марк знал, каких усилий ей стоило делать подобные шаги в ответ на неопределенность, которую он являл собой.

– К ним в первую очередь, – Николь приподняла бокал, предупредив этим жестом, что вот-вот удалится. Это также значило и то, что ничего больше не стоит говорить. Три капли, которые стекли по бокалу и оставили следы на столе, стали многоточием, поставленным ею в конце этого разговора.

 Для многих мужчин такая женщина была бы настоящим трофеем. Но не появись она сегодня здесь, Марк и не вспомнил бы о ней. Формально она могла бы составить ему неплохую пару. Одна из немногих она была настоящей индивидуальностью и во всем стремилась сохранить свою непохожесть на остальных. Ее многое отличало от большинства девушек, что встречались на его пути, но, как и все остальные, она совершенно не цепляла его. И хотя те полгода, что они жили вместе, начинали походить на отношения, он ничего не чувствовал, хотя делал все, как полагается нормальным людям. Но ни цветы, ни походы в кино, ни завтраки по утрам и совместное безделье не были способны заставить его ощутить, что они неделимы. Ее компанию он предпочел бы компании сотни других женщин, но никогда не выбрал бы ее вместо одиночества. Ему не хотелось давать ей надежды, которую он впоследствии не оправдает. В этом он был честен с ней всегда.

* * *

Марк проснулся в чужой, но уже знакомой ему постели. Смятые белые простыни напомнили ему, куда и зачем он вчера приехал. На кресле рядом с кроватью валялись его вещи. Он натянул трусы и подобрал с пола пропахшую сигаретным дымом рубашку.

Он взглянул на свое отражение в зеркале гардеробной. На нем были трусы, носки и рубашка. Мягко сказать, образ был неполным, но ему ничего не оставалось, как в таком виде отправиться на поиски пропавших в неизвестном направлении джинсов.

– Отлично выглядишь, – Николь натянула на себя одежду, которая явно не предназначалась для посторонних глаз.

– Я так понимаю, первое, что я стянул вчера с себя, были брюки? – предположил он.

– Почти, – Николь налила ему кофе, даже не спросив о его предпочтениях. Но сделав глоток, Марк убедился, что она не забыла.

– На самом деле твои джинсы на сушилке… Ты вчера на них пролил вино.

– Если честно, я не собирался…

Разговора было не избежать. Марку нравилось, как искусно Николь расставляла запятые и многоточия, но сам предпочитал ставить точки.

– Слушай, давай не будем, – она остановила его. – Просто выпьем кофе и поедем на работу.

Он готовился к долгому разговору и совершенно не был готов к такому.

– А что? – по его взгляду она поняла, что только что оборвала логическую цепочку в его голове. – Я ведь знаю, вчерашний вечер ничего не изменит внутри тебя. Зачем это лишний раз обсуждать. Это либо получается, либо нет. Не должно требовать усилий. По крайней в самом начале.

– Что это?

– Все. Чувства и отношения, – она отвечала кратко, что нравилось Марку. – Вчерашний вечер был, как и любой вечер из тех шести месяцев, что мы были вместе. И если тогда те ночи ничего не поменяли, то и эта не способна ничего изменить.

– Я не ожидал услышать это от тебя, – Марк бесцеремонно взял с тарелки булочку с маком из супермаркета.

– Я вчера перебрала. В противном случае вряд ли бы позвала тебя к себе, – призналась она. – Я была на тебя обижена. А после трех бокалов обиды испаряются вместе с пузырьками шампанского.

– Обижена на что? – насколько помнил Марк, на развилке их жизненных путей каждый повернул в ту стороны, в которую посчитал нужным.

– На то, что так и не смог меня полюбить, – призналась она.

Он округлил глаза.

– Не переживай, я тоже не успела, – она рассмеялась. – Но привязалась и уже была достаточно близка к тому, чтобы раствориться в тебе.

Она посмотрела на часы и позволила себе сделать еще один бутерброд.

– Почему ты говоришь это именно сейчас? – поинтересовался Марк.

– Потому что хочу поставить точку, – она ответила спокойно. – Не люблю чувство незаконченности. А оно оставалось у меня после каждой нашей встречи в пьяном угаре.

Ее слова звучали без всякой эмоциональной окраски.

– Да, и я переезжаю, – призналась она. – Наверное, если бы не переезд, я бы еще долго не решилась на это.

– Переезжаешь?

– Да, – ответила она. – Мне предложили интересную работу в Амстердаме. Глупо не воспользоваться шансом. Где больше возможностей, там вероятнее успех.

Марк пытался разобраться с тем, что испытывал в тот момент, когда она сообщила о переезде. Его ощущения скорее походили на облегчение, хотя нельзя сказать, что присутствие Николь, с которой он виделся от силы раз в месяц, усложняло ему жизнь.

Они еще немного поболтали. Она рассказала ему о планах. Он поделился своими. Все было так легко и непринужденно, как она говорила, но только без чувств. Без его чувств.

* * *

Марк натянул комбинезон, надел перчатки. Ему осталось подобрать только шлем.

– Отличный день, чтобы погонять, – заключил Филип, который уже полностью облачился в обмундирование для картинга.

– Да, – протянул довольно Марк.

– Сегодня я надеру тебе задницу, – зловеще хохотал друг.