Молчаливые боги. Мастер печали

Как бы то ни было, умирать Анневу не хотелось.

Он вздохнул.

«Ну что ж. Пройдемся по списку».

– Фин. Прости, что я тебя мучил. Я не должен был заходить так далеко. Это получилось случайно.

– Случайно? – ледяным голосом переспросил Фин. – А мне казалось, ты сделал это специально, чтобы отомстить за друга. Ты уверен, что это была «случайность»?

– Я не хотел переступать грань допустимого, – настаивал Аннев, хоть и сам прекрасно знал, что это неправда.

Он бросил взгляд поверх плеча Фина и увидел, что переулок, в котором они стоят, упирается в широкую улицу, опоясывающую площадь.

Вот и четвертый вариант: со всех ног бежать в часовню!

Он сделал несколько шагов по направлению к улице.

Фин тряхнул головой, и спутанные локоны упали ему на глаза.

– Ну да. Это понятно. Конечно, я тебя отпущу. Как будто ничего не было. И считай, что ты снова легко отделался. Как всегда.

– Фин, я и правда не хотел.

Фин быстрым движением дважды ударил палочки друг о друга.

– Вот только, боюсь, сначала произойдет еще одна случайность – и завтра ты будешь не очень здоров, для того чтобы участвовать в Испытании.

И тут, как по команде, позади Аннева возникли Бринден, Келлор и Яспер. Все трое, как и Фин, были одеты по-будничному – чтобы не привлекать ненужного внимания.

«Может, не все еще потеряно?» – мелькнула в голове отчаянная мысль.

Но бежать было некуда, а первый вариант явно провалился. Мальчишки взяли его в кольцо, и Аннев почувствовал, как кровь вскипает от выброса адреналина. Он сделал глубокий вдох. Воспользоваться своим, хоть и минимальным, преимуществом и ударить первым? Или подождать, когда они бросятся в атаку?

Аннев огляделся: переулок всего десять футов шириной; слева Фин, справа – его дружки; впереди и за спиной – стены. Дверь ловушки захлопнулась.

Это будет настоящая бойня.

Глава 15

Фин выбросил вперед кулак, делая вид, что целится Анневу в лицо, а сам схватил черную перчатку, которую тот держал в руке. Аннев кинулся было к нему, но Фин отскочил назад, разорвал перчатку на несколько частей, а потом бросил их на землю и давай топтать.

– Ну что, парни? Песочненько смотрится? Как по мне, то пока не очень.

Аннев бросился подбирать остатки перчатки, но Фин, махнув ногой, чуть не попал ему в пах. Аннев отпрыгнул назад, к Ясперу и Бриндену. Яспер попытался схватить его за руку, но Аннев перехватил его руку и, используя его же силу, перебросил неуклюжего аватара через плечо, прямо в Бриндена. Оба рухнули на землю.

– Взять его! – завопил Фин.

Келлор бросился вперед, но Аннев, развернувшись, ударил его ногой в лицо. Келлор пошатнулся, из его носа, похожего на клюв, рекой хлынула кровь. Пока мальчишка тряс головой, пытаясь прийти в себя, на ноги поднялся Бринден.

Аннев рванул к дому, стоявшему перед ним, взбежал по стене и, сделав обратное сальто, пнул замершего от удивления аватара по затылку. Бриндена от сильного толчка кинуло вперед, он с размаху ударился о каменную стену и повалился на землю. Аннев же мягко приземлился, готовый к новой атаке.

Тут его внимание привлек какой-то свистящий звук, и он едва успел повернуть голову, чтобы увидеть, как ему в лицо, крутясь в воздухе, летит ротанговая палочка. Аннев пригнулся и выставил руку, защищая голову. Палочка, задев предплечье, со скрежетом пронеслась по дороге, вздымая пыль. В ту же секунду Аннев увидел, как в него летит вторая палка. Он бросился на живот – и только сейчас понял, что это был всего лишь отвлекающий маневр. Уже мгновение спустя он почувствовал между лопатками колено Фина, и воздух с силой вышибло из легких. Аннев закашлялся, не в силах ни пошевелиться, ни вздохнуть.

Их окружили остальные аватары. Переулок огласился их одобрительным улюлюканьем, когда Фин впечатал лицо поверженного соперника в засохшую грязь. Аннев, оглушенный, с полным ртом каши из земли и крови, пытался сопротивляться, но его тут же успокоили пинками.

– Снимите перчатку! – взревел Фин.

Аннев почувствовал, как сдернули с руки перчатку Маюн; потом услышал, как заржал Келлор, когда бросил ее Фину.

– Теперь ты копошишься в той же грязи, что и все мы, – прорычал аватар.

Вчетвером они перевернули Аннева на спину. Фин зачерпнул пригоршню земли, запихнул Анневу в рот и прижал сверху ладонью. Земля забила горло, Аннев давился и кашлял.

– Как ощущение? – прошептал ему на ухо Фин. – Нравится быть в моей шкуре? Когда не можешь двигаться? Не можешь дышать?

Он подвинул ладонь выше и зажал Анневу еще и нос, окончательно перекрыв доступ воздуха. Все, что мог сделать Аннев, – лишь смотреть на своего мучителя обезумевшим взглядом.

– Теперь ты знаешь, каково это, – прошипел Фин, и его глаза яростно заблестели. – Ты не такой, как мы, Аннев. Ты хуже. Ты – служитель. А завтра ты и твои дружки станете стюардами. И жить ты отныне будешь, как и все, в Академии, а вместо того чтобы читать проповеди в часовне, будешь стирать наше белье и драить полы.

Аннев вертелся и извивался, зрение его затуманилось, легкие жгло огнем от недостатка кислорода, но аватары не давали шевельнуть ни рукой, ни ногой, а ладонь Фина лежала на лице, словно тяжелая, неумолимая печать.

«Он убьет меня, – промелькнуло в затухающем сознании. – Вот так я и умру…»

– Но я могу избавить тебя от этой позорной жизни, – произнес Фин, словно прочитав его мысли. – Если прикончу тебя – прямо здесь и сейчас.

Он еще сильнее прижал ладонь, наблюдая, как дрожат и смыкаются веки Аннева. А потом наклонился к самому его лицу:

– Или же я могу оставить тебя в живых. Ты станешь стюардом, я женюсь на Маюн, и мы все вместе посмеемся над тем, что когда-то ты мнил себя особенным.

Маюн.

При одном упоминании этого имени кровь застучала в висках. За секунду в воображении пронеслась картина: Маюн отвергает его, потому что он жалкий стюард, и выходит замуж за Фина – подающего надежды аватара. Неужели она и вправду способна на такое предательство?.. От этой мысли глаза загорелись яростью, а в левой руке появилось странное ощущение – как будто изнутри в нее впились сотни иголок. Аннев вдруг почувствовал, как проснулась какая-то далекая, до этой поры неведомая часть его сознания.

Ощутив невероятный прилив энергии, Аннев мотнул головой. Вывернувшись из-под душащей его ладони, он врезал Фину лбом в нос и выплюнул ему в лицо кровавую кашу. Тут же, не обращая внимания на вспыхнувшую перед глазами россыпь искр, выдернул правую руку из хватки Яспера, вмазал ему кулаком по щеке и попытался высвободить левую, но Бринден вцепился в нее намертво.

Фин взревел, и его мощный кулак обрушился Анневу на лицо, распоров кожу на скуле. Голова Аннева с хрустом откинулась назад, он беспомощно заморгал, а подскочивший Яспер снова прижал его руку к земле. На шее сомкнулись мясистые ладони Фина.

– Надо бы тебя укокошить, – прорычал аватар.

Кровь тонкими ручейками струилась по его лицу; тяжело дыша, он все сильнее сжимал Анневу горло.

– Но лучше живи – тогда я смогу и дальше тебя мучить. Каждый день. Пока сам не сдохнешь.

Он убрал руки и наотмашь ударил Аннева тыльной стороной ладони. Аннев был ему даже благодарен – ведь теперь он мог хотя бы дышать.

Фин схватил валяющуюся на земле перчатку с фениксом.

– А это заберу себе. – Он уперся коленями Анневу в грудь. – Навряд ли Маюн будет возражать. Слабак, неспособный уберечь такой подарок, его недостоин. К тому же стюарды носят только песочное? Других цветов им не положено.

Прежде чем встать на ноги, Фин резко, всем весом, надавил Анневу на грудь, так что захрустели ребра.

Аннев закашлялся и свернулся клубком. На каждый вдох истерзанные легкие отзывались мучительной болью.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, он видел, как Фин подбирает ротанговые палочки, как вся банда, ликуя, уходит и подельники Фина стучат ему по плечу кулаком: ай да ты, ай да молодец!

– Счастливого тебе Регалея! – прогоготал Яспер.

Здравый смысл и инстинкт самосохранения так и кричали: лежи и не двигайся! Но Аннев их не послушал. Повинуясь несгибаемому упрямству, он поднялся на ноги и, глядя вслед удаляющемуся Фину, прошипел:

– Ты все не успокоишься, потому что это правда.

Парни стали как вкопанные и медленно развернулись.

– Что ты сказал? – спросил ледяным голосом Фин.

– Я лучше тебя, – продолжал Аннев. – Поэтому ты и бесишься. Я лучше тебя!

Последние слова он выкрикнул во весь голос, чтобы их слышала вся деревня.

– Я лучший аватар, чем ты, Фин, – ты и сам это знаешь. Вот почему Маюн выбрала меня. Вот почему тебе никогда не одолеть меня в одиночку. Ты меня боишься. И правильно делаешь.

Яспер, Бринден и Келлор, раскрыв рты, во все глаза глядели на Аннева. Когда он закончил, они синхронно уставились на своего предводителя. Фин стоял, сжав кулаки, и трясся от злости.

А Аннев смотрел на него и ухмылялся, и ни боль, ни осознание того, что он произнес нечто совершенно безумное, не могли стереть эту торжествующую ухмылку с его лица.

И тут Фин, издав нечеловеческий яростный вопль, поднял ротанговые палочки над головой и бросился на Аннева. Аннев ринулся ему навстречу. Нырнув под палочки, он врезался в аватара, и оба, сцепившись, покатились по земле.

Уже через несколько секунд стало ясно, что Фин побеждает. Он ударил Аннева кулаком в висок и потянулся к горлу, но Аннев оказался быстрее и выставил вперед правую руку, блокируя атаку. Тогда Фин схватил его за запястье и начал выворачивать кисть до тех пор, пока не раздался хруст. Аннев взвыл от боли.

Фин отпустил искалеченную руку.

– Прости, – оскалился он. – Случайно вышло.

Бросив последний взгляд на своего противника, измазанного кровью и грязью, Фин презрительно фыркнул и встал на ноги.

– Ты бы к лекарю сходил. А то придется тебе завтра остаться дома. Обидно будет.

Он взял палки и пнул Аннева по ребрам. Аннев, кашляя, снова свернулся клубком. По губам текла кровь, один глаз не открывался, другой заплыл наполовину. Сквозь эту узкую щелочку он видел, как четверка уходит, но, даже убедившись, что остался один, Аннев не пошевелился. Некоторое время он лежал, пытаясь восстановить дыхание и прижимая к груди изувеченную руку. Потом, собравшись с последними силами, перекатился на бок и кое-как, пошатываясь, поднялся на ноги.

Все тело, до последней клеточки, ныло. Лоб пульсировал от боли, горло словно выжгли изнутри огнем, а запястье было совершенно точно сломано. Но Аннев все равно улыбался.

Ведь в левой руке он держал красную перчатку с фениксом.

Глава 16

С годами зал часовни почти не изменился. Разве что массивные сосновые скамьи да камни, из которых был выложен пол, стали более гладкими благодаря тому, что за это время бессчетное множество прихожан успело на них помолиться – сидя или стоя на коленях. Каждый день старый священник или его юный помощник наводили в зале уборку, и потому святое место всегда сияло чистотой.

В отличие от храма Академии, часовня не могла похвастаться роскошным убранством. Здесь на стенах не имелось резного орнамента, и даже каменный алтарь с высеченными на нем изображениями посоха Одара, священными символами кваира и наполненным водой желобом у основания – все это говорило о даритском происхождении создавшего его мастера – не шел, по мнению Аннева, ни в какое сравнение с алтарем в Академии. Зато каждый из этих знаков, пусть и весьма немногочисленных, имел здесь особое значение, а все вместе они представляли собой единство, непонятное постороннему взгляду, но отображавшее собственное видение Содаром даритской веры с ее притчами и канонами.

Это место казалось скромным – как раз таким, каким его и задумывал Содар.

Прижимая к груди сломанную руку, Аннев ввалился на кухню. Он не сомневался, что священник дома, готовится к праздничной службе. Однако кухня оказалась пуста. Вбежав в личные покои наставника, он увидел заправленную кровать, пустой письменный стол и запертый сундук с одеждой, но самого старика здесь не было.

– Содар?

Да где же он?

Боль усиливалась, а вместе с ней и паника.

Аннев знал, что Содар ему поможет – колдун излечивал раны и пострашнее этой. Поэтому, вместо того чтобы валяться в переулке, истекая кровью и прощаясь со своим славным будущим, Аннев и пополз в часовню. Нужно было лишь вытерпеть эту пульсирующую во всем теле боль и постараться не трогать раненую руку, чтобы не сделать себе еще хуже. Нужно было лишь добраться до дома, где его встретит Содар…

Вот только Содар куда-то исчез.

И Аннев понял, что придется справляться самому. Вернувшись в кухню, он здоровой рукой схватил ковш, налил в таз воды и, превозмогая боль, начал умываться. Свое отражение он толком рассмотреть не мог, но ощущения говорили, что выбитых зубов нет, а раны не настолько глубоки, чтобы потребовалось их зашивать.

А вот с запястьем дела обстояли совсем плохо: любое, даже легчайшее, прикосновение вызывало волну острой боли. Пошарив в сундуке с одеждой, Аннев вытащил старую рубаху, из которой соорудил повязку. Правда, на это у него ушла целая вечность, и, пока он рвал полотно и завязывал узлы, пользуясь одной рукой и зубами, он тоскливо поглядывал на дверь в надежде, что вот-вот на кухню войдет Содар. Когда повязка была готова, а Содар так и не появился, Аннев, обыскав полки, нашел кусок солонины и краюху хлеба и с жадностью их проглотил. К этому времени запястье распухло, и Аннев решил, что пора заняться поисками наставника всерьез.

По пути на улицу он обратил внимание, что в сарае среди инструментов нет топора.

«Но ведь Содар не рубил дрова, – подумал Аннев, – иначе я бы его услышал… Тогда зачем ему брать с собой топор?»

Бессмыслица какая-то.

Анневу стало и вовсе не по себе. Он был вымотан до смерти, его тело терзала мучительная боль, и единственное, чего ему хотелось, – это свернуться клубком на кровати и плакать до тех пор, пока не сморит сон. Но прежде пусть Содар вылечит его раны.

А для этого его сначала нужно найти.

Стиснув зубы, Аннев снял с крюка свой охотничий нож и вышел из сарая. Позволив двери с грохотом захлопнуться за собой, он заковылял по направлению к Чаще. У деревьев он остановился и прислушался, но не уловил ничего необычного. Тогда он нырнул в полумрак леса и стал медленно пробираться сквозь заросли. Не прошло и минуты, как он увидел прислоненный к дереву топор.

«Значит, он был здесь. Но куда отправился потом? И зачем оставил топор?»

Случись какие неприятности, Содар наверняка выбрал бы оружие посерьезнее. Если бы нужны были дрова, он бы сейчас их рубил. Однако топор просто стоял у дерева, как будто Содар оставил его там нарочно, а сам отправился в Чащу по какому-то секретному делу.

«Чтобы потом он мог сказать, что пошел в лес за дровами, – осенило вдруг Аннева. – Но кого он хочет провести?»

На время юноша позабыл о боли и, прижав раненую руку покрепче к телу, двинулся дальше в Чащу. Он крался, как призрак, весь превратившись в зрение и слух. Если Содар здесь проходил или с ним случилась беда, должны остаться следы, и Аннев непременно их заметит. В то же время сам он старался не оставлять за собой следов и не производить ни единого звука. Поэтому там, где возможно, он избегал участков, покрытых слоем сухих листьев или грязью, выбирая путь в обход: по камням или перепрыгивая с одного высохшего пятачка земли на другой. Чувствовал он себя при этом глупее некуда: вдруг с Содаром все в порядке, а он тут ползает и скачет как идиот? Но ведь пока он не знает этого наверняка, а значит, лишняя осторожность не повредит.

Всю дорогу он прокручивал в голове слова, которые постоянно говорил ему Содар: «Всегда будь начеку, особенно в Чаще. Это дикий зверь, который лишь прикидывается ручным. В Академии тоже не зевай: у нее тысячи глаз и ушей, которые вечно следят и подслушивают. Оставайся наготове. Опасность о себе предупреждать не станет».

Содар никогда толком не объяснял, какая опасность грозит ему в Академии. Аннев полагал, что дело в его руке: если древние о ней узнают, ему конец. А вот опасности Чащи никакой загадки для него не представляли: ясно же, что нужно остерегаться медведей и кабанов. Вот только сейчас, продираясь сквозь кусты и деревья, Аннев задумался: возможно, его наставник имел в виду не только дикое зверье? Он вспомнил, как Содар строго-настрого наказывал ему держаться подальше от сумеречных омутов, и по коже побежал противный холодок. А вдруг Содар случайно в такой попал? Он скользнул взглядом по теням под деревьями и, вздрогнув, продолжил свой путь.

Забравшись на усеянный валунами холм, Аннев вдруг услышал возглас.

Содар!

Юноша поспешил на звук, но крик не повторился. Тогда он сбавил шаг и напряг слух.

– Всего пятьдесят ремесленников?

Аннев нахмурился. Это определенно был Содар, но в его голосе слышалась такая глубокая печаль…

– Невозможно, – говорил Содар. – Этого… этого просто не может быть.

– Уверяю тебя, это правда.

Аннев прокрался еще немного вперед. Ему было совестно: следовало бы тут же выскочить из укрытия и броситься к Содару, но он просто сгорал от желания узнать, почему Содар просто взял и исчез, да к тому же еще и решил отвести кому-то глаза, оставив в лесу топор. Подобравшись достаточно близко, чтобы слышать каждое слово, Аннев огляделся в поисках подходящего дерева. Он надеялся, что сможет на него вскарабкаться: в конце концов, он и не такие трюки научился выполнять, пользуясь лишь одной рукой, – правда, обычно это была правая рука. Но попытка не пытка.

Выбрав себе один из толстых белых кленов, растущих в нескольких шагах, Аннев ухватился за нижнюю ветку и подтянулся. Потом обхватил ствол рукой и полез наверх, используя кривые ветви как ступени. Добравшись до места, откуда он мог наблюдать за говорящими, Аннев устроился на широкой узловатой ветви и навострил уши.

Внизу у маленького костерка сидел какой-то человек в плотном коричневом плаще. На углях стоял старый чайник с вмятиной на боку, появившейся там из-за того, что Аннев как-то раз его уронил. У огня на плоском камне сушились сапоги незнакомца, от которых поднимался едва заметный пар. Мужчина прихлебывал из кружки, держа ее обеими руками, а неподалеку от него на земле лежала охапка стрел.

Содар шагал туда-сюда и что-то неслышно бормотал.

– Наши потери за последние две тысячи лет не поддаются счету, – произнес незнакомец.

Он отставил чашку и взял один сапог. Сунув в него руку, он поморщился и подвинул оба сапога ближе к огню.

– Но чтобы столько и сразу… Это неестественно.

Содар зашагал быстрее.

– Всего пятьдесят, – тихо сказал он. – А была почти тысяча. Из которой восемьдесят – вечные. Наше число росло. А теперь ты говоришь, что ремесленников осталось всего полсотни? – Он остановился, глядя на незнакомца. – Сколько среди них вечных?

Человек вздохнул:

– Вместе с нами? – Он принялся загибать пальцы. – Семеро.

– Семеро?

Аннев едва расслышал шепот Содара. Священник тяжело опустился на камень и уставился в пустоту.

«Да о чем это они? – удивился Аннев. – Что еще за ремесленники и вечные?»

– Семеро, – повторил человек, – а из уцелевших сорок точно ни за что не согласятся обязать себя нашим договором. Но многие из братьев успели скрыться, поэтому сказать точно невозможно. Выживших может оказаться больше или меньше.

Он потер ладони друг о друга.

Содар, казалось, отказывался верить в услышанное.

– Семеро, – снова прошептал он. – Моргенстоун?

– Погиб.

– Балхамэль?

Незнакомец покачал головой.

Содар еще больше поник. Через несколько мгновений он снова поднял глаза на собеседника и спросил:

– Ты сказал, вечных семеро. Что со Скитальцем?

Тот задумался, прежде чем ответить:

– Он стал бы восьмым. Но, насколько мне известно, его уже несколько десятков лет нет на этом свете.

– Да что же случилось, Арнор? Неужели братья отправились на войну? Я полагал, Рив…

– Нет, не на войну. По крайней мере, не на войну в привычном нам с тобой смысле этого слова. – Арнор почесал заросшую короткой щетиной щеку. – Распри между гильдиями зашли слишком далеко – чего там только не случилось за последние двадцать лет. Ну да ты и сам знаешь.

Содар кивнул.

– Вот только все стало еще хуже, – продолжал гость. – Намного хуже. Года три назад они принялись осыпать друг друга угрозами – обычная история для ловцов разума и призывателей бури. Да и среди остальных особого согласия не наблюдалось. Но несколько месяцев назад начали исчезать целые анклавы. Сначала мы этого не заметили, а когда принялись за расследование, все дионахи Тобар к югу от гор Калех исчезли. Погибли или пропали без вести.

– Неужели Верховный совет ничего не заметил? Арх-дионахи Кадмон и Леви оба из Тир-Реоты.

– Они пропали в числе первых. Никто ничего не знал, даже Рив, до собрания Совета. Ни один из тех, кого мы отправили на разведку, не вернулся.

– Уму непостижимо, – выдохнул Содар. – Поверить не могу, что все случилось так быстро…

– Именно. Сначала мы подозревали, что угроза идет извне. Инквизиторы или терранские ремесленники, умудрившиеся отыскать лазейку на юг. Но отряд, отправленный в горы, хоть и вернулся ни с чем, зато без потерь. А из анклавов мы не дождались ни одного.

Арнор встал и, обхватив краем плаща ручку кипящего чайника, налил себе еще чая.

– Лишь год назад мы поняли, что опасность таится внутри братства. – Арнор подул на горячую чашку. – Тогда-то и разразилась Война гильдий. Началось все с политических интриг – каждый принялся тянуть одеяло на себя, стремясь заполучить большее влияние. Так продолжалось до тех пор, пока не появились Проповедники Истины – так они себя называли. Они попытались захватить власть. Уничтожили большинство членов Верховного совета, прежде чем их смогли остановить. В результате почти все, кого коснулась война, погибли. Вербовка в братство с тех пор прекратилась. Четыре гильдии слишком напуганы, чтобы доверять друг другу, и многие из братьев сбежали и укрылись в убежищах. Рив пытался уговорить их вернуться, чтобы мы снова могли воссоединиться, но вняли ему только щитоносцы.

– А что сокрушители духа? Уж наши-то к тебе наверняка прислушаются.

Арнор покачал головой:

– Мы всегда держались каждый сам по себе, и теперь это работает против нас. Те, кого мне удалось найти, хотят лишь, чтобы их оставили в покое. А без представителей судебной власти Верховному совету не вернуть своих полномочий.

– Пятьдесят, – будто не слыша его, повторил Содар. – Из сотен тысяч. Скоро не останется ни одного последователя истинного учения Одара. – Он долго смотрел на пламя костра, потом шумно вздохнул и произнес: – Мы сами сотворили с собой то, чего никогда бы не удалось Кеосу с его владыками крови.

Арнор поставил чашку на землю и надел сапоги.

– Прости, что пришел к тебе с дурными вестями, Содар. Но ты нам нужен. Рив просит тебя вернуться на север. Там тебя по-прежнему помнят. Ты не запятнал себя ни грязной игрой, ни кровью – многие пошли бы за тобой.

– Нет. Мое дело здесь имеет первостепенную важность. И не только для братства. – Он неотрывно смотрел на огонь. – Для всего мира.

Арнор, пристально глядя в лицо Содару, медленно кивнул, хотя было ясно, что он другого мнения.

– Я тебя понял, – сказал он. – Что ж, просьбу Рива я тебе передал. Еще он спрашивал о мальчике – насколько сильна уже его магия? Если бы ты привез его в Квири, его тренировками занялся бы орден.

Содар решительно замотал головой, но Арнор продолжил:

– Там он не лишится ничего из того, что есть у него здесь.

– Кроме безопасности.

Арнора этот довод нисколько не убедил.

– Ты нам нужен, Содар. Откровенно говоря, я поражен, что Рив не приказал притащить тебя в Совет силой.

– Я уже в Совете, – промолвил Содар, глядя вдаль. – Но мое дело требует слишком много времени и внимания. Я не могу позволить себе отвлекаться.

– Отвлекаться? – раздраженно переспросил Арнор. – Учитывая, что орден почти уничтожен, ты, безусловно…

– Нет, – отрезал Содар, глядя на него. – Если только Рив лично не явится за мной – или не принудит меня вернуться, – я останусь здесь и буду делать то, что должен. Как и все эти годы.

Некоторое время Арнор не отвечал, лишь сжимал и разжимал кулаки. Наконец он произнес:

– Одар свидетель, без тебя нам придется совсем туго. Братья послушали бы тебя, я уверен. Нас стало бы больше, намного больше… Но если ты должен находиться здесь… – Он пожал плечами. – Не понимаю, как один мальчишка может быть важнее целого культа… но кто я такой, чтобы спорить с арх-дионахом.

В пристальном взгляде Содара появилась грусть.

– Этот титул – невыносимая ноша, Арнор, не напоминай мне о нем. Здесь я всего лишь брат Содар.

Арнор усмехнулся:

– Значит, спорить можно?

– Нет.

Он кивнул и, чуть склонив голову вбок, продолжил: