Ангел с человеческим сердцем

Это так больно и страшно случилось,

В сердце моем живет его дух,

И тело наполнено лунною силой.

(Думай, Элизабет, здесь его имя)».

Отложила записку, оставив ее на десерт в своем меню самобичевания, и продолжила уборку. Радио отключила, чтоб не мешало думать, и закончила «приступ чистоты» в полной тишине и душевных терзаниях. «Если один из голосов в моей голове принадлежал Роберту, значит, говорили они обо мне…» Попыталась вспомнить диалог детально: «Вы сильно давите на нее. Она не выдержит, не надо!» – протестовал Роб. А незнакомец указал, что это не его дело… Но как они давят на меня? Кто давит? И причем тут Роб? Или он все же причем-то… Значит ли это, что он в курсе того, что происходит?» Взяла телефон и почти до конца набрала номер друга, когда поняла, что не смогу ничего объяснить. «Что сказать? О чем просить? Если он до сих пор ни о чем не рассказал, значит, были веские причины, а не из вредности. Да и что я скажу? Слышала тут, как ты, не открывая рта, с кем-то обо мне разговаривал? Бред». Легла на кровать и обняла подушку. «Какая я была до потери памяти? Как ко мне относились друзья, и как к ним относилась я? Что изменилось?» *** Разбудил меня маленький, но прожорливый зверек, поселившийся в моем животе, не давший поспать и издававший душераздирающие вопли, от которых хотелось закрыть уши ладонями. Знала, что бесполезно вот так лежать – он все равно не даст уснуть и, медленно поднявшись, поплелась на кухню, просыпаясь по дороге. Было три часа дня, на улице припекало солнце и пока ещё не собиралось отдавать власть прохладному вечеру. Разогревая себе съестное, вернулась к своим мыслям и воспоминаниям, которые были прерваны бестактным сном. «Раз уж, я поверила в существование голосов в моей голове и называю вещи своими именами, то память мне уже не вернут, а цинизм и самодовольство – это бонус или моральный ущерб, полученные в обмен на кусок жизни, который посчитали лишним, и, судя по всему, уже не восстановят в моей памяти никогда». Собрав все детали мозаики, имеющиеся у меня в наличие, я получила «дырчатую» картинку: «У меня забрали воспоминания о последнем месяце жизни насильно. Роберт об этом вмешательстве в мою несчастную голову знает и, возможно, даже сожалеет, но он мне не помощник. Раз уж я это понимаю и принимаю, а главное, во весь этот бред верю, значит, есть шанс вернуть мое имущество на место. Вопрос: зачем им кусок моей жизни или что они хотят, чтоб я не вспоминала? Вчера они говорили, что сегодня уже будут дома, значит, операцию в моей голове они провели успешно, как им кажется. Но это мы еще посмотрим! Они не учли упрямство, с которым я родилась!» Последняя мысль обнадежила и заставила улыбнуться. Поднялась наверх, держа в руках надкусанную шоколадку и напевая себе что-то под нос. Разложив на столе конспекты и книги, снова наткнулась на записку самой себе из прошлой жизни и снова ни к чему не придя, отложила ее в сторону. Хотя бы два часа до прихода мамы намеревалась посвятить учебе. Если мне хотелось сдать сессию вместе с ребятами, то нужно было заниматься беспросветно. Но весь вчерашний и половина сегодняшнего дня я или спала или думала о том, что совершенно не предназначено для моих мозгов. Осталось несколько дней до следующего зачета, а в конспектах и курсовых у меня еще «конь не валялся». …Первые полчаса оказалось невыносимым постоянно прерывать мысли, ускользающие в неправильном направлении. Почти три часа я потратила на неблагодарное слово «надо» и заставила себя усидеть на одном месте небезрезультатно – подготовилась к зачету наполовину. Внизу хлопнула входная дверь, и счастливая, что выполнила долг перед собственной совестью, понеслась вниз и кинулась маме на шею. Глава 4. Со слов Мэри

Мама не ожидала такого от меня, и по выражению ее лица я догадалась, что такое поведение тоже не было нормой для моей прошлой жизни. Помогая в приготовлении ужина, извинилась перед ней за вчерашний инцидент. Долго не решаясь задать вопрос, терзающий меня уже довольно давно, с трудом заставила себя начать. – Мам, – выдавила, не прекращая мыть тарелки, – Как это случилось? – Случилось что? – все ещё пребывая в своих мыслях, переспросила, убирая со стола. – Что было в тот вечер, когда я ударилась головой? – Элизабет… – с отрицательными нотками в голосе начала свой протест мама, застыв с тряпкой в руках. – Ты не понимаешь, что творится в моей жизни… Я словно потеряла часть себя: не помню ничего из того, что происходило два месяца назад, и даже то, как вела себя с друзьями! Я устала от удивленных взглядов и начинаю сомневаться в своей нормальности, когда ребята смотрят на меня, в попытках понять, помню ли я то, о чем они хотят со мной поговорить, или нет… Мне нужен этот разговор! Я имею право знать! – Милая… – от этого слова почему – то кольнуло в груди, – доктор сказал, что тебе не стоит думать об… – Мама! Я настаиваю! – на последнем слове мой голос сорвался, и я растерянно сжала кулаки. – Ох, Элизабет… – она села на стул, и опустила голову. Мне было жаль ее, но я знала, что должна завладеть всей возможной информацией. Кто-то, кого я не помнила, а может и не знала вовсе, играл моей судьбой, и мне не хотелось с этим мириться. В любое другое время, я бы не стала затрачивать огромного количества энергии на поиски черной кошки в темноте. Но не сейчас, когда подсказки были предусмотрены мной же и сыпались ежедневно, словно снег на голову. Я использовала последнее оружие против маминой воли – заплакала. Сильно стараться не пришлось, слезы давно уже просились наружу. Мэри сдалась. – Только говори все и даже то, что тебе просто показалось… – Весь тот месяц ты была сама не своя, а я не находила себе места. У тебя сильно и часто менялось настроение от безудержной радости до беспричинных слез… Мне казалась чуждой мамина речь, как будто раньше мы никогда с ней не разговаривали вот так открыто. «Похоже, стирая кусок моей жизни, они подчистили и мое отношение к людям, уж не знаю с какой целью. Теперь-то мне понятна причина удивленных взглядов друзей и родных. Я делала что-то из ряда вон выходящее, не пересекающееся с характером своей прошлой жизни, сама того не понимая. Вот сволочи!» – в сердцах выругалась я про себя. – …отдыхала с друзьями в парке. Я не слышала, как ты вернулась, и поняла, что ты дома, только когда поднялась наверх за постельным бельем и услышала твой плач. Я решила постучаться, чтоб не застать тебя врасплох или напугать. Ты меня не впустила, просто приоткрыла дверь и сказала, что неважно себя чувствуешь. Я предложила помощь, но ты отказалась, поцеловала меня и закрыла дверь. Я не могла уснуть, и спустя полтора часа вошла к тебе снова, в надежде, что ты спишь… Ты действительно спокойно спала. Я потрогала твой лоб, чтоб убедиться, что ты здорова и вышла. Утром, не могла уйти, не поговорив с тобой. Мы никогда не общались о парнях, поэтому я не знала, как начать и все утро ходила вокруг да около. Ты подвезла меня на работу и на мой вопрос, влюблена или нет – не ответила прямо. С самого детства, дочь, ты никогда не врала мне, поэтому я была уверенна, что ответ должен был быть положительным, но просто постеснялась… «Вот это поворот!!!» – подумала я и навострила уши. – Весь день думала о том, как вызвать тебя на откровенность и винила себя, что столько лет ты не видела во мне друга, не могла спокойно открывать душу… – она отвернулась к окну, а мне вдруг стало больно, – После смерти твоего отца мы очень отдалились. Обычно горе объединяет, но в нашем случае получилось наоборот, – она все же заплакала. – Мама, перестань! Мам, не надо! – я обняла ее. Внутри меня закипал коктейль эмоций и чувств, угрожающий обжечь все внутренности, но я терпела ради единственно важного намерения – собрать всю правду по крупицам. Мэри быстро собралась, вытерла слезы и продолжила. – Вечером, возвращаясь домой, я была готова к разговору и даже несколько раз повторила про себя речь на работе, – (я улыбнулась – не знала, что она такая смешная), – Когда поднялась наверх, ты разговаривала по телефону и была в приподнятом настроении. Моя решимость рухнула, как карточный домик, когда ты, светясь как ангел, позвала меня на ужин. Мы ели и слушали радио, но ты постоянно смотрела в одну точку, прямо перед собой. Потом вдруг сказала мне, чтоб я слушала песню. Не помню точно ее слов, но ты плакала. Открыла рот, чтоб утешить тебя, но ты меня оборвала, сказав, что эта песня нравится Лорен и это совсем не то, о чем я подумала. Мой вопрос повис в воздухе, а ты украдкой вытирала слезы. К тебе было не подступиться, – ты в страхе свернулась, как ежик и стала защищаться иголочками… – она погладила меня по волосам, как маленькую. – Прости, меня, мама, я так виновата… Она посмотрела мне в глаза и вытерла слезы теплой ладонью. Удручало то, что до сих пор я не вспомнила ничего из ее рассказа, как будто она рассказывала о постороннем человеке, а не обо мне. – Дальше ты помыла посуду и собралась наверх, настроение опять было ужасное, а глазки красные. Я позвала тебя и сказала, что люблю, мы обнялись, и ты ушла умываться в ванную. Но через пару минут выбежала, как ошпаренная, и побежала к себе, постоянно повторяя что-то неразборчивое. А потом закрылась на ключ… Она довольно надолго замолчала, после чего, сдерживая рыдания, махнула рукой и сказала, что не может продолжать. Я вся горела в нетерпении, но спокойно налила стакан воды и протянула ей. – Мам, прошу тебя, продолжай… – села рядом и взяла ее руки в свои. – Я услышала дикий вопль и крики! Твои, Элизабет, крики! Я побежала к тебе, роняя все на своем пути, – она побелела, – Твоя дверь была закрыта, и я ужасно боялась отойти даже на секунду. Ты молчала, а я не могла открыть эту чертову дверь, будь она проклята! Зачем ты закрылась, Элизабет! – рыдала она. – Не знаю, я не помню… – Потом рядом со мной появились Роберт и Сони. У Роберта в руках был железный лом, и он сломал им замок. Когда мы вошли, ты уже была на полу без сознания. Я понятия не имею, откуда ты упала, да еще и так сильно, что получила частичную амнезию… И откуда взялся в доме Роберт, я тоже не знаю, тем более с ломом… Он помог мне отвезти тебя в больницу, дожидаться скорой, у меня не хватило бы терпения. Я вообще не понимаю, как сама не потеряла сознание… Я в душе улыбалась и была похожа на чеширского кота: «Значит, я все еще не клиент желтого дома и все мои подозрения, по крайней мере, касаемо Роба, верны». Появилось целое море вопросов, но я отложила их все на потом и занялась мамой. – Элизабет, ты была в коме три дня… – она почти шептала, – Мне было так страшно! – Мам, забудь. Все позади, я здесь, жива и здорова. И теперь у нас совсем другой уровень отношений. Все будет по-другому, слышишь? Давай чай пить? – я стала отвлекать ее от плохих мыслей и направлять разговор в другое русло. Она кивнула и стала заваривать чай, потихоньку приходя в норму. «Представляю, что она сейчас чувствует…» Пришлось рассказать ей о продвижениях в учебе, на что она только покачала головой в надежде отговорить меня от этой затеи и оставить мою память в покое. Но незамедлительно выразив протест, я заявила, что сдам сессию вместе с ребятами. Спустя полтора часа я пожелала ей спокойной ночи и направилась умываться. Поднимаясь в свою комнату, дала себе обещание впредь чаще говорить ей о своей любви и поклялась, что больше не заставлю маму плакать. С трудом добралась до кровати, и внутри меня щелкнул предохранитель, погрузив меня в сон… Глава 5. Странности из прошлого

«Надо же, совсем не помню, как уснула… Кажется, такое состояние называется эмоциональной перегрузкой…» Я не спешила вставать и пролежала в кровати до девяти, дольше было уже невозможно – съедали мысли. Наспех оделась и помчалась на кухню. На холодильнике красовалась короткая записка: « Лорен – 15 раз. Тебе не стыдно? Люблю тебя. Мама». «Вот теперь признаю – вела себя глупо». Улыбнулась, кинула записку на стол, и набрала подругу. Ее сонный голос вывел меня из воспоминаний о злополучном ужине в ресторане: – Лорен, это Элизабет… – О, Боги!!! – с сарказмом промычала подруга. Мне вдруг жутко захотелось ее увидеть. – Приходи, – коротко сказала я. – Через час буду. Пока ждала – умылась и привела в порядок волосы. Кофе окончательно растормошил, и внутри снова разбушевался ураган мыслей. …Лорен была неотразима в джинсовом комбинезоне с коротенькими шортами поверх белой блузки. Вошла и встала возле двери: – Ты как неродная! – бросила ей, улыбнувшись, и мы накинулись друг на друга. Подруга поплыла своей лебединой походкой на кухню, пока я закрывала дверь. Из кухни донесся ее голос: – Знала бы, что на этот шаг тебя подтолкнула Мэри, не пришла бы… Когда вошла, увидела ее, с победным выражением лица, держащую мамину записку, как флаг в руках. – Садись, давай! – проигнорировала ее трофей, и она послушно села, – …Мне нужно было время. Выпили по чашке кофе, и невозможно было не почувствовать, как забулькало в животе от такого количества жидкости. «Два стакана кофе сразу – это уже перебор!» – жаловался мой неугомонный желудок. Решила добыть еще информации для моего и без того перенасыщенного мозга. – О чем говорил Ник, тогда в ресторане? Что значит «хорошо, что вернулась в этот раз»? – Ты один раз уже не вернулась… – поучительным тоном произнесла она. Вопросительно смотрела на нее, подняв одну бровь. – Мы сидели в кафе после аттракционов… Ты вышла подышать воздухом и… не вернулась обратно. Когда толпой пришли к твоей маме, сказать, что тебя нет, думали она с ума сойдет. На ней лица не было, пока не убедилась, что ты уютно посапываешь в СВОЕЙ ПОСТЕЛЬКЕ! Последние слова были сказаны с сильным ударением, что я, и без того ошеломленная таким заявлением, почувствовала себя последней эгоисткой. – И такое исполняла?! – я была просто в недоумении и не могла найти себе никакого оправдания. – Делала-делала… – подначивала подруга и, шумно глотнув кофе, со знанием дела посмотрела мне в глаза. – Ну и номер. конечно… А что еще такого делала, что ни в какие рамки не лезет? – спросила свою болтушку, в надежде выведать нужную мне информацию. – Еще не время говорить… Или время? – странно заглянув мне в глаза, спросила подруга. Ничего не понимая, переспросила: – В каком смысле? – Ну ладно… – ожидаемо быстро согласилась она, – …Звучит, конечно, бредово, но ты просила передать тебе слово в слово, когда я почувствую, что ты готова… – Передать что? Не тяни, Лорен! – ерзала я на стуле в нетерпении. – Что все, что ты подозреваешь – правда… Я не помню точно слов и не знаю, о чем речь, но такое ощущение, что ты знала, что ударишься головой… – она захихикала, а я подыграла ей, хотя смеяться – это первое, чего мне хотелось меньше всего. Нужно было срочно остаться одной, чтоб все обдумать как следует, но выставить подругу за дверь я не могла. Поэтому допив кофе, мы переместились на диванчик в зал и уже там продолжили непринужденную беседу ни о чем. От количества «съеденной» информации мой мозг закипал, а глаза закрывались. Вроде бы моргнула но, открыв глаза, удивилась царящей вокруг тишине и отсутствию Лорен. Не понимая, что происходит, я даже отправилась искать ее по дому. На экране телефона мигало новое смс: «Спи, Элизабет, тебе нужен отдых. Я тебя люблю». Стало бесконечно стыдно, что так бесконтрольно отключилась в присутствии подруги, и я перезвонила ей, чтобы извиниться. Поговорив с Лорен, улеглась на ковре в гостиной и на всякий случай взяла ручку и блокнот. В том, что здесь замешана какая-то потусторонняя сила, теперь уже была уверена на сто процентов. Мысли доедали остатки моего терпения – нужен был анализ всей информации, накопившейся со вчерашнего дня. Так сказать, разжевать и отдать мозгу на обработку, иначе он угрожал не справиться с таким ее количеством. Разделив лист на две колонки, в правую вписала вопросы, а в левую – комментарии и информацию, которой владела.

1. Кто такой Роберт? 2. Как я на самом деле потеряла память? 3. Что было в день, когда я якобы ушла из кафе, никому ничего не сказав? – прежде всего – друг. – он оказался рядом, когда его никто не звал, и помог маме открыть дверь в мою комнату. – через него я услышала диалог, в котором он же и участвовал, защищая меня от Тех, кто, по его мнению, на меня «давил». 4. Почему я просила Лорен передать мне такое загадочное послание? 5. Какой информацией я владела, что Они пошли на такие меры? – я знала, что потеряю память или… мне ее сотрут (предположение).

6. Кто они?

Закончив, отложила блокнот.

«Вопросов однозначно больше, чем ответов. Да… Не густо… Но ведь и не пусто…»

Приготовила ужин и села у телевизора, в ожидании мамы. В руках был тот же блокнот, в который, под диктовку Лорен, добавила свое послание в будущее, созданное два месяца назад.

«Элизабет, все, что ты подозреваешь, – это правда, ты должна искать. Это все, что у тебя было. Эти слова ты сама просила передать тебе ровно два месяца назад. Твоя интуиция тебя не подводит. Продолжай искать вокруг».

«Искать что? Почему я хотела, чтоб она мне его предъявила через два месяца, а не раньше или позже? Может, чтоб накопилось больше сомнений внутри? Снова одни догадки…»

В голове постепенно прорисовывалась картинка, хотя пазлов однозначно не хватало. Приведя мысли в порядок, вырвала лист с записями из блокнота и выбросила его в урну. Хлопнула входная дверь, подгоняя меня в коридор встречать маму.

Глава 6. Звонок из прошлого

…Вечер прошел спокойно. Обсудили с Мэри предстоящий день и распланировали его детально. Мне нужны были обновки, и она тоже решила прикупить себе пару-тройку вещей за компанию, поэтому на утро наметили поход по магазинам.

После поднялась к себе и, немного посидев «в обнимку» с учебниками, улеглась в кровать. Сон не шел, мысли об одном и том же надоели, хоть и не переставали интересовать.

«До разгадки еще очень далеко и этот факт сильно выводит из себя…»

Едва проникла в мир грез, меня жестоким образом вернул в реальность странный шум. Дернулась, и стала прислушиваться, не открывая глаз. Кто-то был в моей комнате и этот кто-то понял, что я не сплю. Сжалась в комок и от страха невольно шепнула:

– О Боже….

– Не бойся… Не хотел тебя напугать. Прости!

Затем послышался

легкий прыжок, прикосновение обуви к подоконнику и толчок.

Открыла глаза, и была почти уверена, что мне все привиделось, но его голос звенел в ушах, а штора все еще колыхалась. И это в безветренную погоду…

«Господи, это же второй этаж!!!»

Вскочила и подбежала к окну – внизу никого не было.

Голос однозначно мне незнаком, но то, что этот человек был грабителем – маловероятно. Иначе это смешно: он пришел за добычей, а тут лежу я такая, и злые помыслы неудачного грабителя вдруг ослабевают под напором его совести и превращаются в сосущую необходимость принести свои извинения и прыгнуть со второго этажа… Что он и сделал, и не разбился…

«Почему он меня не тронул и зачем тогда приходил?»

Раздражало и выводило из себя, что вопросов становилось все больше, а ответы на них я была не в состоянии найти в своей голове.

Закрыла окно, легла обратно, накрылась одеялом с головой и заплакала от безысходности и обиды.

***

Семь утра… Ни свет, ни заря, а я уже на ногах.

«Значит это судьба, и нужно нераскрытые кулинарные таланты воплотить в жизнь…»

Дала себе слово, что сегодня забивать себе голову проблемами не буду. Мама взяла выходной, и день предстоял наполненным приятными событиями.

Поторопилась в душ, а после на кухню, воплощать задуманное. Достав из холодильника продукты, принялась за дело, напевая себе что-то под нос. Спустя полчаса вошла мама и попросила набрать номер Нотеллы, пока принесет свою расчетную тетрадь.

– Еще вчера вечером пообещала продиктовать итоги проданного за день товара и забыла! – причитала она.

Даже не глядя, я принялась одной рукой набирать на стационарном телефоне уже впечатавшийся в память номер, а другой переворачивать подрумянившуюся рыбу.

От неожиданности выронила из рук лопаточку. В телефоне раздался мой собственный голос – видимо разговор был сохранен.

Выключила огонь под недожаренной рыбой и застыла, слушая запись нашего с Лорен разговора.

Вошла мама.

– Элизабет? Что случилось? – она испуганно смотрела мне в глаза.

Я взяла себя в руки и нашлась с ответом:

– Не туда попала, а трубку взял какой-то… неадекватный.

Мама улыбнулась:

– Давай я сама.

Я сбросила и отдала маме телефон. Сколько же усилий потребовалось, чтобы вести себя спокойно и не сорваться до конца завтрака наверх, чтобы еще раз прослушать недослушанную запись.

Сославшись на то, что иду собираться к поездке, незаметно взяла со стола телефон и направилась наверх. Сердце выпрыгивало из груди. В нетерпении включила запись еще на лестнице, и встала как вкопанная.

«– Лорен, привет!

– О, Элизабет!! Ну как ты? Жаль, что не осталась с нами!

– Послушай, родная, я по делу! Ты должна мне помочь!

– Ты меня пугаешь…

– Просто пообещай сделать это. Для меня это все!!! Ни о чем не спрашивай, но сделай, как прошу!

– Что угодно! Говори уже! Ну, не молчи… Не плачь…

– Возьми ручку и запиши то, что скажу, хочешь, в ежедневник, хочешь, поставь напоминание в органайзере, но ты должна будешь сказать мне это. Слово в слово!!!

– Когда?

– Я думаю ты почувствуешь, когда будет пора.

– Диктуй.

– «Элизабет, все, что ты подозреваешь – правда. Не переставай искать. Это все, что у тебя было. Эти слова ты сама просила передать себе. Продолжай искать вокруг, интуиция тебя не подводит».

– Элизабет, мне страшно.

– Ты обещала ничего не спрашивать.

– Но ты должна мне доверять!

– Я не могу ничего добавить. Просто знай, если б не доверяла, не просила бы об этом. Все, пока».

Отложила трубку и стала размышлять.

«Я точно знала, что они придут и сотрут мне память! Но что мне искать? Где искать? О чем я забыла?»

…Стоя у окна, думала о том, о чем сегодня обещала себе не думать, и снова на глаза накатывались слезы. Мой взгляд привлекла безлюдная детская площадка с одинокой пустой качелей, издающей грустный скрип от раскачивания вверх-вниз.

Сбежав вниз по лестнице, наткнулась на маму:

– Милая, где ты ходишь… – она указала пальцем на наручные часы.

– Прости мам, не могла определиться с одеждой, – отчеканила я и прокашлялась, потому что голос дрогнул.

***

День прошел быстро, но внутри меня все кипело и бурлило. Мы с мамой примерили больше сотни вещей, выпили по три чашки кофе и съели по мороженому, а затем вымотавшиеся и довольные направились домой.

Время близилось к ночи, когда мы посмотрев обновки, перекусили и уставшие разбрелись по своим комнатам. Я снова заставила себя сесть за учебники, хотя моя замученная за последние дни сила воли, просила пощады и стремилась на боковую, а глаза с трудом держались открытыми.

…Остался всего день – дальше, один за другим, начнутся зачеты и экзамены.

Глава 7. Ножом по сердцу

…Прошел месяц моей загруженной студенческой жизни. Задуманное воплотилось в жизнь – я закрыла сессию и перешла на четвертый курс официально вместе с ребятами. В запасе было два летних месяца, и я намеревалась выполнить обещание, данное моему измученному мозгу. Ребята с удовольствием согласились составить мне компанию, и мы купили билеты на самолет во Флориду. Зная, что отлично проведу время именно с ними – не могла дождаться этой поездки.

Что касалось расследования по поиску воспоминаний, которые у меня без спроса позаимствовали – ни на дюйм не продвинулась, будучи сильно загружена учебой – ни времени, ни сил на раздумья не оставалось, подсказки тоже закончились.

Не происходило ничего практически, за исключением «сердечного приступа» Лорен, который напугал меня до смерти.

Это случилось у меня дома во время разговора о ребятах… конкретнее о Нике. Она, наконец, призналась, что чувствует к нему, когда вдруг согнулась пополам и стала рычать и стонать от боли. Я металась, как загнанная в угол овечка, потому что подруга запретила звонить 911. Весь ужас продолжался всего несколько минут, но за это время я чуть было не отправилась на тот свет от испуга.

Когда Лорен пришла в себя, выяснилось, что в моей голове, в папке, которую удалили с «рабочего стола», был подобный «файл».

Тогда тоже Лорен мне рассказывала, что с ней такое периодически случается, более того, я при этом присутствовала. Вспомнился незаконченный разговор, состоявшийся по пути в ресторан, и я заговорила на эту тему. Подруга пояснила, что каждый раз при разговоре о парнях, к которым она что-то чувствует, даже просто влюбленность – с ней случаются такие приступы.