Семь подвигов Геракла Сергеевича

–Гори в аду, отродье Гитлера! – прокричал вслед девушке Геракл. Герой попробовал применить силушку богатырскую и вышибить дверь пузом, но даже его годами росший живот не справился со сталью. Почесав голову, Геракл пошел вниз.

“Кто знает, может я и в самом деле найду тут что-то любопытное. По крайней мере, количество паутины говорит о том, что сюда лет десять никто не заглядывал”, – подумал Геракл.

К сожалению, в подвале, судя по всему, не было ничего, кроме хлама, пылившегося со времен Брежнева. Старый спортинвентарь, банки с краской чехословацкого производства, полусгнившие плакаты с коммунистической пропагандой(от вида которых у Геракла учащенно забилось сердце) – чего тут только не было. Однако внимание Геракла привлек одиноко стоявший в углу бюст Сталина, весь покрытый паутиной.

“Наверное, убрали сюда при Хрущеве”, – подумал герой. Его сердце сжалось от вида бюста, сильно обветшавшего со временем. Недолго думая, Геракл решил по крайней мере привести Сталина в порядок, тем более титану юриспруденции все равно нечем было заняться в промозглом подвале.

–Потерпите, Иосиф Виссарионович, скоро это чудище отправится к праотцам! – громко крикнул Геракл, заметив сидевшего на лбу вождя большого паука. Сняв с ноги свой увесистый сандаль, герой размахнулся со всей силы и раздавил жирное членистоногое, однако от удара бюст генералиссимуса СССР покачнулся и упал на пол.

–Ай-яй-яй, ну как же так… – протянул Геракл и кинулся поднимать бюст. Вдруг он заметил, что на тумбе, на которой стоял вождь, лежит пожелтевший конверт.

–Это что у нас тут… “Открыть в 2000 году”. Клянусь партией ! Да это же послание будущим поколениям! Ну, клад не клад, а все равно вещь примечательная. Надо обязательно захватить с собой, – сказал вслух сиявший от счастья Геракл.

Прошло три часа, прежде чем Геракла выпустила Света.

–Ну что, раскаиваешься за свое поведение, великовозрастный дятел? – победно спросила Светлана, но разжиревший тезка полубога не удостоил ее и взгляда.

–Светлана, мне сейчас не до ваших детских игр. Тут, не побоюсь этого слова, дело государственной важности, – бросил ей вслед Геракл и со всех ног побежал к своему отцу, на кафедру истории Древнего мира(конечно, Сталин не имел ни малейшего отношения к Древнему миру, но герой просто не знал других ученых-историков).

В дверях факультета Геракл столкнулся с Димой Бесогоновым:

–Сударь! Куда вы запропастились? Мне тут Светлана говорила, что вы штаны промочили и домой убежать изволили, но я почему-то в сию байку не больно-то и поверил! Где же тогда вы были столько часочков?

–Заперла меня в подвале, курва, – сказал Геракл и быстро пересказал Дмитрию все, что произошло.

–Эк же она лихо, – усмехаясь, ответил Дмитрий, – А вот меня с пятого класса никто затворить не сумел – любую дверицу вышибаю. Ладно, нечего мешкать, поспешим к батеньке вашему – вещь-то вы явно неординарную обнаружили!

С грохотом стада слонов два толстяка ввалились на кафедру истории Древнего мира. К счастью, там никого не было, кроме работавшего над научным трудом заведующего кафедрой – отца Геракла.

Недовольно посмотрев на сына, Сергей Витальевич заговорил:

–Геракл! Ефросинья Павловна, преподаватель теории государства и права, сообщила мне, что ты отсутствовал на ее занятиях. Ну как так можно, сын? Первый же день – и уже прогуливаешь.

–Я не виноват, отец! Меня заперла в подвале недостойная женщина!

К удивлению Дмитрия, отец Геракла усмехнулся:

–Какой это уже раз, десятый? Марина, Ирина, Ксения, Айгюль, даже преподаватель актерского мастерства Валериана Семеновна – почему все дамы так стремятся тебя запереть, сын? Лучше бы за тобой невесты так выстраивались…

–Отец! Если я встречу достойную женщину, которая сможет привести Россию к победе коммунизма, вы первый же об этом узнаете.

–Я просто хочу внуков… – мечтательно произнес Сергей Витальевич.

–Извините, что прерываю вас, господа, но Геракл Сергеевич вообще-то обнаружил воистину поразительную вещицу! Судя по всему, это послание будущим поколениям времен красной тирании. Кстати, забыл представиться – я Дмитрий Аркадьевич Бесогонов, приятель Геракла.

–Приятель? Господи Боже мой, неужели у моего сына появился друг, впервые в жизни? Такими темпами и невеста не за горами, да, сынулька?

–И все же взгляните на исторический документ, отец, – сказал Геракл.

–Да-да, совсем уж я забываюсь! Посмотрим… Бумага вся желтая, надпись еле различима… Это на самом деле очень старый конверт, но никак нельзя вскрывать его здесь – это несправедливо по отношению ко всем остальным студентам. Вот что! Я договорюсь с ректором, и мы организуем церемонию торжественного вскрытия завтра, в актовом зале. Я горжусь тобой, сынок! – впервые в жизни сказал Сергей Витальевич.

***

Торжествуя, Геракл шел утром в университет. Он был одет в свой лучший костюм, который отец купил Гераклу еще лет в двадцать, для будущей свадьбы. Правда, даже спустя столько лет Геракл все еще не женился, а костюм тем временем стал ему натирать в боках и промежности. Тем не менее, ничего более презентабельного у него не было.

Размышляя о будущих наградах от университета и, быть может, от военно-исторического общества, Геракл услышал, как его зовут:

–Доброго утречка, Гераклушка! Какой вы красивый сегодня, однако! Неужели женитесь наконец-то? Не забудьте уж пригласить и меня, старика, а то, знаете ли, людям моего положения всегда охота покушать посытнее! – раздался скрипящий голос.

Обернувшись, Геракл заметил сидевшего возле любимого бака Родиона Артуровича. Сияя от счастья, студент ответил:

–И вам не хворать, Родион Артурович! Да нет, не женюсь я, где же при проклятом капитализме женщину достойную найти? Я вчера послание нашел из прошлого, уважаемый товарищ. Сегодня при ректоре вскроют, и, быть может, мне благодарность объявят. Подумать только, зачитают слова из светлых времен социализма!..

–Да, хорошее время было, Геракл Сергеич! Я даже знал, что такое крыша над головой. А вы молодец, однако! Не пригласите ли и меня лицезреть час своего триумфа?

Геракл оценивающе посмотрел на не мывшегося год Родиона Артуровича и ответил:

–Только уж приведите себя в порядок, дорогой камрад! Хотя бы под струей умойтесь!

–Сию секунду, товарищ!

Через полчаса Геракл и помывшийся Родион Артурович вошли в актовый зал университета. Там уже присутствовало множество людей, включая более тысячи студентов, весь профессорско-преподавательский состав и репортеров с телевидения. Один из последних, усатый человек в очках, громко говорил на камеру:

–Постой, паровоз, не стучите, колеса, Горбачев, нажми на тормоза! Уважаемый зритель! Я часто вспоминаю советские времена с комсомолочками в фартучках и газированной водой в автоматах! И вот, сегодня мы будем лицезреть вскрытие исторического документа, созданного, не побоюсь этого слова, в СССР! Мы узнаем, что хотели нам сказать прошлые поколения, в новом выпуске программы…

Не дослушав его, Геракл устремился в первый ряд, где для него уже было приготовлено место. По пути он поймал на себе презрительный взгляд Светы, торжествующий взгляд Димы Бесогонова и недовольно-удивленные взгляды остальной группы.

–Дорогой камрад Родион Артурович, не могли бы вы присесть рядом с товарищем Дмитрием Аркадьевичем? Просто, боюсь, что для встречи с ректором ваш гардероб чрезмерно пролетарский, – сказал Геракл.

–Ничего-ничего, Геракл Сергеич! Я и тут посидеть могу. Не каждый день людям моего статуса удается побыть, так сказать, в теплом гнездышке, – ответил Родион Артурович.

–Фу, это же бомж! Ничего, впрочем, удивительного, кто еще захочет знаться с этим жирным недоразумением? – громко сказала Света.

Ни Геракл, ни Родион Артурович не обратили на нее ни малейшего внимания.

В зале среди почетных гостей присутствовал и член попечительского совета университета – депутат Борис Николаевич Сельнов, школьный соперник Геракла. Тот моментально заметил своего одноклассника и неторопливо повернулся к нему:

–Так-так… Гера Водохлебов? Неужели ты?

–И вам не хворать, товарищ Борис, – пожимая руку, сквозь зубы сказал Геракл.

–Так это ты, выходит, документ нашел? Всегда ведь дотошным, как овчарка был! С моим племяшей, Вольдемаром, пересекался?

–Да уж знакомы, Борька. Сам-то как?

–Да у меня тоже маленькое достижение – наконец-то виллу на Багамах приобрел. Надоело в Сочи жир плавить.

–Мое почтение, – произнес готовый атаковать «империалиста» Геракл.

–Ладно, иди, братан, сегодня твой черед блистать!

С облегчением наш герой отошел от древнего врага.

В первом ряду Геракла встретил отец:

–Я в кои-то веки я по-настоящему горжусь тобой, просто представить не мог, что ты в первый же день найдешь подобный артефакт, сын.

–Никто не знает моей истинной силы, отец, включая и меня самого! – ответил Геракл.

Их диалог прервала громкая музыка. Под нее на сцену вышел семидесятилетний мужчина в замшевом костюме – это был ректор университета, Владимир Петрович. Кашлянув, он начал торжественную речь:

–Уважаемые студенты! Уважаемые преподаватели! Уважаемые работники средств массовой информации! Сегодня, в вашем присутствии, я вскрою конверт, в котором, судя по всему, содержится послание будущим поколениям от поколения строителей коммунизма. Однако прежде, чем я произведу вскрытие, прошу приветствовать на сцене человека, нашедшего этот артефакт, московского, не побоюсь этого слова, Индиану Джонса! Итак, прошу любить и жаловать, студент первого курса юридического факультета Геракл Сергеевич Водохлебов!

Вновь грянула торжественная музыка, и Геракл с легкостью лани вбежал на сцену. К его сожалению, громких аплодисментов в зале слышно не было(«Наверное, из-за имени», – подумал Геракл). Впрочем, это не могло испортить ему настроение. Он пожал руку ректора и торжествующе встал рядом, сияя, как бриллиант.

–Блестяще, молодой человек! Не каждому студенту удается совершить подобное. Я немедленно распоряжусь о том, чтобы ваша фотография висела на доске почета юридического факультета. А теперь, прошу вас, обратитесь к аудитории с речью! Не стесняйтесь! – сказал ректор.

Вне себя от эйфории, Геракл начал:

–Уважаемые товарищи…

После десяти минут этой речи, из которых девять было преисполнено славословиями в адрес СССР, Геракла прервал ректор, чувствовавший, что терпение слушателей подходит к пределу:

–Прекрасные слова, молодой человек, но не возражаете ли вы, если мы все-таки начнем вскрытие?

–Так за этим и собрались, товарищ ректор! – ответил Геракл и отошел в сторонку.

Ректор взял из рук ассистента конверт и ножницы. Вслед за этим он обратился к зрителям:

–Ну что ж, приступим.

Владимир Петрович вскрыл конверт и громко начал читать послание:

«30 июля 1984 года.

Пахомыч вообще в последнее время как не в себя синячит! Пришлось провести с ним воспитательные работы. После того, как я исполнил долг строителя коммунизма, Пахомыч слезно меня попросил забрать у него половину заработной платы и не отдавать ему до 2000 года, по его словам, «чтобы худа не было». Хрен его знает, почему до 2000 года, ну да ладно, мое дело – исполнить. Я еще и под бюст Сталина в подвале собираюсь спрятать, уж там и Шерлок Холмс не найдет, не то, что Пахомыч. Может теперь меньше бухать будет, алкоголик чертов!

Сторож Ефимов В.В.»

В конверте в самом деле лежало пятьдесят советских рублей. После того, как ректор закончил читать, в зале повисла гробовая тишина, прерванная нетрезвым голосом сторожа с задних рядов:

–Вот, братишка, куда тогда мои денежки подевалися-то!

Зал еще сильнее впал в недоумение. Чтобы разрядить обстановку, Геракл громко произнес:

–Ну вот так как-то!

Подвиг второй. Посвящение

25 октября 2018 года.

С началом сентября жизнь Геракла Сергеевича коренным образом изменилась, ведь теперь он вновь носил гордое звание студента. Ему больше не удавалось наслаждаться шедеврами немецкого кинематографа до шести утра, ведь уже в семь он просыпался и собирался на учебу.

Геракл по-прежнему был не совсем в ладах с преподавателями, некоторые из которых были не сильно старше него самого. Философ Марина Петровна часто выводила российского полубога из себя, поскольку почему-то любила затрагивать тему СССР. Как правило, после дискуссий с ней Гераклу приходилось покинуть аудиторию, к облегчению большей части группы.

Отношения с одногруппниками, кроме Дмитрия, у Геракла в целом были стабильными – он просто старался с ними не разговаривать после инцидента с подвалом. Несмотря на эту «Холодную войну», Геракл все же отправил всем одногруппникам запросы дружбы в социальной сети, которые, за исключением наркомана Якова Пчелина, которому было «вообще пофиг», никто не принял. Сначала Геракл счел это «кровным оскорблением» и «поступком, подрывающим дух коллективизма», но уже на следующий день абсолютно про это забыл из-за учебы.

Дмитрий Аркадьевич Бесогонов, в отличие от подавляющего большинства современных молодых людей, в социальных сетях не был зарегистрирован вовсе, потому что считал их «бесовским творением» и «ловушкой ЦРУ», зато в реальной жизни он практически сразу стал для Геракла лучшим другом. Впрочем, судя по всему, дело было просто-напросто в том, что никто больше не стал бы долго общаться с кем-то из них двоих.

Геракл и Дмитрий даже в кино входили вдвоем – не с девушками или с большой компанией, а именно вдвоем, что порождало на территории университета различные слухи, малейшие упоминания о которых превращали Геракла или Дмитрия в Жириновского на дебатах. На самом деле, конечно, в данной ситуации о гомосексуализме и речи не шло – обычная мужская дружба.

Кого из группы Геракл на дух не переносил, так это Светлану Клубникину, успевшую за это время стать старостой группы. Ее выходка в первый день учебы была, по словам Геракла, «категорически неприемлемой». Света, в свою очередь, тоже терпеть не могла «уродливого борова». В итоге они практически не разговаривали, что явно устраивало обоих.

День за днем, конец октября становился все ближе, а вместе с ним и едва ли не самое важное событие в жизни первокурсника – посвящение в студенты. У многих оно бывает только раз в жизни… впрочем, для Геракла Сергеевича это посвящение было уже восьмым.

Любое посвящение делится на две части – как правило, скучноватую и пафосную официальную, а также веселую и безбашенную неофициальную, причем активно готовиться надо было к обоим сразу. На неофициальной части довольно многие впервые пробовали крепкий алкоголь или тяжелые наркотики, а также массово происходили первые контакты с представителями противоположного пола – именно на последний пункт особенно надеялся Геракл, хотя в его группе, на удивление, девушек практически не было.

«Может приведут наши юные строительницы коммунизма на праздник своих подруг?»– мечтал Геракл.

Впрочем, сначала надо было приготовиться к официальной части, а именно – отрепетировать сценку, с которой группа Геракла должна была выступить перед всем потоком.

Режиссером сценки был специально подготовленный человек – девяностолетний Иосиф Викторович. По его собственным словам, он был лучшим другом Гайдая и Рязанова – все равно из-за их смерти никто не мог этого опровергнуть. Впрочем, Иосиф Викторович никогда не снимал кино, вместо этого он уже пятьдесят лет был творческим работником в университете Геракла. Ректор давно хотел отправить его на пенсию, но в ответ на это Иосиф Викторович всегда повторял:

–Артиста только гроб изгнать со сцены может!

Вот и в этот раз Иосиф Викторович ставил сцену, которую играли первокурсники-юристы уже много десятилетий подряд – «Суд над юношей». По ее простецкому сюжету, не менявшемуся никогда, судья и присяжные заседатели приговаривают юношу к пяти годам обучения юриспруденции. То, что сейчас студенты-бакалавры учатся уже четыре года, нисколько не смущало Иосифа Викторовича, который на предложения декана Маргариты Ивановны изменить эту строку всегда отвечал:

–А Толстого вы бы тоже заставили концовку в «Анне Карениной» менять? Не стану я портить свой авторский замысел ради блажи правительства!

В этот раз роль судьи досталась Свете, а роль юноши – Диме Бесогонову. Геракл мечтал блеснуть на сцене своим актерским мастерством, но в ответ на просьбу дать роль юноши ему Иосиф Викторович ответил:

–Голубчик! Прошу вашего прощения, но вы же уже не похожи на звонкого юношу, тем более с такой густой бородой. Ей-богу, такой бороде и Лев Николаевич Толстой позавидовал бы. Вот что! Сыграйте-ка роль учителя, который уводит юношу по дороге знаний в конце!

–Уважаемый камрад Иосиф Викторович, это же роль без слов – настоящее оскорбление моему актерскому таланту, – возмутился Геракл.

–У Чаплина, мой голубчик, вообще почти все роли без слов были – и ничего. Как говорится, нет маленьких ролей – есть маленькие артисты. Уверен, вы блеснете даже в своем коротком эпизоде, душка!

Гераклу ничего не оставалось, кроме как покориться воле режиссера.

***

После последней пары – логики – оставалось еще больше двух часов до официальной части посвящения в студенты. Геракл и Дмитрий упорно пытались встать со своих мест, что было достаточно затруднительно, поскольку после трех пар они совсем не чувствовали ног. Вот, наконец, Дима Бесогонов сумел вроде бы приподняться и сразу потянулся вверх:

–Ух, знаете ли, мсье Геракл, как у меня спина болит…

После этих слов его ремень лопнул, и объемные брюки Дмитрия опустились на пол с легкостью пуховой перины. Вся группа имела счастье лицезреть золотистые трусы Бесогонова, на которых сзади красным было написано:

«За Русь-матушку».

Из-за своей крайней усталости Дмитрий даже не смутился, а произнес безразличным тоном:

–…И штаны, видите ли, сваливаются…

После этих слов группа попадала на пол со смеха. Не засмеялся только Геракл, который строго произнес:

–Вот видите, товарищи, какие хреновые ремни сейчас делают!

Только теперь Дмитрий осознал всю тяжесть своего положения. Громко заорав, он рванул в сторону ближайшего мужского туалета и заперся там.

–Эй-эй-эй! Мне с этим слонопотамом еще на посвящении выступать! Как же он будет играть на сцене, если остался без ремня? – спросила Света.

–Без паники, камрады. У меня решительно вовремя сегодня с собой есть запасной ремень. Пойду, поговорю с товарищем Дмитрием и отдам его ему, – сказал Геракл и пошел к туалету.

–Хоть какая-то от тебя польза, – презрительно бросила вслед Светлана, но Геракл это проигнорировал.

–Яшка, как думаешь, нахрена Геркулесу был нужен второй ремень? – спросил Сява, когда Геракл вышел.

–Предполагаю, он ожидал подобного конфуза с самим собой, – быстро проговорил Яков, опять пребывавший в астрале.

–Что, Светка, вечером к тебе? – спросил Вольдемар, когда все закончили смеяться.

–Конечно, Вольдемарушка. Ты купил вино и презервативы?

–Разумеется, ягодка!

–Вот молодец какой.

–А нам к тебе можно?! – хором спросили Яков и Сява.

–Мальчики, не сейчас, сегодня очередь Вольдемарчика, – ответила Света.

–Да, без обид, пацаны, – сказал Вольдемар.

–Вот шалава, – прошептала выходившая из аудитории отличница Маша Аввакумова. К счастью, Света этого не услышала.

–Вообще без базара, – ответил Свете Сява.

–Нормуль, – пробормотал Яков.

Как понятно из вышесказанного, Светлана пользовалась положением старосты для удовлетворения своих естественных потребностей со всеми парнями группы. Разумеется, со всеми, кроме Геракла и Дмитрия, которые не были в курсе этой ситуации.

Пока группа выходила из аудитории, Геракл пытался разговорить запершегося в туалете Дмитрия:

–Товарищ Дмитрий! Открывайте дверь!

–Не обращайтесь ко мне большевистским словом «товарищ», сударь. И я никуда отсюда не выйду до самого вечера. Это моя неприступная цитадель…

–Не занимайтесь ерундой, товарищ, лучше берите ремень и надевайте штаны!

–У вас в наличии ремень? Как предусмотрительно! Хорошо, попробуем…

Дмитрий забрал ремень Геракла и попробовал его застегнуть. С трудом, но это удалось.

–Спасибо огромное, сударь. А сейчас поспешим, мне надо маленько подкрепиться перед моим триумфом.

Любимым местом обеда Геракла и Дмитрия была находившаяся напротив университета бургерная «У Армена». Хозяин, эксцентричный армянин Армен Ашотович, громогласно приветствовал своих лучших клиентов, когда те вошли:

–Заходите, дорогие!

–Категорически приветствую, – ответил Геракл.

–И вам не хворать, басурманин, – сказал Дмитрий.

Бесогонов оставлял в кафе столько средств, что Армен не обижался даже на «басурманина». Широко улыбнувшись, он спросил:

–Вам чего?

–Мне два двойных чизбургера, Армен Ашотович, – сказал Геракл.

–Прелестно! Вам чего, золотой мой Дмитрий?

–Мне, будьте так добры, два двойных чизбургера, один тройной чизбургер, картофель фри с соусом и большую содовую, сударь.

–Будет исполнено в лучшем виде!

«Надеюсь, на нем не лопнет второй ремень. Еще одного у меня нет», – подумал Геракл.

Через полчаса сытые друзья вышли на улицу и отправились назад, к университету. Стоило им только перейти дорогу, как разыгралась трагедия, достойная Шекспира.

–…И все же вам стоит начать следить за собой, товарищ. Такими темпами вы скоро ни в одни брюки не влезете, – сказал осматривавший округлившегося Дмитрия Геракл.

–Вот еще чего! Экие же глупости вам в головушку лезут, мсье Геракл. Да известно ли вам, что в царской Руси полнота была признаком благополучия и богатства? Я не намерен выглядеть, как голодающий холоп…

После этих слов ремень на Дмитрии лопнул еще сильнее предыдущего. Громко закричав, современный барин убежал в неизвестном направлении, попутно сбив с ног трех девушек и неторопливо гулявшего Родиона Артуровича. Заметив старого товарища, Геракл не придумал ничего лучше, как подойти к нему.

–Родион Артурович, мое почтение. Куда…

–И вам не хворать, Герашек. Похоже, надо завязывать со спиртосодержащими жидкостями, потому что причудилось мне, как ваш товарищ без штанов меня с ног сшиб. Белая горячка никогда, знаете ли, не в радость.

–Это в самом деле был он! – сказал Геракл и быстро пересказал бездомному сегодняшние происшествия.

–Экая же оказия, – сказал, посмеиваясь, Родион Артурович.

–Видели ли вы хотя бы, куда он побежал?

–Признаться честно, нет, – сказал покрасневший бомж.

–Что же за наказание такое, товарищ… Ведь Дмитрий Аркадьевич должен был на посвящении главную роль играть, а теперь как сквозь землю провалился, еще и без штанов. Вот и что делать теперь нашему славному коллективу?..

–Не волнуйтесь, Геракл Сергеич, найдем мы борова вашего!

–Мы?

–У нас, бомжей, такая сеть по городу, Гераклушка, что ЦРУ отдыхает. Мигом отыщем вашего товарища непутевого, а вы пока ступайте в университет, не подводите группу!

–Спасибо, камрад, – сказал Геракл и убежал в сторону университета.

До посвящения оставалось чуть больше часа, когда Геракл, державший в руках штаны Дмитрия, вломился в актовый зал. Репетиция под руководством Иосифа Викторовича тем временем шла полным ходом, но тому самому приходилось читать реплики Дмитрия. Заметив Геракла, все присутствовавшие на мгновение утратили дар речи. Наконец, молчание прервал невозмутимый голос наркомана Якова, который спросил:

–А че, Димас в свои штаны впитался?

Никто не посмеялся над этим бредовым вопросом.

–Гера, а где Дима? Этому жиртресту же сегодня здесь играть, или он забыл? – спросила Света.

–Камрады, Дмитрий вновь оказался в одних портках и ретировался в неизвестном направлении.

–Да я этого кабана на колбасу пущу! – во весь голос завопила Света.

Раздались немногочисленные смешки, но затем наступила гробовая тишина. Полностью ошеломленный Иосиф Викторович присел на сцену и заговорил:

–Полвека я здесь тружусь на благо искусству, но такого безобразия никогда не видывал! И что же нам прикажете делать, Геракл? Артист пропал, а нам уже через час открывать программу своим номером. Позор на мои седины! Не мне же в самом деле играть юношу? Вот что! Займите место друга, молодой человек, а роль ведущего к знаниям учителя, так и быть, моя.

–Не стану я играть на одной сцене рядом с этим озабоченным куском сала! – возмутилась Света.

–Не больно-то и хочется, падшая женщина, – невозмутимо ответил Геракл.

–Как ты меня назвал?! – манерно возмутилась спавшая с десятью парнями за месяц Светлана.

–Ты это, поаккуратней с девочкой, Геродот, – сказал начавший разминать руки Вольдемар.

–Девочка, камрад – это неполовозрелая особь в возрасте до тринадцати лет, а на этой сцене стоит просто темноволосая, извините за слово, шваль!

После этих слов Вольдемар ударил Геракла в пах и началась неразбериха, которую вскоре прервал зычный голос режиссера: