Семь подвигов Геракла Сергеевича

–Мой паладин тогда никак сам себя бы до восьмидесятого уровня не прокачал.

–Ладно, это дела давно минувших дней. Но что на этот раз, сына?

–Танки, дорогая мама!

–Танки? О Господи! Господи! – закричала мама Геракла и упала в обморок.

Не медля ни секунды, Геракл решительным шагом направился на кухню и достал из аптечки нашатырный спирт, при помощи которого мигом привел несчастную женщину в сознание.

Придя в себя, Вера Владимировна продолжила:

–Сынулька! Ты хоть понимаешь, во что ввязался? У меня коллега по работе квартиру чуть не продал, чтобы все на эти танки спустить…

–Но ведь не продал же!

–Все равно! Сколько ты уже потратил? Признавайся, бестолочь! Остолоп! Лентяй! – причитала мама, колотя жирного отрока газетой по спине.

–Нисколько… Ну, может, тысяч семь на акциях праздничных. Категорически ничего серьезного, матушка.

Глаза Веры Владимировны полезли на лоб от таких слов:

–Урод! Ты хоть понимаешь, что мы с отцом на пенсию уходим в июле и не будет тебе больше никаких подачек? Становись, наконец, взрослым!

–Я и так взрослый, матушка.

–Что-то не видно! Небось, и на учебу в очередной раз забил?

–Никак нет, все отлично, слава Сталину!

–Опять ты со своим Сталиным… А то, что моего деда в тридцать седьмом посадили, это, наверное, ерунда?

–Ну оступился мой прадед, с кем не бывает? Это не повод клеветать на великих.

С этими словами Геракл подошел к портрету Иосифа Виссарионовича и погладил его усы на глазах у матери.

–Так ты не веришь, что его несправедливо арестовали? Не веришь?! – завопила перешедшая на ультразвук мама.

–Это, как ты говорила, дела давно минувших дней. Мое мнение не изменит решительно ничего.

–Ладно, проехали. Так что с учебой? – произнесла немного успокоившаяся мама.

–Говорю же, что все отлично!

–Не больно верится. Как курсовая? У тебя всегда были с ними проблемы.

–Хвала Ленину, готово все.

–А тема? – подозрительно спросила матушка.

–Право в СССР. Я не смел избрать иную. Мой долг, как истинного сталинца, донести новым поколениям правду о той эпохе! – гордо воскликнул Геракл, поправляя очки на переносице.

–Ну ладно…

В этот момент Вере Владимировне позвонили:

–Слушаю? – спросила мать Геракла.

–Здравствуйте, вы же мать Геракла Сергеевича Водохлебова, не так ли? Это из деканата беспокоят.

–Да?! – спросила Вера Владимировна, подозрительно взглянув на начавшего краснеть сына.

–Ваш… мальчик болеет?

–Нет. Вполне себе здоров, еще и поправиться успел.

–Передайте Гераклу, что к понедельнику ему надо сдать на кафедру курсовую работу. Надеюсь, он не приходил в университет две недели именно потому, что писал ее?

–Непременно передам! До свидания, – строго произнесла Вера Владимировна и повесила трубку.

Наступила гробовая тишина. Геракл Сергеевич был готов провалиться сквозь землю.

–Ладно, матушка, я пойду. Необходимо помочь Родиону Артуровичу кормить собак, – сконфуженно пробормотал светоч юриспруденции и бросился прочь.

–Стоять, сволочь! – грозно крикнула Вера Владимировна.

–Как грубо, матушка, так не пристало говорить строителю коммунизма…

–А сидеть у меня на шее до тридцати пяти строителю коммунизма, выходит, можно? Бросать учебу в хрен знает какой раз можно?! Отвечай, тюфяк!

–Это все временные трудности. Необходимо найти себя в гнусном мире капитализма.

–Ты так и в двадцать, и в тридцать говорил. И за что нам с отцом такое наказание?

–По меньшей мере, я не курю траву по подъездам.

–Будто в твоем возрасте много кто так делает. В общем, слушай. Если ты все же не сдашь эту сессию, то милости прошу, присоединяйся к уважаемому Родиону Артуровичу. Должны же мы с отцом отдохнуть на старости лет.

Естественно, ни мать, ни тем более отец не собирались выставлять непутевого отпрыска на улицу. Тем не менее, эта угроза почти всегда работала… за исключением трех прошлых отчислений Геракла Сергеевича.

–Как грубо, мать! К чему эти спартанские методы? – возмутился толстый марксист.

–Может, хоть так в тебе проснется совесть, чудо ты мое.

–А может, мне и ни к чему заканчивать что-либо? Я на сервере уже в числе десяти тысяч лучших игроков, такими темпами дойду до топа и буду поболе иных юристов барыши получать.

–Завтра же садишься дописывать курсовую, – сквозь зубы произнесла Вера Владимировна.

–Нет желания, но, похоже, придется, – произнес Геракл и отправился заедать стресс на кухню.

***

Геракл долго не мог заснуть в этот день. Он совершенно не ожидал, что его мать, Вера Владимировна, вернется из экспедиции в Ямало-Ненецкий автономный округ на неделю раньше.

Утонченная и романтичная натура в юности, сейчас, после десятилетий экспедиций в самые глухие уголки России в сугубо мужском коллективе, Вера Владимировна стала очень властной и жесткой женщиной – тем не менее, все равно любившей мужа и сына. Даже суровый дед, Виталий Семеныч, и то никогда не смел ей перечить. Мать была единственным человеком, которого Геракл иногда побаивался – но в то же время из всех женщин мира с уважением он относился только к ней.

В этот день Вера Владимировна не придумала ничего лучше, как спрятать от ветерана танковых войск блок питания компьютера – она периодически делала это еще со времен детства нашего марксиста-лениниста. Поначалу Геракл хотел было дождаться темноты и поискать блок питания, но передумал – вспомнил, что все равно заблокирован в игре.

Рассуждая о победе коммунизма в мире к 2050 году, Геракл незаметно все же провалился в сон.

Наш герой очнулся в каком-то удивительно светлом месте на мягком кресле. Осмотревшись, он заметил ведущую наверх лестницу. Не придумав ничего получше, Геракл решил проследовать наверх – все равно на первом этаже этого странного дома не было ничего, что могло бы вызвать у него интерес.

Поднявшись по скрипящим ступенькам, герой приоткрыл дверь в какой-то кабинет, посреди которого виднелся тяжелый стол, а у стен стояли шкафы с книгами. Вдруг из кабинета раздался голос, приведший Геракла в трепет:

–Заходите, товарищ. Не медлите, как союзники со Вторым фронтом.

–Святой Иосиф! – закричал Геракл и бросился было наутек, но в ответ вновь раздался суровый голос:

–Святой? Не несите ерунды, Геракл Сергеевич. Чай, не Александр Невский я, чтобы святым называться.

Собравшись с мыслями, Геракл все же вошел в кабинет. В не видимом из коридора углу, скрестив руки на груди, сидел Иосиф Виссарионович Сталин.

–Ну, здравствуй, товарищ, – произнес Сталин и пожал потерявшему дар речи Гераклу руку.

Немного помолчав и покурив трубку, генералиссимус СССР продолжил:

–Давно, знаешь, за тобой наблюдаю. Похвально, бесспорно, что ты даже в мире победившего капитализма ленинским идеалам следовать пытаешься…

–Простите, что прерываю, Иосиф Виссарионович, но где мы сейчас?

–Ну уж мне, как бывшему семинаристу, нетрудно понять, что на том свете.

–Как на том свете?! У меня еще столько дел незавершенных в Москве. Как без меня Россия поднимется? – спросил ошарашенный Геракл Сергеевич.

–Не горячись, товарищ. Я просто хотел поговорить. Спишь ты, Геракл, а после нашего разговора – спокойно вернешься к своей бессмысленной жизни.

–Почему это «бессмысленной», товарищ Сталин? Смысл моей жизни – борьба за победу социализма.

–Да как-то не очень и похоже, чтобы ты за нее боролся. Все на словах – пустая демагогия, как у Жириновского вашего. А родители? Я, как кавказский мужчина, должен заявить, что мать – это святое! Так чего же ты, Геракл, так с ней поступаешь? Она женщина волевая, сильная – прямо как моя мать была – а ты даже не хочешь ее в старости поддержать, как и отца.

–Хочу, товарищ Сталин, но для начала надо выучиться мне, найти себя…

–Выучиться?! Это не ты ли столько раз университеты менял?

–Говорю же, себя искал. Вы же, товарищ Сталин, тоже не стали священнослужителем.

–Было такое, – усмехнулся Сталин.

Положив в трубку новую порцию табака, Иосиф Виссарионович продолжил:

–В общем, мой тебе дружеский совет. Заканчивай учебу и займись достойным делом, которое бы тебя в веках прославило и родителям в старости помогло. Нельзя всю жизнь в ваши новомодные игрушки играться. Хотя танки, как погляжу, игра достойная. Патриотичная.

–Слушаюсь, товарищ Сталин! Спасибо за совет!

–Не за что, Геракл. А ты молодец, особо не испугался, и говоришь честно. Мне это нравится. Прощайте, товарищ, – произнес Сталин и исчез во вспышке света.

Геракл проснулся в своей кровати в холодном поту, прямо как герой Шварценеггера в фильме «Вспомнить все».

“Разговор” со Сталиным произвел на Геракла Сергеевича неизгладимое впечатление. Несколько минут герой просто лежал, обдумывая увиденное, а затем встал с кровати и, включив свет, внимательно уставился на висевший портрет вождя народов.

–Не люблю Библию, но все же одно там сказано категорически правильно – не сотвори себе кумира. Я знаю, что вы одобрите, Иосиф Виссарионович,– произнес Геракл и снял портрет Сталина со стены.

Затем наш герой бросился в родительскую комнату и включил свет, тем самым разбудив маму:

–Ну чего еще, чудо? – произнесла сонная Вера Владимировна.

К удивлению матери, Геракл подбежал к ней и, заплакав, обнял.

–Мамочка, что я наделал? Почему я, марксист, начал жить, словно барин какой, и даже привык к этому? Не будет впредь такого! А тебя я решительно больше всех на свете люблю… И отца тоже.

–Внезапно, сын, внезапно. А как же Сталин? Ты мне весь мозг им забил с школьных лет.

–Ничто не может быть ценнее родителей! А что насчет товарища Сталина… скромный он человек был, незачем его, как Иисуса боготворить.

–О Господи, это точно ты говоришь?

–Я, матушка, я.

–И за учебу возьмешься?

–Как говорил Ленин – учиться, учиться и еще раз учиться! Приступаю немедленно! Категорически неправильно я жил все же, – произнес Геракл и тут же сел в своей комнате за компьютер – дописывать курсовую.

К понедельнику курсовая(с 99% показателем антиплагиата) была сдана на кафедру, к искреннему шоку преподавателей. Играть Геракл больше не собирался до летних каникул. Он попросил прощения у всего профессорско-преподавательского состава и пересдал все не зачтенные предметы.

Герой выкинул на помойку свои блеклые штаны в клетку, а круглые очки заменил на контактные линзы. Он начисто сбрил щетину, чтобы не походить на кабана. Записался в тренажерный зал, чтобы наконец-то сбросить вес до приемлемого – герой решил полностью перезагрузить свою жизнь.

Вот, наконец, настало утро понедельника. Одетый в аккуратный костюм, Геракл Сергеевич вышел из дома и отправился в университет на защиту курсовой.

По пути Геракл, что уже стало традицией, запнулся о спавшего в тени тополя Родиона Артуровича.

–Гераклушка, какой вы, однако, нарядный сегодня! Женитесь, голубчик? – спросил отряхнувший с себя тополиный пух Родион Артурович.

–Пока что нет, Родион Артурович, но это, бесспорно, в планах. Ведь абсолютно неправильно, камрад, что я до своих лет так дожил.

–Ну, знаете, Геракл Сергеич, ваша судьба еще не худшая. Уж я, как самый умный бомж квартала, это подтвержу.

–И вашу ситуацию можно изменить, Родион Артурович! Возьмите лучше судьбу в свои цепкие лапы. Вы же еще не старый, товарищ, и многого способны добиться, с вашим-то умом.

–Какой решительный, однако, у вас тон! Не жалостливый, как обычно. В чем дело, голубчик?

–Пришло время для решительных перемен. Ладно, мне надо бежать. До встреч, Родион Артурович, – произнес Геракл и, не теряя ни секунды, побежал в университет.

Геракл прибыл туда перед самой защитой, когда все уже были на месте. Одногруппники великовозрастного студента застыли без слов, увидев перед собой “нового” Геракла.

–Геракл Сергеевич! Это вы? Какой же вы нарядный, однако, не хуже Димы выглядите! – воскликнула Мария.

–И тебе не хворать, Маша.

Теперь одногруппники удивились еще больше.

–Гера, ты же ни к кому не обращался на “ты”! В чем дело? Явился Сталин во сне и дал добро? – пошутила нарядная Света.

–Ты не столь и далека от истины, Света.

–Здорово, Геркулес! Ну ты, блин, нарядный, как дон Корлеоне какой-то, – сказал пожавший Гераклу руку Сява.

–Приветствую, товарищ! Удачи.

–Геракл, ну ты прямо Джеймс Бонд сегодня. Намерен все же перейти на второй курс? – спросил Вольдемар.

–Конечно, Вольдемар. Передавай привет дяде. Безумно хочу с ним встретиться, мы все же старые друзья.

–Передам, конечно.

–И прости за Троцкого, друг. Я, вроде как, ссылку на его профиль тебе отправлял?

–За того трансвестита? Не за что извиняться! Вообще-то, это я тогда его на тебя навел.

Геракл хотел было броситься на Вольдемара, но моментально передумал:

–Ладно, чего уж ворошить былое. Ты же не Гитлер какой-нибудь, чтоб на тебя спустя месяцы обиду таить, Вольдемар.

–Кто это упомянул Гитлера, сударь? – раздался сзади знакомый голос.

Обернувшись, Геракл увидел Диму Бесогонова, который был одет в лучший костюм.

–Дима, друг, как я рад тебя видеть! Какими судьбами, отчислили ведь тебя вроде.

–Ну уж присутствовать на защите мне никто не запрещал, сударь. Чу! Преподаватель идет! – воскликнул Дмитрий.

Спустя час все курсовые группы были защищены на “отлично”. Особенно Ефросинья Павловна хвалила Геракла, который, по ее словам, “создал курсовую, достойную диссертации”, и даже рекомендовала его для поездки на конференцию в Санкт-Петербург.

–Отлично, никогда не был в Ленинграде! – воскликнул радостный Геракл Сергеевич.

Выйдя на улицу, герой заметил, что его ожидают счастливые мать и отец, который вернулся с конференции.

–Батя! Ты вернулся! Прости за все эти годы, хуже Обломова был, а ведь я, вроде как, коммунист.

–Ладно, сынок. Что было, то прошло.

–Я защитился! На “отлично”!

–Гордость ты моя, – произнесла приобнявшая толстого сына мама.

–Поздравляю, Геракл Сергеич, – произнес вроде бы незнакомый, аккуратно постриженный мужчина в пиджаке, проходивший мимо.

Приглядевшись повнимательнее, Геракл впал в состояние шока:

–Родион Артурович? Вы?! А как же ваша старая одежда?

–Да я, вообще-то, просто на прокат взял этот костюм, Гераклушка, но это пока что. Восстанавливаться я иду, на факультет философии. Правы вы были – не стоит из-за неудач прошлого до могилы себя корить. Жизнь коротка – а добиться можно многого.

–Так вы преподавать опять будете? Поздравляю, коллега. Моим любимым преподавателем в университете были, – воскликнул Сергей Витальевич и пожал вымытому бомжу руку.

–И моим! – сказала Вера Владимировна и поцеловала Родиона Артуровича в щеку.

–Ну уж засмущали, – произнес покрасневший Родион Артурович.

–А где вы жить будете? Если что, готов уступить свою комнату. Наверное, пора начинать жить самостоятельно, – сказал Геракл.

–Нет нужды идти на такие жертвы, Гераклушка. Если восстановлюсь, смогу в общежитии жить – и то лучше, чем под синим небом. И как, кстати, вам удалось себя так изменить?

–Да как-то как, Родион Артурович, – произнес не знавший, что еще сказать Геракл.

КОНЕЦ