Третий Шанс

Коля пожал плечами.

– Да у кого как насчёт спокойствия. У кого карманы от денег не закрываются, им, наверное, спокойно… Хотя, к нам на сервис, бывает, такие приезжают, вот вроде думаешь – ну, мужик, ну, у тебя ж всё вообще зашибись, тачка крутая, девка рядом нормальная, без закидонов, работа, все дела… А он всё чё-то дёргается. Да и Кеша сам, я его всего пару раз видел, но он впечатление спокойного не производил.

Милена ничего не ответила, просто покачала головой.

Опаньки! Коля вдруг сообразил: он про сервис рассказывает так, будто все еще там работает. Будто у него вроде как экскурсия в будущее. «Я чё, старый сейчас?» – вдруг пронеслось у него в голове. Но артрита и подагры вроде не ощущается, руки-ноги – все нормально. «Коля не тормоз, просто Коля в шоке», – сказал он сам себе, может быть, и вслух.

Милена теперь была одета в нежно-желтое платье с рукавами по локоть и свободной юбкой чуть ниже колена, и в лёгкие сандалии. Охренеть сексуально! Коля прямо-таки почувствовал, насколько.

– Может быть, прогуляемся? – прервала его размышления Милена, наверняка, правильно расценив его блуждающий взгляд. – И поужинаем.

Коля хотел было посмотреть на часы, но часов на запястье не оказалось.

– Ваш хронометр мы не стали восстанавливать, – пояснила Милена. – По правде сказать, и с одеждой-то не так просто получилось. Но Иннокентий Аристархович попытался подобрать что-то близкое к тому, в чём вы были во время сканирования. Задолго готовился – когда я пришла сюда работать пять лет назад, весь гардероб для вас уже была пошит.

Лишь сейчас Коля обратил внимание на то, во что был одет. Кофта, джинсы, куртка – всё выглядело как тогда, когда он пришёл в НИИ к Кеше. Но только теперь он вдруг заметил, что всё какое-то… удобное, что ли. Даже кроссовки были как по мерке сшиты.

И ещё он понял, что, наконец, начинает верить в то, что всё по-настоящему.

Они спустились по лестнице и вышли наружу. Здание при взгляде извне оказалось трёхэтажным кирпичным особняком, стоявшим неподалёку от широкой реки. Первый этаж был полностью застеклён, а на втором была огромная веранда, тоже с окнами от пола до потолка. Каких-либо серьёзных строений вокруг не наблюдалось, только лужайка, лес и река. И людей почти не было, лишь Ли Сы и ещё один мужик лет пятидесяти беседовали за столиком, накрытым прямо у реки, да возился лодочник у небольшого причала, к которому были пришвартованы две небольшие яхты и три вёсельные лодки.

Река была очень широкой. Очень. По ней, немного покачиваясь, шла красивая белая яхта с поднятыми парусами.

Откуда-то из леса поднялся необычный серебристо-голубой вертолёт. Коля уже догадался, что будет дальше. Это же пинг! В жизни он был похож на каплевидный микроавтобус с короткими крылышками на крыше, на каждом крылышке вращался небольшой винт. Пинг поднялся практически бесшумно, слышался лишь тихий шелест лопастей. Потом крылышки стали шире и вытянулись, винты поменяли угол наклона так, что вертолёт превратился в самолёт, а потом он поднялся ещё выше, винты совсем спрятались, крылья вытянулись ещё, и аппарат заскользил по небу, как планер. Коля провожал его взглядом, пока тот не скрылся за деревьями.

Конечно, в фильме он увидел много таких штуковин, а привычных ему машин и автобусов там не было совсем. Но теперь он наблюдал пинг вживую и испытывал уже не шок, а… как бы сказать… Коле было красиво.

– На лодке грести умеете? – вдруг спросила Милена.

Коля неуверенно кивнул.

– Мил, давай на «ты», а? Ладно? А на лодке… ну-у… можно попробовать. А она что, вообще без мотора? Ой! – вдруг спохватился Коля. – А мы вообще где? Это ж не Москва!

– Уже заметили? То есть, – Милена рассмеялась, – заметил. Вообще-то у нас так быстро на «ты» переходить не принято… Но Иннокентий Аристархович предупреждал…

– Что он ещё предупреждал? – буркнул Коля, немного даже обидевшись, рассердившись.

– Предупреждал, что культурный…

– Стой. Я чё, бескультурный, что ли, по-вашему?

– Николай… Коля… – Милена взяла его за локоть. – Позволь договорить. Культура вашего времени и нашего разная. Сейчас, в конце двадцать первого века, обращения на «ты» не так распространены, как девяносто лет назад. Но – давай попробуем, – и она мягко улыбнулась.

Вообще, заметил Коля, она часто улыбалась, и каждый раз это было без рисовок, в тему. Тут Коля немного напрягся. Как-то не вписывались слова «типа», «чё», «охренеть» и что там он ещё нёс, в идиллическую картинку счастливого будущего с продвинутой культурой. Ладно, разберёмся.

Тем временем они достигли причала. Милена прошла чуть вперёд, приветливо кивнула лодочнику.

– Ну что, молодой человек, – она остановилась у одной лодки и обернулась к Коле, – прокатите девушку?

– А что, они сами не ездят? – усмехнулся Коля. Хотел, чтобы получилось ненапряжно, но вышло немного нервно. – Обязательно гребсти надо?

– Да! – Милена уверенна кивнула, тряхнув своим каре. – Надо грести. Здесь всё по-старому, как в твоё время и тысячу лет до того.

И Милена, не дожидаясь, когда Коля поможет, легко, почти невесомо вскочила в лодку и пристроилась на банке1 на корме. Коля уже даже не помнил, когда садился на вёсла, и потому, пока забирался, пока устраивался, пока укреплял вёсла в уключинах, несколько раз чуть было не перевернул лодку. Милена только улыбалась, лишь один раз весело взвизгнула, прикрыв ладошкой рот.

Кое-как Коля догрёб, ну, конечно, не до середины реки, но уже на какое-то более или менее прилично расстояние от берега. Пока он разобрался, что и как делать с вёслами («ща, момент, я просто давно на лодке не катался, надо вспомнить, чё тут к чему»), пока приноровился не бить бессмысленно по воде и не шарахать брызгами, пока понял, как разворачивать и направлять лодку, прошло, наверное, полчаса.

– Красиво здесь, – вдруг сказала Милена, которая всё время до этого молчала, и Коля истолковал это как сигнал, что можно немного отдохнуть. Он уложил вёсла на скобы и откинулся на банке, ухватившись руками за борта и потягиваясь всем телом. Милена смотрела то по сторонам, то на Колю, впрочем, не задерживая на нём взгляд. – Красиво, – повторила она. – Уже пять лет здесь работаю, всё никак не могу привыкнуть.

– А нихреновая у тебя работа, – Коля заулыбался. – С мужиками кино смотреть да на лодочке кататься.

Уже сказав это, Коля вдруг сообразил, какую пошлость он сейчас выдал, но Милена как будто не заметила.

– Я и без мужиков могу, – спокойно проговорила она. – И с мужиками.

Коля чуть было не ляпнул очередную глупость, которая уже почти сорвалась с языка (девушка Коле определённо нравилась, поэтому любое упоминание о мужчине рядом с ней он уже воспринимал лично), но метрах в ста от них прямо из-под воды появилось нечто серебристое и каплевидное. А потом, как Коля уже видел в кино, каплевидное превратилось сначала в вертолёт, потом в самолёт, потом в планер и скрылось за деревьями.

Милена проследила за Колиным взглядом.

– Нравится? Если будешь хорошо себя вести, покатаемся как-нибудь. Можем в Москву съездить.

Коля, как смог, нахмурился.

– Ага. Воспитательница нашлась!

Милена ничего не сказала, пожала плечами и отвернулась.

– Ми-ил, – протянул Коля, – не обижайся. Расскажи о себе лучше.

Она вздохнула.

– Ну ладно. Сегодня не обижаюсь, но завтра в подобной ситуации уже буду. Давай уж к берегу, а то смеркается. За ужином ещё поговорим, если хочешь.

Кое-как Коля догрёб до пристани, руки уже просто отваливались и попа от долгого ёрзанья по деревянной лавке гудела. Милена отправила его принять в душ и одеться к ужину, а сама упорхнула. И ещё сказала, что Иннокентий Аристархович здесь всё сохранил «по-старому», поэтому Коле всё придётся делать вручную. Коля ухмыльнулся, мол, что поделаешь, он и так всю жизнь всё вручную. Зато в холодильнике его дожидалось немного холодного пива, а после ужина и на ночь можно даже по сигарете.

Сигареты! Ох, как его унесло-то, он и не заметил, как хочется курить!

Коля вошёл в свою комнату и плюхнулся в кресло. Было удобно, да кресло ещё как-то само подстроилось под него…

Ну что тут скажешь… Шок! Но, надо сказать, всё круто! Как ни странно, в то, что он в будущем, поверилось легко. И молодой, а не дряхлый старикашка. И Милка такая девка зачётная! Ну и нос от него не воротит. Конечно! У неё ж тут вокруг одни аспиранты, а он такой нормальный, типа мужик настоящий, тем более, из прошлого, экзотика. Может, и выгорит чего.

В холодильнике и вправду, помимо воды и соков, оказался небольшой бокал пива, совсем бокальчик. Коля радостно, жадно глотая, осушил его и направился в ванную.

Он с необъяснимым для себя удовольствием поплескался в душе, а ведь не любил никогда, бывало, по несколько дней старался туда не заглядывать, ну, если не сильно потел. А в шкафу обнаружился целый гардероб, и вся одежда была точно по Колиным меркам! Он выбрал светлые брюки, синий пиджак, голубую сорочку и коричневые туфли. Так примерно один мужик одевался, который к ним сервис на двадцатилетнем «Бентли» приезжал.

Столик был накрыт прямо на берегу. Честно говоря, Коля за временем не следил, и когда пришёл, начинался закат. Милена была уже здесь, она прохаживалась вдоль кромки воды, и она была… она была прекрасна! Все эротические фантазии отошли на второй план, и Коля ощутил давно забытое чувство чистой романтики. Темно-синее платье Милены не было обтягивающим, не было коротким, но прекрасно подчёркивало идеальную фигуру, и жесты её… Коля вдруг отметил, что все её жесты были быстрыми и точными, и они были такими и сейчас, но он вдруг увидел, какие они… Какая она вся мягкая и женственная.

У ног девушки крутился щенок непонятно какой породы, но такой, немаленький. Когда вырастет, будет здоровенный пёс. Щенок подбегал к воде и тут же отпрыгивал от набегающей волны, смешно тряся мордахой.

«А ведь я, наверное, минут сорок в кресле балдел да в ванной плескался. А то и больше», – подумал Коля. Он ожидал, что Милена как-то фыркнет про опоздание, но она лишь обернулась к нему и мило улыбнулась.

– Сегодня я угощаю, – она указала жестом на стол. – Борщ сама варила, оливье тоже сама делала… Горячее только не успела, наш повар Фёдор Пекинович готовил.

– Пекинович?

– Ну да, Пекинович. Родителям его папы китайские имена никак не нравились, никакие, вот в честь столицы Китая назвали.

– Чёрт те чё! – Коля по-доброму рассмеялся и плюхнулся на стул. Милена удивлённо вскинула бровь, но потом вздохнула и опустилась на стул напротив. Блин! Сначала же дама садится! Но подумал об этом Коля запоздало.

– Ну что, молодой человек, позволите предложить вам оливье? Всё из натуральных продуктов! – и Милена положила на тарелку перед Колей немного салата. Она взяла было бутылку вина, которое уже «дышало» (откуда ж вспомнилось-то?) на столике, но Коля мягко и многозначительно перехватил её запястье и степенно разлил немного вина по бокалам.

– Ну-у… – протянул Коля.

– За встречу! – Милена быстро закончила его мысль и легко, почти беззвучно, коснулась его бокала своим.

Оливье оказался бесподобным! Лишь теперь Коля понял, как проголодался.

– Мил, – Коля старался не говорить с полным ртом, но не получалось, – а что значит «натуральные продукты»? У вас, что ли, ещё искусственные есть?

– Да, в основном только они и есть, – кивнула девушка. – Натуральные продукты дорогие, а из синтезаторов выходит вкусно, питательно и недорого. Иннокентий Аристархович говорит: «Как в «Макдональдсе» раньше». С удовольствием тот «Макдональдс» вспоминает. Завтрак у нас с тобой… – Она чуть запнулась. – Если захочешь вместе завтракать, конечно… Завтрак будет тоже натуральный, омлет из настоящих яиц.

– Ми-ил… – неожиданно для себя протянул Коля, – а хочешь, я сам яичницу завтра пожарю? С колбасой!

Милена рассмеялась.

– Подожди, Коля, освойся здесь для начала.

Ну что значит «освойся»? Коля решил больше пока не задумываться.

– Мил, а как в домах, где всё не «по-старому»?

– Сам дом делает то, что ты ему скажешь. Можешь сказать пива подать или даже сигарету прикурить, можешь скомандовать кресла в кровать трансформировать, можешь завтрак себе заказать, и будет накрыто к тому времени, когда скажешь… Такси вызвать… Пальто на пол бросить и велеть убрать в шкаф… Кстати, и говорить необязательно, дома и многие другие вещи мыслеобразами управляются, – последние слова Милена произнесла почти с гордостью. – Как раз наш НИИ эту технологию развивал.

– Мыслеобразов?

– Да, мыслеобразов. Например, заходишь ты в душ, говоришь ему: теплее-холоднее, выше-ниже, со всех сторон, сильнее-слабее и так далее, а душ считывает активность префронтальной коры… Если не углубляться в детали, душ ловит импульсы мозга, когда ты командуешь, например, «теплее» или «немного теплее», а потом уже адаптируется к тебе и реагирует на мыслеобраз «немного теплее». То есть, достаточно подумать – и вода становится такой, как тебе нужно.

Коля кивнул.

– Понятно. А кресло к дедушке Кеше подъехало, потому что он подумал, а кресло заранее адаптировалось?

Милена в этот момент жевала, поэтому заулыбалась с набитым ртом и лишь кивнула, а говорить стала, лишь проглотив и промокнув рот салфеткой (учись, Коля!).

– Когда-то давно, почти сто лет назад, учёные уже разобрались, какие области мозга за что отвечают, где какие электрические импульсы возникают. Но дистанционно меслеобразы считывались недостоверно. Тогда сенсоры подключались напрямую к мозгу…

Коля чуть не поперхнулся.

– Типа как бы трепанацию черепа делали?!

– Именно. Иннокентий Аристархович первый эксперимент провёл на себе. Потом ещё три раза усовершенствовал методику, и каждый раз черепную коробку… Ой, прости, что за едой!

– Да ничего! – Коля нетерпеливо махнул рукой. – Продолжай!

– А что тут продолжать? Единственное в то время стопроцентное считывание мозга – твоё, Коля. Как такое получилось сделать в начале века, до сих пор никто не понимает. Точнее, считали тогда как могли, но по тем временам точность оказалась фантастической. Потом ещё лет тридцать не удавалось повторить этот результат. А то, что сделал Иннокентий Аристархович, стало возможно только сейчас.

– Это мозги по столетней картинке восстановить?

– Это полностью воссоздать личность. Результаты сканирования мозга, образцы и анализы жидкостей и тканей, даже анализ видеозаписей с жестами, мимикой и интонацией. На сто процентов восстановить личность по столетним картинкам до сегодняшнего утра считалось невозможным.

Коля вздохнул и налил Милене и себе ещё немного вина. Взял свой бокал, поднялся на ноги и неторопливо подошёл к воде. Было уже почти темно, и он не понимал, откуда идёт свет. Столик и метров десять вокруг него были освещены мягко, но видно всё было отчётливо. В бледной воде розовел гаснущий закат. И в домике маленького НИИ на фоне уже непроглядного леса тепло светилось несколько окон, в том числе и в Колиной комнате на третьем этаже.

– Борщ! – послышался голос Милены. – Уже ждёт!

Коля и по насыщенному аромату понял, что ждёт!

– Сто лет борща не ел! – попытался он повторить старую шутку из кино «С лёгким паром», но Милена в ответ лишь вежливо улыбнулась.

Борщ был обалденным, и Коля накинулся на него, забыв о своих обязанностях… как это… вот! сомелье! Он спохватился и вновь наполнил бокалы.

– Ну-у… – протянул он.

– За Иннокентия Аристарховича? – осторожно, с улыбкой, спросила Милена.

Вот Коля тормоз! Ладно, в следующий раз.

– И за весь ваш НИИ вместе с Ли, Пекинычем и лодочником! И этой… – Коля скосился на щеночка, который с аппетитом грыз косточку из борща рядом со столиком.

– Этим, – поправила Милена. – Его зовут Ник. Ему два месяца.

– Ну, и за Ника! – и Коля звякнул своим бокалом о бокал Милены.

– Мил, – Коля пережёвывал мясо из борща и опять говорил с набитым ртом, но не удержался, было интересно, – а сейчас такие штыри в мозги вставляют, или уже всё на этих ваших мыслеобразах?

Милена отложила ложку, но не демонстративно, а лишь давая понять, что объяснение будет не односложным.

– Применение мыслеобразов достаточно ограниченно. Не все умеют управлять своими мыслями, поэтому дальше бытовых команд у многих людей дело не идёт. Часто проще управлять голосом или руками.

– Руками?

– Ну да. Например, если в людном месте хочешь заказать себе лекарство, но не хочешь, чтобы окружающие видели. Просто вызываешь виртуальные символы…

– Типа как графики Ли в воздухе?

– Ну да, – она усмехнулась и немного неуверенно произнесла новое для себя словосочетание, – типа того. А дальше по символам заказываешь лекарство, причём твои символы видишь только ты. Мыслеобразами точно лекарство не выберешь, с фармацевтом не посоветуешься, даже симптомы не у всех получается описать. Символами проще. А со стороны выглядит как будто человек просто в воздухе руками машет.

– Можешь показать?

– Давай перед горячим покажу.

– Перед чем? А-а, – понял Коля, – перед вторым! А мне можно символы?

– Пока нет. Со временем.

– Кстати, я перед душем велел телеку новости показать, а он как не слышит!

– На твой голос он пока не настроен. Со временем. Иннокентий Аристархович не хотел покупать в этот домик телевизор с голосовым или ментальным управлением, но с ручным управлением «телеки» уже давно не делают.

Коля вздохнул.

– Небось, детям с пелёнок символы даёте!

Милена улыбнулась как можно дружелюбнее, и это было очень искренне.

– У детей как раз мыслеобразы читать проще, особенно у младенцев. А символы дают не сразу. В школе, в младших классах, например, ученик может символами сообщить о недомогании или попросить новое перо.

– Перо? – в очередной раз удивился Коля. – Вы же во воздухе символами…

– Ты спрашиваешь, зачем детей учат писать? – Милена задумалась. – Сложно объяснить…

– Мил… ой, столько вопросов! А деньги-то ещё не отменили? Коммунизм ещё не наступил?

– Что не наступил? – переспросила она. – Ах, да, что-то слышала. А деньги ещё как есть! Хотя, большинство людей живёт на социальном минимуме – квартира не в городе и только по комнате на члена семьи, социальный транспорт, синтетическое питание, и то не любое. Кого-то устраивает, кто-то пробиться не может.

– И что, много людей не работает?

– Да где-то процентов сорок. Это трудоспособного возраста, до восьмидесяти.

Коля ахнул!

– Работу очень сложно найти, – пояснила Милена. – Многое выполняют роботы. Практически всё производство, почти всё сельское хозяйство, многие услуги.

– Круто! – воскликнул Коля.

– Да не круто, Коля, – Милена вздохнула. – У меня много знакомых без работы, и почти никого не устраивает социальный минимум. Человеку требуется самореализация. Деньги, да, конечно, хочется жить лучше, чем на минимум, но это же в природе человека – что-то создавать, что-то делать самому. Ну и, – она опять вздохнула, – социальный статус совершенно разный.

– Вот ведь! – Коля чуть было не ругнулся. – Всё меняется, а человек тот же! Хотя, у нас… Да если б мне дали ваш социальный минимум, хрен… фиг бы я ходил на работу, гайки крутил!

– А что бы ты делал?

– Да ничего! Телек бы смотрел, с мужиками пиво пил каждый день, если оно в социальный минимум входит, и… – Коля осёкся и про баб говорить не стал.

– И всё? Всю жизнь? Каждый день?

Коля представил, что каждый день на работу ходить не надо, а жрачка из «Макдака» невредная и бесплатная, и мысль ему понравилась. Он уверенно кивнул.

– А нах… а зачем каждый день на работе на дядю горбатиться, если всё за так можно?

– Не знаю, – тихо ответила Милена. – А в том, что люди не меняются, ты прав. Знаешь, я люблю книги «Золотого века»…

– Это какие?

– Толстой, Некрасов, Тургенев и, конечно, Достоевский и Чехов. Ты прав, люди не меняются уже тысячи лет. Хотя наши школьники по уровню знаний и по скорости мышления дадут большую фору даже послевоенному поколению, и даже следующем поколению, но человеческая психология всё та же.

Коля покончил с борщом и отложил ложку. Хотел было спросить про «послевоенное», как-то не вязалось оно ни с чем. Это Колин дедушка, что ли? Но не терпелось посмотреть символы. Однако Милена ещё не доела, и Коля опять разлил по бокалам вино. И едва дождался, когда Милена отложит ложку.

– Милена, – он старался говорить как можно увереннее и мужественнее, – За тебя!

Девушка с благодарность кивнула, тихонько коснулась его бокала своим и сделала глоток.

– Ну что, Коля? Символы? Давай попросим Фёдора Пекиновича подать жаркое через двадцать минут? Сейчас я высвечу свои символы над столом… – Она сделала несколько почти неуловимых движений руками. – Вот… я их вижу, сейчас открою «на публику»… – Её взгляд на полсекунды расфокусировался, и над столом зависли разноцветные таблицы. – В центре контекстное меню, строка снизу – общее.

Коли три раза махнул руками… и попросил Фёдора Пекиновича подать жаркое через, правда, полчаса, так получилось.

– Нихрена себе… – ошалело проговорил он, когда символы исчезли.

Мила рассмеялась, весело спросила:

– Прогуляемся?

И, не дождавшись ответа, скинула сандалии, схватила бокал и побежала к воде. Ник оставил косточку и устремился за хозяйкой, а за ними побрёл и Коля.

Вино всё-таки действовало, и в свою комнату Милена вошла, немного пошатываясь. Тут же в воздухе под лёгкое треньканье высветилась голографическая иконка Иннокентия Аристарховича.

– Давай, – махнула она рукой терминалу связи, – соединяй.

Изображение профессора появилось прямо перед ней. Виртуальный Иннокентий Аристархович прошёлся ко комнате, выглянул в окно.

– На воздухе ужинали, Миленочка?

– На воздухе, – она кивнула, да так энергично, что чуть было шею не свело.

Иннокентия Аристархович по-доброму улыбнулся.

– Есть в нашей работе приятные моменты. Я на секундочку, не буду отвлекать. Как там щеночек?

Милена, уже не в силах стоять, плюхнулась в кресло и откинулась на спинку, вытянув ноги, впрочем, большей частью скрываемые платьем.

– Спасибо за милый подарок, профессор! Щеночек осваивается. Немножко огрызается, но в целом терпимо, одежду на мне рвать не пытался, грязь по дому не носит, правда, чавкает во время еды. Главное, здоровенький!

– Хорошо, спасибо! Спокойной ночи!

И, не дожидаясь ответа, отключил связь.

– И вам, профессор, спокойной ночи и крепкого сна, – проговорила Милена и отправилась в душ, на ходу скидывая платье.

* * *

– А можно, я сок символами попрошу?

– Так кухня за стенкой. Проще сходить или докричаться, – но, видя детское нетерпение в глазах собеседника, Милена обречённо вздохнула, раскрыла над столом своё личное меню символов и мыслеобразом включила режим «на публику».

Заснуть у Коли получилось вчера не сразу, а подъём был в семь утра, завтрак в половине восьмого. Коля был сонный и даже не успел побриться. Но после вчерашнего опаздывать было бы неловко.

А, собственно, что вчера было? Ну, поужинали… Эх, Коля-Коля… Вчера утром ты проснулся в своей задрипаной «двушке» в Кузьминках и сначала на маршрутке, а потом на метро, а потом опять на маршрутке отправился в НИИ мозгов к молодому лаборанту Кеше. Вот что было вчера. Ну, потом ещё попал в будущее, посмотрел такое видео про Джеймса Бонда, что чуть умом не двинулся, на вёслах опозорился, а потом – как в кино, ужинал за столиком на берегу почти моря с офигенной… с прекрасной девушкой.

Но мысли не путались. Милена сказала, что первый шок ещё не прошёл и что, если будет накрывать («при первых признаках депрессии»), сразу сообщить ей, или Ли, или дедушке Кеше, ну, кто рядом будет. Но до депрессии было как до Луны. Перед сном Коля зачётно заточил курочку (то есть, с удовольствием выкурил сигарету) на балконе (ох и вкусные у них тут сигарки!), принял душ и оделся в пижаму. Но не спалось, телек был недоступен, и пришлось, кто бы мог подумать, книжку на ночь читать! Пушкина, кстати, потому что других книг в комнате не было. Ах, да! Мила научила из кресел кровать делать! У этого мебельного гарнитура автономное символьное управление! Ну, и Коля, не будь дураком, из этого конструктора намахал руками себе трёхспальную кровать в полкомнаты. Прикольно было. А Пушкин, кстати, оказывается, не дурак! Вообще отнюдь! И не нуднятина, и читается легко, и засыпается под него на пятой странице.

А утром сами в голове неожиданно всплыли строчки:

Всегда так будет как бывало

Таков издревле белый свет

Ученых много – умных мало,

Знакомых тьма – а друга нет!

Коля тремя пассами попросил у Пекиныча соку и вернулся к завтраку, состоящему из овсяной каши со свежими ягодами и белого хлеба с хрустящей корочкой и с маслом. Как же вкусно-то всё! И чего он дома так не делал? Всё хлопья молоком залить, яичницу пожарить или творожки из пластиковых коробок…