Улыбка сквозь трамвайное окно

Открылась дверь, и на пороге показалась крепко сбитая, одних с Анной лет женщина.

– Заходите в дом, девчушки-то вон намокли.

Анна, было, пропуская дочек вперед, шагнула в сени и замерла: из-за плеча хозяйки смотрел Степан. Ее Степан.

…В деревне матери девок блюли. Как только заневестятся, внушали: принесешь в подоле – прибью. Сколько раз попадало Анне от матери ремнем, вожжами, скалкой – что под рукой оказывалось, когда возвращалась поздно. Да не темная ночь ее грех прикрыла. Отдала она свое девичество Степану в жару, после купания – не могла устоять против его клятв, не могла унять свою горячую кровь.

Был он не их села, притопал в гости к дяде. Появился на вечёрке высокий да крепкий, глазами то на одну, то на другую девку постреливал. Зачастил к ним в село, не раз сиживал с Анной на берегу озера, нашептывал разные слова, от которых заходилось сердце.

Беременность ее первым заметил отец. Мать со своими горшками да крынками не больно-то разглядывала, что там ее девка: дома теперь сидит – и хорошо. Допытались родители, кого благодарить за дочерин позор. Заслали к Степану старших сыновей. Того отец хорошенько поучил вожжами да отправился Анну сватать.

Валю она родила, уже живя в свекровом доме. Только Степан появлялся там нечасто. И в сельсовет после свадебного застолья, как собирались, они не сходили. Первое время он все отговаривался, что в городе на заработках, потом и вовсе дома месяцами не был. Проплакала Анна год, мужа поджидаючи. А после того, как принесли ей известие, что в городе Степан живет у женщины, сказала свекрови:

– Какой уж он мне муж. Поеду я домой.

– Дак поезжай, девка.

Так и вернулась с ребенком в родительский дом. Отец на дочь рукой махнул. У сыновей все нормально, живут мужики своими семьями, а дочери, видно, Бог счастья не дал. Да и болеть старик начал, со своими хворями – не до дочериных забот. А внучка чего, вырастет.

Да, видно, не ходит беда одна. Как не редко заезжал Степан домой, а, оказалось, прощалась она со свекровью уж беременная. Отец Анны умер до рождения Танюши. И ладно: а то опять бы ее позор переживал. Мать после еще два годка проскрипела и тоже отправилась на покой. Осталась Анна с дочерьми жить в родительском доме. Работала много – копейка в совхозном саду давалась нелегко. Братья помогали. Голодом не сидели – и то спасибо. Вон Валя уже в школу идет.

О Степане с тех пор, как уехала от свекрови, никаких известий до Анны не доходило. А тут вон он смотрит через плечо хозяйки, что приветливо приглашает в избу.

Первым ее порывом было схватить девчонок за руки и убежать.

– Мама, я пить хочу, – запросила Таня.

– Заходите, девочек напоим, накормим, – опять позвала хозяйка.

– И правда, заходи, Анна, – подал голос и Степан. На удивленный взгляд жены сказал: – Это жена моя первая.

– Катя, – протянула та руку Анне и еще настойчивее стала приглашать в дом.

– Почему бы и нет? – подумала Анна и смело шагнула в сени.

Степан все-таки немножко растерялся, то истуканом сел за стол, то вскочил и давай помогать жене носить с кухни пироги и закуски. Потом все уселись. Налили по рюмке настойки – за знакомство. Графин опустел быстро. Непьющая Анна захмелела и совсем осмелела. Поначалу вроде стеснялась: брошенная жена, значит, ущербная. А хмель развеял сомнения: нисколько она не хуже Катерины. Вон двух каких красавиц родила, а у той ребенка нет. А Катерина, видно, баба хорошая, добрая, над Степановыми дочками щебечет, увела и спать уложила – уморились крошки.

Степан достал гармошку. Играл он хорошо еще в парнях. Анна с Катей все песни перепели, грустная – слезы вытирали, веселая – в пляс пускались.

Из гостей уже пошли под вечер. И дождь давно прошел, и дороги просохли. На крыльце Катя обняла ее, поцеловала. Расцеловались и со Степаном:

– Аннушка, в нашем селе будешь, заходи к нам.

Неродная

Валентина любит субботу. Проводит мужа на работу, сына в школу. Не спеша приберет в квартире. Сходит в магазин. А к обеду настряпает пельменей. Ее мужчины уже привыкли, что по субботам обязательно бывают пельмени, и не позднее двух всегда приходят домой, а потом целый час блаженствуют над тарелками. Ей так нравится смотреть на их сытые физиономии.

Звонок в дверь, нетерпеливый, настойчивый. Сын. Не стряхнув муки с рук, Валентина открыла дверь и снова поспешила в кухню: что-то она сегодня не успевает с пельменями. Потом машинально взглянула на часы: всего двенадцать. Не отрываясь от работы, спросила:

– Что-то ты сегодня рано, ведь у вас по субботам четыре урока.

Подняла глаза. Сын в пальто, с портфелем в руках стоял в дверях кухни:

– Мама, это правда, что ты мне неродная?

У Валентины все похолодело в груди, руки застыли над столом, она отвела от сына глаза…

Спроси Валентину, когда полюбила Мишу, она и не скажет. Жили в одной деревне, каждое лето ребятня всей ватагой уходила в лес по грибы-ягоды. Миша жалел девчонок, все время кому-нибудь помогал нести корзинку до дому. Валентине редко перепадало такое счастье: она была девчонка крепкая. Правда, один раз притворилась, что ногу подвернула. Миша нес ее корзинку, и Валентине так приятно было идти с ним рядом и болтать ни о чем. В школе она видела Мишу только мельком на переменах – он учился на класс старше. Зато, когда узнала, что он в воскресенье ходит в клуб на танцы, тоже побежала туда, хотя мать ругалась и грозилась выпороть. Теперь Валентина стала пристально разглядывать себя в зеркало, но придраться ни к чему не могла. То, что она красивая, Миша тоже видел и уже не отходил от нее на танцах, вечером провожал до дому.

После школы Миша поступил в военное училище. Когда пришла телеграмма родителям, в тот же день вся деревня знала, что Миша будет учиться на офицера. Валентина тоже радовалась, хотя и знала, что теперь редко будет видеть его. Только тогда поняла она, что любит, когда месяцами ждала писем – уж очень ленив был Миша на письма и скуп на слова. В зимние каникулы Миша был в деревне всего несколько дней, только и сходили один раз на танцы. А летом он приехал какой-то не такой.

Валентина видела, как в воскресенье утром он прошел с отцом и матерью со станции. Весь день она ждала, что он заглянет на минутку, а вечером надела свое лучшее платье и помчалась в клуб – уж танцы-то он точно не пропустит.

Валентина стояла в дальнем углу зала вместе с девчонками. Они обсуждали парней, что появлялись в клубе. Но все ждали Мишу: интересно, какой он стал. Миша появился в дверях, девчонки замолчали. Он смелым оценивающим взглядом осмотрел каждую с головы до ног. Когда его глаза встретились с глазами Валентины, она гордо вскинула голову, фыркнула и отвернулась. Подружка сказала:

– Нужны ему деревенские, он в городе себе кралю найдет.

Когда Миша пригласил Валентину танцевать, она отказалась: пусть поухаживает за нами, за деревенскими. Но и того заело, больше он в этот вечер к ней не подошел. После танцев девчонки, как обычно, собрались идти к реке, из клуба выбежали шумной толпой. Парни стояли у дороги, курили. Проходя мимо, девчонки замедлили шаг, засмеялись громко. Увидев среди парней Мишу, Валентина подхватила под руку подружку и громко, чтобы все слышали, пропела частушку:

Галифе мои худые

Разорвались до колен.

Хотел осенью жениться —

Поросенок околел.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.