Человечество: история, религия, культура. Раннее Средневековье

Последние два года своей жизни Ираклий провел, запершись в своем дворце. Незадолго до смерти он короновал кесарем Ираклия, третьего сына Мартины. Прошло некоторое время, и на него напала тяжелая болезнь – водянка. Поняв, что недуг неизлечим, Ираклий составил завещание: согласно его воле, Ираклий-младший и Константин, сын императора от первого брака, получили равную власть, а Мартина должна была ими почитаться как мать (Никифор. 635, 638).

20. Церковь. Время св. Бенедикта и Максима Исповедника

Св. Дионисий Ареопагит

Сборник богословских сочинений, дошедший до нас под именем Дионисия Ареопагита («Ареопагитики»), принадлежит к числу самых загадочных памятников христианской древности. О его авторе – Дионисии, члене афинского Ареопага, – кратко сообщается в «Деяниях апостолов» и «Церковной истории» Евсевия Кесарийского. Мы знаем, что, обращенный к христианской вере апостолом Павлом, он стал первым епископом Афин, одно время проповедовал в Галлии и принял там мученическую смерть от гонителей. Имя Дионисия, как церковного писателя, стало широко известным между 485 и 515 гг., когда в культурный оборот вошли четыре приписываемых ему трактата: «О Божественных именах», «О небесной иерархии», «О церковной иерархии», «О мистическом богословии». Вплоть до эпохи Возрождения сомнений в древности и подлинности «Ареопагитик» не возникало ни на Востоке, ни на Западе. И это способствовало их необычайной популярности. Исключительный религиозный подъем, необыкновенная глубина и острота мистических умозрений, сам язык, выразительный, темный и страстный, поражали воображения многих поколений христиан и заставляли признавать Ареопагита одним из величайших религиозных мыслителей прошлого. Но потом авторство Дионисия стало вызывать все большие сомнений, и в настоящее время можно считать твердо установленным фактом, что никаких сочинений настоящий Дионисий после себя не оставил, а приписываемые ему труды являются позднейшей имитацией. В пользу этого положения свидетельствует не только полное отсутствие каких бы то ни было упоминаний о творениях Ареопагита вплоть до начала VI в., но и самый характер памятника, слишком далекого и по языку и по строю мысли от безыскусной простоты первохристианской эпохи. Нет сомнения, что подлинный автор «Ареопагитик» прекрасно знал и разрабатывал идеи неоплатоников: прежде всего Прокла, но также и Плотина, Порфирия и Ямвлиха (III-V вв.), что, конечно же, исключает всякую мысль об апостольских временах. О действительном создателе «Ареопагитик» и о месте их составления ничего не известно. Можно предположить только, что неведомый автор был родом из Сирии и скрылся под именем Дионисия, желая придать своим творениям больше авторитета. Если это так, то замысел его увенчался полным успехом: церковь допустила «Ареопагитики» в свою святоотеческую письменность, и они сильнейшим образом сказались в развитии богословской и мистической мысли как на Востоке, так и на Западе. В Средние века Дионисий несомненно был самым сильным и уважаемым авторитетом для представителей всех школ, и без него будет совершенно непонятна вся история средневековой мистики и философии.

Величайший пиетет, которым всегда было окружено имя Ареопагита, легко понять, ибо никто из христианских философов до него не сумел так глубоко погрузиться в неведомые тайны Божественного и так полно выразить Невыразимое. Сам метод его Богопознания был поразительным и смелым. Дионисий писал, что в Своем бытии, «по собственному своему началу или свойству» Бог непознаваем и непостижим. Внутрибожественная жизнь совершенно скрыта от тварных взоров, превышает всякую вместимую и доступную для разума меру. Человеческое сознание никогда не проникнет в ее сокровенные и неизреченные глубины. «Изъятый» из мира Бог как бы не существует в нем, но это не значит, что Он далек или что Он скрывает Себя. Своим промышлением Бог неизменно и непрестанно сходит в мир, присутствует во всем и становится всем, оставаясь при этом недвижным и неизменным. Дионисий писал: «Мы познаем Бога не из Его природы, которая непознаваема и превышает всякую мысль и разум, но из установленного Им порядка всех вещей, которые содержат некие образы и подобия Божественных первообразов – восходя к Тому, что находится превыше всего, особым путем и порядком, через отвлечение от всего и возвышение над всем».

Для этого познания Дионисий предлагал два пути. Первый – через резкое и решительное противопоставление Бога миру, то есть через отрицание о Нем всех определений, свойственных и подобающих Его творениям. Второй – через повышение всех определений, обычно прилагаемых к божественным творениям. Богопознание путем противопоставлений исходит из положения, что о Боге ничего нельзя сказать утвердительно, ибо всякое утверждение частично и потому есть ограничение. В этом смысле Бог есть ничто, так как Он не есть никакое особенное или ограниченное что. Он выше каждого отдельного и определенного, выше всякого ограничения, выше всякого определения и утверждения, и потому выше всякого отрицания. Божество не подлежит никаким чувственным и пространственным определениям – не имеет ни очертания, ни формы, ни качества, ни количества. Божество также выше всех умозрительных имен и определений. Бог не есть ни душа, ни разум, ни воображение, ни мнение, ни мышление, ни жизнь. Потому Он не воспринимается ни словом, ни мыслью. Он выше познания. Он выше всего – «ничто из несуществующего и ничто из существующего». Поэтому познание Бога лежит через освобождение от всякой разнообразной примеси – через «упрощение души», через «вхождение в самого себя», через отвлечение от всякого познания, от всех образов, чувственных и умственных. Бога мы познаем только в покое духа и покое познания, не издали, не через внешнее, не через размышление о Нем, но через непостижимое с Ним соединение. Это возможно только через экстаз, через исхождение за все пределы, через исступление. Истинное познание есть познание без слов и понятий, и потому несообщаемое познание, доступное только тому, кто его достиг и имеет.

Это отрицательное Богопознание можно и должно дополнить положительным. Хотя в неизменной простоте Своего бытия Бог выше всякого определения, всякого имени, множественность Его проявлений можно определить различными определениями и различными именами. Однако при этом надо помнить, что ни одно из этих имен в отдельности, ни все они в совокупности, не дают представления о сущности Божества. Тем не менее, если встать на этот путь, то прежде всего надо сказать, что Бог – это Благость. По причинам Своей благости Бог не остается в Самом Себе, а творит, созидает и животворит мир. Как от неиссякаемого источника света, от Него повсюду распространяются живительные лучи, и все существующее проникнуто лучами этого живого и умного света. Бог есть также Промыслитель, Творец и Прообраз мира, начало всего сущего, Причина, поддерживающая Сила и последний Предел. Ибо в Боге нераздельно предсуществуют все предопределения бытия, представляющие из себя «самосовершенные и вечные мысли вечного Бога». Это как бы Лик Божий, обращенный к миру. И мир существует лишь потому, что прообраз его мыслится Богом. В этом смысле Бог есть Жизнь и само Бытие. Наконец, Бог есть совершенная красота, Красота без всякого изъяна – источник и прообраз всякой красоты. Все существующее ради Него и от Него получает свою красоту, то есть стройность и меру.

В соответствии с выше сказанным, образ мира у Дионисия определяется прежде всего идеей строя и лада, имеющих основание в неизреченном покое Божественной жизни. Все в мире стройно и созвучно, все состроено и согласовано между собой. Все существующее, не теряя своего своеобразия, слагается в живую гармонию и сказывается прежде всего в иерархичности мира. Выше всего в этой иерархии – Божественная красота. К ней и устремляется все остальное, чтобы в меру своей возможности «обнаружить в себе Божественную деятельность». Первое место в иерархическом строении причаствующего Богу тварного мира принадлежит первопричинам и миру идей. Высшие чины его являются посредниками в Богопричастии низших, которые лишь через них причастны Богу и в меньшей, чем они мере. Наверху тварной лестницы стоят горние ангельские чины – «бесчисленное блаженное воинство премирных умов»…Их совершенство определяется тем, что им в наибольшей степени доступно счастье Богообщения. По своей духовной природе они ближе всего к Богу. Первая и высшая триада ангелов это – Херувимы, Серафимы и Престолы. Им доступно прямое и непосредственное видение Божественных тайн. Они живут в Божественном свете и непосредственно созерцают Его. Выше всех – Херувимы, обладающие «совершенно-простым знанием высочайшего света». Вторая иерархия – это Господства, Силы и Власти. Им доступно уже только вторичное озарение, посредственно через чины первой иерархии. Еще ниже третья иерархия – Начала, Архангелы и собственно Ангелы. Ангелы всего ближе к материальному миру и незримо присутствуют в нем. Они представлены к каждому народу и предводительствуют земной иерархией.

К последней триаде ангелов примыкает иерархия земная. Ее возглавляет церковь, в которой Дионисий различал два родственных круга. Первый – священные чины: епископы, диаконы и пресвитеры. Из них епископы – это высшая ступень в чувственном мире, непосредственно примыкающая к горнему миру чистых духов, а пресвитеры – необходимое звено между священством и миром, в задачу которых входит объяснять светским людям священные символы и обряды. Второй круг церкви – это «чины совершаемых». От также состоит из трех ступеней: монахов, «созерцателей» (добродетельных христиан) и оглашенных. Их совершенство определяется степенью близости к божественной идее.

Нарушение установленной Богом иерархии, гармонии мира рождает беспорядок, который, по Дионисию, и есть зло. Следовательно, зло существует не само по себе, а лишь как нарушение. Поэтому абсолютного зла нет и не может быть (его существование было бы равносильно отсутствию гармонии, то есть самому существованию Бога и мира).

Боэций

1) Жизнь Боэция

Апиций Манлий Торкват Северин Боэций родился в Риме около 480 г. Он происходил из знатного сенаторского рода. Среди его предков было много консулов, два императора и даже один папа. Отец Боэция, Флавий Манлий, исполнял в 487 г. (при Одоакре) должность консула. Впрочем, он умер очень рано и не успел оказать на сына никакого влияния. Еще в детстве Боэций был взят на воспитание Квинтом Аврелием Меммием Симмахом, консулом, затем главой сената и префектом города Рима – одним из образованнейших и одним из благороднейших людей той эпохи. При содействии Симмаха Боэций получил превосходное образование. Дочь Симмаха, Рустициана, стала потом его женой и родила ему двух сыновей.

Скорее всего Боэций учился в Риме или же, быть может, в столице – Равенне. Как представитель высшей римской знати и к тому же воспитанник просвещенного Симмаха он должен был пройти курс обучения в лучших латинских школах, сначала грамматической, затем риторической. Помимо этого он мог в частном порядке обучаться философии и математическим наукам у наемных греческих учителей под наблюдением того же Симмаха.

Боэций очень рано приступил к систематической литературной и научно-философской деятельности и вскоре приобрел признание и славу ученого. Он был известен и как поэт, а в дальнейшем и как теолог. В одном сохранившемся фрагменте хроники, относящейся к двадцатым годам VI в., и принадлежащей, по всей вероятности, перу Кассиодора, мы читаем, что Боэций «написал книгу о Святой Троице, а также несколько глав по догматике и книгу против Нестория. Сочинил он и буколическую поэму. Но в деле логического искусства, т. е. в том, что относится к диалектике, и в математических науках он был столь силен что или был равен или даже превосходил древних авторов». Таким образом, еще при жизни Боэций достиг славы универсального ученого, проявившего себя во всех так называемых «свободных», или «благородных», науках, т. е. как в словесных – грамматике, риторике и диалектике, так и в математических – арифметике, геометрии, астрономии и музыке. Но слава истинного философа и выдающейся исторической личности пришла к нему все же только после смерти.

Когда Боэций был еще подростком, в 493 г. произошло завоевание Италии остготами Теодориха, завершившееся созданием своеобразного готско-римского государства, в рамках которого два чуждых народа, две существенно различных культуры, две разнородных системы права и две враждебные религии (римское католичество и готское арианство) должны были несколько десятилетий существовать вместе. Теодорих был мудрым государем и дипломатом. Он покровительствовал римской культуре и поощрял ученые занятия. Король приближал к своему двору самых выдающихся римлян, доверяя им первые государственные должности.

О начале политической карьеры Боэция мы почти ничего не знаем. Известно только, что он рано становится сенатором, а в 510 г.– консулом. Восходящий этап развития государства Теодориха стал для Боэция периодом непрерывного, нарастающего и почти невероятного для одного смертного человека успеха во всех областях жизни: в науке, искусстве, философии, политике, в сфере материального благополучия, в жизни личной и семейной. В 522 г. Теодорих назначает Боэция на высший в королевстве административный пост «магистра всех служб» (Magister officiorum), то есть фактически на пост первого министра. Однако, обладая прямодушием и чистосердечием истинного философа, Боэций вряд ли вписывался в полную интриг и политических хитросплетений обстановку равеннского двора. Его борьба за справедливость, конечно, понимаемая скорее по-римски, чем по-готски, должна была непременно и очень скоро обернуться против него самого. Так оно и случилось. В 523 г., т. е. всего через год-полтора после своего назначения на высший пост, Боэций был обвинен в причастности к заговору, осужден, а затем казнен.

Все началось с доноса на влиятельного сенатора и экс-консула Альбина, входившего, вероятно, в круг общения Боэция. Королевский референдарий (главный осведомитель двора) Киприан доложил Теодориху о якобы имеющей место тайной переписке Альбина с византийским императором Юстином, сам факт и, по-видимому, содержание которой могли при тогдашних обстоятельствах рассматриваться как тягчайшие преступления: государственная измена и «оскорбление величества».

За доносом последовал суд «священного консистория», который состоялся в присутствии короля и всего сената в городе Вероне – второй резиденции Теодориха. Боэций выступил на суде в защиту Альбина. В ответ Киприан обвинил в заговоре против готов также и Боэция. Тот был арестован и отправлен в тюрьму в местечко Кальвенциано под Павией, где он находился в заключении вплоть до своей казни.

Была устроена инсценировка суда над философом. Его обвиняли, во-первых, в том, что, желая спасти сенат, он воспрепятствовал представлению «документов, которые свидетельствовали бы об оскорблении величества сенатом»; во-вторых – в том, что он выражал надежду вернуть Риму утраченную свободу; а в-третьих – в том, что он повинен в святотатстве, в каком-то осквернении святынь или злоупотреблении магией. Мотивировка всех этих «преступлений» связывалась с философскими занятиями Боэция. О действительном смысле указанных обвинений можно только догадываться.

Суд над Боэцием происходил в его отсутствии. Все свидетели обвинения были людьми Киприана. Защитников у Боэция на суде не оказалось, за исключением одного Симмаха. Вскоре тот тоже был арестован и приговорен к смерти.

Казнь Боэция свершилась в 524-ом или в 526-ом г. Аноним Валуа, рассказывая об этой казни, говорит, что ей предшествовали тяжелые пытки. Вообще же гибель Боэция стала событием, оставившим глубокий след в памяти и его современников, и потомков.

2) Квадриум

В Средние века сочинения Боэция служили одним из главных источников философской образованности. Само содержание средневековой мысли оформилось во многом благодаря выдвинутым им темам и обозначенным им проблемам.

Литературное наследие Боэция включает в себя более двадцати произведений, которые можно распределить по четырем тематическим группам: 1) учебные руководства по «свободным наукам»; 2) сочинения по логике, включая переводы, комментарии и трактаты; 3) теологические работы; 4) художественно- философская сатура «Утешение Философпей».

Хотя точную хронологию произведений Боэция установить вряд ли возможно, все же самой ранней из его работ следует, наверно, признать «Наставление в арифметике» – учебное руководство в двух книгах, которое помимо специально-математического материала (определение числа, видов чисел и их отношений; определение пропорции, ее видов; определение арифметических операций и правил и т.п.) содержит в себе и компактно выраженную философию числа – такую, какую могло создать только мышление пифагорейца или же неоплатоника.

Здесь говорится о том, что изучение математических наук есть необходимая предпосылка успешного овладения философским знанием. Это – очередная ступень в движении ума к истине. Две математические науки, арифметика и музыка, изучают множества, или числа как таковые; две другие, геометрия и астрономия, изучают величины, числа протяженные. При этом арифметика и геометрия имеют своим предметом неизменные объекты, музыка и астрономия – объекты изменяющиеся. Но геометрия зависит от арифметики, а астрономия от музыки; ибо операции с величинами предполагают числовые законы, так же как движения светил подчиняются законам гармонии. Поэтому иерархия математических наук должна быть такова: арифметика, геометрия, музыка, астрономия. Такой же должна быть и последовательность их изучения.

В учебнике Боэция под арифметику подводится и онтологическая база. Мир создан по образу чисел и имеет, следовательно, числовую структуру. В основе всех чисел лежит единица, но и само бытие зависит от единства, а, значит, подчинено единице, которая поэтому именуется «матерью всего». Единица – структурообразующее начало, в геометрии ей соответствует точка. Поэтому и сложенным из единиц числам соответствуют линии, плоские и объемные фигуры. Однако единица сама не есть число (множество), и всякое множество противоположно единице. Элементарным множеством является двоица. Все же другие числа принимают на себя свойства единицы и двоицы. У нечетных чисел преобладают свойства единицы, в них выражается устойчивость, определенность, неизменность, завершенность бытия; у четных преобладают свойства двоицы, выражающие неустойчивость, подвижность, незавершенность становления. Из четного и нечетного посредством пропорции и меры складывается мировая гармония, которая выражается в периодичности, согласованности и ритмичности природных и человеческих явлений.

Сказанное очень хорошо согласуется с философскими принципами, изложенными в других сочинениях Боэция, в частности, в III книге «Утешения». Но это отнюдь не говорит о том, что «Наставление в арифметике» – плод самостоятельной мысли Боэция, пусть даже опирающейся па идеи пифагорейцев и платоников. Увы, мы имеем здесь дело всего лишь с простой латинской адаптацией, а в ряде мест с почти буквальным переводом «Введения в арифметику» знаменитого греческого математика II в. Никомаха из Геразы.

Предваряя свой учебник арифметики небольшим вступлением в форме письма к Симмаху, Боэций сообщал в нем о своем замысле создать по возможности краткие и доступные латинские руководства по всем четырем наукам «квадривиума» (quadrivium, «четырехпутье» – впервые встречающееся именно здесь название той группы из семи свободных наук, в которую входили науки, связанные с измерением и счетом, именовавшиеся также «Mathesis») , то есть не только по арифметике, но и по геометрии, астрономии и музыке. Удалось ли Боэцию осуществить свое намерение? Не исключено, что и удалось; но никаких полностью достоверных свидетельств того, что в средние века (хотя бы в ранний период) функционировали боэциевские руководства по геометрии и астрономии, мы не имеем.

Трактат, относящийся к четвертой части квадривиума (у Боэция – третьей), сохранился и дошел до пас под названием «Наставления в музыке». Судя по многим признакам, он был написан Боэцием не сразу после «Арифметики», а спустя некоторое время, может быть, даже несколько лет.

Как и руководство по арифметике, данный трактат представляет собой латинскую адаптацию греческих текстов, но в настоящем случае для адаптации взят не один источник, как Никомах для «Арифметики», а несколько, и притом весьма отличных друг от друга в концептуальном плане. Поэтому в сравнении с «Арифметикой» трактат о музыке представляется и более эклектичным и одновременно более самостоятельным. Первая книга, где вводятся определения музыкальных понятий и исходные принципы теории, своим содержанием перекликается с никомаховым кратким учебником гармонии, а вторая и третья книги, по-видимому, воспроизводят другой труд Никомаха по гармонии, более обширный и обстоятельный. Начальные две главы четвертой книги «Наставлений» воспроизводят трактат Евклида о совершенной системе деления струны соответственно идеальному звукоряду. Возможный источник следующих глав, посвященных нотной записи диатопического, хроматического и энгармонического вариантов лидийского лада, – трактат Гауденция.

Сама возможность музыкального искусства оправдывается Боэцием единством мира природного и человеческого: согласованность, гармония небесных движений и всех наблюдаемых природных процессов составляет «мировую музыку», которая воспринимается человеком благодаря столь же гармоническому устройству человеческого тела и человеческой души и гармонии, существующей между ними, то есть благодаря «человеческой музыке». Третий род гармонии, которому и посвятил Боэций свой трактат, это «инструментальная музыка», под которой понимается всякая музыка, вызванная человеческим искусством. Эта гармоническая музыка рождается тогда, когда звуки и интервалы между ними образуют соотношения и композиции, воспроизводящие музыку «мировую» и «человеческую»; в таком случае музыкальное творение, в силу своего естественного сродства человеческой душе, доставляет ей радость и оказывает на нее терапевтическое действие.

3) Диалектика

В эпоху античности и в средние века диалектикой называли в первую очередь вообще искусство доказывать истинное и опровергать ложное, а кроме того, искусство правильно определять и классифицировать понятия (герменевтика), правильно строить суждения и умозаключения (аналитика), правильно отыскивать нужные аргументы (топика). Для обозначения всего этого применялся и другой термин – «логика», который именно в этом смысле употребляется и сейчас, в то время как под «диалектикой» теперь чаще понимают учение о противоположностях.

Боэций употребляет термины «логика» и «диалектика» почти синонимично, но слово «логика» он чаще применяет для выражения как бы структуры и теории, а слово «диалектика» – для обозначения как бы функции и метода. Боэций по праву считается создателем средневековой логики в Западной Европе. До XII в. логика развивается на основе идей и принципов, заключенных в его трудах, которые складываются из переводов, комментариев и самостоятельных (по форме) трактатов. Логические работы Боэция построены по тому же принципу, что и труды по квадривиуму: даже когда это не просто переводы, по своему содержанию они являются почти всегда адаптацией и компиляцией каких-либо греческих источников. Это, разумеется, не исключает присутствия в творениях Боэция и его собственных мыслей, иногда вполне самобытных.

Источники избирались Боэцием в строгом соответствии с теми задачами, которые он ставил перед своим творчеством. А задачи эти однажды были определены им так: «Все топкости логического искусства Аристотеля, всю значительность его нравственной философии, всю смелость его физики я постараюсь передать, приведя его произведения в должный порядок, сделав их перевод и снабдив моими пояснениями. Кроме того, я переведу и прокомментирую все диалоги Платона. Завершив этот труд, я постараюсь представить философию Аристотеля и Платона в некоей гармонии и докажу, что большинство людей ошибается, считая, что эти философы во всем между собой расходятся, тогда как па самом деле в большинстве вопросов, к тому же наиболее важных, они находятся в согласии друг с другом. Эти задания, если мне будет отпущено достаточно лет и свободного времени, я, непрестанно трудясь, исполню на общее благо».

Осуществить этот грандиозный замысел Боэцию не удалось. Из задуманного исполнено было только одно: был освоен и включен в латинскую культуру аристотелевский «Органон». Боэций переводит на латинский язык «Категории», «Об истолковании», «Первую аналитику», «Вторую аналитику», «Топику», «Об изобличениях софизмов». Ему же, по всей видимости, принадлежит и перевод собрания анонимных глосс античных авторов к «Первой аналитике». Осуществляя свой замысел дать не только переводы, но и толкования трудов Аристотеля, Боэций присоединил к некоторым переведенным им текстам свои комментарии. Он также написал ряд самостоятельных по форме монографических трактатов по логике, к которым относятся: «О категорическом силлогизме», «Пролегомены к учению о категорических силлогизмах», «О логическом делении», «О гипотетических силлогизмах», «О топических различиях». Из всего перечисленного большая часть сохранилась полностью во множестве средневековых рукописей, причем обычно в нескольких редакциях.