Баньши Ветра

– А для каких? Расскажите, – попросил темноволосый адепт со второго ряда.

– Вам расскажут курсе на третьем, – быстро нашёлся преподаватель.

– Ну хоть парочку назовите, особо сильных, – не унимался парень.

– Это заклинания пятого уровня, их изучают с личным наставником по окончании Академии.

– Ва! Они наверно суперсильные. А как называются?

– Стихи в магическом мире обладают огромной силой. В будущем адепты атакующего профиля будут изучать полустихотворное заклинание «Крик Айракриса». Высшие накопительные заклинания стихии молнии – «Гром Юноны» и «Лорд Вермилион», – сдался преподаватель. – Думаю, даже у нашего Декана уйдёт больше получаса, чтобы зарядить каждое. У последних заклинаний можно регулировать уровень мощности. Уже как двести лет никто не может запустить эти заклинания на сто процентов и остаться живым. В лучшей своей форме, отдохнувший, накопивший силу, с использованием нескольких усиливающих пентаграмм, Декан в силах вызвать семьдесят пять процентов.

– По последним подсчётам семьдесят шесть процентов, Наставник. С каждым годом сильнее. – С гордостью заявил юноша, сидевший в первом ряду, тот самый, на кого указала Ингела, сын Декана, а иначе, откуда такая информация. Все восхитились, какой сильный у них Декан и каким великим он станет в будущем.

– Вам виднее уважаемый Сиэль, дорогуша. Вернёмся к нашей лекции, – продолжил наставник Анджи. – Хотя существует разделение заклинаний на жесты, слова, стихи, воплощения и мысли, некоторые из них заменяемы. Архимаги способны все заклинания творить мыслями, но это труднее, чем может показаться. Например, элементаль воплощается с образа, который маг творит на бумаге. Бумажный лист также является неотъемлемой частью призыва сильфа. Стихотворную магию можно воплотить, зачитав стих мысленно, но эффект заклинания уменьшится. Можно зачаровать «Лорда Вермилиона» без слов, но накапливать энергию всё равно придётся. Зато навести иллюзию легко жестом, мыслью сложнее, но возможно. Конечно, если в человеке есть предрасположенность к подобной магии. Заклинания не зря делят по способу извлечения. Зачастую жестом создать заклинание проще, в то время, как разум может воплощать нечто другое. К примеру заклинание «снятие». – Преподаватель сложил одну ладонь в кулак, отставив указательный и средний палец вверх вместе. – Лучше работает со словом «кой», а для «небесного взора» достаточно мысли. Адептам легче добиться необходимого эффекта используя слова и жесты, поэтому всю магию вы будете изучать, основываясь на них.

Преподаватель принялся рассказывать о жестах и их особенностях.

– Жесты магии Воздуха производятся плавно, – мужчина изобразил плавный замысловатый взмах рукой, – словно дуновение ветра, но быстро, – он выбросил руку вперёд, -как сверкает молния. Медленные плавные жесты прерогатива магов Воды, быстрые и резкие – маго Огня. Магов Земли отличает топот, они используют удары ног о землю, а также грубые боевые приёмы для создания магии. Двуручные жесты – сильнее, одноручные – слабее.

Каждое своё слово наставник Анджи сопровождал действием. Его руки переплетались, делали резкие выпады, синхронно поднимались, извивались, точно змеи, и ударяли невидимого врага. Фиама смотрела, не моргая, и восхищалась, она хотела также научиться владеть собственными руками и пальцами.

Наставник Анджи предупредил, что сперва адепты практикуются на фрагментах жестов, затем складывают их и повторяют двумя руками, поэтому он показал первые простые положения рук, из которых впоследствии будут состоять сложные комбинации. Для некоторых заклинаний требовалось всего лишь сложить руки и пальцы особым образом и произнести название заклинания – эти жесты назывались знаками. Преподаватель показал тринадцать знаков несколько раз, чтобы адепты смогли их зрительно запомнить. Он сказал, что каждое следующее занятие будет начинать с комбинации всех знаков, чтобы ребята как можно быстрее научились их складывать и запомнили, а после перешли к составным жестам.

Первое занятие адепты учились складывать знаки, тренировались быстро и правильно переставлять руки и пальцы. Преподаватель довольно часто демонстрировал то, что предстояло изучать ребятам в будущем. Он так быстро показывал жесты, взмахивал руками и складывал пальцы в замысловатые знаки, что адепты едва успевали запомнить, как какой палец сгибать. Пока что у первокурсников получалось скверно. Даже Селена выворачивала руки, но не всегда попадала в нужный знак, хотя она была ближе всего к тому, что демонстрировал наставник Анджи. Его прекрасные жесты перетекали один в другой, словно Анджи гладил само воплощение Ветра, невидимо скользящее рядом.

У некоторых адептов пальцы просто не гнулись так, как того требовало построение знаков. Иногда Фиама помогала себе второй рукой согнуть пальцы, наставник сказал, что этим нельзя злоупотреблять, знаки нужно складывать одной рукой, без посторонней помощи. С накачанным парнем преподаватель провозился дольше всех. Юноша просто не мог, согнув одни пальцы, другие оставить прямыми, его кисти, запястья, руки были слишком напряжены, о чём дюжину раз сообщил наставник Анджи. Под конец занятия, даже скованные руки смогли изобразить все знаки.

После получаса изгибания пальцев во все возможные и невозможные стороны, адептов ждало последнее мучение этого дня – физическая подготовка. И снова пятьдесят ступенек вниз, переход в другую башню и ещё пятьдесят ступенек вниз и бесконечная паутина коридоров и аллей.

Мало кто знал, где находится арена и стадион, и где именно проведут первое занятие физической подготовки. Фиама вчера видела арену в окно из башни, но она ещё плохо ориентировалась на островах и бездумно следовала за сокурсниками. Зато дорогу знал темноволосый юноша, он и вёл всех за собой. Однако приведя курс на арену, выяснил, что там занимались самообороной адепты второго курса, а первое занятие первокурсников пройдёт на стадионе. В итоге адептам пришлось возвращаться аллеями и идти на другой парящий остров. Миновав ещё несколько аллей и дорожек, адепты под конец вышли к стадиону.

На физической подготовке оставались все те же нормативы, что и в школе, но требования выросли. Фиама, с любовью относившаяся к физкультуре в школе, легко сдавала нормативы Академии. Гнулась и тянулась она плавно, бегала быстро, прыгала высоко и далеко. Преподаватель вскоре стала подозревать, что кровь ашуры несомненно даёт девочке преимущество над людьми, поскольку бывшие демоны более ловкие расы. Однако не всё давалось полукровке легко. Поднимать гирьки руками, подтягиваться на турнике, висеть на балках и кольцах у неё получалось ужасно. Руки Фиамы были слабы, а после занятий Анджи пальцы еле шевелились.

Парень, у которого не складывались руки в знаки на физической подготовке показывал класс. Он играючи сдавал все нормативы на высший бал, пробегал со скоростью ветра, подтягивался и отжимался, на кольцах не просто висел, а показывал чудеса акробатики, как и на козле и на батутах. Все упражнения он делал с широкой улыбкой, и всячески красовался перед Селеной, та в ответ одаривала его томным взглядом, не упуская при этом возможности ответить на внимание других ребят.

В середине занятия Фиама устала от мешавшейся мантии и сняла её, за что получила разнос. По словам преподавателя, адептам нужно привыкнуть выполнять нормативы в длинной одежде, истинный маг, видите ли не ходит в спортивном костюме, чтобы чувствовать себя удобно. Женщина не учитывала, что мантия Фиамы была ей велика и болталась по полу. Все возражения она пропускала мимо ушей, и наказала полукровке на следующих занятиях либо перешить ленты на футболку, либо заниматься в мантии.

После часа физической подготовки, несмотря на бурчания преподавателя, которая считала, что для здоровья тела, нужно заниматься два часа, адептов отпустили. Уставшие телом и разумом ребята, отправились в жилой корпус. В их головах остались два желания: в душ и отдыхать.

Фиама, ронявшая голову от усталости и пережитого стресса, сумела взять себя в руки, пересилила эти два желания и отправилась в библиотеку. Если она не поторопится, потом может обернуться так, что все книги разобрали до её прихода. Люди могли и не на такое пойти, лишь бы навредить полукровке.

Дорогу к библиотеке пришлось искать заново. Фиама не помнила ничего, из того, что показывал ей Куратор. Она бродила по залам и галереям, пока не вышла к знакомому месту. Здесь они с Куратором точно проходили. Фиама напрягла память, сориентировалась и побрела, как ей показалось, в нужную сторону.

Попав в очередную башню, полукровка поняла, что нашла. На проходной на неё посмотрел портрет загорелого светловолосого юноши. Могло показаться, что парень живой, но картина себя ничем не выдала. Задержавшись на ней взглядом, Фиама перевела взор к простору нижнего зала. Внутри библиотека хорошо освещалась, за счёт огромных окон и прозрачной крыши. Фиама обнаружила на потолке большие круглые отверстия, покрытые стеклом, через них лучи солнца из верхних окон попадал вниз и дарил ещё больше света. За счёт высоких потолков стеллажи, уставленные книгами, не давили. Пахло старой бумагой. Фиама раскинула руки и закружилась, забыв об усталости.

Как и в прошлый раз, когда полукровка заходила в библиотеку с Куратором, в залах вновь никого не оказалось. Ни души. Если понадобится, как отыскать необходимую книгу? Даже библиотекаря нигде не видно. Странно.

Книги в библиотеке занимали не все полки, да и расставлены были довольно редко. С учётом того, что стеллажей и полок в башне насчитывалось предостаточно, книг было много, но пустоты между томами озадачивали. Фиама никогда не видела такого количества книг, но имела хорошее воображение и могла представить. В школе рассказывали о Подземных Хранилищах Атурана, что в Земье, где хранилось столько книг со всего мира, что целые лабиринты были завалены ими. Дочь ашуры думала, что в Академии будет также.

Чем выше она поднималась, тем больше пустующих полок видела. Фиама решила, что из-за войн, Безвременья и Смутного времени библиотека Академии потеряла бесценные фолианты знаний. Возможно что-то было утеряно, разворовано или просто не написано. Академия магии Воздуха построена сравнительно недавно и не успела накопить такие залежи книг, как та же Академия магии Воды. И всё же полукровка ожидала большего, хоть и по сравнению со школьной библиотекой, здесь находилось огромное собрание. Фиама сразу загорелась желанием прочитать их все.

– Так много книг! И все они по магии Воздуха! Но как мне найти нужные книги? Неужели все подряд по корешкам смотреть? – спросила пустоту полукровка. Уже громче, пересилив врождённую скромность, она позвала: – уважаемый библиотекарь!

Ответа не последовало. Фиама развернулась к стеллажам с книгами, в надежде самой отыскать нужный том. И что же можно вот так ходить и брать всё что хочешь? Никто даже не запишет, что адепты берут и что сдают?

Фиама скорчила рожу, когда в просвете между стеллажами вновь натолкнулась на портрет того же юноши. От неожиданности дочь ашуры вздрогнула, отвернулась и пошла прочь, но через несколько метров стеллажей снова увидела портрет. Фиама посмотрела по сторонам и заметила, что здесь полно одинаковых портретов и везде изображён один и тот же парень.

Может, он основатель библиотеки?

Конечно, девочка устала и хотела отдохнуть, принять душ, и заползти в постель, но всё равно придётся идти сюда опять, чтобы взять книги, так что лучше сейчас набрать и может сегодня начать читать. Поскольку библиотекарь так и не появился, девочка решила рассмотреть картину лучше и подошла поближе.

На портрете был изображён молодой человек лет шестнадцати с тёмной загорелой кожей и интересными чертами лица. Пушистые волосы обросли и разной длины прядями достигали плеч. Чёрные волосинки проглядывали меж белых локонов, создавая светлый пепельный оттенок. Пепел в волосах как бы переливался, одни пряди светлее, другие темнее, но самым необычным оказались глаза юноши: правый глаз был голубым, а левый – зелёным. Эти глаза как будто смотрели на Фиаму с интересом.

Картина выполнена блестяще. Дочь Шанны сама немного рисовала портреты, пейзажи и животных, но её детские картинки не шли ни в какое сравнение с работой мастера. Юноша, словно живая фантазия выглядывал из рамы портрета.

– Эх, библиотекарь, библиотекарь, где же ты шляешься? – тихо пожаловалась Фиама, глядя то в голубой глаз, то в зелёный. Сказав это, она отвернулась и побрела к стеллажам продолжать искать книги.

– Невежливо так пыриться! – откуда ни возьмись, заявил мужской голос. Фиама подскочила от неожиданности. Она посмотрела по сторонам, но источник голоса не обнаружила. Теперь она подготовилась к неожиданному появлению собеседника и затравлено спросила:

– Кто здесь?

На этот раз, когда раздался голос незнакомца, девочка не подскочила.

– Кто здесь? Кто? Это просто я, холод в груди, паранойя твоя, – пропел мужской голос строчку из детской песенки, которую дети напевали осенью, в канун Дня духов – Ёкайёру. – Дед Пихто, блин! Сама же звала!

Пока неизвестный говорил, Фиама всматривалась и вслушивалась, пытаясь понять, где находится источник голоса. Но звук напоминал эхо и хор сразу, он шёл с нескольких сторон, так что полукровка совсем запуталась.

– Библиотекарь? Где вы? Вас не видно. – Девочка успела посмотреть и вверх, но никого не обнаружила.

– Ты чё? Полчаса же стояла пырилась и не увидела, что ли? А только я отозвался, отвернулась. Вот вам воспитание! – Мужчина говорил с акцентом, но чьим Фиама не знала. Девочка вертела головой, пытаясь разглядеть говорившего, но без толку – рядом никого не было. Вроде самый громкий голос шёл из-за спины, и источник его находился близко.

Девочка стала лихорадочно соображать: она в Академии магии, следовательно, вполне реально, что библиотека живая. С Фиамой могли разговаривать сами книги или полки, или какой-то предмет, который есть везде. Он должен встречать посетителей при входе, провожать по всему зданию и указывать нужные книги. Полукровка никак не могла отделаться от мысли, что с ней разговаривало само здание библиотеки – один и тот же голос шёл отовсюду, значит не книги – Фиама предполагала, что их голоса звучали бы по-разному. Но библиотека, полка, башня – слова женского рода, а голос мужской.

Портрет.

Дочь ашуры резко обернулась и посмотрела на изображение, смысл слов дошёл до неё. Юноша подмигнул. Непроизвольно у Фиамы расширились глаза, она смотрела на портрет и думала, что ей почудилось. Она до последнего считала, что говорят стеллажи, на которые она также долго смотрела. Молодой человек на картине покачал головой.

– Долго же ты соображала, ушастая.

Говорил, и правда, портрет. Голос был настоящий и человек в раме выглядел живее живого. Фиама не сдержалась и протянула руку, возникло чувство, что это не рама с картиной, а окно: протянешь руку и дотронешься до плоти. Так девочка и сделала, пальцы ощутили застывшие мазки краски на холсте, это просто картина.

– Э-э, – заорал портрет. – Ты куда руки суёшь? – Фиама отдёрнула руку, испугавшись больше криков юноши, чем ощущений от прикосновения.

– Так и глаз выколоть можно! – не унимался портрет. – И что тогда? Слепой библиотекарь в помощь! Руки в кармансы! – Девочка быстро убрала руки в карманы шорт. Портрет немного успокоился.

– Вот разорался! Что сразу нельзя было сказать, что ты библиотекарь?! – не выдержала Фиама, усталость давала о себе знать.

– Так и ты ж не звала! – Вылупился разными глазами на обнаглевшую посетительницу портрет.

– Звала! Краску из ушей достань! Я тут орала библиотекарь, а в ответ пусто! Нефиг сразу на меня орать! – Фиама развернулась и пошла к противоположным стеллажам, искать необходимые книги. Её снова трясло. Стоит ей сорваться на кого-нибудь, как её начинала бить дрожь. Почему? Нервы? Скромность? Защитная реакция организма?

– Тебе чего, твой Куратор не рассказал, как библиотеку юзать? – не унимался портрет, то и дело он употреблял непонятные слова, или переходил на деревенский говор.

Девочка помотала головой, не поворачиваясь к портрету. Может он и объяснял, но как во всей той тарабарщине разобрать, к тому же он словно нарочно вывалил на неё столько информации, что никто бы не запомнил. Видимо Куратор торопился отделаться от подопечной и заняться более важными делами. Усталость наваливалась на полукровку, тело била дрожь, она вспотела. Может, простыла после физкультуры?

– Ну и Всё! – гаркнул в ответ портрет и показал девочке язык, но она спиной естественно не видела.

– Ну и всё, – шёпотом повторила Фиама. Даже с библиотекарем она не смогла наладить отношения. Да и как? У неё никогда не было друзей.

В библиотеке повисла безжизненная тишина. Фиама искала нужные книги и шла вдоль широкого стеллажа. Молодой человек с картины наблюдал за ней. Полки закончились, и перед Фиамой снова предстало знакомое лицо с разными глазами, выглядывающее из рамы.

– Никак не найти, да? – с весёлой улыбкой полюбопытствовал юноша.

– Ничего. – Фиама в два шага оказалась у другого стеллажа и стала рукой водить по корешкам, пытаясь найти хоть одно знакомое название. Ей не помогут. С чего бы это? Да ещё подначивать будут. Слёзы наворачивались на глаза и мешали, как следует рассмотреть названия на переплётах.

– Да ладно тебе. Без меня всё равно не найдёшь, – примирительно сказал юноша.

– И как ты мне поможешь? Сидишь в своей раме с краской в ушах, – тихо съязвила Фиама, не смотря на портрет. С каждой фразой отношения с библиотекарем на портрете низвергались всё ниже в пропасть. Но глупое упрямство не отпускало дочь Шанны. На неё наорали, а теперь просить о помощи крикуна? Она справится сама!

– Извинись. Я помогу. – Пожал плечами портрет, когда полукровка проходила мимо него.

– Извиниться. За что? – не поняла Фиама.

– За то, что наорала на меня, – спокойно ответила картина.

– Ты первый начал, – пробормотала в сердцах уязвлённая девочка.

– Ты начала! Без меня ни шиша не найдёшь!

– Ты первый начал фунять! Я ответила. Сама найду…

– Я только фунял, а ты орать начала и руками блудить! – выдал портрет.

– Блудить? Я не блудила. Ты не отзывался! Откуда мне знать, как тут всё устроено. Я никогда… Я итак тут… А ты сныкался, библиотекарь называется. Не буду я извиняться! – срывалась на визг от негодования Фиама. Почему её всегда пробирало на вспышки злости, когда следовало помолчать?

– Я тут долго уже сижу, и уйти не могу. А у тебя видать тросы горят. Посмотрим ещё кто упёртей! – пообещал портрет. На это девочка не нашлась, что ответить. Солнце почти скрылось, названия книг тонули в темноте, хотелось в душ, спать, есть, просто сесть, а лучше лечь, а тут эта библиотека и неугомонный парень в раме.

Первым сдался портрет:

– Быдластая, кундюбенькая, угрёбищная срань! Сдалась тебе моя хата?

– Я сама всё найду… – ещё несколько минут и глаза просто закроются, тогда Фиама возьмёт первые попавшиеся книги и пойдёт в комнату. Она не знала смысла всех этих слов, а потому не смогла обидеться, тем более, что звучали они довольно забавно.

Портрет юноши видел, какая уставшая ходит вдоль стеллажей девочка и решил сжалиться и снять оборону.

– Лады! Всё! Замяли! – приказным тоном сказал портрет, когда Фиама полусонная с ним поравнялась. – Возвертайся и сызнова давай, по-братански.

– Давай, – согласилась полукровка, сама не зная на что. Сделала она это куда быстрее, чем предполагал парень с картины. Фиама так устала, у неё разболелась голова, что ей стало всё равно даже если этот чудовищно симпатичный портрет её надует и подсунет не те книги.

– Так. Добро потесниться в хате книжной могучей и великой Академии магии Воздуха. Я тут типа библиотекарь, консультант и помощник, кароч король слов и переплётов. Всегда тока твой. А звать меня Эстариол. – Портрет улыбнулся своей самой ослепительной улыбкой и замолчал, предоставляя слово Фиаме. Та залюбовалась. Впервые ей улыбался настолько симпатичный юноша, разные его глаза сверкали, а серебряные пушистые волосы манили дотронуться.

– Благодарствую, о Эстариол, король слов и переплётов, – поддержала игру полукровка. – Меня зовут Фиама, – юноша изогнул бровь, словно имя было ему знакомо, – вчера я поступила в Академию, сегодня у меня первый день. Я очень устала и уже ничего не соображаю, помоги мне, пожалуйста, найти несколько книг, которые задали прочесть. – Фиама примирительно улыбнулась, и человек изображённый на портрете растаял, увидев такое милое личико.

– Ладно, чё те надо, ушастая? – ехидно лыбился портрет.

Вот срань, подумала Фиама, невольно использовав слово парня, и перечислила названия томов. Эстариол с серьёзным видом кивал, припоминая где, что лежит, дослушав, он назвал точное местоположение томов.

– Куда корявки тянешь, дура? Говорят, третья снизу! Снизу, сиволапая! – направлял полукровку портрет, если вдруг девочка пыталась вытащить не ту книгу. Он обзывал её непонятными словами, Фиама догадывалась, что это ругательства, но не могла удержаться от смешка. Полукровке было всё равно, как Эстариол её называл, орал или вопил, главное он помогал ей.

Портреты висели в библиотеке повсюду, они наблюдали за каждым движением посетителей, и помогали Фиаме ориентироваться, направляли её. Через несколько минут необходимые книги лежали на руках.

– Залетай ещё, когда будешь поживее зомбаря, а то как такую сипуху чморить. Да и потрындим подольше, – подмигнул девочке портрет.

Фиама кивнула головой, одарила юношу ещё одной благодарной улыбкой и побрела к выходу из библиотеки. Впереди её ждали двести пятьдесят ступеней разочарования.

Поднявшись по всем ступенькам и наконец оказавшись на последнем этаже башни, в которой поселилась, девочка прокляла своё решение. Теперь она понимала, почему другие адепты выбирали нижние этажи. Макри бы сразу догадалась, а вот Фиама сглупила. Однако расчёт её был в большей степени на уединение. Чем дальше она от людей, тем дальше от беды, так Фиама думала, пока не заметила, что дверь в её комнату открыта нараспашку, а ведь уходя, полукровка плотно захлопнула её, что никакой сквозняк не откроет.

Дочь ашуры напряглась, сердце забилось чаще. Она заглянула в гостиную и обнаружила беспорядок: вещи разбросаны, мебель перевёрнута, на полу истоптанная и измазанная пылью и грязью лежала простыня, у расчёски отломаны зубцы, нижнее бельё висело повсюду.

Чистые небеса, ну кому могло понадобиться проводить обыск в моей гостиной и комнате? Что пытались найти эти бешеные люди? думала дочь ашуры. Или шорох навели, чтобы досадить ей? Фиама заглянула в спальню.

Часть второго комплекта формы оказалась порвана, письменный стол перевёрнут, ящики валялись на полу, постель выпотрошена. Кругом валялись перья и пучки фатили, которыми набивали подушки и одеяло. Фиама застыла, на стене красовалась надпись «убирайся, откуда пришла, отродье», написанная углями. Книги выпали из обессиливших рук на пол. В памяти воскресла кровавая надпись на стене дома, могила любимого кота. По коже прошлась дрожь, слёзы покатились по щекам.

Неужели ей придётся сбежать из Академии также, как из деревни. Почему люди так несправедливы к полукровке? Она ничего не успела сделать, просто тихо и мирно посещала занятия. Она не могла уйти! Фиама хотела учиться магии и никто не смел отнимать у неё шанс!

Дочь Шанны стояла на пороге своей комнаты и смотрела на разруху, она только вчера привела всё в порядок, а теперь, такая уставшая после долгого и трудного первого учебного дня, должна зашивать одеяло, подушку, форму, стирать простынь и собирать перья.

Фиама аккуратно пробралась через бардак к окну и выглянула в него. Хоть из окна ничего выкинуть не додумались, подумала она.

Полукровка понуро вернулась к порогу, взяла книги и положила их на матрац. Разбираться сейчас со всем этим не было сил. Она решила, что постирает тот комплект, который на ней сейчас, за ночь он высохнет, и она снова его наденет.

В уборной Фиаму ждал очередной сюрприз. Недоброжелатели заглянули и сюда, сбросили всё с полок, не разбирая. Стеклянные бутылочки разбились, экстракт мыльной травы растёкся по полу, зубной порошок покрывал раковину. Фиама вышла, закрыла дверь и постояла так некоторое время, собираясь с мыслями и силами.

Дочь Шанны взяла себя в руки, она собрала разлитый по полу экстракт в самый большой осколок баночки, ссыпала зубной порошок с раковины в коробочку. Она наведёт порядок чуть позже, а сперва ополоснётся и смоет с себя все невзгоды прошедшего дня.

Вода оказалась чуть тёплой. Привыкшая мыться в суровых деревенских условиях, где в жаркие дни нет холодной воды, а в холодные – тёплой, Фиама быстро ополоснулась и завернулась в полотенце – наверно единственный чистый лоскут ткани. Вещи пришлось стирать, а потому полукровка стёрла ими остатки мыльного экстракта с пола и зубного порошка с раковины. Пены было столько, что хватило на бы на весь этаж.