Эмигрантка в Стране Вечного Праздника

Наш обмен взглядами представлял собой мысленный диалог следующего содержания. Я: «Тебе чего надо-то?» Собака: «А тебе?» Я: «Мне? Ничего». Собака: «И мне ничего». Я: «Ну ладно, тогда я пойду». В этот момент «собака Баскервилей», по-видимому, решившая со мной попрощаться, встала на задние лапы, а передние рывком водрузила мне на плечи. Не выдержав внезапно навалившейся тяжести, я крякнула, пронзительно взвизгнула и рухнула на песок, опрокинувшись на спину, а громадная псина тяжёлой каменной глыбой упала на меня сверху и обхватила мою голову передними лапами. Первым из недр моей души вырвалось чуть слышное: «Мама!» Без единой мысли, вот так, коротко: «Мама!» Затем подумалось: «Ну всё, конец!» В то же время было очевидно, что эта зверюга не намеревалась меня съесть. Наверное, она хотела со мной поиграть или что-нибудь в этом роде. Придавив меня к земле всем своим весом, собака принялась старательно вылизывать мне лицо своим шершавым языком, не отдавая себе отчёта в том, что подобная мера нисколько не способствовала моей гигиене, поскольку в это самое время с ее морды на меня капала жидкая сопливая масса, свойственная, помимо догов, таким породам, как бульдог, боксёр, неаполитанский мастиф и т.д. Пока она старательно слизывала с меня всё, что с нее же самой на меня стекало, я собрала все силы в кулак и постаралась сдвинуть с себя огромную собачью массу. Однако не тут-то было. Свалить собаку не удавалось из-за того, что, помимо крупного веса, она обладала исключительно крепкой хваткой. Как бы я ни пыталась высвободиться из её объятий, ничего не получалось – настолько сильно она обхватила мою голову своими передними длинными и очень когтистыми лапами. Тогда я решила позвать на помощь, но из распластанной под собачьим весом груди вырвалось лишь сдавленное: «Х-х-х-хр-р-р-р!».

В следующий момент из-за чрезмерной мышечной натуги у меня «пулемётной очередью» вырвался смачный пердёж, а сразу же вслед за этим последовала удивлённая реакция собаки. Она вытаращила красные «вампирские» глазищи и тут же прекратила слизывать с моего лица свои же сопли, затем убрала с моей головы передние лапы, встала и принялась бешено мотать головой из стороны в сторону, так, будто её изжалили пчёлы. Обрадовавшись своему неожиданному освобождению и все еще не осознавая истинной причины того, почему догиня оставила меня в покое, я поднялась в положение сидя, пока до моего носа не дошла выпущенная собственным организмом большая порция неприятного запаха. Помимо того, что мне представилась возможность оценить её редкостную вонючесть, на ум пришло: «Глупая псина, сама напросилась, не надо было давить мне на живот!», – а потом меня посетила другая мысль: «Всё гениальное просто! Подобная газовая атака могла бы сослужить добрую службу несчастным женщинам, оказавшимся в лапах насильников. Вот ведь! Не владение приёмами восточных единоборств спасает в критических ситуациях, а обычный дедовский способ газового поражения противника!»

Впрочем, долго рассуждать на эту тему мне не пришлось, поскольку прямо у меня за спиной раздался зычный мужской голос: «Дона, ко мне! Сюда!» Догиня крутанула головой в сторону, но, видно, решив со мной ещё раз окончательно попрощаться, снова несколько раз лизнула меня в лицо, правда, уже из положения сидя. В следующую секунду прозвучал грозный оклик: «Девушка, сейчас же оставьте мою собаку в покое!» Угловым зрением я увидела стоявшего неподалёку мужчину приблизительно сорока лет, в дорогом пляжном костюме, с крупными часами на запястье и широкой золотой печаткой, красовавшейся на среднем пальце. Отбиваясь от псины-целовальщицы, я умоляюще простонала: «Да Вы сами заберите её от меня, господи!» «Дона, фу!» – рявкнул хозяин на собаку, набросил на неё ошейник и с силой от меня её оттащил. «Наконец-то!» – с облегчением выдохнула я. Обрадовавшись вновь обретённой свободе, я приподнялась и стала стряхивать с себя песок, а владелец собаки всё это время внимательно меня рассматривал. Завершив осмотр, он сказал: «Девушка, я должен Вас кое о чём спросить». «Спрашивайте», – миролюбиво откликнулась я. «Мне необходимо знать, – строгим голосом продолжил владелец догини, – нет ли у Вас каких-нибудь инфекционных заболеваний?» От неожиданности у меня вытянулось лицо и вырвалось: «А Вам-то это зачем?» Мужчина окатил меня с ног до головы тем самым взглядом, которым господа проводят границу между собой и так называемыми плебеями, и, чеканя каждое слово, произнёс: «Видите ли, милочка, моя собака привита от всех собачьих болезней, но не от людских. Как Вы уже успели убедиться, она у меня очень ласковая, иногда и самого возьмёт да лизнёт в лицо, поэтому я хочу знать, не подцепила ли она от Вас каких-нибудь вирусов или бактерий». Такого цинизма я никак не ожидала, а потому первым, что мне захотелось ему ответить, было: «Мне тоже интересно, любезнейший, не подцепила ли я от Вашей псины какой-нибудь болезни, и, вообще, скажите спасибо за то, что я не позвонила в полицию и не заявила на Вас и Вашу собаку!», или же коротко и ясно: «Да пошёл ты вместе со своей невоспитанной сукой, наглец!» Однако, подавив в себе справедливое негодование, я усилием воли сумела натянуть на лицо миленькую улыбочку и вежливым тоном озвучила окончательный, и, на мой взгляд, самый уместный вариант ответа: «Полагаю, уважаемый, что с моей стороны будет непозволительно скрыть от Вас, что вот уже несколько лет я являюсь носительницей ВИЧ-инфекции, и два месяца назад моя болезнь перешла в заключительную стадию, поэтому вероятнее всего Ваша собака, равно как и я, на этом свете долго не задержится». Затем я повернулась к нему спиной и неспешной походкой продолжила пляжную прогулку.

******

Так мы дошли до ещё одной байки о том, что коренные жители Европы – исключительно воспитанные люди. «Конечно, не все, но здороваются европейцы друг с другом на каждом шагу, а ведь здороваться, по существу, означает желать людям хорошего здоровья и отличного настроения!» – захочет возразить кто-нибудь. Действительно, так оно и есть. Приветствия в их лексиконе – довольно распространенное явление и в то же время абсолютно ничего не значащее, наподобие условного рефлекса. Увидел человека – сразу с ним поздоровайся! Даже с незнакомцем. Застукал супругу с любовником в собственной постели, – сначала вежливо с ним поздоровайся и только потом врежь ему со всей силы по наглой роже! Наткнулся на вора в своей квартире – не забудь пожелать ему приятного дня, а после этого, не мешкая, звони в полицию! С приветствиями у европейцев явный перебор, а потому не следует принимать это правило хорошего тона за нечто большее. К примеру, если на пробежке перед завтраком мужчина в спортивном костюме буркнет вам своё «здрасьте», и в тот же день вы попадете к нему на собеседование, то даже не надейтесь на то, что он вас узнает. Причем иногда стандартные проявления вежливости могут губительно повлиять на здоровье того, к кому они обращены. Вообразите, что вы заняты процессом поглощения пищи, неважно где: в кафе, ресторане, на пикнике или у кого-нибудь в гостях. Согласно устоявшейся традиции, любой заставший вас за этим занятием европеец должен пожелать вам приятного аппетита. Да и вы не захотите показаться невоспитанным болваном, а потому, скорее всего, попытаетесь с набитым едой ртом ответить: «Шпа-ши-бо». Вот на этом, сказанным по инерции «шпашибо» лично я неоднократно давилась пищей, а потом долго краснела, бледнела и откашливалась.

Другой аргумент, приводимый в качестве доказательства исключительной воспитанности европейцев, базируется на том, что они ведут себя прилично всегда, в том числе, умеют пить. Не то, что мы с вами, россияне, печально известные во всём мире непомерным употреблением алкогольных напитков. Как напьёмся, так сразу дебоширим. А европейцы? Ну что вы, нет, конечно. В отличие от нас, в нетрезвом состоянии они ведут себя, как воспитанные люди. Интересно, на чём основывается подобное утверждение? На непосредственном наблюдении за этой категорией граждан или кому-то просто хочется так о них думать? Хоть и не скажу за всю Европу, но в той её части, которую мне удалось посетить, местные жители выпивали алкогольных напитков ничуть не меньше россиян. К слову сказать, в Стране Вечного Праздника, в дополнении к общепринятому закладыванию за воротник по выходным, существовал традиционный молодёжный праздник «Большой бутылки». Проводился он еженедельно, по пятницам, когда взрослое население разбредалось на заслуженный алкогольный отдых по ближайшим барам и ресторанам, а молодежь и подростки в это самое время сбивались в группы и отправлялись на поиски подходящей для празднования территории. Ею, как правило, становилась удалённая зона городского парка или загородная поляна. Ближе к вечеру молодёжь подтягивалась туда на мотоциклах и машинах, груженных спиртным, а затем всю ночь напролёт они зажигали! Причём, как в переносном, так и в прямом смысле этого слова. Иногда результатом подобных празднований, организованных вдрызг пьяными и обкуренными детишками, были пожарища, взрывы и кровавые потасовки, а местность, на которой это происходило, была замусорена до неузнаваемости. Не исключено даже, что известный режиссер-постановщик заплатил бы неплохие деньги за использование такой громадной пост-праздничной свалки для съёмок фильма футурологической тематики, в котором происходящее датируется 3125 годом, а в самом его начале голос за кадром повествует о том, что планета Земля находится на гране исчезновения по причине экологической катастрофы. Это, что касается пьянства в глобальном масштабе, а в каждом отдельно взятом семействе праздновавшие ночь с пятницы на субботу взрослые и подростки на следующее утро встречались нос к носу за завтраком, который у некоторых из них по взаимному согласию начинался со стопки какого-нибудь сорокаградусного напитка или сразу нескольких. Данная мера была направлена на то, чтобы ускорить переход из состояния выраженного похмелья в состояние глубокого сна, и к понедельнику представлять из себя живое существо, способное выполнять учебные и трудовые задачи.

При употреблении алкоголя представителями разных классов европейского общества, то есть бедными и богатыми, единственное отличие заключалось в разной стоимости выпиваемых ими спиртных напитков. По этому поводу очень метко выразилась моя знакомая, инструктор по йоге, одно время работавшая в престижном спортивном клубе Страны Вечного Праздника. Когда я поинтересовалась, не сожалеет ли она о том, что перебралась оттуда в гимнастический зал рабочего района, основным контингентом которого были рыхлые целлюлитные тётки и небритые пузатые мужики в растянутых трико и несвежих футболках, то она лишь кисло улыбнулась: «Небритые, говоришь? У меня самой дома абсолютно такой же сидит перед телевизором с бутылкой пива в руках. Так что нет проблем, я привыкла. А знаменитости, которым я раньше преподавала йогу, помимо высоких гонораров и поминутного самолюбования, отличаются от обычного люда, пожалуй, ещё и тем, что пот у них попахивает не дешёвыми сорока градусами, а виски, джином, бурбоном и всякими новомодными коктейлями. На то они и богатые! Своё время ценят и не тратят по пустякам, пить – так пить! От тех, кто теперь ходит ко мне на занятия, несёт перегаром от алкоголя попроще, вот и вся разница».

В рабочей среде Страны Вечного Праздника беспробудного пьянства никто не скрывал и ничуть не стеснялся. Судя по всему, оно было не внезапно накатившим капризом последних лет, а являлось стабильной составляющей привычного образа жизни. Трудовой день у строителей, сантехников, механиков и других представителей рабочих профессий, как правило, начинался с плотного завтрака и пары стопок анисовой настойки или коньяка. К полудню они отправлялись в какую-нибудь дешевую забегаловку, чтобы перекусить бутербродом с лёгким спиртным напитком, а на обед плотно ели и выпивали по паре бутылок пива, либо по полбутылки вина. Зато по вечерам после ужина происходило бесконтрольное употребление широкой гаммы всех подряд алкогольных напитков. Несмотря на то, что у этой категории населения процесс беспробудного пьянства считался абсолютно нормальным времяпрепровождением, в то же время практически каждый выпивоха руководствовался рядом трактовок относительно того, как нужно пить. Один мой сосед, коренной житель Страны Вечного Праздника, долгие годы работавший мойщиком окон, как-то раз признался мне в том, что пьёт не просто так, а в соответствии с принципами. «Надираться до чёртиков за ужином – это самое настоящее свинство! – громогласно заявлял он. – Зато после него – святое дело! Напиться после вкушения пищи можно и даже нужно. По существу, это самое что ни на есть благородное занятие! Так поступали средневековые вельможи и все последующие аристократы. А уж они-то умели правильно жить! Следовательно, так должен поступать каждый уважающий себя человек!» Шутка ли сказать, но привычка жителей Страны Вечного Праздника поглощать спиртные напитки по поводу и при отсутствии такового укоренилась в их образе жизни настолько, что без этого не обходилось даже такое мероприятие, как конференция на тему «Долой алкоголь из жизни общества!». По словам одного из её участников, по окончании выступлений докладчиков всем присутствующим предлагалось попробовать местного вина, причем никто из них от этого угощения не отказывался.

******

Перейду от общего к частному и наглядно продемонстрирую вышесказанное на примере посёлка Перепёлки. В вопросе отдыха за бутылкой его жители добились весьма ощутимых успехов. Судите сами, в этом населённом пункте площадью 32 км² проживало 2600 граждан, и для удовлетворения их потребностей в напитках служили 35 баров и 3 дискотеки. При таком раскладе было не совсем понятно, почему посёлком-побратимом Перепёлок стал аналогичный населённый пункт соседней страны, когда гораздо логичнее было бы побрататься с жителями региона Сахары или любой другой пустыни. Уж чего-чего, а напитков, хранящихся на складах этого европейского посёлка, с лихвой бы для всех хватило. Существование большого количества питейных заведений в Перепёлках объяснялось следующими причинами. Каждый совершеннолетний житель посёлка посещал бар как минимум два раза в сутки: с утра, чтобы выпить горячий напиток (чай, кофе, травяную настойку) или стопку вермута, вина, коньяка, а следующий раз вечером для принятия на грудь холодного напитка (вина, пива, виски, ликёра и прочих). При этом во всех барах традиционно установилась сезонная логика посещаемости: весной и летом народ ходил туда чаще и употреблял в основном лёгкие алкогольные напитки, а в зимне-осенний период – реже, однако, несмотря на меньшее количество посетителей, выпивали они помногу и, как правило, крепкие, сорокаградусные напитки. Другая причина функционирования большого количества питейных заведений в Перепёлках заключалась в том, что каждый житель посёлка руководствовался собственной иерархией баров: от никогда им не посещаемых до редко и средне посещаемых, и, наконец, самого любимого бара, в котором был завсегдатаем. Но если вы полагаете, что это зависело от внешнего вида заведения, то есть чистоты, особенностей дизайна и вежливости обслуживающего персонала, то вы глубоко заблуждаетесь. Главный критерий выбора питейного заведения у жителей небольших населённых пунктов Страны Вечного Праздника основывался на том, с кем там можно было случайно встретиться. Понятное дело, что речь идет не об известных актерах и политиках, а о тех, с кем по какой-либо причине сельчанам не хотелось общаться. К категории неприятных людей относились: бывшая супруга или супруг и их близкие родственники; уволивший когда-то с работы шеф; сосед, чья собака непрерывно лаяла за стеной или гадила перед входной дверью; почтальон, терявший газеты и путавший корреспонденцию; лавочник, однажды продавший испорченное мясо; сантехник, криво поставивший унитаз и впоследствии не пожелавший этого исправить, и т.д.

Обычно посетители питейных заведений придерживались железного правила: никого из своих знакомых публично не критиковать, зная, что любой стоящий поблизости сельчанин может запомнить услышанное, а потом разнести это по всему посёлку. Впрочем, не все в Перепёлках боялись общественного мнения. Были там и смельчаки, рубившие во всеуслышание правду-матку, касавшуюся той или иной стороны жизни своих соседей, которую последние тщательно скрывали от посторонних. Правда, когда кто-нибудь из сельчан решался пойти на столь отчаянный шаг, то перед этим непременно вдрызг напивался, а затем там же, в баре, еле-еле ворочающимся языком приступал к изложению пикантных деталей жизни жителей Перепёлок. Такое геройство было продиктовано не столько отвагой, сколько пониманием того, что все присутствующие в баре отнесутся к высказываниям заложившего за воротник соседа снисходительно и с изрядной долей насмешки. Ну какой с пьяного спрос?

По вечерам бары Перепёлок заполнялись мужчинами, большинство из которых вовсе не нуждалось в признаниях перебравшего лишку соседа. Всё внимание оккупировавшей барную стойку толпы, с бокалами вина и пивными бутылками в руках, было сосредоточено на экранах телевизоров, по которым чуть ли не ежедневно транслировались футбольные матчи. При этом выражения их лиц были точь-в-точь, как у пенсионерок во время просмотра телесериалов, главным содержанием которых является не кто и что сделал, а кто, что, когда и кому сказал. Другое сходство между любительницами телесериалов и футбольными болельщиками заключалось в том, что они постоянно беседовали вслух: в первом случае – с телевизионными персонажами, а во втором – с футбольными игроками. Замечу, однако, что высказывания футбольных болельщиков были более энергичными. «Ты с левого, с левого фланга зайди! – кричали наперебой вечерние посетители бара, неотрывно следившие за ходом матча по телевизору. – А сейчас куда помчался-то, дурачок?! Ну-ка, врежь ему угловой! Да смотри, а не то тебя атакующий полузащитник подрежет!» Собиралось мужское население Перепёлок для просмотра футбольных поединков именно в барах, поскольку там никто из домочадцев им не мешал. Несмотря на расслабляющее действие алкоголя, все внимание болельщиков было приковано к игре. Порой они настолько были захвачены просмотром матча, что пропускали мимо ушей всё, что происходило вокруг. Как-то раз в Перепелках произошло даже такое событие: в самый разгар ответственной игры у сельчанки, проходившей под окнами местного бара, начались роды. Как нарочно, в это самое время одна из футбольных команд начала забивать голы в ворота противника, и барные болельщики, кричавшие и громко аплодировавшие удачливым игрокам, из-за шума не расслышали криков несчастной роженицы. Только через два часа, по окончанию футбольного матча её обнаружили под окнами бара сидящей с младенцем на руках.

******

Преобладающий стиль питейных заведений Перепёлок правильнее всего было бы охарактеризовать, как современный вариант жилища Бабы-Яги. Пыль на полках с алкогольными напитками практически никогда не вытиралась, пол к концу дня покрывал плотный слой кожуры от семечек, которая сплёвывалась посетителями прямо на пол, а, отправляясь в туалет по нужде, не хотелось включать в нём света, чтобы не испугаться увиденного. Как-то раз, по ошибке перепутав двери, я попала в мужской туалет, в котором на тот момент никого не оказалось. Бегло осмотревшись вокруг, знаете, к какому выводу я пришла? Что, скорее всего, его посетители приходили туда помечать свою территорию. А иначе чем можно было объяснить огромное количество грязно-жёлтых разводов, покрывавших стены во всех направлениях?! Дополняли эту картину прогуливавшиеся по барной стойке большие рыжие тараканы и периодически садящиеся на бокалы с напитками жирные фосфорно-чёрные мухи. Наверняка по этой причине подавляющее большинство посетителей старалось как можно быстрее принять на грудь чего-нибудь горячительного – чтобы утратить бдительность к деталям окружающей обстановки. Для сравнения, в питейных заведениях крупных населённых пунктов Страны Вечного Праздника, по улицам которых прогуливались многочисленные туристы, поддерживалась исключительная чистота и порядок. Оно и понятно. Ведь нельзя же ударить в грязь лицом перед иностранцами!

Тем не менее, утверждать, что порядок в сельских барах напрочь отсутствовал, было бы в корне неправильно. Просто он был особым, наподобие того, который зачастую поддерживается на письменных столах у себя дома, когда всё свалено в огромную кучу, но при этом каждая вещица или бумажка лежит не просто так, а потому что, и это самое «потому что» носит отпечаток значимости и порой самого неожиданного смысла. Иначе говоря, эти вещи лежат на столе по какой-то причине, даже если таковая их хозяином уже давно забыта. По аналогии с этим, в сельских барах можно было увидеть открытку, датированную 1973 годом, стоявшую на полке с алкоголем и покрытую толстым слоем пыли; обрамлённую фотографию дальнего родственника хозяина бара, о котором последний не имел ни малейшего представления, равно как и о том, кто и зачем её туда поставил; огромный ворох журналов с оторванными обложками, лежащих в самом конце барной стойки, определить дату выпуска которых не представлялось возможным, хотя именно поэтому они никогда не переставали пользоваться у посетителей спросом, день за днём просматривавших давнишнюю прессу и всякий раз находивших в ней для себя что-нибудь новое и интересное. И всё же как ни крути главным предметом барной обстановки был телевизор – любого года выпуска и размера. Как правило, на желании телевизионных болельщиков посмотреть игру своей любимой футбольной команды это нисколько не отражалось. Как-то раз я зашла в один из сельских баров и наткнулась там на большую группу футбольных болельщиков, скучившихся перед телевизором модели восьмидесятых годов прошлого столетия, изображение которого было искажено толстыми белыми полосами, а звук прерывался надсадным треском, поэтому находившиеся сзади непрерывно интересовались у стоявших в переднем ряду: «Ну что там? Дали нашим дополнительное время или опять зажали? Кто будет подавать угловой? А левого защитника сейчас куда понесло?!»

К слову сказать, питейные заведения Перепёлок были не только местом массового просмотра футбольных матчей. Именно там, в глубине серого и темного туннеля зарождались отношения между противоположными полами, нередко заканчивавшиеся вступлением в брак. В сельских барах молодёжь встречалась, влюблялась, напивалась в стельку, выясняла отношения, устраивала кулачные бои, после чего вновь происходили объяснения в любви, страстные объятия, поцелуи, обещания, измены и расставания. Однако чаще всего барные заверения в любви заканчивались громкой свадьбой, поскольку отказываться от своих публично сказанных признаний было уже поздно, учитывая, что местные новости в рекордные сроки облетали весь посёлок. Да и родственники невесты изо всех сил старались ускорить процесс женитьбы, чтобы до этого события не случилось ничего такого, что могло бы скомпрометировать девушку в глазах поселковой общественности. Свадьбы в Перепёлках устраивались пышно, ярко и запоминающеся. Во всяком случае, пока приглашённые принимали на грудь первые пару бокалов вина. Далее свадебный пир в их слегка скосившихся глазах продолжал оставаться таким же зрелищным, ярким и пышным, но в значительно меньшей мере запоминающимся. При этом по окончании празднества гости никогда не расходились по домам, особенно молодёжь. Большая толпа непонятно как удерживавшихся в вертикальном положении гуляк требовала продолжения праздника. Чтобы отметить это событие до победного конца, они всей гурьбой отправлялись в местные бары, а когда в два часа ночи закрывался последний, то в полном составе переходили оттуда на дискотеку и энергично отплясывали вплоть до её закрытия, то есть до пяти-шести часов утра. Шутка ли сказать, но даже после этого об окончании празднования и речи не шло.

Однажды осенью, кажется, в октябре, я решила поутру выпить чашку крепкого кофе, открыла кухонный шкаф, достала кофейную банку, но, как нарочно, кофе в ней не оказалось. «Видно, муж допил перед уходом на работу, – подумалось мне, – а выпить кофейку надо бы, иначе до обеда не раскачаюсь». Тогда я решила сходить в бар. Сунула ноги в сапоги, набросила пальто и около восьми часов утра вышла на улицу. К моему огорчению, все бары в Перепёлках были закрыты, при этом около одного из них столпилась огромная толпа зомби… От этой группы, состоявшей приблизительно из двадцати человек, несло смрадным запахом перегара, легко уловимым с расстояния в несколько метров, а их внешний вид можно было описать, как устрашающе-плачевный. Лица у подгулявшей молодёжи были бледными, опухшими, с красновато-синюшными подглазьями и лишённым какой-либо мысли взором. У всех до одного представителей мужского пола рубашки свешивались поверх брюк, а скомканные галстуки наполовину вываливались из карманов одежды. К тому же у некоторых на пиджаках и рубашках не хватало чуть ли не половины пуговиц. Впрочем, и у дамского пола с опрятностью дело обстояло ничуть не лучше. Огромные дыры на колготках свидетельствовали о столкновении с множественными препятствиями, а сломанная диадема на голове наводила на мысль о дополнительном лобовом столкновении. Тушь у подавляющего большинства представительниц слабого пола расплылась по лицу, сделав их глаза похожими на огромные глазницы, тени с век переместились на щёки, а яркий контур губной помады выходил далеко за пределы губ. У одной из девушек она каким-то образом даже очутилась на кончике носа, что делало её похожей на клоуншу. Многие представительницы слабого пола явились на свадьбу с дамскими сумочками, и этот мелкоразмерный экипаж периодически выпадал у них из рук, а при наклоне за ним дополнительно выпадали наружу их груди, покидая бюстгальтеры и платья на бретельках. Замечу, однако, что толпа одетых в вечерние наряды молодых людей сумела простоять на улице при температуре около двенадцати градусов тепла целых два часа, и никто из них не зачихал и не закашлял.