33 марта. Приключения Васи Голубева и Юрки Бойцова

Пока мать и дедушка ругали Женьку за его легкомысленное поведение, Вася вынужден был молчать: он прекрасно понимал, что виноват не Женька и что все упрёки касаются прежде всего его самого. Но очевидно, Васю как гостя пока ещё щадили.

Когда кончилась первая часть второго Васиного вступления на территорию масловской семьи и выяснилось, что Женька ни в чём не виноват, что он только помог Васе найти свою улицу и что, если б он знал, что уходить нельзя, он ни за что бы не ушёл без спросу, потому что, это же всякий понимает, вначале нужно было пообедать, – после всех этих сложных переговоров Женькина мать тревожно покачала головой и сказала:

– Я понимаю, Вася, что тебе не терпелось повидать родных, но ты должен был спросить о них у меня.

Конечно, Женькина мать думала, что она права, как думают об этом все матери. Но она не учитывала, что Вася уже требовал ответа от бывшего ученика, а ныне дедушки, и не получил его. Откуда Вася знал, что о его родных может знать кто-то другой? Но опыт прошлого подсказывал, что в споры с незнакомыми старшими лучше не вступать – в конечном счёте окажется, что они всегда правы. Поэтому Вася промолчал, а Женькина мать сказала:

– Если бы ты спросил у меня о них, я бы тебе ответила, что они…

Вася даже чуть подался вперёд, не сводя глаз с Женькиной матери. Вся его тоненькая фигурка вытянулась, и на белом, чистом лбу обозначились морщинки, а на носу мелкими бисеринками выступил пот. Он ждал продолжения, он ждал слов и в то же время боялся их – ведь от них зависело очень многое. Почти всё…

– Я бы сказала тебе, мой мальчик, что они живы и здоровы, – мягко улыбаясь, проговорила Женькина мама.

– А где же они? – хрипло спросил Вася и вдруг почувствовал, что очень устал.

– Они сейчас в Средней Азии, на Памире. Видишь ли, Вася, когда с тобой случилось несчастье, твоей маме было очень тяжело здесь жить, и тогда она попросила отца переехать. Вот почему они живут теперь всё время там. Но ты не беспокойся: мы с Евгением Алексеевичем уже дали знать в Москву нашим общим знакомым, а они свяжутся с твоими родителями. И тогда они приедут за тобой. Так что ты не волнуйся. Хорошо?

Нет, конечно, он не волновался. Он был в том блаженном, расслабленном состоянии, когда всё вокруг кажется необычайно милым и приятным. В этом состоянии можно, улыбаясь, пить касторку, решать незаданные задачи или зубрить ненужное правило, можно быть абсолютно послушным и приятным человеком. Вася улыбался и почему-то твердил:

– Спасибо… Вот спасибо!

Большей радости он не испытывал ещё ни разу в жизни.

Но странно, чем глубже и понятней становилась эта радость, тем быстрее она уходила куда-то вглубь, в самое сердце, и уже спокойно думалось о том, что раз родители живы и здоровы, значит всё в порядке, значит можно заняться теперь другими делами.

С этих минут все окружающее стало по-настоящему интересовать Васю. Жизнь не остановилась. Жизнь идёт, и он должен занять в ней своё место. А это место прежде всего в школе. Он теперь ясно представлял себе все трудности, которые придётся ему преодолевать. Учиться, наверно, он будет в старой школе, но уж, во всяком случае, с новыми учениками. А так как он и раньше переезжал не раз, то представил, как важно сразу же, с первых дней, завоевать настоящий авторитет среди новых товарищей. Ну, на первых порах пригодится мамонт. Он, конечно, сыграет свою роль. Но этого мало. Учиться! А вот чему теперь учат? Может быть, он забыл всё? Ведь как-никак, а пятьдесят лет прошло, целых полвека. Немудрено порастерять кое-какие знания.

Вот почему, когда Вася пришёл в себя и утихомирил свою радость, он заговорил с Леной о школьных делах.

Выяснилось, что в пятых классах проходят сейчас почти то же самое, что в Васино время – в шестых. Это заставило его насторожиться. Лена поняла это по-своему, хитро улыбнулась и очень серьёзно предложила:

– Тебе обязательно нужно проверить свои знания. Ведь если ты забыл всё на свете, тебя же могут перевести в четвёртый класс, а то ещё возьмут и посадят в третий.

Лена говорила без улыбки, и Вася так поверил ей, что даже покосился на несерьёзного Женьку: неужели и в самом деле могут посадить рядом с такой мелюзгой? Вот будет позорище!

– Мне кажется, что тебе нужно сделать это немедленно, – продолжала Лена, и глаза у неё хитро поблёскивали. – Знаешь, чтобы не волноваться. Верно? Пойдём ко мне в комнату.

Комнатка Лены оказалась маленькой и очень уютной. Кровать, столик для занятий, над ним – полочка для книг со стеклянными дверцами, стенные шкафчики для одежды, стулья, несколько картин…

На столе, слева от чернильницы, поблёскивая никелем и пластмассой, стоял какой-то странный прибор, а рядом с ним – крошечная пишущая машинка. Под полочкой для книг – матовый экран телевизора.

Лена усадила Васю за стол и достала новую тетрадь в клеточку:

– Давай проверим твои знания по арифметике, а потом уж по математике. – Она тоже села за стол и придвинула к себе странный прибор. – Ну-с, вначале – умножение. Помножь три тысячи четыреста семьдесят пять на девять тысяч восемьсот двадцать один.

Вася склонился над тетрадью. Лена щёлкнула выключателем, и на приборе загорелся розоватый экранчик. Потом она нажала на кнопки, на которых были написаны числа 3, 4, 7, 5 и затем 9, 8, 2, 1; через секунду на экранчике вспыхнуло вздрагивающее розовато-зелёное число: 34 127 975. Вася ничего этого не видел. Он честно писал, считал и наконец сказал с некоторым торжеством:

– Тридцать четыре миллиона сто двадцать семь тысяч девятьсот семьдесят пять!

– Правильно, – спокойно сказала Лена. – Теперь проверим деление.

Вася решил все примеры, но, прежде чем он произносил результат, на розоватом экранчике прибора перед Леной уже светилась нужная цифра. Потом они перешли к относительным числам, потом попробовали алгебру, и Лена бесстрастно произносила:

– Правильно. Неправильно.

Вася наконец не выдержал:

– А откуда ты знаешь, что правильно, а что неправильно?

– А у меня есть проверяльщик, – ответила Лена и показала глазами на прибор.

На его кнопках были написаны цифры и латинские буквы: в стороне рядком стояли знаки, обозначавшие арифметические, алгебраические и тригонометрические действия и значения.

– На этом приборе можно решить любую задачу в несколько секунд – успевай только на кнопки нажимать. Понятно?

– Ну-у, – разочарованно и обиженно протянул Вася, – так вам, конечно, в школе и делать нечего – только на кнопки нажимай! За вас же машины думают.

– Да… как бы не так! Они только ответ дают. А решать-то всё равно самим приходится, чтобы в тетрадях был виден весь ход решения. Видишь ли, в наших задачниках есть только примеры и задачи. А ответов на них нет. Как же мы делаем? Решаем задачу обычным путём, а потом проверяем ответ. А учителю сдаём письменную работу.

Теперь Вася разочаровался снова, но уже совсем по другому поводу.

– Ну, это неинтересно… – протянул он. – Зачем тогда нужны такие машины? Лучше ответы в задачниках печатать.

– Ой, Вася, какой ты странный! Но нам-то ведь нужно учиться работать на вычислительных машинах? Сейчас без них везде как без рук. И в школе у нас такие же машины, только больше размером. А в институтах – так там прямо огромные.

– Что же выходит? Попадёте вы в поле или в тайгу и без машины не сможете решить ни одной задачки, ни одного примера? Обязательно подавай вам машины? – почему-то начиная сердиться, спросил Вася.

Лена покосилась на него, вздохнула и постаралась ответить как можно мягче:

– Вот как раз поэтому мы и учимся всякую задачу и пример решать обычным путём. Как будто в поле, в тайге, – добавила Лена и слегка улыбнулась. – И только ответы проверяем на машине. Зато, когда мы будем работать на заводах или в совхозах, мы уже будем пользоваться этими умными машинами. Они ведь очень экономят время. И потом, на них можно решать такие задачи, которые самому и за год не решить.

– Знаю, – недовольно ответил Вася. – Читал.

Конечно, Лена была права. Но Васе очень не хотелось попадать в четвёртый, а тем более в третий класс только потому, что в школу наконец пришла техника. Разве он виноват в том, что в его время техники побаивались? И, сердясь на свою неудачную судьбу, он спросил:

– Ну а какие ещё машины вы изучаете?

– Мы учимся работать на пишущей машинке. Видишь, и у меня, и у Женьки есть свои машинки. Но всё равно тетради мы ведём от руки, уроки записываем тоже от руки. А когда нужно, учитель диктует, и мы печатаем на машинке.

– Так… – протянул Вася и иронически присвистнул. – Ну а телевизоры у вас зачем? Чтобы не скучно заниматься было?

– Что ты! Это учебный телевизор. А для развлечения у нас в столовой стоит.

– Нет, это уж слишком! Телевизор и тот приспособлен к школьным занятиям! Такой весёлый и интересный аппарат – и вдруг уроки!

Но Лене уже надоело Васино недоверие. Она сказала:

– Послушай, но это, честное слово, нехорошо – ничему ты не веришь! А ты знаешь, что у нас, кроме школьных, есть ещё и телеуроки.

– Это ещё что такое? – удивился Вася.

Лена щёлкнула ручкой в стене, и экранчик под полочкой засветился. Вскоре вырисовались цветные картины далёкой Антарктики – зеленовато-белые величественные айсберги, фонтаны китов, колонии пингвинов с белыми грудками. Потом открылась необозримая горная страна, покрытая слоем льда и снега.

– Это повторный дополнительный урок для шестых классов, – сказала Лена. – Вот на таких учебных телевизорах дают нам уроки. Ты не понимаешь? Ну видишь ли… программа во всех школах одна и та же. И вот определённые станции передают пособия для уроков. На одной волне – для одних классов, на другой – для других. Я вот смотрю программу для пятого класса. Вот мы, например, изучаем по истории техники доменный процесс. Передача покажет и старые домницы, и более поздние, ещё сохранившиеся посейчас домны, и заводы, на которых добывается металл без помощи домен. Так зубришь, зубришь – ничего всё равно толком не поймёшь. А посмотришь передачу, книжку прочтёшь – и всё в порядке: сразу на пятёрку отвечаешь.

Лена увлеклась. Она достала с полочки катушку с тонкой ленточкой, открыла ящик в столе, вставила катушку в приборчик и переключила ручку. Экранчик засветился сильнее. На нём появился класс, доска, учитель возле неё. Вот он обернулся, и начался самый настоящий урок по русскому языку.

– Это повторные уроки. Понимаешь? Если ты отстаёшь по какому-нибудь предмету, берёшь в школьной картотеке повторный урок и вкладываешь плёнку, на которой он записан, в проигрыватель. Он соединён с телевизором, и тогда слушаешь и смотришь урок, пишешь диктант, решаешь задачи и всё, что хочешь.

– Да, – восхищённо протянул Вася, – с такой техникой можно учиться не то что на пятёрки, а даже на десятки!

Лена не поняла шутки, и Вася это заметил. Но как ни великолепна была техника, пришедшая на помощь школьнику, он всё-таки считал, что теряться ему не следует. И поэтому он заговорил с Леной несколько снисходительно: всё-таки что бы там ни говорили, а она девчонка и слишком уж расхвасталась. Нужно поумерить её пыл.

– Вот вам теперь во всём машины помогают, – сказал он и усмехнулся, – а ты бы поучилась в наше время, тогда бы знала, как пятёрки достаются!

– Подумаешь – «в наше время»! Конечно, теоретически теперь стало легче учиться. Так ведь теперь теория – это ещё не всё. Если ты не умеешь всё делать на практике, всё равно пятёрки не получишь.

– Так-таки и всё? – так же покровительственно улыбаясь, спросил Вася. – Всё-всё?

– Ты не веришь? – рассердилась вдруг Лена. – А знаешь, что в седьмом классе у нас будет экзамен по вождению трактора и комбайна? Ты знаешь, что всю пахоту проводят школьники и студенты? А об уборке и говорить нечего!

– Не знаю, но думаю, что ты уж слишком загибаешь – никто ведь этого не разрешит.

– «Не разрешит»! Почему не разрешит? Ты знаешь, что пшеницу теперь сеют сразу на три – четыре года. Один раз вспашут, посеют, а потом три или четыре года подряд урожаи снимают.

– Ну, этого я не видел, но такую пшеницу выводили.

– «Выводили»! – насмешливо протянула Лена. – Если ты хочешь знать, она теперь по всему земному шару растёт. И тракторы теперь тоже – будь уверен! – всё автоматически делают: поставишь плуг на нужную глубину и включаешь ток… А там сиди и следи только, чтобы всё в порядке было. Даже скучно… Учитель и инструкторы из совхоза всё время на мотоциклах разъезжают и проверяют.

Вася смотрел на Лену и начинал ей верить – так горячо она говорила, так ярко горели её тёмные глаза, что не верить ей было невозможно…

– А убирают урожай как?

– А так же… Приезжаем в совхоз на производственную практику, нам дают комбайны. Опять установишь визир, включишь мотор – и пошёл. Вот тут дело сложное: нужно следить за бункером, за высотой среза. А на полёгших хлебах обязательно инструктор рядом.

– Видишь! А говоришь – всё ребята: и пашут и убирают.

– Ну конечно не всё, – немного поостыла Лена, – но всё-таки большинство работ мы делаем. В программе так и записано: две недели производственной практики в поле. Вот и работаем. Ох, как хорошо в поле! Я, наверно, агрономом стану.

– Две недели, – задумчиво сказал Вася. – За год этого мало…

– Ты, честное слово, странный! Конечно, в совхозе и взрослые работают, ну и мы помогаем.

– Видишь! То – всё делаем, то – помогаем.

– Конечно всё! Что нам скажут, то всё и делаем… И потом, визир контролирует! Тут и младенец всё сделает.

– Что это ещё за визир?

– А такой прибор… Ну, вот дедушка тебе рассказывал, что на автомашинах установлены такие приборы, что не позволяют им съехать с шоссе. А на тракторе, на комбайне, сеялке и других машинах установлены такие приборы, которые не позволяют им свернуть с прямой линии. Как наведёшь визирный прибор на какой-нибудь предмет, так хоть бейся не бейся, а трактор ровнёхонько пойдёт на этот предмет. Такие квадратики делаем – закачаешься!

– Скажешь, вы и на заводе работаете? – недоверчиво спросил Вася.

– Ясно! У нас три недели производственной практики на заводе. У станков стоим. Управляем ими. Потом на животноводческих фермах бываем, тоже работаем. Если ты в теории силён, а на практике ничего сделать не можешь, всё равно пятёрку не получишь, в институт не примут.

– А… а в школе мастерские есть? – срывающимся голосом спросил Вася, мгновенно вспомнив свою школу, товарищей и всё, что с ним произошло.

– Конечно есть! Там и учатся вначале, а потом на фабриках, рудниках, заводах, в совхозах. В восьмом классе сдают вождение автомашины, а в девятом уж выбирают основную профессию…

– Лена! – крикнул дедушка. – Мама беспокоится: куда ты нашего гостя дела?

– Сейчас, сейчас! – откликнулась Лена и потащила за собой Васю. – Пойдём обедать. А вообще, когда я читаю старые книги про школу, так мне кажется, что у нас лучше.

Вася уже не слушал Лену. Он опять задумался над своей судьбой. Теперь она казалась не такой уж мрачной. Техники он не боится. И ещё он подумал про Лену, что она толковая девочка, толковее многих мальчишек. Ничего не боится. Технику любит. Всё понимает. Это здорово…

Но в следующую секунду Вася спохватился, что думать о ней слишком долго было бы не совсем серьёзно. Ведь он всё-таки мужчина. С какой стати думать о девчонке! И чтобы заставить себя не думать о ней, хоть ему всё время думалось, он тихонько вздохнул и сурово нахмурил свои выгоревшие редкие брови: ему казалось, что, когда хмуришься, сила воли прибавляется. А сейчас ему прежде всего нужна сила воли. Без неё не справишься с трудностями в каком угодно году и в какой угодно обстановке.

Глава шестнадцатая

Биомеханика

Сила воли помогла Васе Голубеву в первые же минуты обеда.

В столовой собралось всё семейство Масловых: дедушка, жена его сына Валентина Петровна, Лена и Женька. Их отца – техника автобазы Александра Евгеньевича – дома не было: он уехал на завод за новыми автомобилями. Взрослые спокойно, даже равнодушно показали Васе свободный стул. Вася вспомнил, что мама учила его никогда не садиться до тех пор, пока не сядут взрослые. Вася так и сделал. Он скромно стоял, слегка нахмурив брови, у своего стула и старался ни на кого не смотреть. Лена и Женька, конечно, немедленно уселись на свои места и потянулись к тарелкам с салатом и селёдкой. Валентина Петровна немедленно отметила это.

– Лена! Женя! – сказала она укоризненно. – Ну когда вы научитесь вежливости? Дедушка ещё не сел за стол, а вы уже за салат. Нужно быть более сдержанными. Вот поучитесь у Васи.

Да, как это ни удивительно, хоть и через пятьдесят лет, но Васино поведение всё-таки было поставлено в пример. Вот что значит сила воли!

Взрослые сели, и тогда уселся и Вася, сжав ладони коленками. Валентина Петровна спросила:

– Ты салат любишь? А селёдки тебе положить?

Честно говоря, Вася, конечно, хотел и селёдку, и салат. Да что там салат! Хоть бы до хлеба добраться… Но он понимал, что находится в гостях. А мама не раз учила его, что в гостях не следует набрасываться на еду, и поэтому он промычал что-то такое, что можно было понять и как «Да, пожалуйста», и в то же время как «Нет, благодарю вас».

Валентина Петровна сразу же поняла Васю и взяла его тарелку. Женька ехидно и в то же время как будто бы невинно сказал:

– Мама, он же не будет есть морской салат.

– Почему? – удивилась Валентина Петровна. – У него же очень своеобразный вкус.

– У салата, конечно? – спросил Женька.

– Да, разумеется. Ведь я ещё не знаю Васиных вкусов.

– Ну вот видишь! А предлагаешь морской салат… Ты знаешь, что это такое? – наклонился Женька к Васе. – Это всякая морская трава: водоросли, морская капуста, морские огурцы, морские помидоры – их недавно вывели. И всякое такое… С непривычки никак не лезет.

– Не говори глупостей! Китайский салат – очень вкусное и полезное блюдо.

– Ну смотри сама, мама, – скромно потупил глаза Женька. – Морской салат нравится не всем…

Валентина Петровна пожала плечами и, постучав ложкой по тарелке, спросила у Васи:

– Ну как? Положить или не нужно?

Вася растерялся. Салат, конечно, всегда был вещью вкусной. Но морской? Из водорослей? Он никогда не слышал, чтобы водоросли ели, да ещё какие-то там морские огурцы и помидоры. Но раз едят всё…

Впрочем, дедушка не положил себе салата. Он привык к старой пище и морские салаты, видно, недолюбливает. Значит, и Васе стоило бы вначале присмотреться, а то съешь какой-нибудь ерунды, а потом хорошего, знакомого не захочется.

– Так положить или нет? – опять спросила Валентина Петровна.

Дедушка хитро щурился. Лена молчала. Женька беззаботно ковырялся в тарелке. Надо было решать самому. Сила воли ещё не оставила Васю. Он взял себя в руки и решил схитрить:

– Скажите, а это действительно китайский салат?

– Ну конечно! В Китае очень любят различные съедобные морские водоросли. Они очень полезны.

Это был опасный ответ. Многолетний опыт подсказывал Васе, что, как только взрослые начинают говорить о полезности какого-нибудь блюда, оно наверняка невкусное, а порой даже противное. Но китайцы… Если они любят, то почему это может быть невкусно? Ведь нельзя же поверить, что в Китае вместо компота подают касторку или рыбий жир… А ведь они полезны.

– Да, – твёрдо, но всё-таки ощущая, как ёкнуло сердце, сказал Вася. – Положите мне немного… – Он подумал и добавил: – Пожалуйста.

Дедушка удивлённо посмотрел на Васю, слегка крякнул и покачал головой. Лена едва заметно улыбнулась – поощрительно и ласково. Женька сделал вид, что Васино решение его не касается.

Китайский салат на первых порах показался Васе странным – от него чуть-чуть пахло йодистым простором южных морей. Он был слегка кисловат, чуть-чуть сладковат, немножечко отдавал перцем и ещё чем-то таким необычным, что Вася даже жевать перестал.

Это немедленно заметили сидящие за столом. Дедушка хитро улыбнулся. Женька довольно ухмыльнулся. Лена тревожно нахмурилась.

Но прежде чем окончательно разобраться, чем всё-таки пахнет салат из морских водорослей и овощей, Вася решил: салат просто вкусный. Он молча доел свою порцию и, уже понимая, что попытки Женьки поставить его в трудное положение не удались, решил отомстить ему. Он поднял свою тарелку и обратился к Валентине Петровне:

– Будьте добры, положите мне ещё немного морского салата. Он, оказывается, не только полезный, но и вкусный.

– Ну что! – торжествующе воскликнула Лена и толкнула Женьку. – Съел? Вечно всем настроение портишь!

Если не считать этого происшествия, то обед в семействе Масловых проходил спокойно. На первое были отличные щи из свежей капусты, а на второе – оленье мясо по-турецки: с перцем, с черносливом и прочими вкусными приправами. Но когда наконец на столе появилось третье – фрукты, – Вася удивился. Какие тут были плоды! И желтоватые изогнутые бананы, о которых Женька сейчас же сказал, что они мыльные, и огромные, как хорошая слива, вишни нового сорта «Полярная», и покрытый коричневыми чешуйками ананас, и ещё какие-то необыкновенные, не виданные Васей фрукты. Как ни странно, но больше всех обрадовался вкусным плодам дедушка. Он довольно потирал руки, щурился и наконец сказал:

– Это ты всё ел, наверно, а вот мангуса ты ещё не пробовал. – Он протянул Васе круглый, чуть побольше яблока, зеленовато-розовый плод. – Только кожуру очисти.

Вася с некоторой опаской взял невиданный фрукт.

Кто его знает, этого дедушку: морской салат ему не нравится, но ведь он вкусный. А может быть, этот самый мангус какая-нибудь кислятина…

Но мангус оказался очень вкусным – нежным, сладким и в то же время с приятной кислинкой. Он так и таял во рту, освежая его, словно на языке сразу вырос целый цветник, – таким оказался мангус душистым.

– Во-от, брат! Нравится? Это у нас в оранжерее не оплошали и вывели новый сорт – мангус «Арктический». А ведь раньше он рос только в тропических странах и был настолько нежным, что его даже перевозить было трудно: портился. А мы вот сумели вывести свой сорт.

Дедушка говорил с такой гордостью, что Вася не мог не спросить у него:

– В какой это вашей оранжерее?

– Ну в нашей, где я работаю.

– Так ты… – изумился Вася и поэтому слегка ошибся. – Так вы работаете садовником?

– Да нет… Видишь ли… ну, когда тебя перевели в женскую школу, кружок «Умелые руки» почти совсем заглох. Но зато у нас появилась такая учительница биологии, что мы сразу все записались в юннаты. Вот, брат, понимаешь, биология так захватила, что в результате я и работаю теперь механиком по искусственному климату в нашей оранжерее.

– Что же вы там делаете?

– Как – что? Создаю искусственный климат. Тёплый или холодный, тропический или умеренный. Полярный день или экваториальную ночь – всё, что хочешь. Потом, конечно, электронное воспитание растений – это тоже на моей ответственности. Вообще очень интересно. Тут тебе и физика, и химия, и механика, а всё вместе – биология. Меня так и называют: биомеханик. Вот для мангусов я климат разрабатывал. И теперь видишь – весь район снабжаем. А бананы или ананасы – так это для нас просто чепуха. Высадили их из оранжереи в грунт, создали вокруг посадок микроклимат, поливаем их особыми растворами – ростоувеличителями, облучаем всякими лучами, и растут они лучше, чем в Мексике. Понимаешь, недавно мы новый сорт вывели – так за саженцами из Канады прилетали! Вот, брат, что такое биомеханика!

– Папа, – сказала Валентина Петровна, – но ведь дело не только в механике.

– Знаешь, Валя, я не люблю возражений. Никакая современная биология без механики быть не может.

– Ну хорошо, хорошо. С тобой спорить нельзя… Но тебе, Вася, я скажу, что дело, конечно, не только в механике.

– Нет, в ней! – упрямился дедушка. – Вот пойдём в оранжерею – сам увидишь.

Вася не стал спорить.

Впервые ему показалось, что бывший Женька Маслов, а ныне биомеханик, прав.

Всё-таки выращивать ананасы или вот эти мангусы на вечной мерзлоте – дело нелёгкое. Главное в этом деле, наверно, не биология, а механика. Впрочем, об этом стоит подумать…

Начиная думать, Вася взял огромную вишню и, забыв, что в ней, в отличие от мангуса, есть косточка, стал её жевать и сейчас же вскрикнул: вишнёвая косточка попала на больной зуб. Он невероятно заныл. Из глаз сами выскочили две слезинки. Женька немедленно вмешался:

– Что, опять зуб?

Вася не ответил. Он сморщился и схватился рукой за щеку. Валентина Петровна и дедушка переглянулись.

– Знаешь что, Вася, всё равно тебе нужно обязательно показаться врачам. Они, по-моему, уже поджидают тебя. Так что поедем в поликлинику и сразу же решим вопрос с зубом.