Дивный Мир Будущего

К моему большому разочарованию, Анну я замечал на тренировках лишь пару раз за все время. Однажды она отрабатывала какие-то приемы на деревянной макиваре; в другой раз – разнесла манекен в щепы несколькими ударами кнута. Никак не могу взять в толк, почему девушка выбрала именно это оружие, но, стоит признать – владеет им красотка превосходно! Впрочем, где и как она практиковалась – ума не приложу. Во всяком случае не на базе Сопротивления – это точно! Я ловил взглядом каждый шаг Кравец, каждое ее движение, но блондинка, кажется, и вовсе меня не замечала. Отношения наши не ладились, а вернее – и вовсе их не было, никаких отношений.

Еще большей загадкой для меня оставался Август. Каждый раз, когда мы встречались, он либо сидел у себя в кабинете за стеной экранов, либо самозабвенно занимался приготовлением различных блюд для команды. В спортзале я Нэша не видел ни разу, но как-то же парень умудрялся поддерживать великолепную форму! Невозможно вести постоянно-сидячий образ жизни и при этом быть накачанным, выносливым и ловким, как древний гладиатор! По ночам он, что ли, занимается? Или у себя в комнате, подальше от чужих глаз?

Спустя месяц жестоких тренировок Франко взял за привычку заканчивать день беспощадным спаррингом. Вернее это действо, конечно, назвать избиением, потому что мне оказалось совершенно нечего противопоставить мастерству Моро. При всем старании и бесконечном количестве попыток, я не смог зацепить противника даже вскользь. А вот сам долговязый тренер отнюдь не стеснялся отвешивать и затрещины, и тумаки, и оплеухи. Под конец драки, когда я уже едва стоял на ногах, Франко обычно отрабатывал на живом манекене несколько подсечек или бросков. После чего покидал ринг с довольным видом, а мне приходилось буквально уползать из зала. Нэш наблюдал за «занятиями», удивленно покачивая головой, и не забывал каждый раз выдавать очередную порцию исцеляющей микстуры.

– Ты делаешь успехи, – убеждает меня Моро, – Но пойми, это только первый шажок на невероятно длинном пути боевых искусств.

– Но ты сам-то прошел хотя бы половину?

– Скажем так: я продвинулся гораздо дальше тебя, – грустно улыбается Франко, – Но и то, лишь приоткрываю дверь к настоящему мастерству!

Такой ответ сильно обескураживает. Я-то, по наивности, считал Моро если и не лучшим из лучших, то как минимум мастером, виртуозом своего дела. Готов поспорить, что долговязый боец с легкостью скрутит в бараний рог целую толпу «обычных» обывателей! Но, получается, этого далеко недостаточно для истинного величия. И сам себя парень отнюдь не причисляет к мэтрам единоборств.

– Но в чем тогда смысл? – удрученно замечаю я, – Месяц непрерывных тренировок, а я по-прежнему никто против тебя! Так мне никогда не победить.

– Месяц! – возмущенно фыркает наставник, – Да это ведь – ничто! Прозанимайся хотя бы полгода, чтобы увидеть первые результаты.

– Но и тогда я буду неимоверно позади. Какой резон тренировок, если я заведомо в проигрыше?

Франко задумчиво качает головой, на его физиономии появляется редкое выражение мудрой созерцательности.

– Победа и проигрыш, – тихо произносит он, – Ты мыслишь не теми категориями! Конечно, если начиная бой, ты не надеешься выиграть, то сражение становится бессмысленным. Заранее опустив руки, сдавшись, ты отдаешь инициативу врагу. Вначале пасует дух, лишь потом – тело.

– Легко тебе говорить! – ощущаю, как накатывает раздражение, – А я словно беспомощный мотылек перед непоколебимой скалой!

– Это потому, что ты ставишь завышенную цель. Прими для себя, что твоя победа – это нанести хотя бы один полноценный удар! Пускай тебе не удастся выиграть, убить, свалить соперника. Но есть то, на что ты действительно способен: выбрать момент, сконцентрироваться, собрать в кулак волю и силу – бам! – ударить так, чтобы враг это надолго запомнил!

С благодарностью принимаю новую идею, в таком ракурсе я драку еще не рассматривал. Действительно, если поставить себе цель качественно провести один удар, то это не кажется таким уж невыполнимым, как бы силен не был оппонент.

– Знаешь, раньше в подвалах жили такие зверьки – крысы, – задумчиво продолжает Моро, – Безобидные, в общем-то, грызуны – если их не зажимать в угол! И вот тогда они бросались в бой без оглядки, с невиданной яростью и самоотдачей. Безусловно, крыса никогда не победит человека – не те габариты и силы. Однако же, мало кому по нраву получить крайне болезненный укус! Потому с ними и не связывались, потому и боялись. Чувствуешь аналогию?

Конечно, чувствую, хоть и не очень-то мне нравится сравнение с какой-то там крысой. Но смысл сказанного мне понятен: порой один пропущенный удар заставляет отступить и сильнейшего.

– Мне доводилось встречать много бойцов. Были среди них слабые, но настроенные убить, а не проиграть. Были и сильные, что дрались расслабленно, с ленцой.

Моро смотрит прямо на меня, подчеркивая важность момента.

– Так вот, на самом деле, такие ребята – одинаково опасны! Помни об этом, и не теряй надежды, никогда!

И все же, несмотря на то, что прогресс казался мне абсолютно незаметным, кое-какие изменения произошли. Теперь из зеркала на меня смотрел не худосочный мальчик, а юный атлет, слегка обросший мускулами, с прорезавшимся прессом и горящим нетерпеливым взглядом.

Целиком отдаваясь тренировкам, я старался не забывать и о второй части собственного плана: подковаться знаниями. Как-никак, участие в политической жизни подразумевает, что ты хотя бы на базовом уровне осведомлен, как эта самая жизнь устроена. А иначе все Сопротивление превращается в борьбу с ветряными мельницами.

Нимфа на мои вопросы отвечать предсказуемо отказалась, обосновывая все недостаточным развитием.

– Тей, ваш ранг не подразумевает знаний о политике, – радушно заявила нейросеть, – Считается, что такая информация не только не принесет пользы, но может и навредить. Рекомендую вам повысить индекс социальной значимости, и лишь после этого вернуться к подобным темам.

Поняв, что от ИскИна толка не добьешься, я обратился к Августу. Парень тут же изобразил кошмарную занятость, лишь отмахнувшись от меня ладонью. Впрочем, жест не пропал даром – под аккомпанемент встревоженных комментариев Нимфы мне в голову загрузилась целая книга за авторством некоего фон Альбрехта.

– Некогда объяснять, – недовольно буркнул Нэш, – Читай, разбирайся. Ничего особенного там нет, но для начала достаточно.

С тех пор, немногочисленное свободное время я посвящал изучению данной монографии. И, честно сказать, чтиво попалось преинтереснейшее, хоть и не из легких!

В первой части рукописи автор излагал ту часть истории Системы, что являлась общедоступным достоянием. К моему удивлению, историческая наука среди людей оказалась, мягко говоря, не в почете. Более того – в обществе, где все действия каждого индивида так или иначе фиксировались, мало кто помнил и интересовался тем, что происходило всего-то несколько веков назад. Складывалось ощущение, что знания о прошлом умышленно «распылялись», теряясь во тьме прошедшего времени.

Вся же история Системы отсчитывалась от некоего мнимого момента, когда окончательно оформились в современном виде все подсистемы ИскИна: Немезида, Нимфа, Сансара, Гермес, Пандора и Сизиф. Что было до того, непонятно, а вернее – как с негодованием сообщает фон Альбрехт – скрыто! Как будто до известного мига не существовало совсем ничего!

Ученый возмущенно констатировал, что параллель с Большим Взрывом тут неуместна:

«…бессмысленно говорить о временах до Большого Взрыва, в результате которого зародилась Вселенная, ибо тогда не существовало ни пространства, ни времени. Однако же, достоверно известно, что человечество процветало задолго до свершения технологической сингулярности! И более того, есть все основания полагать, что Система как минимум на несколько веков, если не тысячелетий, старше того возраста, что ей обычно приписывают…»

Закончив перечисление известных фактов и всевозможных вымыслов, фон Альбрехт с сожалением заключал, что большая часть фактической истории засекречена и скрыта от широкой общественности, хотя есть основания полагать, что и не утрачена в полном объеме.

Далее автор бегло рассматривал пространственное строение Системы, начиная с самых низов – единичных блоков.

«…как известно, блоки объединяются в квадраты; квадраты складываются в сегменты; те же, в свою очередь, образуют сектора, что по размеру уже сравниваются со среднестатистическим доисторическим городом. Далее, множество секторов слагаются в круг, а круги являются основой для систем. Наивысшей точкой градации будут так называемые кластеры – поистине гигантские образования, куда входят сотни и сотни различных систем…»

Ученый затруднялся назвать фактические размеры кластеров, как и описать их географическое расположение. То ли они находились на одной планете, то ли на целой россыпи – информации об этом не имелось от слова «совсем»! Единственное, на чем заострял внимание фон Альбрехт – невероятные, невообразимые умом расстояния.

«…увы, человеческий мозг пасует при попытке охватить умом столь великие размеры. Однако же, ходят слухи – и я не вижу причин им не доверять – что существует еще одна форма разделения – пространства – куда входят десятки соседних кластеров. Если это правда, то габариты Системы воистину можно сравнить с бесконечностью…»

Каждой системой, по уверениям ученого, управляет высшее должностное лицо – Архонт. Не совсем понятны его функции и полномочия, во всяком случае я так и не смог их постичь. Ясно только одно – в пределах собственных владений Архонт всевластен и всесилен. В целом же кластером руководит, как не сложно догадаться, совет Архонтов.

На нижних ступенях – кругах – начальниками являются так называемые Наместники. Чаще всего это главы влиятельных корпораций или же лидеры кланов, курирующие собственные интересы. Грызня за власть на этом уровне идет не шуточная, ибо победа означает процветание, а поражение знаменует быстрый упадок и забвение.

Наконец, секторами управляют Менеджеры. И если роль вышестоящих должностей еще можно как-то оценить и представить, то смысл существования этой прослойки затруднялся назвать даже фон Альбрехт. В книге упоминалась лишь туманная «…система сдержек и противовесов, балансирующая социально-демографический состав региона…». Я долго пытался постичь, что сие может означать, но в голову так ничего и не пришло. Очевидно, что Менеджеры играют роль своеобразных «смотрящих», контролирующих спокойствие и порядок на вверенной территории.

На этом роль людей заканчивается. Считается, что отдельно управлять сегментами или уж тем более – квадратами и блоками – ни к чему. Немезиды вполне хватает для установления законопослушного общества, Нимфа направляет и структурирует социальные потоки. В итоге – все довольны, все при деле.

И тут книга фон Альбрехта совершает неожиданный разворот на сто восемьдесят градусов, с пренебрежением отбрасывая человеческие органы управления.

«…может показаться, что цивилизацией управляют люди, во всяком случае – какая-то их часть. Но горькая истина заключается в том, что человечество давным-давно находится на коротком поводке у ИскИна. И более того – Система построена таким образом, что спрыгнуть с этого крючка просто-напросто невозможно! Подсистема Пандора направляет научное и технологическое развитие людей; Сизиф контролирует экономику и производство. Куда и с какой целью движется человеческая цивилизация – ведомо лишь ИскИну и никому более…»

Звучит жутковато и, признаюсь, на этом месте мой мозг дал сбой.

Допустим, идею Пандоры я могу понять: некий абстрактный черный ящик, на входе которого – все текущие знания и технологии, а на выходе – какие-то новые теории, открытия, изобретения. Что происходит внутри – не известно никому, да это, в принципе и не важно, пока результаты нас устраивают. А так оно и есть уже многие сотни лет.

Но вот Сизиф – другое дело. Странное, кстати, выбрано название. Насколько удалось выяснить, изначально это имя ассоциировалось с бессмысленным повторяющимся трудом. И вот, на тебе – оказывается, это подсистема ИскИна, занимающаяся расчетом экономики и производства.

Да, звучит странно, но идея плановой экономики все же в итоге восторжествовала! Трудно поверить, но Сизиф рассчитывает потребности каждого индивида, целых секторов и систем; прогнозирует трудозатраты, регулирует объемы производства и добычи. Как я не крутил эту грандиозную конструкцию в голове, но представить себе так и не сумел. Да и не один я, похоже.

«…думаю, многие задаются вопросом: а что, если я вместо одного блюда съем два? Как это уложится в план? Ответ очевиден – Сизиф это просчитал! А что, если на производстве случится авария? Что, если партия запчастей запоздает? Что, если поставщик поднимет цены? Или обанкротится? Ответ тот же – Сизиф все предусмотрел! Как такое возможно? Ну, если вдуматься – ничего сложного. Наличие грамотных алгоритмов и соответствующие им вычислительные мощности творят чудеса…»

Нелицеприятная вырисовывается картинка. Человечество, сидящее под каблуком ИскИна, бездумно выполняющее его указания и полностью контролируемое громадной нейросетью. Как-то жутковато, если задуматься. Хотя, живут же люди. Видимо, ко всему привыкаешь.

«…издревле люди боялись слежки, опасаясь спецслужб и корпораций, объединенных под собирательным образом Старшего Брата. Теперь же, воистину, эта идея реализована в самой ее сильной интерпретации! Только вот ИскИна следует назвать не братом, а сыном человечества. Старший Сын следит за тобой. Фиксирует и контролирует каждый шаг, каждый вздох. Его невозможно обмануть или перехитрить. Пока ты обдумываешь следующий ход, он уже рассчитал партию на сто, на тысячу действий вперед! Ты еще не начал войну, а он уже победил. И в этом самая печальная обреченность нашего времени…»

И все же, погрузившись в бездну печали и отчаяния, фон Альбрехт дает и луч надежды. В последних главах повествования он описывает мифическую структуру – Олимп – являющуюся, по преданиям, убежищем для самых могучих представителей рода людского.

«…из глубины веков, из-под завесы тайн и секретности, до нас доходят слухи об удивительных праотцах, предтечах Системы. Они живут так долго, что, по нашим меркам – вечны! Их могущество непостижимо простым смертным, сила и знания настолько ушли вперед, что являются для нас запредельными. Многие считают разговоры об олимпийцах простыми россказнями; иные же – а к ним я причисляю и себя – верят, что именно могучие полубоги, лучшие представители рода человеческого, управляют Системой, а не наоборот. И в этом я вижу единственную надежду людей…»

Таким образом, начав за здравие, ученый закончил за упокой, но в самом конце все же дал слабую путеводную ниточку, луч надежды, тусклый огонек веры, что может служить призрачным ориентиром человечеству во тьме предстоящих свершений.

Закончив чтение книги, я еще долго оставался под сильным впечатлением. Стоит признать, фон Альбрехт умело нагнал жути, приправив достоверные факты досужими домыслами и собственными рассуждениями именно в той пропорции, что не вызвала явного отторжения. Но, как ни крути, информация в монографии явно неполная, да и подана не совсем беспристрастно. Автор явно желал навязать читателю собственную точку зрения и на протяжении всей рукописи упрямо гнул свою линию.

Что ж, во всяком случае, начало положено. Придется разбираться дальше!

Глава №14

Месяц пролетел, как один день. И вот, я опять сижу в гостиной, пытаясь выделить хоть одни сутки, не похожие на другие – и ничего не получается. Перед глазами – череда тренировок, разнообразные занятия и монотонная ежедневная суета. Пробую вспомнить, что сегодня: то ли пятница, то ли понедельник. Сделано, казалось бы, так много, но не оставляет ощущение, будто я топчусь на месте. Для прорыва не хватает то ли каких-то принципиально новых данных, то ли вообще выбранный способ роста не работает. Если до этого я за сутки сумел подняться на девятую ступень эпсилон, то за прошедший месяц едва-едва подошел к десятой, да и то пока не взял эту важную веху.

Сегодняшний день – один из немногих, когда можно позволить себе небольшой отдых. Франко дал послабление, ограничившись только утренней тренировкой. Сам он куда-то исчез: наверное, нашлись какие-то личные дела на стороне. Думаю, с этим и связан внезапный выходной.

Впрочем, занять освободившееся время совершенно нечем. Как на зло все знакомые исчезли с горизонта: ни Мари, ни Нэша в убежище нет. Общаться с Голиафом не хочется, к Анне все еще не знаю, как подойти. Вот и получается, что придется снова валяться на матрасе, рыская по сети в поисках хоть какой-нибудь полезной информации.

Невеселые размышления прерываются появлением Августа. Радостно приветствую лидера Сопротивления, но тут же слегка осаживаю собственный порыв: парень явился не один. Вместе с ним в гостиную входит импозантный щеголеватый мужчина.

– Знакомьтесь, – Нэш с ехидной улыбкой приглашает гостя, – Тей Козловский, ваш новый подопечный…

Приветствую вошедшего сдержанным кивком, а тот, к моему смущению, раскланивается, будто перед высокопоставленной особой.

– Хуан Санчес Вилья-Лобос Рамирес, – с усмешкой представляется мужчина, – Но ты можешь звать меня просто Рамирес. Или, если угодно, Хуан.

Мы жмем друг другу руки, я с неприкрытым любопытством разглядываю гостя. Среднего роста, спортивного телосложения, в том возрасте, что принято называть «расцветом сил». Темные волосы, среди которых видны несколько седых прядей, собраны в короткий хост. Лицо – возвышенное и одухотворенное, глаза смеющиеся, щеки и подбородок скрыты под тонким слоем ухоженной бороды.

Одет Рамирес крайне живописно и цветасто, будто надеется с помощью ярких красок привлечь всеобщее внимание. И с полным правом можно сказать, что это ему удается. Красно-зеленая куртка, белоснежная сорочка, свободные брюки и идеально вычищенные ботинки. Выглядит Хуан настоящим «мачо» и сердцеедом.

– Очень приятно, Тей, – мягким басом произносит мужчина, – Меня наняли, чтобы обучить тебя основам владения навыками. Скажу сразу – дело это сложное, требующее полной самоотдачи и сосредоточенности. Насколько тебе интересно, будешь ли ты вкалывать или предпочтешь работать спустя рукава – мне безразлично! Свои деньги я получу в любом случае, ибо мой гонорар не зависит от успехов подопечного. Схема такая: одно занятие в неделю, и самостоятельная практика оставшиеся шесть дней.

Удивленно киваю, смотрю на Нэша, но тот словно стал невидимкой, самоустранившись от разговора. Сидя за широким столом, Август весело поглядывает то на меня, то на Рамиреса. Всем своим видом он как бы говорит: «Я дело сделал, теперь твой черед!»

– Хорошо, я буду стараться, – произношу без особой уверенности, – Говорят, у меня есть задатки… Уже получалось применять кое-что неосознанно.

– А вот это как раз абсолютно неважно! – веско замечает Хуан, – Латентные навыки – вещь ненадежная и опасная. Полагаться на них нельзя, и более того – в один прекрасный миг такие способности могут тебя угробить. Начинаем занятия с чистого листа, для меня ты – ноль! И послушай мудрого совета: забудь все, что тебе удалось. Поверь, отголоски прошлого только мешают.

Киваю, хоть и тяжело признать правоту нового наставника. Вот так просто взять – и отбросить такие близкие, казалось бы, сверхспособности. Но подспудно ощущаю, что Рамирес не лжет: ведь я не могу вызывать умения по своей прихоти. Каждый раз они срабатывают сами по себе, случайным образом. И требуют столько энергии, что потом едва хватает сил стоять на ногах!

– И чему же тогда мы будем учиться? – спрашиваю с показным сомнением.

– О, поле для деятельности воистину безгранично, – не унывает Хуан, – И должен признать, что могу провести лишь по самому начальному этапу. Существует множество навыков и умений, не то чтобы недоступных нам, но и даже неподвластных скудному разумению. Многие таланты, такие как антигравитация и силовая броня, требуют дополнительных хирургических вмешательств в организм – в эту сторону пока смотреть рано. Часть техник, например, эмпатия или телекинез, подразумевают определенную предрасположенность – с ними придется разбираться гораздо позднее. Наша задача – освоить базовые навыки: скорость, силу. Уловить общие принципы управления наноботами, настроить разум на нужный лад.

– Так эти умения, они что – работают за счет микроскопических роботов?

– Наноботов, – поправляет Хуан, – А ты что думал, мы владеем волшебством?

– Но как это работает?

– В том-то и прелесть, что никто не знает. Да и нет никакого смысла вникать в дебри теоретических изысков. Наше дело – практика.

– По-моему, это неправильно, – досадую на всеобщую неосведомленность, – Разве можно делать что-то, не понимая принципа действия?

– Не только можно, но и нужно, – Рамирес легко отсекает лишние сомнения, – Уверяю тебя, большинство людей не могут описать даже устройства простейшей кофемашины, – палец наставника указывает на еле слышно жужжащий аппарат, – Однако, это не мешает им наслаждаться вкусом напитка!

Что ж, доля истины в его словах точно есть, хоть внезапно проснувшееся чувство противоречия и не позволяет признать это вслух. Тем не менее, заботливо наливаю гостю горячего кофе и жду, пока он устроится за общим столом.

– А что можете вы сами? – спрашиваю в лоб, слегка опасаясь быть тут же отправленным по известному адресу.

Рамирес усмехается; веселье просто плещется в ехидных глазах мужчины. Неторопясь, с явным наслаждением он отпивает полчашки напитка; лишь потом снисходит до ответа.

– Хороший вопрос, парень! – как ни в чем не бывало заявляет наставник, – И я удивлен, что ты не спросил об этом в первую очередь. Обычно, необученные новички очень падки до эффектных фокусов…

Поставив посуду на столешницу, он демонстрирует мне пустую ладонь.

– Например, я могу сделать так…

Удивленно икаю, кулаки невольно протирают глаза. Потому что между пальцев Хуана, откуда не возьмись, появляется настоящее пламя. Яркий огонь ласкает кожу горячими языками, но человек явно не испытывает ни боли, ни недомогания. Небольшой костер горит, не требуя топлива для своего поддержания; не повреждая руку хозяина; опасный, но послушный; необузданный и покорный. Наигравшись вдоволь, Рамирес сжимает ладонь, и огонь исчезает без следа.

– Впечатляет! – восторженно шепчу я, – Это что – какая-то иллюзия?

– Нет, почему же, пламя вполне реальное, – замечает мужчина, – Хоть тебе и сложно в это поверить. Могу продемонстрировать кое-что еще…

Приподняв руку, он слегка хлопает по столу.

А в следующий миг я замираю, изогнувшись в неудобной позе. Мои руки переплетены в усмиряющем захвате, в шею упирается лезвие ножа, опасно щекоча кожу. Рамирес стоит рядом, совершенно серьезно заглядывая мне в глаза.

– Думаешь, это тоже иллюзия?

Он чуть отодвигает оружие, чтобы я мог отрицательно мотнуть головой.

Я поражен, изумлен, растоптан! Не понимаю, как можно двигаться с такой скоростью! Только что Хуан расслабленно восседал на стуле, а теперь уже скрутил меня с невообразимой легкостью. Я не успел заметить даже тени перемещения, человек словно напрямую телепортировался из одного места в абсолютно другое! Лишь медленное покачивание мебели выдает отголосок приложенного усилия.

– Скорость, мощь, выносливость, – размеренно произносит Рамирес, отступая на шаг, – Все это не только достояние физических упражнений. Если ты желаешь выйти за пределы возможностей тела, придется развивать дух!

Таким образом начинаются мои тренировки с Рамиресом. Как и обещал, наставник посещает убежище раз в неделю. Приходит, демонстрирует нечто новое, проверяет мои успехи и критикует неудачи. Под конец занятия самое интересное – выдается домашнее задание, что предстоит выполнять самостоятельно следующие шесть дней. В целом, наши встречи редко когда длятся больше двух часов, однако за это время я успеваю вымотаться полностью.

Самостоятельная работа – это что-то с чем-то! И сложно, и увлекательно, и одновременно довольно монотонно. Требуется по-настоящему заставлять себя взяться за ум, чтобы не профилонить очередное поручение.

На первой неделе Хуан показывал простейший способ медитации. Казалось бы – чего сложного? Сиди себе с закрытыми глазами, да считай вдохи-выдохи. Однако, на деле все не так просто. Непривыкший ум мгновенно утомляется, начинает клонить в сон; внимание улетучивается, лезут непрошенные и абсолютно бессвязные мысли, счет сбивается, упражнение идет насмарку. Приходится делать перерыв; умывшись и взбодрившись – приступать к выполнению заново. И так – раз за разом, снова и снова.

Злую шутку со мной играет всегдашняя целеустремленность, активность. Становится неимоверно сложно просто сидеть, ничего не делая. Кажется, что бесценное время утекает сквозь пальцы, не принося никакой пользы. Первые дни с трудом высиживаю несколько минут к ряду. Потом, в конце концов, довожу время непрерывной медитации до пяти минут.