Македонцы

Пашка подошел ближе и злобный взгляд уже мерил Сашу сверху: – Ты маленькая слабая девчонка. Трусливая и жалкая, – эти слова Пашка выцеживал так, что они били мальчику прямо в сердце.

Тимур сорвался со своего места, готовый налететь на Пашку, но рука Стаса одернула его и не дала кинуться в бой. Тимур крикнул: – Саша, не слушай! Давай!

Пашка даже не обернулся и продолжал стрелять словами, стоя к мальчику в упор: – Вся школа знает, какой ты тормоз. Играешь в фигурки и летаешь в облаках. Ха-ха-ха! С тобой дружит только вот этот, – он указал пальцем на Тимура, – Больше ты никому не нужен.

Саша громко дышал, а его щеки наливались румянцем. Сердце колотилось уже не в груди, а в горле, в висках, в животе, пронося свои дары по всему телу. Ноги слабели, руки висели вдоль тела, будто бездушный муляж. Мальчик едва стоял под тягостным Пашкиным взглядом и был готов вот-вот завалиться в обморок.

Слезы были уже на пути к Сашиным глазам, дыхание сбилось. Неужели это конец? Второе и окончательное поражение, как у «синих» на сегодняшнем матче?

Пашка молча въедался в него взглядом, и этот миг продлился в Сашиной голове целую вечность. Хулиган произнес: – Вот ты и сдался, – он повернулся и с ликующим видом осмотрел всех, кто стоял вокруг, – Что стоите? Все свободны!

Несколько человек действительно стали двигаться к выходу вдоль трибун, остальные были на месте и вновь зашептались. Тимур смотрел на Сашу и сам чуть не заплакал от жалости к другу. Только сейчас Стас немного ослабил хватку, и мальчик смог выбраться.

Саша покачнулся, едва не упав, и шепнул что-то Пашкиному затылку. Хулиган обернулся: – Что?

Саша сказал чуть громче и очень медленно: – Я…Александр Македонский.

Глаза у Тимура загорелись. Толпа затаила дыхание. Пашка выпучил глаза: – Совсем рехнулся?

Тук-тук, тук-тук, тук-тук, – билось Сашино сердце, – «Сейчас или никогда. Сейчас или никогда!».

Его громкий крик зазвенел в ушах всех собравшихся: – Я – Александр Македонский! – он резко бросился вперед и повалил Пашку меж рядов.

Саша закричал: – Больше не смей трогать меня и моего друга! Больше ни одного гадкого слова! Ты – трус и негодяй! Я тебя не боюсь! – он залупил Пашку руками, не очень больно, но как только мог.

Падение оказалось сильным и хулиган, скорчившись от боли, не мог подняться с бетонного пола сразу и лишь отпихивал от себя мальчишку руками. От неожиданности у Пашки пропали все шуточки, и он только и мог, что кричать: – Эй! А ну слезь!

Саша остановился и зажмурил глаза: «Пожалуйста, хоть бы это была не фантазия. Хоть бы это правда!»

Из толпы кто-то крикнул: – Вот это да! Повалил Пашку!

Открыв глаза, Саша увидел под собой хулигана и ликующе улыбнулся, только вот в этот самый миг он пропустил от него удар в левый глаз и завалился на правый бок.

Тимур подбежал и помог другу встать на ноги. Пашка, покачиваясь, встал на колени, а потом и поднялся полностью. Он замахнулся кулаком, но, будучи уже в опасной близости к Сашиному лицу, Пашкина рука замерла на месте, схваченная кем-то. Это был старшеклассник. Вскоре поспели и другие ребята. Они взяли Пашку за руки и отволокли назад. Толпа трепетала и осуждала хулигана, считая, что лезть с кулаками на тех, кто младше – не достойно. Где же они были, когда Пашка бил Сашу словами? Отчего же такие удары остаются незамеченными? А ведь часто они могут ранить сильнее, чем удар кулаком.

Пашка что-то кричал и извивался. Ни с того ни с сего его авторитет упал так стремительно, как и сам Пашка, поваленный третьеклассником. Даже в глазах Стаса читалась тень осуждения. Он сказал Пашке, когда подошел: – Слушай, сначала было смешно. Но потом ты переборщил…

Сашу и Тимура окружили, засыпав вопросами: «Как ты это сделал?», «Глаз болит?», «А что ты там кричал, когда повалил Пашку?»

Он не отвечал. Мальчики медленно и устало направились к выходу, а на их лицах сияла победная улыбка.

***

Бабушка, сидя на заднем сидении машины, всматривалась в то, что творится на футбольной площадке: – Ой, сколько народу. Совершенно ничего не видно! А вдруг их там бьют?

Папа старался ее успокоить: – Давайте не будем накручивать. Подождем еще немного, – он и сам переживал, но искусно скрывал волнение.

– У меня так сердце стучит! Пойдемте туда, – не сдержалась мама.

– Да, кажется, пора вступиться, – только бабушка вышла из машины, как толпа потихоньку стала расходиться. Прищурив глаза, она увидела Сашу и Тимура, спускающихся к выходу. Издалека они выглядели целыми и невредимыми. Бабушка с завидной быстротой юркнула обратно в машину: – Идут! Идут! Поехали. Скорее!

И взрослые, словно нашкодившие дети, поспешили умчаться домой.

10

Усталые, но довольные мальчишки шли в сторону своих домов.

– Я уж думал, это конец, когда ты завис. А потом как навалился на Пашку и стал его колотить! Я от тебя такого не ожидал! Ты…ты – герой!

Улыбка запрыгнула на Сашино лицо еще на футбольной площадке и до сих пор оставалась там: – Спасибо тебе, Тим! Я и сам думал, что все – пропал. А потом вспомнил все обиды от Пашки, а потом и твои слова. Они мне очень помогли. Сам от себя такого не ожидал! Только сейчас у меня такое чувство, что я готов горы свернуть!

– И ведь свернешь, если захочешь! А Пашка этот все грозил ударить в самом начале, но если б хотел, уже бы ударил, скажи? А так ведь заехал тебе в глаз, только когда стал отбиваться.

– Верно!

Подходя к месту, где им следовало разминуться, ребята сбавили шаг.

– Сильно глаз болит?

– Пустяки.

– Если бы продавалась такая фигурка в виде тебя, я бы ее купил. И поставил на полку рядом с самураями и ниндзя, говоря всем, что это самый крутой герой. Видали?! Он самого Пашку одолел!

– Скажешь тоже! – Саша смутился и на его щеках выступил румянец, – Если бы не ты, я бы не справился. Спасибо еще раз! Ты мой лучший друг. А вместе мы…мы настоящие македонцы, – Саша качнулся и почти что сорвался с места. На этот раз он не стал долго думать, уместно ли это будет, и спустя короткую паузу обнял Тимура.

Придя каждый к себе домой, они взахлеб рассказывали, что с ними приключилось, а родители слушали, ахали, восхищались и никак не выдавали то, что были на матче.

Лето прошло беззаботно и легко. Ребята часто гуляли и успели подружиться со многими ровесниками. Стас попадался редко и никого не трогал, а Пашку вообще никто не видел целое лето. Ходили слухи, что они со Стасом после того случая на футбольной площадке сильно поссорились и вовсе перестали общаться. Самые разные ребята говорили одно и то же: «Вот и хорошо! Может, Стас своим умом заживет. Так-то он парень не плохой. Зачем вот только за Пашкой увязался…»

Пашка появился в сентябре, в начале учебного года. Ходил он по-прежнему, высоко задрав нос вверх, только гордый вид не помогал ему вернуть утерянного авторитета. Некоторые школьники по привычке его побаивались и, увидев, отходили в сторону, но в основном до Пашки никому не было дела. А если уж он хотел подшутить над кем-нибудь из младших классов, Саша и Тимур были тут как тут. Они вступались за учеников, вокруг собиралось много народу и Пашке ничего не оставалось, как отстать и так же горделиво прошествовать прочь. Видно, он так и не понял, что круто – это не когда обижаешь тех, кто младше тебя, а когда, наоборот, можешь не дать кого-то в обиду.

Позднее Саша и Тимур организовали клуб против издевательств и назвали его «Клуб македонцев». Они расклеили листовки и подали объявление на школьной доске о наборе в ряды «македонцев», куда мог вступить любой желающий.

Бабушка Тимура и мама Саши, услышав однажды разговор мальчишек об этом клубе, втайне от ребят, договорились с учителями о том, чтобы те давали им на час классную комнату по средам после уроков.

На первое заседание клуба македонцев пришло четыре человека, что Саша и Тимур считали очень хорошим началом. На доске был прикреплен ватман, на котором они целый вечер, вооружившись цветными фломастерами, рисовали название клуба и профиль Александра Македонского. «Вот и пригодились», – улыбался Тимур.

– Всем привет! Я – Саша, а это мой друг – Тимур. Мы открываем клуб против издевательств. Будем следить, чтобы в школе никто из ребят ни над кем не издевался, потому что это глупо и неправильно. А каждую среду будем собираться здесь и обсуждать, что произошло за неделю.

Тимур добавил: – А еще будем читать про Македонского, и учить устав клуба.

Кто-то из пришедших ребят спросил: – А что это за устав такой?

Приняв серьезный вид, Саша начал объяснять: – Там пока только одно правило, но оно самое важное, – он сделал намеренную паузу, – македонцы никогда не сдаются.

– Круто! Класс! – загалдели ребята.

Кто-то из них сказал: – Нас, кстати, сегодня Стас спрашивал о вашем клубе.

Еще один мальчик засмеялся: – Неужели тоже сюда хочет? Саш, а если он придет, вы его возьмете или выгоните?

Саша задумался, переглянулся с Тимуром, и ответил: – Если захочет нам помогать, то выгонять не будем.

Тимур кивнул, подтверждая Сашины слова, взял в руки пакет и подошел к собравшимся мальчишкам: – А сейчас мы будем посвящать вас в македонцев, – он вывалил содержимое пакета на парту и на ней, шурша и отсвечивая от ламп, разместились несколько пачек сухариков с беконом.

– Ничего себе! Ну, вы даете! Хорошее посвящение!

– Берите и хрустите!

Ребята открывали пачки одну за другой, и в классе раздался громкий хруст.

Тимур протянул Саше пачку: – Держи, это твоя.

Мальчишки расплылись в улыбке и захрустели, вдыхая, как они помнили, запах самой настоящей дружбы. Теперь-то все будет по-другому, – подумал каждый из них, – Когда рядом друг, то уже ничего не страшно. И еще…они ведь македонцы, а македонцы – не сдаются.