Пробуждение

Как мужчина, Олаф немного мечтал о другом. О маленькой Кимо. Он нутром ощущал, что она ему родственная душа. Что она тоже не из чёрствых спецов, кем порой казались другие. Что она тоже здесь по воле судьбы. Или рока, в её случае. Она была тонка, изящна и задумчива. Живой портрет «дамы в беде». Это тронуло большое сердце Олафа почти сразу. Он и подумать не мог признаться в чувствах. Ведь это Космос! Разве что, после возвращения… Особенно с открытием и находкой, которую откопает Олаф на стальном коне… Тогда будет достойно, уместно. Такие мысли увлекали Олафа, когда он заканчивал проверку и мечтательно глядел в иллюминаторы и обзорные экраны станции. Положив бородатую голову на обе руки.

Иногда он думал и о Наталье. Невозможно было не думать о белокурой бестии. Не повернулся бы язык сказать, что она не привлекала. Но это был холодный свет зимнего солнца. Для него она была недосягаемой Валькирией, ведущей павших героев в покои Вальгаллы. Он хотел побыть еще живым и тёплым. Она была настолько хорошо сложена, что для него почти переставала быть женственной. Как античная статуя, или Снежная Королева. Можно любоваться, но лучше не трогать. Да, по этому кругу и ходили мысли Олафа долгими лунными вечерами. Коллег-мужчин он оценивал одинаково. Хорошо и мало. Разве недостойные могли бы попасть на небо? Нет, и весь сказ.

У дежурного была еще одна привилегия. Он мог включать музыку. Тишина Луны вместе с визуальной пустотой давила на психику. Еще на Земле была утверждена музыкальная программа. Вкусы у всех разные, поэтому плейлист утверждали, пока большинство не одобряло каждый трек. Ну и для особых случаев космонавтам разрешалась выбрать по одной мелодии без оговорок. У Олафа тоже такая была. Но сегодня, в конце дня, ожидая итогов работы команды Берга, он включил «Полет Валькирий». Тревожные ноты ожидания, нарастающая дерзость и триумф смелости в этой мелодии отражали его настроение, его чаяния. Он ждал добрых вестей и приключений.

Наталья

«Чтобы стать крылатым, нужно стремление к полёту» -

Юрий Алексеевич Гагарин

3 февраля 2035, Станция «Содружество»

У Натальи была миссия. Не секретная и не государственная, просто своя. Вернуть Россию в Космос. Не как корпорацию, не для «заказов» и запусков, а как мечту, как народ, как великую цель. Она рыдала, читая советские книжки, слушая песни о том, как «на пыльных тропинках далеких планет, останутся наши следы». Давностью в семьдесят лет. С детства она считала, что звёзды зовут, а мы их предали. Нельзя смотреть в ночное небо и не думать об этом! Над нами не мишура, не гирлянды, а обещание вечности… Неизвестно, почему она была затронута этим звездным призывом больше других. Почему лила горючие слезы, когда остальные развлекались. Когда остальные забыли детские игры и загадки.

Она ничего не забыла. Она росла, и мечта росла вместе с ней. Сладость сменилась горечью. Надежда – ожесточением. Но она ничего не забыла. Наталья презирала космическую бюрократию и логику торгашей, по которой космонавты по десять лет ждали полёта. Она должна была всё изменить. И начать с себя. В мире, где видимость важнее сути, есть свои правила. Она готова была играть. Спорт она любила с детства, мама и природа не поскупились на прелести. Тугая русая коса висела до пояса, зелёные глаза сияли, щечки горели. «Кровь с молоком». Где нужно – чуть макияжа, иногда чуть фото-редактора. И вот, звезда социальных сетей, визуальных коллекций, готова! «Инстаграмщица», «фитоняшка» – самые приличные из слов, что она слышала за спиной.

И она ненавидела всё это, но стиснула зубы и продолжала. История её заявки в отряд космонавтов стала популярной темой. Селфи, репортажи, интервью, «русская красавица покоряет Космос». Как же, как же. Она хотела дать торгашам товар, который они не смогут отвергнуть. Историю, которая сулит им барыши. Ведь если она смогла раскрутить свой образ и даже немного заработать, то Корпорация получит за неё сторицей. «Космос и Женщина. Вместе лучше продаются», – думала Наталья и хотела сплюнуть. Она научилась улыбаться и молчать, позировать и молчать, играть нужную роль и говорить по бумажке. Чиновники, торговцы звездами, что им никогда не принадлежали, попались на удочку. Купились. Когда зашла речь о Станции на Луне, возможно, во всем мире знали, кто полетит от России.

Ради чего это всё? Она знала очень хорошо, напоминала себе чуть ли не каждый день, надевая маски. Наталья хотела развернуть людей к звездам, даже если они будут сиять на плакате за её спиной. Сделать Космос красивым, модным, желанным. Если нация не понимает через голову, пусть поймет через сердце, эмоции, что угодно. Мечта должна жить, и если надо, будет жить в ней. Но даже это была только часть плана. С прибытием на Станцию началась бы вторая. Это легенда. Первыми поселенцами можно стать только раз. Символически или нет, но проложить дорогу человечеству. После возвращения её слово, её образ будет значить гораздо больше. Она станет не просто красивой мордашкой, а героем. Впрочем, красота героям еще не мешала… Она сможет влиять на события, на умы, на будущее. Это и был её тайный план, взращенный годами. До конца о нем не знал никто.

Из космических профессий она выбрала, конечно, пилота. Яркий героический образ, риск и полёт. Куда больше внимания и фотографий, чем инженер или ученый. Кроме того, небо взывало к её природе. Она была охотницей в крови. Терпеливой, когда надо, тихой. Возможно, это тоже перст судьбы или воля самих Звёзд. Миссия выбрала Наташу, или Наташа миссию? Она училась хорошо, пилотировала страстно. В группе была одной из лучших. Одной из. Когда её отобрали для миссии на Луну, все знали, и она знала, благодаря чему.

В тот вечер, на эмоциях, Наталья не сдержалась. Разыскала своего товарища, который был, по-настоящему, лучшим. Высокий, молчаливый, с темными пронзительными глазами. Насколько она знала, он никогда не говорил о ней плохо и не озвучивал то, что было у многих на уме. Когда пришла новость, он молча встал, подошел к ней, и пожал руку. Долго, крепко, без единого слова. Только глаза стали еще более грустными, тусклыми. Так что ей стало больно смотреть. Или совесть мучила? Как бы там ни было, вечером она нашла его и со слезами на глазах, почти шепотом, рассказала ему часть своего плана. Чтобы как-то оправдать всё это, чтобы был смысл. Он улыбнулся, обнял её и сказал: «Я мечтал о том же. Ты не одна. У тебя получится лучше. Так что крепись и тшшш…» Тут он смешно прижал палец к губам. Наталья прыснула сквозь слезы и еще крепче сжала в объятиях первого человека, кто оценил её истинное лицо.

Кроме этого случая, она действовала чётко. Образ, намеки, репутация. Она не девица, это было бы несерьезно в её возрасте. Но и не замужем, это дает надежды. Не одинока, это рождает слухи. Скорее, всё время думает над предложением жениха. Не легкомысленна, но шанс у тебя есть, что называется. О детях до полета и речи быть не могло. У неё имелось много соблазнительных фотографий, но они оставались ровно на границе приличия. С нужной стороны. Эта «естественность» стоила тяжелого труда. Цель оправдывала средства. Когда она села за штурвал корабля, она была той, о ком могла мечтать страна. «Комсомолкой, спортсменкой и просто красавицей», лицом русского Космоса. Самым известным человеком на Земле – возможно. Она одна знала цену.

С прибытием на Станцию начинался новый этап её жизни. Настоящий. Камень пал с души, она могла вести только свою игру. Пройдена точка невозврата. Здесь уже никакие чиновники не могут помешать. Она могла быть собой, делать всё со страстью и вкусом. На вид изменилось мало. Она аккуратно вела свой блог, ставила фото, занималась внешностью. Но вся команда чувствовала, будто после Земли вдруг сняли заслон у печки. Энергия Натальи распирала Станцию. Если бы не страницы в Сетях, которые плавно становились общественно-политическими, призывными, она бы прожгла дыру в стене. Встреча с Объектом стала её звездным часом. Точкой фокуса. Возможность не просто вернуться героем, но сделать открытие, находку. Это лучше всех ожиданий. Перст судьбы.

По кругу обязанностей она была дублером-помощником Берга в части оборудования станции, подготовленным водителем и механиком лунохода. Первой в очереди на операции «за бортом». Высокая честь. С другой стороны, экипаж из шести не мог позволить решения только из соображений чести. Риск гибели пилота на задании не значит почти ничего для работы Станции. «Вернутся не все» было допустимым сценарием. Об этом ясно дали понять на Земле, но не любили вспоминать. Главное, достичь цели экспедиции – разведать и наметить новый дом. Или оправдать вложения… Наталье было всё равно. Без риска нет чести. Вот и сейчас, она чувствовала, что сколько веревочке ни виться, а выход из Станции неизбежен. Возможно, раньше самого геолога она продумывала сценарии контакта. Даром что понимала, куда может заехать луноход, и где вообще мыслима встреча с подземным Объектом.

Внутренняя охотница в ней проснулась и знала, что время пришло. Ладони покалывало. Впервые она испытала смятение, когда Берг назвал её «ведьмой» в глаза. Неужели её страсть так видна? Её желания так легко прочитать? Или он, как летчик на Земле, тоже разделял её мечту? Он сказал это так тихо, так доверительно. Будто понимал её на особом, интимном уровне. Она впервые почувствовала себя не охотницей. Не то, чтобы жертвой, но предметом изучения его колких глаз. Неуютно. Навело её на мысль, что целиком раскрылась на станции не только она. Просто у Берга был свой крючок. И возможно, «вернуться героем» будет не так просто, как казалось. Это действовало отрезвляюще. Кто знает, что несет с собой Объект? Пора так же учиться читать коллег. Иначе можно вернуться не главным героем, если вообще…

В голове Натальи роились новые мысли. Вновь ей напомнили, что «она такая не одна». Где-то глубоко отозвалось скользкое «незаменимых нет». Мечта о звездах – дело не только России, но всех людей. Надо искать союзников, действовать сообща. Возможно, впервые в её планах появлялся образ команды. Это свежее чувство, что не всё зависит только от неё, было приятным, обнадеживающим. Она улыбалась легкой, беззаботной улыбкой, сидя за столом в командном центре. Даже жаль, что никто не заметил, ведь Берг принес итоги своих трудов.

Совещание

«Коллективное решение имеет три преимущества: безымянность, беспричинность и безответственность» – Первый Инквизитор

3 февраля 2035, Станция «Содружество»

Нэш оценивал товарищей. Настроение заметно отличалось от утреннего. Загадка из абстрактной превратилась в конкретную, в проблему, с которой можно что-то сделать. Измерить, изучить. Вот Берг же принес что-то. Работа всегда помогает, а неизвестное страшит. Даже если бы им всем угрожал удар метеорита, Нэш был уверен, он сам не испытывал бы того холода в груди, как перед Объектом… В этот момент он сцепился взглядами с Кимо, и в её черных глазах как будто мелькнуло понимание. Понимание того, что он подумал, но не сказал. «Ох уж эти женщины, что одна, что другая!». Он поспешил начать.

– Друзья, после первого доклада группы Берга, – он кивнул Наталье и Вилье, – я уже сообщил в Центр о находке Объекта. Ответ Вы можете представить.

– Дайте угадаю – «Ни слова на открытых каналах, а лучше прекратить все блоги и социальные Сети». Не впервые под землей находят что-то «не то», – ухмыльнулся немец.

– Изящнее. Если мы резко исчезнем из эфира, это будет странно. Ведь в нас вложены… кхм… большие надежды. Поэтому решение иное. Цензура. Новый защищенный канал связи, все соединения только через него. Стараемся делать вид, что ничего не произошло.

– Мы можем сообщить своим начальникам…, – начала Наталья.

– Нет, мисс Ланова, не можете. По условиям международного соглашения, каждый здесь отвечает перед Центром, и его наместником на Луне – мной. По своим каналам начальство и так узнает. А связь с Землей отныне будет по одному, зашифрованному, – Нэш давно хотел её осадить и сейчас чувствовал себя на коне. – Каждый, кто не согласен, будет немедленно отстранен от работы и дисквалифицирован по возвращении.

Фраза повисла в воздухе. Иногда лучше не озвучивать факты. В замкнутом экипаже угроза – последнее дело. Положение спас Олаф.

– Кэп, я думаю, мы все понимаем и согласны. – Он улыбнулся и сделал жест руками, как бы обнимающий команду. Возражать увальню было трудно. Люди молча кивали. Или сжимали губы, как Берг.

– Друзья, это в интересах человечества. Вы сами понимаете, какая пойдет волна спекуляций и фантазий. Пусть свет науки развеет их для нас, так ведь? – Нэш жестом обратился к группе «техников».

– «В темноте слепой указывает путь», – Неожиданно проговорила Кимо.

– Кимо, ради Бога, перестань, мы не в кино, – Капитан скривился и уже прямо сказал. – Берг?

– Я люблю нашу китайскую коллегу, как и мы все. Поэтому отдам должное её мудрости. По сути, мы смогли очертить часть Объекта методом «от противного». Картографируя то, что мы не видим. Сигнальную слепоту, пустоту. – Тут Наталья пихнула его в бок, – Ах, да, хотел начать с извинений. Кхм. Показания Вилье и Капитана полностью подтвердились, само собой.

Вилье позволил себе триумфально пошевелить усами. В полном сборе команды он всегда держался уверенней.

– Что удалось обнаружить. Размеры Объекта велики, но не циклопичны. Нет оснований считать, что он составляет весь маскон. Масштабы скорее здания, пусть огромного здания, но не геологической формации. Сотня-две в высоту, дальше отклик меняется.

Когда Берг произнес слово «здание», он и не заметил, как все буквально приподнялись.

– Очертания? – Спросил Нэш.

– Довольно скучные, всё та же ровная поверхность под разными уклонами. Но кое-что, кое-что есть. – Тут Берг улыбнулся со зловещим азартом. – На дне пещеры, у которой мы стоим, в поверхности Объекта возникает разлом, каверна или дыра. Но тоже с прямыми углами. И вот туда мы теоретически можем добраться. Прямо таки приглашение! – По его лицу сомнений не оставалось, Берг считал это приглашением.

Капитан наблюдал за реакцией команды. Олаф мечтательно улыбался. Вилье хмурился. Наталья, что необычно, выглядела глубоко задумчивой. Ну а Кимо продолжала играть грозную роковую пророчицу. Что ж, значит, он один может совладать с чувствами и мыслить рационально. На то и командир. После «холода» первой встречи возможность уточнять параметры Объекта сильно успокаивала.

– Берг, конкретно, на какой глубине находится этот разлом? Каково расстояние от Станции?

– Разлом начинается на глубине примерно двести метров. Плюс-минус. Сами понимаете. Нам же нужно его дно, чтобы прийти. А это сложнее определить. До прогнозируемой точки «дна» от Станции километр прямого пути.

– Только он не прямой, верно? – Вступил Вилье, – Это двести метров спуска в пещеру. Подумайте, двести метров! На Земле кажется всего ничего. Но мы не дома. Рухнуть в пещеру с нашей гравитацией – дело простое. А выбираться? Карабкаться по стенам? Лезть по веревке? Сколько это времени, сколько воздуха в баллонах? Я еще даже не начал о том, что может оказаться внутри самого разлома…

– А что туда надо лезть, уже решено?,– скромно, но твердо спросила Кимо, сжав губы в линию.

– Берг, а дай-ка мне на планшет прямые показания зондов. Помнишь, ты говорил про «нарисовать»… У меня одна идея есть. – Внезапно встрепенулась Наталья. Получив файлы, углубилась в них, словно беседы вокруг и не было.

– А что ты предлагаешь, маленькая? – Ласково ответил Олаф китаянке. – Разве мы тут не для того, чтобы исследовать? Чтобы наметить постройку нового дома и устранить всё, что может ему помешать?

– Совершенно верно, коллега. Мы как проходчики в шахте. Должны проложить путь во тьме. Кто, если не мы? – поддержал Берг.

– Во тьме. Хорошо сказано. Я много смотрела в темноту Лунных ночей. Вам кажется, что Вы прокладываете путь, где ничего нет. Но темнота – это не пустое место. Она живая! И Объект смотрит голодными глазами… – Кимо вновь стала увлекаться. – Нам не справиться. Мы должны улетать. Или покориться… – последнее звучало так тихо и так странно, что никто не придал значения.

– Мы не улетим. Чем бы это ни было, человек это нашел, человеку с этим разбираться. – Спокойно заключил Капитан. – Если мы улетим, то просто нарушим свой долг и трусливо бежим. Чтобы кто-то другой, лучший, пришел снова. Помощи ждать тоже неоткуда. Кавалерии не будет. Если мы не решим задачу, значит, землянам она пока в принципе не под силу.

Нэш вовсе не чувствовал той спокойной уверенности, что звучала в его голосе. Вообще говоря, он был на стороне Кимо! Точнее, в партии «это нам не по зубам». Но открыто поддержать её бредовые речи было немыслимо. Любой шаг в сторону отказа от исследования выглядел бы сейчас как согласие с ней. «Пошлет же Бог юродивых», думал он про себя. «С ней точно что-то не ладно».

– Я готов пойти добровольцем. – Пробасил Олаф.

Никто не сомневался.

– Да подождите вы! Уже добровольцев ищут. Я не услышал ответа, как технически это сделать. А еще одно – зачем? В этом проломе Объекта что, медом намазано? Там может всё те же металлические плоскости и больше ничего. – Вилье стоял на своем.

– Не сходим – не узнаем. – Буркнула Наталья и вернулась к своему планшету, прикусив язык.

– Там что, прямо ворота? Разве Объект не утоплен в реголите за эти семьдесят миллионов лет.

– Утоплен, но «у нас есть такие приборы»… Друзья, я бы не стал и начинать свой доклад, не обдумав продолжение. – Берг чувствовал себя и был на высоте положения. – Готов завтра представить подробный план действий, с оценкой рисков и технических решений. В учебниках такого нет, но как еще открывать новое? Адаптироваться. Раз капитан одобряет.

– Я пока ничего не одобрил, Берг. Давай свой план, и мы решим, стоит ли игра свеч. Не будем драматизировать. Я не рассматриваю сценарий бегства. Но я должен серьезно взвесить плюсы варианта «как бы чего не вышло». Объект не мешал нам работать до этого и в обозримом прошлом никак себя не проявлял. Мы должны рисковать жизнями людей, оборудованием, целью миссии, чтобы выяснить «А вдруг всё резко изменится и, кстати, что это там за штуковина»? Большой вопрос.

Большой вопрос заставил команду задуматься. Одна лишь Кимо улыбалась. В её голове всё давно было решено.

– Когда кролик видит удава, он может бежать. Но стоит удаву увидеть кролика, пути назад нет. – Она тряхнула головой и постаралась говорить яснее. – Почему никто не предлагает очевидное? Что Объект – это и есть здание! Не скошенные плиты, а дом чужой цивилизации. Чуждой. Пока мы смотрим на него. Что если он начнет смотреть на нас?

Прежде чем кто-то успел открыть рот, с места поднялась Наталья.

– Она совершенно права. И я вам покажу.

Наталья достала из командного стола лист бумаги и карандаш. Шутки в сторону, он, действительно, надежно работал в Космосе. Резкими взмахами она наносила на бумагу линии, поглядывая на планшет. Все молчали, не отрывая от неё глаз. Происходило что-то особенное. Её лицо раскраснелось, движения становились плавней. Она будто сама не хотела завершать рисунок и пыталась замедлить, смягчить его финальность. Наконец, она заговорила, держа лист бумаги перед собой.

– Я сопоставила показания зондов Берга и попыталась нарисовать одну картину, как он метко советовал сам. На секунду представить, что перед нами не геологический, а рукотворный объект. Не просто плиты. Так вот, друзья, мне потребовалось совсем немного воображения…

Она развернула лист бумаги так, чтобы его видели все. В полной тишине на людей смотрело нечто, знакомое со школьных лет. Через долгие мгновения, с разных уст сорвались звуки, постепенно ставшие одним словом.

«Зиккурат».

План

«Failing to plan is planning to fail5» – народная мудрость

4 февраля 2035, Станция «Содружество»

Гипотеза «рукотворности» – дежурная при встрече с неведомым. Очень не хотелось, но после рисунка надо было считать её основной. Гипотезы, однако, для того и выдвигают, чтобы проверять. В команде понимали, что минимум одна вылазка должна состояться. План Берга слушали внимательно.

– Первая проблема. Вход в Объект находится под землей. – Это слово прозвучало впервые, и было принято без возражений: «Вход»… – Решение, как и в горных работах. Направленный взрыв. Наши зонды туда вполне дойдут, оставят заряд, и дело в шляпе. Точно рассчитать последствия нельзя, но если есть пустота, то мы до неё доберемся. Если нет, повторить. Вопросы? Кроме Кимо, – Берг сразу сделал жест рукой, увидев, что она открывает рот.

– Нет вопросов, отлично. Допустим, проблема решена и Вход доступен. Далее, надо спуститься на большое расстояние в пещеру. Так далеко еще никто не ходил. Сколько займет времени «внутри», тоже неясно. Решение одно – Луноход. Запасы воздуха с собой.

– Луноход. Не Лунолёт. Кроме зондов, в пещере никто вообще не был, там же отвесные стены. – Не удержался Вилье.

– Кстати, отличная идея. Лунолёт. Надо поставить на повестку будет. Однако, больше веры. С нашей гравитацией можно и по стене ехать, я уже придумал, как. Надо лишь закрепить зад машины тросом к станции. Тогда, перемахнув через край пещеры, она не улетит вниз, а сможет аккуратно спускаться. Не скажу, что мы так делали на Земле. Но похожие финты в шахтах есть. Вопросы?

– А подниматься? – С прищуром глядела Наталья.

– Еще проще. Создаем натяжение троса, колеса цепляют грунт и либо на своем движке поднимемся, либо со Станции затащим тросом. Кто ходил в горы знает, спускаться всегда труднее. – Олаф на это закивал.

– Выглядит слишком просто. Оценка рисков? Поломка лунохода? Обрыв троса? – Капитан спрашивал то, что должен был.

– Капитан, ты видел наш трос? В этой тяжести я не знаю, что может его порвать. Но будем последовательны. На Станции есть запас длины. Если что, организуете партию, сбросите еще один. Что касается Лунохода. Опять же, команда на станции может вытащить нас лебедкой. Устройства крепления к тросу у нас есть. Назовем их «жумары», как альпинисты.

– Время? Воздух, связь? – нудно перечислял Вилье.

– Запасы на Луноходе. В случае попадания, скажем, шаровой молнии и их подрыва, берем с собой переносные. Мало ли, заблудимся, заглядимся «внутри».

– Что ж. Кажется, всё предусмотрено. Остается определить команду на выход. Полагаю, список добровольцев и моё решение совпадают. – Капитан оглядел команду и получил нужные кивки в ответ.

– Это выбор без выбора. – Подтвердил Берг. Все знали, что пилоты на земле – первые кандидаты на риск. Без них станция работает, и это соответствует их личным качествам. Берг, спец по геологии, должен быть автоматически. Кимо там не нужна. Командир остается командовать, а Вилье управляет приборами.

Единственный выбор, который делал Нэш, это отправлять ли партию вообще. Его разум, или подсознание, настойчиво шептали, что они не готовы, что добром это не кончится. В этом хотелось горячо согласиться с Кимо, только без её мистицизма. Бывают случаи, когда ты ведешь коллектив, а бывает, он ведет тебя. Сегодня такой день. Положа руку на сердце, Капитан вообще радовался, что видит перед собой коллектив. Команде, сшитой из разных людей разных культур и стран, нужна была цель. Явно или тайно, они все хотели, мечтали совершить что-то значимое. Оно явилось. Берегись желаний.

– Наталья, Олаф и Берг идут в поисковой партии. Сегодня взрываем заряды и изучаем последствия. Если всё хорошо, выход завтра утром. Захватим побольше Солнца. Кимо, – прежде, чем она начала возражать, Капитан обратился к ней сам, – пожалуйста, подготовь для ребят что-то стимулирующее, вылазка может быть долгой.

Маленькая женщина только открыла рот для ответа, но так и не нашла слов. Это уже не дискуссия – приказ. Остальные поднялись и вышли из командного центра. Удели они чуть больше внимания Кимо, непременно вспомнили бы потом её тихую улыбку.

Дальше время потянулось как патока. Каждый готовил свою часть вылазки, только Берг и Вилье занимались взрывом. Ожидание, предвосхищение, все считали минуты. В свете Объекта, события до этого дня уже казались вторичными, не такими важными. Словно начинался новый отсчет, новый день. И они не могли дождаться рассвета. Впервые Вилье и Берг молча работали вместе, без споров и подколов, соединенные чувством значимости. Однако француз, склонный к размышлениям вообще, не мог не задуматься.

Забавно, все, кроме Кимо, даже он сам, охвачены если не энтузиазмом, то решимостью. Как будто впереди ждет открытие, находка, успех. Но все ли находки хороши? Какой вообще опыт хороших находок на мертвой планете давностью от семидесяти миллионов лет? Не очень статистика. Не все гробницы стоит вскрывать. Даже на Земле. Вилье хмыкнул, «гробница». После рисунка Натальи это казалось отличной версией. Предлагать её он, конечно, не будет. Вся эта тема с фильмом ужасов и так достаточно подогрета.