Обычное дело

С новой силой навалились тягостные мысли об эпидемии, одиночестве и туманном будущем ее и детей. За ежедневными насущными проблемами они отступали, прятались в их тени. Иногда Ирина испытывала даже некоторое удовлетворение от жизни. Например, когда видела наполненную продуктами кладовку. Один телефонный звонок разрушил зыбкое спокойствие. Страх вернулся.

В глазах у детей надежда сменилась разочарованием. В едином порыве они обнялись. Прежде в их семье такие «телячьи нежности» были не в ходу. Но конец света многое меняет. Дашин подростковый возраст внезапно кончился. За полтора месяца новой жизни не было ни хамства, ни эгоизма, ни высокомерия. Куда что подевалось? Похоже она больше не считала себя самой умной и признала в матери «вожака стаи». Внезапно возросший родительский авторитет грел душу и поднимал самооценку.

Антошкино детство тоже закончилось раньше времени. Обычно слегка безалаберный и невнимательный сын вдруг стал серьезным, не по годам рассудительным и молчаливым. Прежде такие фразы, как «вымой руки» или «собери носки с пола и положи в корзину с грязным бельем» в одно ухо влетали, а в другое вылетали, не задерживаясь в голове у Антошки ни на минуту. Транзитом. Его «бытовая бестолковость», как называла это Ирина, когда сын не в состоянии был найти ножницы в ящике стола или брюки в шкафу, доводившая Ирину порой до белого каления, исчезла бесследно. Раньше Ирина считала это качество врожденным и передающимся по мужской линии. На ежеутренние, набившие оскомину, вопросы мужа «а где моя рубашка (носки, ремень, ключи и т. д.) порой хотелось ответить матом. На детских плечах теперь лежала непосильная тяжесть, и Ирина ничего не могла с этим поделать.

Вот кто совсем не изменился, так это кот. Ему было около двух лет и главной чертой его характера было неуемное и неиссякаемое любопытство. В свое время выяснилось, что кота не пугают даже новогодние фейерверки. В то время как все нормальные животные прятались от шума взрывов, Василий стремглав бежал к окну и в возбуждении провожал глазами огоньки. Путешествие на новое место жительства он перенес легко, в новом доме освоился быстро, избрав себе местом для сна мягкое кресло в гостиной, а наблюдательным пунктом – верхнюю полку стеллажей на кухне. Некоторое время назад состоялось знаменательное кошачье-собачье знакомство. Собаку Василий видел впервые. Природная осторожность заставила его запрыгнуть на стол, откуда он и взирал с нескрываемым любопытством на заходившегося внизу лаем шпица. Почти семикилограммовый пушистый кот выглядел намного крупнее собаки. Учитывая разницу в весовых категориях шпиц отбегал на безопасное расстояние, стоило лишь Василию сделать шаг в его сторону. Понаблюдав за парочкой некоторое время, Ирина пришла к выводу, что безопасности кота точно ничего не угрожает, драки не будет. Собаку оставили в доме и назвали Лисой Алисой.

Следовало заняться неотложной проблемой – найти зерно для кур. Вокруг деревни и вдоль дороги располагались поля сельскохозяйственного предприятия. Неоднократно проезжая мимо летом Ирина помнила, что на некоторых колосилась какая-то зерновая культура. Поскольку поля были уже убраны, значит это зерно где-то складировано. Оставалось только найти. Поразмыслив, она решила идти в большую деревню километрах в двух от дома и поискать склад зерна среди других хозяйственных построек бывшего колхоза. Они оказались разбросаны по деревне довольно далеко друг от друга: здание правления колхоза, судя по барельефам построенное давным-давно при коммунизме, склад сельскохозяйственной техники под открытым небом и ремонтная мастерская рядом, пилорама, склад пиломатериалов и еще парочка сооружений непонятного назначения. К фермам в отдалении от деревни даже не стали подходить, оттуда тянуло невыносимым смрадом. Наиболее перспективными выглядели несколько больших ангаров, огороженных общим забором с будкой охранника на въезде. Окон в ангарах не было, а железные двери и ворота были закрыты. Как их взломать Ирина не представляла, ключей в будке охраны не оказалось. Пришлось уйти не солоно хлебавши.

Однако нет худа без добра. Пытаясь сократить путь до дома, они наткнулись на поле с кукурузой. В их климате кукурузу на еду не выращивали, только на корм скоту. Почему бы не попробовать кормить кур кукурузой? Эксперимент провели немедля. Куры, как механические веники, сметали все: кукурузу, морковь, капустные листья и даже крапиву, для прикола брошенную Антошкой.

Значит, следовало натаскать как можно больше кукурузы. К делу подошли обстоятельно. Сначала освободили от всякого старого хлама большую часть подвала, потом нашли на соседних участках две тачки в дополнение к уже имеющейся. На тележках из супермаркета можно было бы привезти больше, но по раскисшей от дождей проселочной дороге они просто не проехали бы. Эта работа была самой тяжелой из всего, чем им приходилось заниматься до сих пор в новой жизни. К вечеру все валились с ног в полном изнеможении, а приготовленное в подвале место заполнялось очень медленно. В какой-то момент пришлось отказаться и от тачек, из-за дождей дорога превратилась в сплошное месиво из грязи. Кукурузу носили в рюкзаках и сумках.

Накопившаяся многодневная усталость отупляла, а нужно было еще облазить соседские подвалы в поисках овощей. Решив действовать как Скарлет О Хара и подумать об этом позже, Ирина устроила выходной. Был уже конец октября, день выдался солнечным, но довольно холодным. Наслаждаясь бездельем, дети валялись на диване, играя с Васькой и Лисой Алисой. А Ирина пошла на улицу, чтобы оборвать плоды с куста шиповника, росшего за воротами. Она смутно помнила, как в детстве ее поили отваром шиповника при простуде.

«Тетя, ты живая?» – услышала она за спиной детский голосок.

Медленно повернувшись Ирина уставилась на девочку лет шести в ярко-красной курточке и с рюкзаком за спиной, а потом и на ее бабушку, вывернувшую из-за забора.

Глава 4.

Анна Михайловна и Софочка действительно были бабушкой и внучкой. Девочке было шесть лет, а бабушке шестьдесят девять. Жили они на другом конце города в спальном районе.

В то время, когда мир умирал, Софочка находилась в больнице. За три дня до этого ей удалили аппендикс. Принеся внучку домой на руках Анна Михайловна выхаживала ее, как могла. Несколько недель они провели в своей квартире на первом этаже многоэтажки. Бабушка ходила за продуктами в ближайший супермаркет и готовила для Софочки диетическую еду. Когда Анна Михайловна сочла девочку достаточно окрепшей, они стали обходить городские кварталы в поисках людей и в один прекрасный день наткнулись на надпись, сделанную Дашей и Антошкой. Чтобы дойти до места назначения, им понадобилось два дня. Софочка ехала на розовом трехколесном велосипеде, Анна Михайловна медленно шла пешком.

И вот они здесь. Первоначальный шок от встречи быстро прошел. Смеясь и плача одновременно, Ирина обняла обоих и повела домой. Спустя час они с Анной Михайловной готовили праздничный обед, а из гостиной доносилась веселая возня, детский смех, визги и собачий лай.

Анна Михайловна оказалась учителем музыки, учила детей играть на фортепиано в музыкальной школе. Самая бесполезная профессия по нынешним временам, как с иронией заметила она сама. Впрочем, от Ирининой бухгалтерии толку было ничуть не больше. Невысокого роста, стройная, с коротко постриженными седыми волосами Анна Михайловна обладала тем неуловимым качеством, которое называют интеллигентностью. Оно не зависит ни от образования, ни от социального положения, но обладателей его можно отличить сразу. По глубокому убеждению Ирины, интеллигентом можно было только родиться. Интеллигентность передавалась по наследству, как наличие музыкального слуха. У Анны Михайловны был еще внук Егор, который уже полгода служил в армии и сноха, бывшая на заработках в Москве. Связи с ними не было. Сын Анны Михайловны умер несколько лет назад.

В тот день они выпили последнюю бутылку вина из хозяйских запасов и проговорили допоздна. Рассуждали, в основном, о болезни. Обе пришли к выводу, что она имеет генетическую природу. А причина их выживания в том, что они являются обладателями нужной комбинации генов и передали их по наследству детям и внукам.

Ирина была счастлива, что теперь рядом есть взрослый человек, с которым можно разделить бремя ответственности за их выживание, посоветоваться. Ее постоянно преследовал страх упустить что-то важное, беспокойство, как бы ее непредусмотрительность не оказалась роковой для семьи. Сейчас она чувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее. Встреча с живыми людьми воодушевляла, возрождала надежду найти еще людей и придавала сил.

Еще много дней Ирина с детьми ходили за кукурузой. Анна Михайловна и Софочка оставались на хозяйстве. Они кормили кур, готовили еду. Разбив окно соседского дома и проникнув в подвал, перетаскивали оттуда запасы овощей.

Ирина вздохнула с облегчением, когда Анна Михайловна полностью взяла на себя заботу о курах. Сама она отчаянно побаивалась петуха и в курятник иначе как с лопатой наперевес не входила. Злопамятный петух косил на нее недобрым взглядом и постоянно ходил по пятам с настороженным видом, как продавец в ювелирном магазине за нагловатой цыганкой. Куры давали 30-35 яиц в неделю. Им хватало.

Однажды, вернувшись с детьми домой из очередного рейда за кукурузой, они с порога почувствовали одуряющий запах свежего хлеба. Настоящего хлеба хотелось уже давно. Ирина иногда пекла бездрожжевые лепешки на сковороде, но это было не то. Оказалось, Анна Михайловна и Софочка нашли в соседнем доме электрическую хлебопечку. Там же на кухне нашлась инструкция по ее эксплуатации с рецептами выпечки и небольшой запас сухих французских дрожжей. Вкусно было нереально. На семейном совете решили на следующий день совершить набег на гипермаркет. Помимо дрожжей, не мешало пополнить запасы продуктов, включая алкоголь.

Весьма сомнительным приобретением казались поначалу коза с козленком. Они попались им на глаза по дороге домой. Беленькая маленькая козочка совершенно очаровала всех детей, и они уговорили Ирину и Анну Михайловну взять ее домой. Мама-коза безропотно и совершенно самостоятельно последовала за ними. Зная по опыту, что козье молоко обладает специфическим запахом, доить козу не планировали. Да и не умели. Посовещавшись, решили, что очаровательный козленок к зиме подрастет и попадет на новогодний стол в качестве жаркого. Детям эту крамольную мысль озвучивать не стали. Коз нигде не запирали, они свободно гуляли по участку, ограниченные забором, и подъедали остатки травы.

Но вопрос с сеном решать надо было незамедлительно. Скоро зима. Где его взять Ирина знала. Живописные, аккуратные, ярко-желтые рулончики сена лежали на полях по обе стороны дороги из деревни в город. Оставалось прикатить парочку к дому. И здесь их поджидал сюрприз. Это издалека они выглядели, будто игрушки, а вблизи рулоны оказались метра полтора в диаметре и тяжелыми, как чугунный мост. С большим трудом удалось вчетвером сдвинуть один с места и докатить до дома. На следующий день прикатили второй. Ирина переживала, что сено долго мокло под дождем и теперь сгниет. Но другого не было. Накрыв его остатками полиэтилена, в который она заворачивала труп хозяина дома, оставили сено за забором.

Множество вопросов крутилось в голове у Ирины: хватит ли на зиму сена козам и кукурузы курам; могут ли козы зимовать в неотапливаемом сарае или они замерзнут; не замерзнут ли куры зимой, быть может, их держат в этом курятнике только летом? Имевшая раньше дело лишь с хомяками и кошками, Ирина была тем еще зоотехником.

К счастью, Анна Михайловна – гордая обладательница дачного участка в шесть соток, без урожая с которого их семья бы не прожила, обладала обширными знаниями в сфере огородничества. По ее настоянию они с Антошкой съездили на велосипедах в магазин «Садовод», расположенный в паре километрах дальше по окружной дороге, чем гипермаркет, и привезли множество пакетиков с семенами, удобрения для растений, витаминную подкормку для кур, отраву для мышей и, главное, несколько весьма полезных книг. Вообще, Анна Михайловна оказалась очень приятным человеком. Проработав всю жизнь преподавателем в музыкальной школе, особых богатств она не нажила. Муж оставил ее еще в молодости, когда сын ходил в детский сад. Развелись они тихо, интеллигентно, без скандалов. Больше устроить личную жизнь она не пыталась, посвятив всю себя воспитанию сына и своим ученикам. На пенсию вышла, когда родилась Софочка, чтобы заниматься ей, пока родители зарабатывали на жизнь. После внезапной смерти сына внуки стали ее единственной радостью и смыслом жизни. Ирину подкупала ее житейская мудрость и излучаемое Анной Михайловной спокойствие. Сама она такой выдержкой похвастаться не могла.

Ее внучка была очень милой девочкой с серьезными голубыми глазами и толстой косичкой рыжеватых волос. Конечно, все произошедшее наложило на нее свой отпечаток. Но у шестилетнего ребенка психика очень гибкая, поэтому она быстро забывала плохое. Девочка оттаяла почти сразу. Антошка стал ее лучшим другом. Преодолев стеснение первых дней, она ходила за ним хвостиком и буквально не сводила глаз. Он был для нее авторитетом во всем. Свою лепту вносил и домашний «трогательный» зоопарк: кот, собака и козочка. И если кот ловко прятался от излишнего внимания, то остальным деться было некуда.

В свои шесть лет девочка уже хорошо читала, чем совершенно очаровала Ирину. За неимением детских книг Софочка с удовольствием читала вслух всем желающим подшивку журнала «Вокруг света» десятилетней давности, найденную в шкафу. Вслед за ней к книжному шкафу потянулись Антошка и Даша. Ирининому удивлению не было предела, когда однажды вечером она застала их обоих с книгами в руках. Читали оба Агату Кристи. До этого момента читать отпрысков приходилось заставлять. Как и большинство детей их поколения, дети воспринимали чтение, будто тяжкий и нудный труд. И наповал убивали Ирину вопросами: «Зачем нам это читать? Как нам в жизни это пригодится?» Личный пример Ирины, вопреки устоявшемуся мнению, никак не помогал заинтересовать их, а её восклицания: «Ну ведь это же интересно!» выглядели жалким и неубедительным лепетом под их скептическими взглядами. Мать с книжкой в руках была для Даши и Антошки древним динозавром. Пока мир неожиданно не изменился.

Исчезновение интернета, конечно, тоже сыграло свою положительную роль. Появилось свободное время, которое раньше тратилось на бессмысленное блуждание по сети. Ирина была рада исчезновению этой помойки. Вместе с ней канули в лету и «инстаграмные» девушки с надувными губами, грудями и задами, одинаковые, словно яйца из картонной коробки. Её давно занимал вопрос: можно ли потом вернуть их губы в нормальное состояние или гламурные куры изуродовали себя навсегда? Интересно, а как эти вареники на лицах будут выглядеть в старости? Ответ на этот вопрос она уже вряд ли узнает. Исчезли и брызжущие слюной ничтожества, щедро рассыпавшие гадкие комментарии по любому поводу и получавшие от этого почти физическое удовольствие, а также извращенцы всех мастей: от педофилов, до фанатичных последователей здорового образа жизни, питающихся строго пророщенными зернами пшеницы и только по четным числам. Потоки вранья, пошлости, низкопробного юмора ниже пояса выливались на Ирину всякий раз, когда она включала компьютер.

Телевизор был ничуть не лучше. Целыми днями по центральным каналам показывали либо политические ток-шоу, где кучи раскрасневшихся мужиков во весь голос пытались переорать друг друга, споря до хрипоты, а порой и хватая оппонента за грудки, по давно набившим оскомину поводам; либо трясли грязным бельем двадцатилетней давности давно вышедшие в тираж певички или третьесортные спившиеся актеры, выясняющие кто, с кем, когда и где спал. Кому нужен был весь этот бред? Кто его смотрел? Среди своих подруг Ирине не удалось найти ни одной, кого интересовали бы подобные передачи. Как ведущие этого телевизионного фастфуда умудрялись говорить со скоростью пулеметных очередей, полностью игнорируя любые интонации, вызванные знаками препинания, так, что смысл сказанного можно было уловить далеко не сразу?

Выбирая из двух зол меньшее, Ирина все же предпочитала компьютер. Там хотя бы фильмы можно было выбрать по своему вкусу: неспешные, атмосферные, мрачноватые скандинавские детективные сериалы или экзотические южнокорейские костюмные зомби-ужасы.

В середине ноября резко похолодало. Проснувшись однажды рано утром Ирина увидела в окно слепящую белизну первого снега. Любуясь на эту красоту, она не сразу сообразила, что уже некоторое время слышит какие-то звуки во дворе. Подойдя к другому окну Ирина остолбенела.

Незнакомый мужик чистил на дорожке снег.

Глава 5

«Ну, здравствуй, хозяйка,» – спокойно поприветствовал он вышедшую на крыльцо Ирину.

Та невежливо молчала, рассматривая незнакомца. Среднего роста, худощавый, заросший седой щетиной, лет 55-ти на вид. Грязные джинсы с пузырями на коленях, теплая куртка с капюшоном, забрызганная грязью, немытые длинные волосы с сильной проседью – видок у мужика был довольно бомжеватый. Смотрел он на нее чуть насмешливо, сощурив карие глаза в сеточке морщин.

«Не бойся, не обижу,» – с легкой ухмылкой пообещал он, сверкнув золотым зубом.

«Михаил»

«Ирина»

«Иди в дом, замерзнешь, я сейчас,» – снова берясь за лопату, фамильярно скомандовал он.

Михаил зашел в дом через пять минут, на пороге был облаян собакой и обнюхан котом. Потрепав обоих по загривкам, снял куртку и по-хозяйски прошел на кухню.

«Есть хочешь?» – сразу переходя на «ты» спросила Ирина.

«Как собака,» – признался Михаил. – «И чаю горячего, если есть».

От него веяло спокойствием и уверенностью в себе.

«Или я просто соскучилась по мужикам,» – сделала вывод Ирина, ставя разогревать остатки вчерашнего ужина и чайник одновременно. В дверях кухни показался заспанный Антошка и обалдело уставился на гостя.

«Давай знакомиться, Михаил,» – сказал тот, протягивая руку.

Следом потянулись остальные домочадцы. Дети поначалу были несколько скованны и смущены, только Анна Михайловна проявила добросердечие и радушие. Но обаятельная, чуть грустная и усталая улыбка нового знакомого быстро растопила лед.

Оказалось, Михаил приехал в деревню на мотоцикле еще на рассвете. Без труда нашел единственный жилой дом и, пока хозяева спали, успел осмотреть нехитрое хозяйство и даже почистить дорожку от снега.

Ему понадобилась всего пара дней, чтобы завоевать симпатии всех домочадцев. Анну Михайловну он покорил полным отсутствием ненормативной лексики. С Софочкой обстоятельно обсудил способы дрессировки обитателей домашнего зоопарка. Вместе с Антоном они пригнали из соседней деревни трактор с тележкой, привезя запас бензина в канистрах и какие-то инструменты и запчасти. Уже на следующий день Михаил начал учить его управлять трактором. Даше он отдал свой мотоцикл, пообещав научить водить его в ближайшее время. Вот только на Ирину он смотрел с вечно ироничной усмешкой, а сама она никак не могла определиться в своем отношении к нему.

Несомненно, Михаил был самым полезным членом их коллектива. Ирина понимала, что именно его знания, навыки и жизненный опыт помогут им пережить эту зиму. Первый снежок благополучно растаял через пару дней. Однако настоящая зима была не за горами. А по настоянию Михаила следовало переделать еще кучу дел, пока дороги не замело.

Ежедневно они вдвоем ездили в соседнюю большую деревню и привозили то полную тележку дров, собранных у бань и домов запасливых сельчан; то мешки с зерном со склада, замок которого Михаил срезал; то разные инструменты и пиломатериалы, чтобы приспособить один из соседских сараев для содержания коз.

Обнаружив на окраине деревни небольшой заросший пруд, оккупированный стайками суетливых уток и надменных гусей, они вернулись туда на следующий день с детьми, снаряженные дюжиной мешков из-под картошки. Гусей переловили, накидывая им на головы мешки. Уток выманивали из воды зерном и упаковывали в мешки по две штуки. Птицу разместили в очередном соседском сарае.

Но заветной мечтой Михаила было найти корову. Большая часть сельскохозяйственных животных давно погибла без ухода человека от голода в запертых загонах и сараях или от того, что их не доили. Но, наверняка, были и те, кто, оборвав привязь или сломав загородку, бродили теперь на свободе. Их он и искал, объезжая окрестности день за днем. Пока безуспешно. Надежды Михаил не терял, запасая впрок сено.

С помощью трактора он расчистил дорогу до гипермаркета на перекрестке с окружной дорогой, аккуратно растаскивая и сталкивая на обочину машины, попавшие в аварии. Теперь до магазина можно было доехать на тракторе и пополнить запасы. Чем они и не преминули заняться.

Михаил был кладезем полезной информации. Он точно знал, что на зиму для одной коровы понадобится около 3-х тонн сена, а на козу хватит и 400 кг., как раз столько и весит рулон. Осмотрев курятник, он вынес вердикт, что куры вполне могут здесь зимовать потому, что он хорошо утеплен и оборудован инфракрасными лампами для освещения и обогрева. А вот место для зимовки гусей и уток еще предстояло оборудовать.

Дел было невпроворот. Рабочих рук не хватало. Теперь Ирина хорошо понимала, почему деревенские жители, пользуясь любой возможностью, перебираются жить в город. Слишком много однообразного, тяжелого, физического труда, слишком мало времени и сил на любимые увлечения, например, чтение. К вечеру сил у неприспособленного городского человека не оставалось ни на что. Зато все чаще тянуло расслабиться с бокалом вина. «Вот почему люди в деревнях часто спиваются, и я бы запросто могла,» – размышляла она. Удерживало ее от алкоголя еще одно обстоятельство. Когда она впервые за ужином предложила Михаилу что-нибудь выпить, тот просто ответил: «Я алкаш, мне нельзя». С тех пор алкоголь в доме был под негласным запретом. Михаил, вообще, не был склонен к задушевным разговорам и откровенности, информацию о себе выдавал неохотно, маленькими порциями. Но общая картина все же сложилась.

Михаил родился в столице. Его отец – главный инженер одного из крупных заводов был всесторонне образованным и начитанным человеком. Его скоропалительный брак с матерью Михаила – недалекой провинциалкой, приехавшей покорять столицу и начавшей свой путь с должности хлебоукладчицы на хлебозаводе, многие знакомые сочли мезальянсом. Объяснялся он просто – яркая оборотистая провинциалка была беременна, а врожденная порядочность отца не позволила ему бросить женщину в таком положении. Брак не был счастливым. Бывшая хлебоукладчица осуществила свои самые заветные мечты: московская прописка в трехкомнатной квартире, статус замужней женщины и немаленькая зарплата мужа. Жизнь удалась. Инженер получил сына.

Михаил во всем походил на отца: и неприметной внешностью (хороши были только выразительные карие глаза), и математическим складом ума. Он рос спокойным, сдержанным и уравновешенным ребенком, прекрасно учился в школе, хорошо играл в шахматы, занимался плаванием. Михаил ничем не выделялся среди сверстников и лидерских качеств не проявлял. Друзья ценили его за надежность, добросовестность и порядочность. Девушки же предпочитали ему бунтарей с гитарами. Михаил закончил Московский автодорожный институт, поэтому с техникой был на «ты». Дальнейшая его биография была вполне стандартной: работал, женился, родился сын. Жена его – капризная красавица из Краснодара, искала в браке не столько любви, сколько способ устроиться в столице. И нашла его в лице впервые опьяневшего от страсти Михаила, излившего на нее и родившегося вскоре сына все накопившиеся запасы любви, заботы и нежности. Через несколько лет жена заскучала и стала благосклонно посматривать по сторонам. В общем, обычная жизнь обычного человека.

Все закончилось в один вечер. Вечеринка по случаю дня рождения жены в баре закончилась безобразной пьяной дракой, в которой визави Михаила получил тяжкие телесные повреждения и, проведя полтора месяца в коме, скончался, не приходя в сознание. Михаил, разумеется, получил срок и пока отбывал его в одной из мордовских колоний жена с ним развелась, вскоре вновь выйдя замуж. Сын был совсем маленьким, когда Михаил сел, и совсем большим, когда вышел. Он был единственным родным ему человеком в тот момент, родители уже умерли. Но отец – бывший заключенный никак не вписывался в вполне благополучную жизнь мальчика, сын его стеснялся и откровенно избегал общения. Внутренний стержень, который позволил Михаилу продержать все время в колонии, сломался. Пришло осознание того, что он один на этом свете и никому не нужен. Помыкавшись еще какое-то время в столице, он махнул рукой на себя и свою жизнь. Михаил уехал в соседнюю область в деревню, устроился работать механизатором и, по русской традиции, запил.

Вымирание человечества он благополучно проспал пьяным. Мучаясь страшным похмельем, Михаил вышел на улицу после полудня, намереваясь купить холодного пива и подлечиться. Увидел он там примерно тоже, что и Ирина. Но до магазина все-таки дошел, взял в холодильнике пива, обойдя мертвую продавщицу, и, опохмелившись, проспал до следующего утра.