Без нас, никто!

– Так может его нужно просто убить. – предложил Велес, поправляя на плечах свою медвежью шкуру, что съехала на бок. – Давайте, я просто отправлю по его следу стаю своих верных волколаков, и делу конец. Подумаешь, он ведь просто смертный, даже не герой, которому на роду написано свершенье великих подвигов, что нам только что и подтвердила Макошь. Сколько их тут таких бродит? Одним больше, одним меньше! А так, не будет его, и голову нечего будет забивать по этому поводу.

– Людей много. – согласился Перун. – Только вот он такой один, и мы пока доподлинно не знаем, как он тут очутился, и что ему нужно? Вероятно, что ему в этом кто-то помог. Но для какой цели? И поэтому я предлагаю следующее. – все моментально превратились в слух, ждав решения одного из старших богов, который имел на то право. – Раз пока видимой угрозы для нашего мира он не представляет, то давайте на время оставим его в покое. – внимательно осмотрел всех собравшихся. – Кто из вас мыслит также как я?

Почти все стоявшие в кругу сделала два шага назад, оставив теперь уже в его центре всего двоих, Марану и Велеса. Последний нахмурился. – Ну, как хотите.

– Если кому-то будет интересно. –прошипел Змей, про которого все уже похоже забыли. – То тут я полностью согласен со своим братом. – и концом своего хвоста тыкнул в сторону Перуна.

Тут воспользовавшись замешательством взяла слово Марана. – А как же тогда Навь и Явь? Не ты ли, Перун, собрал нас из опасений прорыва потусторонними тварями её границ из Загробного Мира, который к тому же граничит с самим Хаосом.

– Подожди. -громыхнул бог грома. И видя, что та моментально замолчала, уже более сдержанно продолжил. – Я повторяю, мы его пока оставим в покое. – сделав явный упор на слове пока. – Но тем не менее, будем за ним постоянно приглядывать, может, что и разузнаем в итоге. А там уже будем принимать решение, как нам с ним поступить. А пока всем нам лучше обратить свой взор на границы с Тёмной Навью, и проверить на прочность их нерушимость для её обитателей.

– Хорошо, только б не было поздно. – согласилась Марана, и не дожидаясь ответа, тут же начала растворяться в воздухе.

Перун окинул суровым взором оставшихся, на мгновение задерживая взгляд на лице каждого из них. Те в свою очередь перед тем, как покинуть поляну, давали утвердительный кивок головой, соглашаясь со всем ранее сказанным. И только уже после этого начинали покидать поляну, на которой они собрались.

Покинули они её тем же образом, что и на ней появились. Кто превращался в огонь, кто в зверя и птицу, а кто просто таял в лучах заходящего солнца. Только один Змей задержался перед тем, как зарыться обратно в землю. Он повернул голову к Перуну и прошипел на прощанье.

– Хоть я и недолюбливаю вас, небожителей, но я думаю, что ты принял верное решение. – Перун удивлённо взглянул на него. – Только с одним маленьким исключением. – договорил он.

– Что ты задумал? – воин погладил рукоять огромной секиры.

– Ничего особенного, брат. – миролюбиво прошипел тот. – Пока вы за ним наблюдаете, я в это время его ещё немного пощупаю. Нам же нужно знать с кем или чем нам предстоит иметь дело?

–Только не убивай его! – громыхнул Перун.

– На этот счёт не беспокойся. – Змей одним ловким движением выпрямился в огромную струну, балансируя на кончике своего хвоста, и развернувшись, со всего маха ударился головой об землю, пройдя её как горячий нож свозь топлёное масло. Оставшаяся после такого страшного удара воронка, моментально затянулась, как только змеиный хвост скрылся внутри. Будто ничего и не было на том самом месте до этого, даже трава в округе осталась на своём месте совершенно нетронутой.

Скитания начинаются

Вот уже и солнце начинает потихоньку садиться, а в лесу как известно, темнеет раньше, чем на равнине. Вопреки моим ожиданиям, я так и не встретил на своём пути ничего такого, что могло бы мне помочь в выборе моего направления выхода из леса, или хоть как-то бы указало, в какой стороне находится моя часть.

Я рассчитывал выйти на трассу, но мне на пути не повстречалось не только никакой дороги, как железной или автомобильной, но даже самой захудалой, просёлочной. Зато я пересёк два глубоких ручья, в которых смог немного освежиться. Жаль только с собой воды набрать было не во что. Но я особо не переживал по этому поводу, рассчитывая, как можно поскорее выйти из этого, уже порядком начинавшего меня нервировать леса. Но видимо до ночи, мне было этого сделать не суждено. А в темноте идти по лесу не самый лучший из вариантов, можно и глаз на сучке оставить, или ногу сломать, не заметив провалившись в какую-нибудь яму. Так что мне ничего не оставалось, как побыстрее подыскать себе удобное место, для ставшей уже неизбежной ночёвки.

Выбрав подходящий вариант под здоровенным дубом, я решил на этом прервать свои поиски до утра. Пока не стемнело окончательно, я развёл небольшой костерок, не забыв позаботился и о дровах на всю ночь. И особо не мудрствуя, завалился рядом с костром, подложив под голову офицерский планшет. И только выпрямившись во весь рост, почувствовал, как понемногу начинают гудеть мои уставшие ноги. Чтоб немного снять с них напряжение, стянул с себя бронежилет с берцами. Чтоб дать отдохнут вспотевшему телу с ногами, до кучи снял мокрые носки и бросил их на соседнюю ветку сушиться. После чего снова прислушался к своим ощущениям. Вот, так было намного лучше! Отмахать весь день в броннике весом около 15 кг, скажу я вам, то ещё удовольствие.

Но не смотря на всё это, сильной усталости я не испытывал. Устал конечно, но всё, как говориться, в пределах нормы. Сказывалась моя военная подготовка, да и сам по себе тепличным растением я никогда не был. Постоянные занятия спортом, помноженные на службу в армии, давали свои положительные результаты. Но вот один небольшой, но существенный дискомфорт я всё же ощущал, это неотъемлемое чувство голода. Как поговаривал мой командир роты, когда я ещё был курсантом в военном училище: “– Не желудок управляет тобой, а ты желудком”. – и я с ним в этом был полностью согласен. Поэтому организм хоть и требовал пищи, но пока на это можно было не обращать никакого внимание, и потерпеть.

Хотя стоп, у меня появилась идея. Делать мне сейчас всё равно нечего, почему бы не попробовать старый дедовский метод, и не поставить петлю на зайца. Чем чёрт не шутит, вдруг да попадётся. Тем более, что пока я шёл по лесу, не раз пересекал звериные тропы. Хотя это странно. Я всё ещё упорно верил, что нахожусь где-то в Подмосковье, а там уже давно не водится столько зверья, которое способно вытоптать целые просеки. Но другого объяснения этому я пока не мог найти.

Достав из планшета сапёрный нож, я срезал с кителя два шнурка, что были в нём предусмотрены для подгонки обмундирования по талии. И сделав две небольших удавки, протёр их свежими листьями, сорванными с дерева. Тем самым убив въевшийся в них свой запах пота. Зайцы хоть и плохо видят, зато хорошо слышат, и у них до кучи, прекрасное обоняние, а так мои шансы на успех немного возрастают. Накинув на босы ноги ботинки, я направился подальше от места своей стоянки, ища подходящую тропку для установки только что изготовленных мною удавок. В сгущающихся сумерках мне довольно быстро удалось осуществить задуманное. Установив две петли, при этом не сильно веря в удачу их работоспособности, потому что, на самом деле их делают из металлической проволоки, а никак не из толстых поясных шнурков. Но может и в такую петлю кто попадётся. После чего вернулся обратно к костру.

Заняв прежнее место, закрыл глаза и попытался уснуть. Но нескончаемый поток мыслей никак не давал мне этого сделать. Особенно меня не покидала одна наиболее навязчивая. Что же со мной произошло? Но с большим трудом всё же заставив себя не думать об этом, постарался переключиться на воспоминания о своей инженерно-сапёрной роте.

Закончив Тюменское Военно-Инженерное Командное училище, в звании лейтенанта, по распределению, для прохождения дальнейшей военной службы, попал служить на восток. В сапёрный полк, на должность командира дорожного взвода, который дислоцировался на станции Туринская, в 80 км от Читы. Но на самом деле от того полка, после очередных армейских сокращений, там оставалось всего две полные роты. И как любили поговаривать у нас в училище: – Есть чудесные места, где твориться полная жопа, но ещё есть места, которые могут сравниться только с дыркой в той самой жопе! И прослужив в этой самой дырке около года, понял, что и сам начинаю понемногу деградировать. И при первой же возможности, перевёлся в другую воинскую часть. На тот момент мне было всё равно куда, лишь бы подальше от этого унылого забвения, где служба, только зовётся службой.

На этот раз меня отправили на другой конец нашей, действительно необъятной Родины, в заполярье, в Мурманскую область, на самую границу с Норвегией. Где я и прослужил два года, в отдельном саперном батальоне мотострелковой дивизии. Где за это время успел стать старшим лейтенантом, командиром дорожной роты. Не раз скататься в командировки, в не совсем спокойные регионы нашей, как необъятной, так и не спокойной Родины. Обзавестись неплохим как армейским, так и боевым опытом. И всё бы ничего, но пришла новая волна армейских репрессий, поднятая жирным, тупорылым ставленником, нашего “глубокоуважаемого”, на тот момент, верховного лидера. И меня отправили для прохождения дальнейшей службы на должность командира отдельной инженерно-сапёрной роты, уже в танковую дивизию, что собственно и находится в Подмосковье, где я и служу уже пять с лишним лет. И несмотря на то, что я уже давно капитан и давно должен получать майора, на предложения, в дальнейшем стать начальником инженерной службы, так сказать, пойти на повышение, я всякий раз отвечаю отказом. Не по мне сидеть в штабе на бумажной работе, и протирать штаны.

Да и вложил в эту роту я очень много. Когда я был назначен в ней командовать, в это время там царила полнейшая анархия. Потому, что как раз часть переходила на контрактную основу. И тот контингент, который в неё набирали, был мягко говоря, не совсем управляем. И когда рота была окончательно укомплектована, мне пришлось в буквальном смысле слова, жить в ней около двух месяцев, пока она не стала хоть из дали напоминать воинский коллектив. Ну а дальше уже пошло получше, когда я переломил чашу весов в свою сторону, то и служить стало легче, как мне, так и солдатам. Позднее, когда комплектование части было закончено, то опять начались командировки по оказанию гуманитарной помощи в разминировании, теперь уже не таких нам и дружественных, и как оказалось вовсе не братских, республик. К слову сказать, не из всех тех командировок, мы возвращались полным составом.

И только всё вошло в своё русло, как нет. Вновь на волне реформирования нашей могучей армии, начала вырисовываться полная жопа. Не было печали, но на сей раз решили сократить срок службы солдатиков. Убрать частично контрактников, и заменить их сперва на полтора, а потом и вовсе, сопливыми годичниками. Которые в основной своей массе, как приходили с гражданки любителями маминых пирожков, такими же туда и возвращались. На что, как-то раз, один такой солдатик мне заявил, что они в этом не виноваты, что их призывают не на два года, как раньше, а на один. Тут я с ним полностью согласен. Ведь у нас всё как обычно, армией командуют такие министры, которые в ней не только не служили сами, так ещё ничего и не смыслят в этом. А о вооружённых силах знают только понаслышке. Но на что я ему ответил. – Но вы виноваты в том, что пусть и на год, но вы, в основной своей массе, конченное поколение гамбургеров, которое кроме компьютеров, больше ни в какую сторону развиваться не хочет. Да и половина из вас выглядит соответствующе, ничего кроме полтора центнера диетического сала, в вас нет. Того и гляди, ещё и меня сожрёте. И при этом попробуй из вас за год сделать некое подобие человека. Что в последствии и оказалось на практике.

Когда часть личного состава роты отправляли в очередную командировку. Мне вдруг на сотовый позвонила мама одного такого солдатика, который входил в состав этой самой группы. Сперва она меня оскорбляла, затем уже начала угрожать. Почему это я, видите ли, решил взять с собой её сына. Ведь там очень опасно, и его могут убить. Почему я вместо него не возьму кого-то другого. Ведь его же ждут дома, у него даже невеста есть. И она будет жаловаться по данному поводу сперва в “комитет беременных солдат”, затем такому же военкому, а уже потом, всем кому только можно, вплоть до самого президента, который и заварил эту кашу.

Я сперва довольно спокойно всё это выслушал, но потом меня прорвало. Опускаться до оскорблений я всё же не стал, ведь она всё-таки мать, и её можно в чём-то понять. Но всё же я высказал ей всё, что думаю по этому поводу. Во-первых, мы находимся не в детском саду, где всем вытирают сопли и попу. Во-вторых, других солдат ничуть не меньше, чем его ждут дома. А он включён в состав этой группы по причине того, что этих ребят я лично, готовил к предстоящей командировке. И в конце-то концов, я ведь тоже туда еду. И для неё, наверное, будет большим откровением, но у меня тоже есть мама, только в отличие от её сына, которой я не рыдаю по телефону, а всегда говорю, что у меня всё хорошо, как бы то ни было на самом деле. А может мне тоже стоит ей позвонить и поплакать о том, как мир несправедлив по отношению ко мне, чтоб она тут же перезвонила командиру части и попросила его не отправлять меня туда, куда я этого сам не хочу. Мол и без меня разберутся, мало что ли таких дураков. После выслушивания её пятнадцатиминутного плача, который вслед за этим последовал, я не стал её слушать дальше, а просто отключил телефон.

К слову сказать, в той командировке нам тогда было не сладко, но назад мы все вернулись целыми и здоровыми, обошлось даже без трёхсотых1. Но этого солдатика, я тогда всё же в последний момент, взяв грех на душу, поменял на другого. Но, перед убытием в командировку, поставил задачу остававшемуся за меня командиру взвода, чтоб он в кротчайший срок, перевёл его из моей роты служить дальше в зенитный дивизион. Пусть он там, до конца своей службы стирает ароматные носки товарищам с Дагестана, потому, что в своей роте я все-таки поборол данное обстоятельство.

Придавшись воспоминаниям, сам не заметил, как вырубился. Проснулся я оттого, что, не смотря на лето, всё же немного продрог. Солнце уже давно встало, и судя по беззаботному пению птиц, время было уже где-то часов пять-шесть утра. По привычке взглянул на часы, но они так и не ожили, показывая всё также половину первого. Выкинуть бы их за ненадобностью, промелькнуло в голове, но как-то жалко, да и без часов на руке я чувствую себя как-то некомфортно. Пришлось прибегнуть к помощи телефона, так и есть, время почти шесть. Потрогал носки, те хоть и просохли, но окончательно превратились от пропитавшего их пота, в грозное оружие австралийских аборигенов, смертоносные бумеранги. Прежде чем одевать на ноги, пришлось сперва их хорошенько перед этим размять.

1 – Трёхсотый – военная формулировка, обозначает раненный, которого должны сопровождать два врача и мед. оборудование, условно общей массой 300 кг. для транспортировки по воздуху, отсюда и название.

Сделав нехитрую разминку, чтоб разогнать кровь и немного согреться, я направился на осмотр своих силков. Какого же было моё удивление, когда в одной из петель, болтался здоровенный заяц. Это не могло не радовать, но вот ещё бы воды где найти? Побродив в округе от места ночёвки, я наткнулся на небольшую, но довольно чистую лужу, что собралась в небольшой ложбине. Пить конечно я её не рискнул, но вот чтоб умыться самому и промыть освежёванного зайца, вполне подойдёт. Разделавшись с дичью, я тут же нанизал мясо на прутья, благо опыт у меня в этом имелся, и понёс их жариться на костёр.

Пока мой шашлык готовился, я вернулся обратно к найденной мною луже, чтоб смыть с себя остатки заячьей крови. Сидя на корточках я неторопливо мыл руки, попутно озираясь кругом. И тут мой взгляд остановился на куче следов, что были основательно вытоптаны вокруг неё. Сперва, на радостях от попавшего в петлю зайца, я не придал им никакого значения. Но сейчас, внимательно приглядевшись, в оставленные на земле отпечатки, я почувствовал, как моя спина начинает холодеть, покрываясь мелкими мурашками. Эти следы я знал очень даже хорошо, чтобы их спутать с другими. Хоть мне и далеко до опытных охотников, но волчий след ни с чьим другим не перепутать. Тем более, такой крупный и чёткий. Я попытался себя успокоить тем, что это собачий, но сам же прекрасно знал, что это не так. Потому, что в добавок к следам, на ветке нашёл зацепившийся за неё клочок серого меха.

Тут же бросив своё омовение, быстро добежав до костра и не стал ждать, когда мясо окончательно прожариться. По принципу, горячее сырым не бывает! Просто скидал его в свой планшет, по дороге поем и затушил остатки костра. Одел бронежилет с каской, сразу почувствовав себя немного увереннее. Хотя какая эта к чёрту защита от хищников. И постарался побыстрее отсюда убраться, как можно быстрее и дальше. Судя по количеству следов, волки либо часто используют эту лужу для водопоя, либо ходят большой стаей. Не один из вариантов на себе, мне проверять совсем не хотелось. Поэтому я направился быстрым шагом, обходя по большой дуге эту злосчастную лужу.

Откуда здесь волки, да ещё с таким огромным размером лапы, чуть ли не сорок пятым? Этот факт меня не на шутку тревожил.

Попадись им безоружным, и наврятли от тебя что-то останется. Поэтому я решил хоть немного, но вооружиться. Выбрав подходящее деревце, отломал длинную ветку и заточил её с одной стороны, получилось неплохое двухметровое копьё. Вот так-то будет получше!

Дальнейшее моё продвижение по лесу, уже не вызывало у меня никакого энтузиазма. Даже съеденный мной полусырой заяц, нисколько не улучшил моего настроения. Теперь я шёл намного осторожней, стараясь как можно меньше шуметь, постоянно замирая и прислушиваясь к малейшему шороху. Готовый в любой момент воспользоваться своим импровизированным оружием. Но в то же время всей душой жаждущим, чтоб этого не пришлось делать.

Так время приближалось к обеду, а я всё неторопливо двигался по лесу. Периодически замирая при звуках резко вспорхнувшей на моём пути с веток птицы, и лишь убедившись, что виновником её бегства являюсь я сам, продолжал движение. По моим подсчетам я отмахал за два дня уже около двадцати километров, а так и не приблизился ни к одному из населённых пунктов. Может мне следует изменить своё направление. Прислонившись к стволу дерева, сполз по нему на землю, чтоб перевести дух и немного собраться с мыслями. Получается следующее. Я понятия не имею в какую сторону мне надо идти, но то, что идти надо-это неоспоримый факт. Надо добраться хотя бы до ближайшей дороги, а там уже разберёмся. И заставив себя подняться, пошёл дальше.

Впереди лес понемногу начинал редеть. Всё чаще стали попадаться корявенькие берёзы, с вырастающими из земли кочками. И под ногами по мере моего продвижения вперёд, из-под примятой почвы начинала проступать сырость. Это не хорошо, отметил про себя я. Явный признак заболоченности. В болото угодить мне сейчас только не хватало, для полного счастья. Пришлось срочно менять направление и двинуть немного западнее. Только выйдя на твердую землю, я вдохнул с облегчением.

Дальше на моём пути стали попадаться ягоды: костянка с земляникой, немного малины, что росли на небольших залитых солнцем полянках. Пренебрегать таким подарком, в моей ситуации было бы непростительной глупостью. И хоть наесться ими было невозможно, но это всё же лучше, чем ничего. Ближе к вечеру решил ещё и грибов подсобрать, на которые до этого не обращал никакого внимания. Хоть их попадалось и не так много, видимо ещё не сезон, но на ужин я себе всё же набрал. В том, что мне предстоит еще одна ночёвка в лесу, я уже нисколько не сомневался. И поэтому решил позаботиться о припасах заранее.

И как только наткнувшись на очередной родник, что бил из земли возле поваленной сосны, я решил не идти дальше, а ночевать прямо здесь. На этот раз, пока ещё не стемнело, я сперва тщательно обследовал всю прилегающую местность. Убедился, что поблизости нет волков, или ещё кого. Поставил свои доказавшие пригодность петли. Только после этого развёл костерок и принялся сушить на нём свой нехитрый грибной улов.

Когда с грибами было покончено, сказать по правде, та ещё гадость, уже окончательно стемнело. И за кругом света, что давал мой костёр, я уже ничего не мог разглядеть. Только смутно угадывались силуэты деревьев, что в темноте не к месту разыгравшейся фантазией, напоминали страшных чудишь из голливудских ужастиков. Постаравшись об этом не думать, я завалился на землю и попытался уснуть.

На этот раз мне не пришлось долго ворочаться. Проснулся я от теплого ветерка, что приятно трепал мои волосы. И умывшись в ручье, направился проверять петли. Но на этот раз меня ждало разочарование, они были пустые. Придётся дальше идти на пустой желудок.

Достал телефон, попробовал сделать звонок, но связь так и не появилась. Плюс батарейка неуклонно разряжалась. Еще день и от телефона не будет никакой пользы. Да и пока, что толку с него мало, только и годится, что время на нём смотреть. А это самое время уже подходит к шести утра. И так как меня ничто не задерживало, то я сразу же двинулся дальше.

По пути делал короткие остановки, только если встречал небольшие ягодные полянки, чтоб хоть немного перекусить. Лес по-прежнему не казался враждебным, что позволяло немного расслабиться. И волчьи следы, что я обнаружил вчера, уже не вызывали такой тревоги, которую я ощутил, при их обнаружении.

Постепенно с окружающей меня обстановки я переключился на то, как же меня сюда занесло? Да и в части скорее всего, все меня уже давно потеряли. Командир так, наверное, вообще, рвёт и мечет. У него попробуй пропасть из поля зрения хоть на день, так сразу же записывал в бездельники и предатели. Хорошо хоть дома меня никто не ждёт. Под домом я подразумеваю комнату в общежитие, что мне выделило государство в военном городке при части. Из-за такой службы, совершенно нет времени для личной жизни. Да и как-то пока не сложилось у меня на личном фронте. Больше одного-двух свиданий, отношения с женским полом у меня не затягивались. Сейчас оно, наверное, и к лучшему. Поэтому повода для беспокойства на эту тему у меня не было, и то хорошо. Потому, что если в ближайшее время я не выйду из этого кажущимся бесконечным лесу, то может статься, что я в нем так и буду плутать не один месяц.

Выйдя на небольшую тропку, что петляла среди деревьев, я решил идти прямо по ней. Тем более, что по ней идти было намного легче, чем топать прямиком через лес. Да и выведет может меня куда-нибудь эта кривая.

Но чуда не произошло. Через несколько часов после того, как я надеялся хоть на какой-то результат, тропка просто взяла и растворилась среди буйной растительности, и дальше опять пошел непроглядный лес. А тут ещё, как на зло, по дороге ни одного гриба не попалось. Скоро опять устраиваться на ночлег, и на этот раз видимо совсем не жравши придётся ложиться спать. Пока не начало темнеть, я успел пройти ещё около шести-семи километров. Прежде чем мне подвернулся огромный дуб. В котором я разглядел приличное дупло, в которое без труда взобрался. И довольно удобно устроившись, решил переночевать прямо в нём. Только предварительно его вычистив от старой, перепревшей листвы, и заменил её охапкой свежей, нарвав её тут же с дерева. И не обращая внимания на оставшийся небольшой запах гниения, на этот раз стащив себя только бронежилет, лёг спать.

По утру я проснулся выспавшимся, но не отдохнувшим. Потому, что из-за тесноты древесного помещения, моя спина довольно сильно затекла. Выбравшись из дупла и усевшись на ветке, пришлось сперва делать растяжку, повиснув на ней на вытянутых руках. Болтаясь на суку, задрал голову и посмотрел вверх, прикидывая высоту самого дерева. Может взобраться на самую его макушку и уже оттуда посмотреть на всю округу. Высота этого “баобаба” в принципе подходящая. Дуб прилично возвышается над всеми остальными деревьями, что растут с ним по соседству. И я решил слазить на верх, и оттуда провести свою рекогносцировку1, странно, что такая мысль не пришла мне в голову раньше. За что пока лез на верх я себя ни раз отругал.

1 – рекогносцировка – изучение противника и местности, с целью принятия командиром дальнейшего решения.

До самого верха я долез особо не напрягаясь, и раздвинув ветви на самой макушке, уставился на раскинувшийся зелёный ковер крон деревьев, что росли повсюду, куда падал мой взгляд. Повертел ещё немного головой по сторонам, но так и не увидел для себя ничего нового. Всюду одно и то же: лес, лес, и ещё раз лес. Хотя нет. Где-то чуть ли не у самой кромки линии горизонта виднеется что-то похожее толи на дым от печной трубы, то ли это утренний туман поднимается к верху, или просто обычное марево. Во всех же других направлениях, совсем глазу зацепиться не за что было. Даже в голубом утреннем небе, и там нет ни одного следа от самолёта. – Что у них, опять керосин подорожал, что ли, что уже какой день никто не летает. – подосадовал я.