Виктория

– Зародыши духов. Они через восемь-девять месяцев превратятся в летающих милых карапузов. Правда, они прекрасны?

– Да. И так светятся ярко!

– Приглядись к ним внимательнее, и ты увидишь крохотное тельце в прозрачной оболочке.

– Я вижу-вижу… ручки, ножки, голову, плечи, туловище. Это… это… не может быть правдой.

– Но это правда!

– Кажется, туман рассеиваться, – подметила Вика.

– Ты права, скоро ты увидишь мой мир.

– Я уже в предвкушение. Боже, не дай мне упасть от переизбытка чувств.

– Виктория, кто был тот человек, который тебе подарил игрушку и воздушные шары? – вдруг спросила Элизабет.

– Да так, никто. Знакомый. Ты меня видела?

– Да увидела, когда ты уже пошла с ним. Прости, не успела поздороваться с тобой.

– Ничего. А что он тебе приглянулся?

– Как раз наоборот. Он мне противен.

– Почему?

– Потому что его глаза излучают нехорошее сияние, как у злых духов. Я, конечно, не умею читать мысли, но я более чем уверена, что помыслы у него не чистые, злые.

– Ты уверена?

– Да, – ответила Элизабет.

– Моему отцу он тоже не понравился, – сказала Вика и задумалась.

– Постарайся в следующий раз избегать этого человека, если ты его снова встретишь. Он точно опасен.

– Хорошо. Мне он показался милым и скромным. И совсем безобидным.

– Таких людей и надо избегать, – сказала Элизабет.

Туман рассеялся, обнажив подземный мир во всем его первозданном величии. Тут все было вверх тормашками: земля, усеянная ярко-зеленой травой и деревьями – над головой, а сказочное небо – под ногами.

Высокие деревья-великаны свисали, словно летучие мыши, держась толстыми корневищами за землю, расправив пышную листву, в которой беспрестанно «двигалась» жизнь: кто-то перебегал с ветки на ветку, кто-то неугомонно стучал, кто-то свистел, напевая незыблемые серенады любимым; Вики даже показалось, что она слышала, как каркает ворона и стрекочет кузнечик. Среди зелени кустарников вальяжно и гордо расхаживали белые единороги с густой и шелковистой гривой, они щипали травку, глядя, как резвятся муравьи в траве. Среди желто-зеленых холмов бежали мелкие фиолетовые речушки, впадающие в моря и океаны. Из рек выпрыгивала мелкая рыбешка, на берегах сновали туда-сюда квакающие существа, летали жужжащие стрекозы. Под ногами изумленной Виктории было небо, приливающееся голубыми фиолетовыми красками. По небу плыли не спеша густые молочные облака, среди которых резвились маленькие птицы, напоминавшие ласточек. В этом Мире всюду царила Жизнь.

Вика боялась сделать шаг вперед. Она боялась провалиться в бездонную пропасть, усеянную желтыми, розовыми, оранжевыми, сиреневыми, голубыми звездами, планетами, спутниками в центре которой находилось огромное фиолетовое Светило.

– Это сказка! – восхитилась Виктория. – Я боюсь сделать шаг. Боюсь провалиться. Боюсь твоего неописуемо прекрасного мира.

– Не бойся, сделав шаг в бездну, ты не провалишься. В нашем мире, мире духов, земной гравитации нет. Забудь о физических законах, следуй за зовом собственного сердца. Если ты захочешь чувствовать опору под ногами, то в любой момент, ты сможешь шагать по плодородной земле вместе с единорогами, глядя на небо снизу-вверх. Если захочешь увидеть безмолвный звездный космос, то в любой момент, ты сможешь утонуть, раствориться в небе, словно дымка и подобно воздушным парусам – облакам – отправиться в долгий путь неизведанных галактик. А если хочешь шагать по небу, по облакам, просто подумай об этом и иди.

Элизабет взяла ее за руку, и они пошли по небу, ступая на воздушные облака.

– Не так все и страшно, не так ли? – спросила она у Виктории.

– Да. Я словно умерла и попала в рай. А куда мы идем?

– Сначала в мой милый и уютный домик, а потом в мое тайное место, где открывается замечательный вид на водопад.

– А где твой дом? Я не вижу ни одного…

– Видишь эти прямоугольные ульи, которые висят на ветках деревьев?

– Вы там живете? – Элизабет кивнула. – Чудесно! Их там много и они так близко друг к другу. Ты, наверное, всех тут знаешь?

– Всех. Мы не любим мучительное одиночество, нам нравиться быть рядом с тем, кого любишь и ценишь. – Она указала рукой на семнадцатилетнего юношу, только что вышедшего из улья. – Его зовут Владислав. Он охраняет детский сад. Мы вместе с ним учились в школе, я в него была влюблена. Кстати, Виктория, на всякий случай, если вдруг спросят, говори всем, что ты дух. На время забудь о том, что ты человек.

– Хорошо. Ты так на него смотришь…

– Что?

– Ты знаешь. Девичье сердце не обманешь. Ты все еще в него влюблена. И влюблена по уши.

– Да, влюблена. Обидно только, что он – не влюблен.

Он помахал Элизабет и пошел к соседнему дереву.

– А вдруг влюблен? Просто стесняется к тебе подойти и признаться в своих чувствах.

– И что ты предлагаешь, самой к нему подойти?

– Конечно! Мальчики сейчас стали чересчур застенчивы и боязливы. Поэтому некоторые девушки, наплевав на правила, сами подходят к ним и заводят дружбу. Может и тебе стоит попробовать, если, конечно, у него нет дамы сердца?

– Я подумаю, подумаю…

Они подошли к одному из ульев. Элизабет постучалась в дверь. Через секунду дверь распахнулась, и на пороге появились ее родители. Мама была одета в цветастый халат, поверх которого был одет чистенький фартучек с оборочками, а отец – в бело-синюю майку, заправленную в эластичные спортивные штаны на застежке. Они оба выглядели моложе своих лет. Их фигуры были подтянуты, на лице не проглядывало ни единой морщинки, а зубы были белоснежные, как у голливудских актеров.

– Доброй пожаловать в наш мир! – поприветствовала мама Элизабет Викторию. – Мы так рада, что Лизи, наконец, нашла хорошую подругу. Меня зовут Светлана. А моего мужа – Василий. Мы вместе уже двадцать два года.

– Спасибо. Очень приятно с вами познакомиться.

– Проходите, не стесняйтесь, – сказал Василий, отец Элизабет.

Виктория зашла вовнутрь улья и очутилась на удивление в просторном белоснежном королевстве. Потолок с узорчатыми люстрами, стены, лестница, ведущая на второй этаж, мебель, шкафы, комоды, ковры, кухонная утварь – все-все было белого цвета.

– Будь как дома, – сказала Элизабет. – Извини, но предложить кока-колу или бутерброд не могу.

– Спасибо, я не голодна. Тут все такое белое? – поинтересовалась она.

– Да. А что?

– Да так ничего, просто спросила. А все улья внутри белые?

– Нет, – ответила Элизабет. – Каждый улей индивидуален. Нашей семье в этом году захотелось окрасить его в белый цвет, так как он успокаивает, дарит теплые эмоции, в следующем – мы планируем его покрасить в более яркие цвета. Как думаешь!?

– Я уверена, буде классно!

– Хочешь посмотреть мою комнату?

– С удовольствием. Она на втором этаже?

– Нет. На втором этаже папина мастерская. Он там собирает мебель, потом отдает соседям, чтобы им было, где спать. А моя комната – вон за той стеной. Видишь? Там, где висят настенные часы с пятью стрелками.

– Почему с пятью?

– Я не знаю. Так захотел наш часовщик. Веришь или нет, но мы не следим за временем. Мы просто выполняем то, что от нас требуется. Не торопимся, не ленимся. Я заметила, вы, земляне, заточены во временные рамки, поэтому не замечаете ничего кроме этих пресловутых стрелок: ни любви, ни природных красот, ни чудес. Не понимаете свой же мир, так как вам некогда его понимать. Так что нам намного проще, чем вам.

– Если бы у нас было так же, как у вас, то поверь мне, наш мир сошел бы с ума, – сказала Виктория, когда они подошли в стене. Элизабет наклонила влево часы, потайная дверь отварилась. Они вошли. – Она бледно-розовая! – восхитилась Вика.

– Ага. А ты что думала, будет очередная белая комната, да?

– Если честно, то да.

– Нее, мне нравиться розовый цвет.

Элизабет показала Виктории свои поделки из дерева, рисунки, брошки из камней и ракушек, тетради и дневники, семейный альбом, картины, которые ей дарили мальчики. Потом вытащила из сундука игрушки. Они посмеялись, вспомнив детство.

Немного поиграв, они пошли к секретному месту Элизабет.

Дойдя до высоких холмов, тонущих в вечерней неге, Лизи сказала:

– Сейчас, Виктория, нам нужно будет с тобой провалиться сквозь облака. Главное, не бойся. Ты не упадешь, так как я буду держать тебя за руку. Просто доверься мне.

– Опыт полетов с Домовым у меня есть, так что я не очень боюсь.

– Тогда держись за меня крепче, не отпускай, закрой глаза и подумай о том, чтобы оказаться под облаками. Ведь любая мысль – материальна!

Виктория не успела закрыть глаза, как оказалась под облаками, в чистом фиолетовом небе. Далее вместе с Элизабет они спустились ближе к земле, обогнули холм и очутились в широколиственном лесу. Блуждая по нему, вверх тормашками, Элизабет постоянно ругала и корила себя за то, что забыла, где находиться ее секретное место, а Виктория собирала грибы-мутанты буро-красного цвета и радовалась, как ребенок, когда вырывала перевернутый гриб.

Наконец, после долгих поисков, Элизабет нашла нужную пещеру. Остроконечные каменные стены пещеры светились разноцветными цветами. На потолке бежала сверкающая вода. Виктория услышала гулкий шум воды.

– Пахнет мятой и сыростью, – подметила Элизабет. – Люблю этот запах.

Завернув направо в широкий туннель, Виктория увидела дневной свет, падающий на стены пещеры, которые под воздействием солнечных лучей меняли окраску и переливался то в голубой, то в красный, то в желтый цвет.

– Конец туннеля – выход из пещеры, – сказала Элизабет. – Когда выйдем, ты увидишь нечто потрясающее.

Выйдя из туннеля, они очутились прямо в центре четырех холмов, по ним – снизу-вверх бежали водопады, впадающие в глубоководное, прозрачное озеро, которое зависло над их головами. Мир сомкнулся в единую картину. В озере – безмолвное сияющее небо, в небе – водная, девственная гладь озера.

Рай!

– Как красиво! – воскликнула Вика.

– Люблю это место. Если бы не обязанности на Земле, я бы здесь осталась навечно.

– Да, я бы тоже, – мечтательно согласилась Виктория.

– Хочешь искупаться? – спросила Элизабет.

– Хочу.

– Тогда нужно перевернуть этот мир. Все просто!

Они захихикали.

Вдоволь накупавшись, они седели на бережку, любовались закатом. Потом Элизабет спросила:

– Когда приезжает Домовой?

– Завтра. Утром. Я так хочу его увидеть. И одновременно боюсь…

– Боишься еще несостоявшегося разговора?

– Да. Очень боюсь, до дрожи в коленях. Надеюсь, он мне поверит.

– Поверит, если любит.

Они обсудили, как лучше Виктории начать разговор на тяжелую – больную – тему, после чего Элизабет посмотрела на небо и сказала, что пора возвращаться.

– Удачи тебе завтра, – сказала Элизабет, проводив Викторию до школьного палисадника.

– Спасибо.

– Надеюсь, ты не жалеешь, что потратила на меня столько времени?

– Как я могу жалеть о чем-то после того, что я увидела? Не каждому смертному дано увидеть воочию рай, не будучи еще мертвым. – Она улыбнулась и простилась. – Пока, Лизи.

– Пока, Виктория. Я буду ждать тебе завтра.

Виктория, уставшая, но счастливая, вернулась домой, как планировала до темноты.

Сегодняшний насыщенный на приключения день она вряд ли когда-нибудь забудет. Неудачная игра с обидным проигрышем в три очка и шанс вылететь из полуфинала действующего чемпионата; в довесок незначительная, но все-таки травма колена. Благодарность от «спасенного» Олега в виде игрушки и шаров. Первая большая актерская роль в спектакле. Непринужденная беседа с Антоном, о котором она думала, хоть и пыталась выкинуть его из головы (она вспоминала о поцелуе, чувственном и искреннем, который заставлял ее тело покрываться мурашками). Веселый и дружеский обед в пиццерии. Детские забавы в осеннем парке с актерской труппой. И новый подземный мир Элизабет, который постоянно всплывал перед ее глазами: она снова и снова возвращалась в тот рай.

Виктория положила голову на подушку и начала проваливаться в дивный сон, как вдруг в комнату вбежал Василий и разбудил ее:

– Виктория, ты чего? Спишь?

– Как видишь. Ты что-то хотел?

– Да. У меня срочное к тебе дело. Оно не терпит отлагательств. Поможешь?

– Помочь или не помочь тому, кто на прошлой недели оторвал голову моей кукле Кларе своими дебильными бомбачками? Хороший вопрос. Ответь на него сам, пока я сплю.

– Не спи. Прости, но во всем виноват Ванька. Я не хотел отрывать голову твоей кукле. Клянусь.

– Ага, так я тебе и поверила! Тогда объясни мне, пожалуйста, кто ее взял с моей пололки, унес на лужайку, сначала открутил голову, потом вложил туда горящую бомбачку и закрутил, отчего она разлетелась на кусочки?

– Я же тебе говорю, во всем виноват Ванька. Он мне говорит, мол, давай пока твоей сеструхи нет, взорвем ее куклу, а то, мол, стеклянные бутылки надоело взрывать. Я, конечно же, возражал ему, мол, так нельзя.

– Ну, ты и выдумщик! В общем, хватит тебе на Ваньку наговаривать! Ты сам виноват! Возможно, он тебя ловко обманул, я не буду этого отрицать, это неглавное. Главное, что ты ему наивно поверил – ты дал себя обмануть. Итог – я дуюсь на тебя уже третий день, а ты третий день не может честно признаться, что это полностью твоя вина. Будь мужчиной и признайся! И, возможно, я когда-нибудь тебя познакомлю с тем, кто тебе покажет чудесный мир.

– Правда? – обрадовался он, встал постройки смирно, сделал серьезное лицо и сказал. – Извини меня, Виктория, это я виноват и никто другой в том, что твоя пластмассовая кукла Клара лишилась головы во время испытаний огнестрельных орудий возле нашего дома. Клянусь, этого больше не повториться.

– Так кто лучше. Я тебе прощаю, – улыбнулась Вика и взъерошила ему волосы на голове. – Что ты там мне хотел рассказать, я тебе внимательно слушаю?

– Погоди-погоди, ты сейчас обмолвилась о новых чудесных мирах, хотелось бы узнать, когда я там могу побывать?

– Скоро. Очень скоро.

– Не обманываешь?

– Нет.

– Снова полеты в космосе?

– Нет. Лучше! – ответила Виктория. – В таинственный мир подземелья, где все-все вверх тормашками.

– Это как это? – заинтересовался Вася.

– А вот так! Потом сам все увидишь, не хочу раньше времени выдавать секретов. Наверное, в понедельник, я тебя с ней познакомлю.

– С ней? Ты что познакомилась с Домовихой?

– Не с Домовихой, а с Элизабет, – засмеялась Вика. – Так что там на счет твоего срочного разговора? Я сегодня так устала, что способна уснуть стоя и с открытыми глазами.

– Ты сейчас не спишь?

– Нет еще. – Она снова звонко засмеялась. Брат всегда ей подымал настроение. Она даже злиться на него не могла. Больше притворялась, что злиться. – Давай успевай, пока еще не храплю.

– Я хотел с тобой посоветоваться, так как ты не только моя сестра, а еще и девушка, которая понимает во всех этих девичьих штучках.

– О, это интересно.

– Короче, я влюбился в одну девочку. – Он покраснел. – Не знаю почему, просто влюбился. Так раз – и это чувство нагрянуло, чтоб его за ногу!

– Ну и словечки у тебя, Вась. На тебе точно негативно влияет Ванька, твой дружок. Так в чем проблема?

– Проблема в том, что она не любит меня. Не замечает. Я уже тысячу раз дергал ее за косички, прыгал на нее, толкал, кидал записки на уроках, а она хоть бы что. Отворачивается и идет дальше. Зато другая, Пинаева, только и ждет, когда я уделю ей внимание. Она в меня безумно влюблена, а я в нее – нет. Почему в жизни все наоборот? Почему я не могу быть с той, которую люблю? Почему она не замечает меня, ведь я так стараюсь ей понравиться?

– Прямо любишь!?

– Да.

– Я смотрю, у тебя все серьезно. Ты прав. Надо что-то делать.

– Поэтому я пришел к старшей сестре за советом.

– Как мило. – Вика щипнула брата за щечку. – Скажу честно, задача у тебя не из легких. Чтобы заполучить ее любовь, ты должен будешь постараться.

– Я буду стараться, если ты скажешь, что мне делать.

– Скажу, но для начала я должна спросить. Ты с ней хоть раз разговаривал?

– Нет. Ни разу.

– Понятно. Значит, ты ее не знаешь, но думаешь, что она любовь всей твоей жизни, так?

– Именно, – согласился он.

– Тогда слушай внимательно, когда я буду говорить. Чтобы заполучить женское сердце или хотя бы ее внимание, ты должен, Василий, удивить или поразить ее. Либо рассмешить остроумной шуткой, либо выиграть чемпионат по шахматам, либо спеть, сыграть, станцевать на школьном концерте, либо спасти котенка или щенка. Главное, что бы она увидела твой триумф! Да, и обязательно, тебе нужно будет стать галантным кавалером, быть вежливым, опрятным, осыпать ее комплиментами, дарить цветы, ухаживать, как и подобает настоящему мужчине. Сможешь стать таким?

– Смогу. По крайней мере, постараюсь. Ведь я – мужчина!

– Так что насчет триумфов?

– Есть возможность спеть на сцене, если подам бланк на участие в школьном концерте, который пройдет… пройдет…

– В декабре, – продолжила за него Виктория.

– Точно!

– Отлично. Обязательно запишись. Голос у тебя звонкий, вдруг в себе новый талант откроешь?

– А когда ей можно будет подарить цветы? – спросил Василий.

– А когда сможешь?

– Мы с Ванькой завтра идем играть в прятки в ее двор. Возможно, она там будет.

– Тогда действуй, Амиго! – сказала Вика и засмеялась.

– Легко сказать.

– Боишься?

– Да, нет… немного… самую малость… боюсь.

– Она что такая страшная?

– Она самая красивая девушка на свете! – отпарировал он.

– Тогда чего ты боишься? Она такой же человек, как ты, как я. Ты же не боишься меня?

– Ты моя сестра!

– Какая разница? Хоть мы и все индивидуальны, но желаем все одного – найти свою вторую половинку. Она не исключение.

– Хорошо, убедила. И что мне делать, когда я ей подарю цветы.

– Поговори с ней. Будь самим собой. Предложи ей поиграть после уроков в школьном парке. Если она согласилась – значит, ты победил. Если нет, то это еще не повод опускать руки и сдаваться. Понимаешь?

– Хочу понять, – ответил Вася. – Почему у вас, у девчонок, так все сложно?

– А вот на этот вопрос никто не знает ответа. Так что, извини, ни чем не могу помочь. – Она обняла брата и спросила. – А не рано ли тебе за девочками ухаживать?

– Неа.

– Все вы такие! С ранних лет начинаете разбивать девичьи сердца на миллион осколков.

– Я не такой! – не согласился Вася. – Я так люблю ее, что не посмею причинить ей боль. И уж тем более бросить! Это немыслимо!

– Это ты сейчас так говоришь, а пройдет некоторое время, ты ее разлюбишь, бросишь и разобьешь ей сердце.

– Нет!

– Да!

– Нет! Нет! Нет!

Вася остановился. Выдержал паузу и серьезно сказал.

– Спасибо, Вика, за совет.

– Не за что, Братик.

Вася немного успокоенный вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. А Виктория, лишь только положившая голову на подушку, тут же крепко заснула. Проснулась она от нежных прикосновений Домового.

Глава 4

Они лежали в кровати, укрывшись легким одеялом. Они целовались.

– Как же я по тебе соскучилась! – сказала Виктория, обняла Домового и поцеловала.

– Я тоже, – сказал Домовой, проводя пальчиками по ее нежной, шелковистой коже. – Неделя была ужасная. Время словно остановилось. Думал, воскресенье никогда не наступит.

– Как дела в колледже?

– Лучше и не вспоминать. Чем дальше, тем хуже. Я уже не знаю, кто я или что я. Они настолько запудрили мне мозги своей учебной – черной – ахиней, что я превращаюсь в какого-то властного, мерзкого отморозка, который вырывается наружу и бесконтрольно властвует надо мной, над моим разумом. Если честно, Виктория, я боюсь возвращаться в колледж.

– Расскажи, что случилось?

– Нет, тебе лучше не знать об этом.

– Почему?

– Потому что ты во мне разочаруешься. Разлюбишь. А этого я никак не могу допустить. Если я потеряю тебя, я точно сойду с ума. И тогда прощай нормальная жизнь, да здравствуй его величие безумие.

– Если ты мне расскажешь, тебе станет легче на душе. Возможно, вместе мы найдем решение твоей проблемы.

– Хорошо, я расскажу, – сдался Домовой. – Но помни, я тебе предупреждал.

Домовой рассказал Виктории, что чуть не убил своего одноклассника из-за того, что тот обозвал его «крысой», обвинил в том, что якобы, он все рассказывает преподавателям, что происходит в их классе ради отличных оценок. Домовой обычно терпел унижения, относился к ним снисходительно, но тут не выдержал и вспылил, применив черную магию, с помощью которой он вырвал язык и сломал две ноги обидчику, который молил о помощи. Но никто не приходил на помощь, все стояли и смотрели, как вкопанные. Домовой в порыве ярости хотел ему переломить спину. Не успел. Его остановил преподаватель. Домовой упал на пол, посмотрел на свою побежденную жертву, оскалился, засмеялся, вздымая руки вверх, чувствуя свою власть и величие перед другими учениками, чувствуя и питаясь их страхом и призрением. Потом к нему пришло озарение, увидев кровь, оторванный язык в окровавленной руке, возгласы и стоны побежденного, тихое перешептывание толпы, Домовой зарыдал, свернувшись в комочек, не веря в то, что он натворил. Через день состоялась расследование. Установили, что виноват в случившемся не он, а тот, кто его спровоцировал. Домовой думал, что ему прямая дорога в тюрьму за совершение столь жестокого преступления, но его выпустили из зала суда. И более того, похвалили за проявленный героизм и профессиональные навыки, с которыми он сможет в недалеком будущем пробиться на Звездный Олимп и править миром вместе с высокопоставленными членами Нового Завета. Придя в свою комнату, он разгромил ее в пух и прах, не зная, куда девать свою злость на себя и на других, кто допускает такое бесчестие. На следующее утро его нашли без сознания в собственной комнате: он лежал ничком на груде хлама; с казанков капала кровь.

– Я меняюсь, – продолжал Домовой. – И меняюсь не в лучшую сторону. Мне это надоело. Я теряю власть над собой, над своим разумом. Становлюсь жестоким, злым, эгоистичным невежей, для которого убить в порыве гнева – во время власти – пустяк. – Он уткнулся в подушку и зарыдал.

– Успокойся, мой хороший. Теперь все позади. Я с тобой. Обними меня.

Домовой прижался к Виктории, всхлипывая. Она чувствовал его дрожь.

– Кто я? Скажи мне, пожалуйста, Виктория, что мне нужно сделать, чтобы больше не возвращаться туда, где я превращаюсь в монстра на похоть одним, на ужас другим. Туда, где меня боятся и возвышают, чуть ли не до Всевышнего. Туда, где я – одинок. Я много чего тебе не говорил, потому что не хотел, чтобы ты переживала. Потому что люблю тебя… и одновременно теряю твою любовь, удаляясь туда, откуда нет выхода. В преисподнюю.

– Не говори так. Я с тобой и ты никогда не потеряешь мою любовь. – Она поцеловала его, губы были солеными на вкус. – Ты больше не вернешься в колледж.

– О чем ты говоришь? Я не могу не вернуться, и ты знаешь об этом не хуже меня!

– Ты не вернешься!

– Это невозможно! Думаешь, если бы такая возможность была, я не убежал бы?

– Запомни, невозможное возможно. Ты просто не знал о такой возможности, поэтому и не убегал.

– Виктория, спасибо тебе за поддержку, но не надо тешить себя мыслями о моей свободе. Я слишком долго в этом бардаке и единственный выход из него – закончить обучение и быть свободным.

– Если ты закончишь колледж, ты не будешь тем, что прежде.

– О чем ты говоришь? Я не понимаю…

– Можешь мне не верить – это твое право. Но сейчас ты обязан меня выслушать. Хорошо?

– Хорошо, – ответил он. – Я тебе слушаю.

Когда Виктория закончила говорить, Домовой встал с кровати, подошел к окну и сказал:

– Ничего не понимаю. Мой отец – правитель планеты? Что за ересь? Он не может управиться со мной, как же он может управлять миром!

– Это проблемы многих отцов. Если не веришь, то задай себе один единственный, но главный вопрос. Почему тебя в колледже ВСЕ уважают, ценят, боятся, избегают? И преподаватели, и учащиеся? Почему?

– Потому что я… – Домовой задумался и не нашел ответа на поставленный вопрос.

– Так я и думала. Прости милый, но у меня нет никаких оснований не верить Элизабет. Она – добрый дух от рождения и помогает нам пройти очередное жизненное испытание. Помогает тебе справиться с ненастьем, встать на путь истинный.

– Какая она добрая, сама Мать Тереза! – съязвил Домовой. – Хочешь сказать, что я рожден злым духом? – спросил он, сжимая кулаки от ненависти к Элизабет и к самому к себе.

– Я ничего не хочу сказать, Домовой. – Она подошла к нему. – Я лишь пересказала то, что мне поведала Элизабет. Ты сам знаешь, злыми духами не рождаются – ими становится. Тогда каков смысл колледжа?

– Не знаю, каков его смысл. Неважно! По твоим словам я понял одно, что моя судьба предрешена и выход только один – убивать людей.