Игры Проклятых

– Поддельный?

– Разумеется. Ты ведь не считаешь, что этот старый пень действительно великий специалист по артефактам. Да он даже не смог определить, что я отключил его собственные артефакты и наложил на вас всех отводящие взгляд заклинания. Он всего лишь мелкий торгаш, немного разбирающийся в своем деле. И до моего появления лавка занималась исключительно перепродажей краденых артефактов. Именно я создал мастерскую, в которой это ничтожество считало, что эксплуатирует меня. Я создавал все необходимые артефакты, умело направляя Ибруса в ту сторону, куда было необходимо мне.

– Зачем ты это делал?

– Дорогой мой, я надеюсь, друг. Все ради этой ночи. Ведь именно сегодня перед рассветом исполнится предназначение и я обрету силу, которую завещали мои предки. – Шторцен поднял руку и показал лежащий на ладони стальной шар, всю его поверхность покрывали выбитые руны. – Артефакт, который Ибрус под моим присмотром создавал – это последний фрагмент, ключ к вратам в иные области бытия. А наши с тобой бывшие коллеги – это последние жертвы, чья кровь поможет наладить каналы, соединяющие миры. Сегодня великий дом Талитус возродится из пепла, словно феникс взмахнувший пламенными крыльями. И я – Шторцен Талитус создам новую эру процветания своими руками.

– Меня ты тоже собираешься принести в жертву? – Его безумная речь меня совершенно не впечатлила. Не люблю психопатов, а этот, ко всему прочему, похоже, был не только опасен, но и совершенно безумен.

– Хех. Выбор за тобой. Я предлагаю тебе стать моим верным слугой. Служи мне верно, исполняй приказы своего повелителя точно и безукоризненно и когда я стану властелином мира, ты обретешь богатство, славу, титулы и почет.

Я молчал, внимательно глядя в его наполненные безумием глаза. Шторцен был настолько поглощен идеей о собственном величие, что потерял всякую возможность думать рационально. Похоже, он и правда верил в то, что говорил. Но больше всего меня беспокоила та сила, неизвестной мне магии, что сейчас буквально сочилась из него. Если он и врал про то, что является потомком одного из великих домов, то ложь была весьма убедительной.

Сильно сомневаюсь, что начинающий маг, пусть даже и потомок одной из великих семей, представляет угрозу для опытных магов и уж тем более правительства. Можно было бы притвориться, что я ему потакаю, согласиться стать его слугой, а при первом удобном случае сбежать, предупредив городскую стражу и магов о произошедшем тут. Но он собирался принести в жертву моих товарищей. И если на судьбу Ибруса мне было начхать, то оставлять тут Арагана с Аглаей я не собирался.

В дальнем углу зала раздался шорох. Повернув голову в ту сторону, я увидел приближающегося к нам монстра. Того самого, что загнал меня в подвальную дверь и которому прилетел в голову удар зонтиком девушки с картины. Только теперь я как следует смог его рассмотреть. Задних ног у твари не было, передвигалось это существо на передних лапах, голова была большая и не симметричная. Глаза и уши отсутствовали. На голове располагался лишь жабий рот с торчащими из него иглами клыков.

– Гляди, вот и мое творение. – Указав на тварь рукой, произнес Шторцен. – В прошлом дом Талитус был известен своей магией создания псевдо жизни. Смешением химерологии и големостроения. Это моя первая разработка. Не правда ли, прекрасная работа для первого та раза. Скажу тебе по секрету, на его изготовление ушло сразу восемь тел. Та еще была работенка!

Внезапно Шторцен махнул головой и суетливо одернул балахон, достав из кармана штанов часы.

– Времени больше не осталось, мой друг. Пора начинать ритуал. Каков будет твой ответ?

– Мой ответ…

Я выкинул вперед руку с раскрытой ладонью, выпустив на волю сразу три заклинания огненного шара. Раскидывающие искры шарики, устремились к своей цели.

– Глупо. Я надеялся на твое понимание. – Над головой Шторцена вспыхнул шар белоснежно-белого цвета. А, спустя мгновение, перед ним уже стояла магическая преграда. Огненные шары соприкоснувшись с белой стеной, мгновенно испарились, не оставив на ее поверхности ни следа.

– Я хотел дать тебе возможность узреть мое величие, стоять на коленях подле меня, когда я получу величайшую силу этого мира. Ты сам выбрал свою судьбу.

Белый шар над его головой вспыхнул ослепительным светом, из него ударил луч белого пламени. Стоило мне промедлить хоть секунду и от меня не осталось бы и пепла. Как от того стола, в который угодил луч. Шторцена подвела его безмерная болтливость, это дало мне несколько секунд, чтобы оправится. Когда луч ударил из шара, я, пригнувшись, уже несся к своему визави. Такой прыти от меня он явно не ожидал. Отступив на шаг, он указал на меня пальцем, выкрикнув слово «ключ», и белый шар снова вспыхнул, посылая в мою сторону очередную струю пламени. Но на прежнем месте меня снова не было. Метнувшись вправо, я уперся ногой в край алтаря и, что есть силы, оттолкнулся, прыгнув вперед. Размахнувшись, едва не порвав мышцы на плече, я нанес удар посохом, словно копьем.

Попасть по противнику в прыжке, да еще такой тяжеленной палкой, было непросто. Но адреналин сделал свое дело. В отличии от заклинаний, посох прошел сквозь белую стену словно нож сквозь масло. Мощный закругленный набалдашник врезался ему в лицо. Удар вышел не точным и смазанным, но хватило и этого. Приятно было слышать, как нос этого психа хрустит от удара и красные капли крови разлетаются во все стороны. Шторцен отходит назад, закрывая лицо двумя руками. Из-под ладоней обильно вытекают кровавые ручейки.

Порадоваться своему успеху я не успел. Висящий под потолком шар, вспыхнул, исторгнув из себя множество нитей, впившихся в пол и стены, образовав собой что-то наподобие корневой системы дерева. Рисковать пробираться сквозь этот лес нитей я не решился. Особенно увидев, как мебель, сквозь которую прошли нити превращается в труху.

– Чего ты застыл? Убей его! Убей! – Верещал Шторцен, тыкая в мою сторону пальцем.

Его ручная химера «или голем?» пришла в движение и, быстро перебирая конечностями, поползла в мою сторону, раскидывая по пути клочки исходящего от нее кроваво-красного тумана.

– Ты заплатишь за это! Хеза, разорви его на части! – Шторцен уже пришел в себя. Его ладонь светилась тусклым зеленым светом. Слабенькое целительское заклинание справилось со своей задачей – кровь из разбитого носу перестала струиться.

Шар вспыхнул с новой силой. Дожидаться, что там для меня приготовил Шторцен, я не стал. Перепрыгнув алтарь, я вытянул жертвенный клинок из груди Жанны. Прыгнувшую на меня химеру, я встретил ударом посоха, пришедшимся в ее раздутую голову. Тварь хрюкнула, удивленно завертев башкой. Я же воспользовался ее замешательством и, быстро сократив дистанцию, нанес несколько ударов кинжалом, метя в суставы конечностей. К сожалению, кожа твари оказалась необычайно прочной и лезвие оставило на ней лишь пару царапин.

Тварь быстро пришла в себя. Первый удар я успел отвести посохом, но второй – проморгал. Пронзительная боль резанула грудь – четыре рваные раны поперек груди стали быстро окрашиваться в алый цвет. Я отступил, попытавшись прикрыться посохом, от беспрерывно наседавшей на меня твари. Улучив момент, я присел на корточки и, воткнув конец посоха в пол, использовал его как рычаг, перекинув жутко визжащую химеру через себя. Пролетев полметра, она встретилась с рукотворным препятствием в виде стены и хорошенько об нее шмякнувшись, сползла на пол.

– Признаю, у тебя есть потенциал. Хеза убивала опытных воинов, а тут жалкий первокурсник.

Луч ослепительно белого света, ударивший из шара над головой Шторцена, за секунду преодолел пол зала – увернуться от такого было невозможно. Мне показалось, что в мою спину врезался таран. Сила удара была столь сильной, что меня подняло в воздух и со всего маху припечатало к алтарю.

– Видят боги, я хотел сохранить тебе жизнь. Но ты посмел поднять на меня руку. На меня – будущего повелителя мира. И за это ты заплатишь. Я буду убивать твоих прихлебателей у тебя на глазах, а потом скормлю тебе их внутренности. Или может, мне заставить тебя убивать их? Что скажешь, Илькар? Возможно, я даже после этого сохраню тебе жизнь.

Шторцен вновь разразился безумным смехом. Магические корни, защищавшие его испарились и он направился ко мне медленным шагом. С другой стороны, с пола, поднималась химера. Разбрызгивая слюну, она крутила своей раздутой головой, злобно таращась в мою сторону.

От удара у меня слезились глаза. Зрение двоилось и липкие капли крови стекали с рассеченного лба, заливая глаза и рот. Все тело, будто превратилось в один сплошной ушиб. Даже приподнять руку уже было грандиозным испытанием. Мышцы сокращались, тело простреливала адская боль. Совершив грандиозное усилие, мне удалось перевернуться на бок. Но на этом силы меня покинули, руки подогнулись и я безвольно упал на алтарь.

Шторцен медленно приближался ко мне, попутно что-то рассказывая, а может быть просто насмехаясь. Я не слышал. Головная боль была столь сильна, что окружающие звуки будто бы исчезли. Я внезапно совершенно точно осознал, что сейчас умру. Впервые в жизни я оказался на пороге смерти и совершенно точно это осознал. Эта мысль, казалось, пролетела свежим ветерком в моем сознании, изгоняя боль и отодвигая ее на задворки восприятия.

Только сейчас я вспомнил, где уже видел подобную магию. Во время ритуала пробуждения магия, вставшая стеной и не допускавшая мое сознание к источнику, была идентична той, что исходила из белоснежного шара над головой Шторцена. Отличие состояло лишь в том, что у этого психа она была в разы слабее, от нее не веяло той запредельной мощью, что я встретил во время ритуала.

Внезапно раздался жуткий треск, решетчатая дверь вылетела с петель, ударившись о пол с жутким грохотом. Олаф не твердой походкой вышел из своего узилища. Руки и ноги у него подрагивали, но короткий меч он сжимал твердо.

– Ну надо же! Как тебе удалось преодолеть действие наркотика? – Удивленно спросил Шторцен.

Он совершил фатальную ошибку, посчитав меня выбывшим из игры. Столь беспечно развернуться спиной к тому, кого ты загнал в угол. Будь у него хоть немного реального боевого опыта, он никогда бы не допустил подобной ошибки. «Магические кандалы» цепями ударили из моей раскрытой ладони и в мгновение ока опутали собой светящийся шар и визжащую химеру. Следом за заклинанием я, приподнявшись над алтарем, как копьем кинул посохом в Шторцена. Бросок вышел плохим, в последний момент рука дрогнула и вместо головы, куда я и целился, посох попал в грудь. Но и этого хватило, деревянная палка с округлым мощным набалдашником выбила из моего противника дух, заставив отступить на пару шагов, согнувшись в приступе боли.

На эту атаку, я потратил остаток своих сил. Болезненно откинувшись обратно на алтарь, я молил богов, чтобы Олаф успел добить этого психа. Попытавшись опереться на алтарь, чтобы приподнять голову, моя ладонь наткнулась на раскрытую книгу. Ту самую, из которой Шторцен, по его словам, черпал знания. Стоило мне лишь прикоснуться к обложке, как меня будто бы поразила молния. На мое сознание обрушился водопад картин прошлого и воспоминаний, совершенно незнакомых мне людей. И это были не воспоминания представителей дома Толитус. Это были представители моего дома, великого дома Лантир.

Мое сознание погрузилось в транс. На доли секунды перед глазами все померкло, кромешная тьма встала перед глазами. Я перестал слышать звуки, ощущать запахи. Весь мир, будто бы сжался до одной единой точки. И внезапно все прекратилось. Я стоял посреди зеленого луга, слыша пение птиц, стрекотание стрекоз. Прямо передо мной возвышалась, уходя в небеса белоснежная башня. В отличии от прошлого раза, башня не выглядела как мертвый кусок камня. Теперь ее поверхность испускала ровное матовое сияние, стены пульсировали, будто это было живое создание.

Протянув руку, я коснулся пальцами ее поверхности. Но в этот раз меня не затянуло внутрь. Среди умиротворяющего щебетания птиц, как гром среди ясного неба, грянул голос, раскатами грома, ударивший по земле.

– С возвращением, повелитель. Я уже не чаял надежды, что когда-нибудь представитель нашего дома вновь пересечет мой порог. Сколько времени, сколько веков мне пришлось ждать! Но, как говорил, мой создатель и величайший из когда-либо живших глав дома Ангус Лантир «Ожидание и надежда всегда идут рука об руку».

Я упал на колени, зажав ладонями уши, пытаясь спастись от этого громогласного голоса, каждый звук которого буквально терзал мои барабанные перепонки. Казалось, еще немного и я навсегда оглохну. Но внезапно голос, говоривший со мной, стал тише.

– Приношу свои глубочайшие извинения, владыка. Я столь долго не общался с живыми людьми, что, казалось, уже забыл, что такое нормальное общение. Мои накопители повреждены, частично отключены кристаллы, отвечающие за рациональность мышления.

– Кто ты? – Удивленно спросил я, оглядывая совершенно пустой луг. Кроме меня и циклопической башни тут никого не было.

– Я? – Удивленно раздался голос. – Я магический интеллект. Хранитель родового минора великого дома Лантир. Вот уже более двух тысяч лет я стерегу покой родового гнезда, принимаю в своих стенах членов нашего дома.

– Так ты и есть эта башня. – Удивленно констатировал я.

– Не совсем так, юный господин. Я лишь память, созданная первым главой дома. Раньше я обладал возможностью управлять минором. Но, к сожалению, в период великой войны члены враждующих с нами домов разрушили мои внутренности, отрезали мои источники. Теперь я лишь голос, воспоминания и мудрость, только они остались со мной.

– И тебя нельзя починить?

– Починить можно все. Главное, знать как и уметь это делать. Если владыка возьмет на себя труд восстановить мою связь с накопителями и системой управления, то, со временем, я смог бы восстановить свои внутренние системы самостоятельно. Но сейчас у вас нет на это времени, повелитель. В реальном мире, ваше тело находится на пороге смерти. По моим данным, у вас сломана нога, вывихнута левая рука, проломлен в двух местах череп, раздроблены два пальца на левой руке. И это я не считаю множественных ранений и ушибов, полученных вашим телом. Все это ухудшается обильной потерей крови. Прогноз: в случае неоказания немедленной помощи мага-целителя, вы умрете в течении восемнадцати минут.

– Вроде чувствую я себя неплохо. – Я осмотрел свои руки ноги, потрогал волосы. Но ни следа ранений обнаружить мне не удалось.

– Вы находитесь в складке времени, в которое попали сквозь источник сознания. То, что вы видите тут, лишь иллюзия. Ваше реальное тело сейчас лежит на алтаре и, как говорил мой создатель, отсчитывает последние минуты. По моим расчетам единственный для вас приемлемый способ для выживания – это открыть врата Дингла, создаваемые этим отродьем из дома Толитус. Поглощение энергии чистой манны восстановит целостность вашей телесной оболочки.

– И как же мне это сделать? Ключ у Шторцена в своем нынешнем состоянии и я сильно сомневаюсь, что смогу его отобрать.

– Если мне не изменяют датчики восприятия, у вас в кармане лежит универсальная отмычка. Не имею понятия откуда у вас взялся столь редкий артефакт, который вошел в перечень создаваемых с особым трудом, но его можно использовать для открытия врат. Благо, вы как раз находитесь у подножия алтаря.

– Но чем мне Шторцена отвлечь? Сомневаюсь, что он будет стоять и молча наблюдать, как я отбираю его источник силы.

– Боюсь, что этого вам подсказать я не в силах. Вам нужно немедленно возвращаться. Временные потоки встают на место, у меня почти не осталось силы, чтобы удерживать время в реальном мире в застывшем состоянии.

– То есть пока я здесь, там и секунды не пройдет?

– Верно, хозяин. Когда закончите дела и восстановитесь, возвращайтесь – за столетия отсутствия в моих стенах представителей великого дома накопилось много работы.

Перед моими глазами опять все поплыло. Стоило мне моргнуть, как я снова лежал на алтаре рядом с телом убитой Жанны. Мое собственное тело пронизывала чудовищная боль. Похоже, магический интеллект не врал, рассказывая о моих ранениях. Нужно было срочно открыть источник. Но сперва…

Собрав все силы, я поднялся с алтаря и оглянулся. Шторцен отступил к стене, зажимая рукой крупную резаную рану на боку. Судя по количеству, стрекаемой по белому балахону крови, досталось ему знатно. По реди зала в смертельном танце кружился Олаф то отступая, по подступая к мечущейся вокруг него химере. Ловкая тварь пыталась достать его ноги своими когтями на длинных лапах, которыми она размахивала словно живая мельница. Но старый вояка был непрост. Отступая, он постоянно менял хваты на клинке, отражая самые опасные удары и нанося свои. Насколько я мог видеть, твари лишь раз удалось задеть его ногу – коготь прошел вскользь и рана угрозы не представляла. Зато сама химера была буквально покрыта ранами, истекающими вонючей черной жижей. В отличии от ритуального ножа, которым я пытался ее задеть, клинок Олафа будто не замечал твердой шкуры твари, рассекая ее столь же легко, как нож рассекает сливочное масло.

Шторцен, не смотря на свое ранение, так же не был в стороне от схватки. С шара над его головой то и дело срывались лучи света и устремлялись к Олафу. В первое мгновение, когда я увидел это, решил, что старому вояке пришел конец. Но стоило лучу приблизиться к нему, как рукоять его клинка вспыхнула магией и белый луч бессильно распался о магическую преграду.

Медлить было нельзя – не знаю, сколько еще продержится Олаф против наседающей на него химеры. Да и Шторцен, как нельзя вовремя, отвлекся на нового противника, забыв обо мне. Упускать такой шанс было глупо. Вытащив из кармана универсальную отмычку, я обошел алтарь, встав перед нарисованным на стене кругом с символами великих домов.

– Что это ты удумал? – Раздался визгливый голос. Оглянувшись, я поймал взгляд совершенно обезумевших глаз своего бывшего коллеги. – Отойди от врат, смерд!

Шар над его головой с мерзким звуком лопнул. Его обрывки, извернувшись в воздухе, сложились в некое подобие молота. За секунду он преодолел значительное расстояние и наотмашь врезался в бок Олафа. Отставного сержанта буквально смело к книжным полкам. Радостно взвизгнувшая химера бросилась добивать упавшего.

Но я уже не обращал на них внимания. Отмычка в моих руках соприкоснулась с кругом на стене. В следующий миг, сквозь изображенные на стене руны, в меня ударил ошеломляющий поток магической силы. На миг мне показалось, что я стал всем – мое сознание расплывалось от переполняющей меня силы. Оглянувшись назад, я увидел отчаянье в глазах психопата. На его лице, на миг, появилось выражение полной растерянности. Впрочем, быстро сменившись на гримасу безумной ярости. Такой ненависти я еще не встречал.

– Убей его! Быстрее убей! – Кричал он.

Химера, не успевшая добраться до Олафа, на миг замерла и бросилась исполнять новый приказ. Над головой Шторцена вновь стал собираться белоснежный шар. Он что-то бормотал про себя, указывая на меня пальцем. Но я не сомневался, что ни химера, ни Шторцен больше не представляют для меня опасности.

Я вскинул руку и в сторону химеры с моей ладони ударил луч беспроглядной тьмы. Стоило ему коснуться твари, как та распалась на пол прахом. Сразу несколько лучей белого пламени ударили в меня. Не причинив ни малейшего вреда, они растаяли даже не добравшись до меня.

Я повернулся к стоящему с ошарашенным выражением лица Шторцену. Он, казалось, не верил в произошедшее. Как же так? Это он должен был получить эту силу. Он столько сделал ради этого. Он потомок одного из великих домов. И сейчас какой-то вор отберет у него его победу?

Яростно вскрикнув, он схватился обеими руками за висящий над ним шар. И из его поверхности стали появляться уже виденные ранее мной корни, оплетая все вокруг. Но в этот раз он не защищался. Корни начали с большой скоростью прорастать в мою сторону, грозя проткнуть меня насквозь.

Я поднял навстречу им руку и еще один луч тьмы ударил из моей ладони, сметая вражеское заклинание. Луч врезался в центр белоснежного шара в руках Шторцена и все вокруг поглотила вспышка света. Последнее, что я увидел, прежде чем потерять сознание, был взгляд, полный безумия и ненависти, брошенный на меня моим, теперь уже заклятым врагом.

Глава 10. Принятое решение.

Собрание совета министров проходило во дворце управляющего республикой. Большой зал был богато украшен: всевозможными фресками, мраморными статуями, стоящими в нишах стен, картинами, нарисованными лучшими художниками страны, изображающие различные периоды ее истории. Одним словом, убранство и красота этого помещения уступали лишь церемониальному залу, где управляющий проводил встречи с послами или принимал высоких гостей.

Посреди зала стоял большой стол, сделанный из породы розового дерева, которое росло на берегах Большого Кальского озера. Окон в зале не было – его освещал свет четырех светильников, висящий под сводом потолка. Еще бы! За этим столом вели обсуждение государственных тайн. И каждое слово, произнесенное в этом зале, должно было тут и остаться. За столом восседали министры республики – те самые люди, в руках которых была сосредоточена вся власть в стране. Во главе стола восседал сам управляющий, теребя свою скудную бородку, он весьма заметно нервничал. Похоже, последние события, происходящие в стране и описываемые ему министрами, приходились главе государства не по вкусу. Напротив него, по другую сторону стола, сидел старший министр Тобиас Лауренссо, занимавший свой пост уже более двух десятков лет.

– Старый шакал. – Думал про себя управляющий. – Спит и видит, как усадить свою костлявую задницу на мой трон.

Горек Твиз вот уже второй год как был избран управляющим республикой. Молодой и амбициозный сын богатых землевладельцев юга. Ему не составило труда взобраться по карьерной лестнице и на очередных выборах заставить партию выдвинуть его кандидатуру на пост управляющего.

А ведь Лауренссо был как раз из пула противников моего выдвижения. Вспомнил Горек. Его семье пришлось потратить немало денег на взятки и дары руководителям партии, для того, чтобы их амбициозный отпрыск возглавил страну. Но все окупилось – каждая копейка, потраченная его семьей, вернулась. Вернулась и приумножила состояние и так одной из самых богатых семей страны. Будучи управляющим и имея серьезное влияние на членов своей партии, Горек проталкивал через парламент нужные ему законопроекты, усиливая и оберегая бизнес своей семьи. К сожалению, не допустить старика Лауренссо на должность старшего министра ему не удалось. Взятки взятками, но у членов партии хватило мозгов и политической воли, чтобы не дать все бразды правления в руки одного человека, как бы Горек и его семья не давили на депутатов.

Выслушав доклад, наконец севшего на свое место министра сельского хозяйства, управляющий скривился и кивнул головой, мол понял, следующий. За ним встал министр рудознавства и вновь потекли скучные, совершенно не интересные Гореку слова, цифры и расчеты. Он не был экономистом, плохо разбирался в законах и управлении армией. Даже сам себе он признавал, что глава государства из него, как балерина из помидора. Но интриги. Да, интриги – это была его вотчина. Он мог плести заговоры, добиваясь своей цели, убирая конкурентов, обливая их тоннами грязи или устраняя их из политического поля. Каждый раз, когда его очередная интрига завершалась удачно, Горек радовался будто ребенок, злой и очень избалованный ребенок. В его душе не было места интересам страны, верности слову или заботе о своем народе. Все, что его интересовало, это его достаток и достаток его семьи.

Но с началом войны дела резко пошли на спад. Поражения на военном фронте следовали одно за другим. Разбитые армии, взятые города, разруха и падение экономики государства плохо сказывались на его рейтинге. Горек шел на выборы как молодой управляющий реформатор, готовый бросить вызов коррупции и усилить влияние республики в мире. Он обещал своим избирателям уменьшить налоги, отменить телесные наказания и ввести систему пенсий. А что в итоге? Север страны под оккупацией армии разбиты, коррупция цветет буйным цветом и бороться с ней все сложнее и сложнее. Учитывая, что он лично и возглавляет большинство самых серьезных коррупционных потоков. Налоги пришлось поднять в несколько раз, телесные наказания лишь усилить, а пенсионная система, разрабатываемая старшим министром, которую управляющий по ее завершению хотел присвоить в свои заслуги, так и не была доведена до ума. Эта чертова война смешала все планы.

А тут еще этот Лауренссо! В последнее время старший министр раздражал Горека, лишь одним своим присутствием. Правильно про него говорил Ден Макейн, министр экономики, «Лауренссо – лишь старый маразматик, ведущий страну в пропасть». Теперь и управляющий, наконец, это увидел. И если раньше он ненавидел старшего министра, но отдавал ему должное как специалисту в своем деле высокого класса, то теперь он точно понял, старика необходимо убирать. Слишком сильно упал его рейтинг среди народа. А вот рейтинг Лауренссо наоборот полз вверх. Еще немного и парламент выдвинут ему – Гореку вотум недоверия, отобрав власть.