Дьявол и Город Крови 4: всей нечисти Нечисть

– Не думаю! – сказал Виткас, который шел последним, то и дело прикладывая к глазам бинокль. – Когда начнется погоня, оборотням придется искать другой путь! А без нас, Иван, им здесь в горах не место. Странно, что погони все еще нет.

– Нам надо найти укрытие, чтобы спрятать ребят, – сказал Иван останавливаясь и оборачиваясь. Лагерь остался далеко внизу.

– Нам надо прятаться там, где останавливалась троица. Просто так не найти. Но я заметил, что они всегда останавливались или у подножия, или на вершине, – ответил Виткас.

– Я тоже заметил, – подтвердил Валимир.

Уже никто не понимал, откуда у них берутся силы идти так долго и так быстро. Снег и росу слизывали прямо со ступеней. Кто-то брал в рот камушек, чтобы сосать по дороге и не думать ни о чем, кроме подъема. Шли третьи сутки, и никто не отстал, никто не думал о еде, никто не падал от усталости, не жаловался и не стонал. И ни один не понимал, как такое возможно. Наверное, открылось второе дыхание. Казалось, ступени выжигают усталость. Здесь гора стала круче, поднимались, стараясь не смотреть вниз. Те, кто был сверху, сбрасывали веревки, по ним поднимались, скручивали, и передавали вверх по ряду из рук в руки.

Они были почти на вершине, когда заметили, что погоня обходит их слева и справа. Оборотни избегли лестницы. Сразу трое покатились вниз, сраженные автоматными очередями. Раненого подобрали, от мертвых посторонились, поддерживая руками. До вершины оставались считанные метры, и кто-то уже был там, подтягивая остальных. Оборотни частью шли зверями, частью людьми. Люди были вооружены, а звери хищно скалились, прыгая с одной скалы на другую порой до пяти метров без всяких усилий, цепляясь за выступы, которые нельзя было заметить под снегом. Но здесь начинались отвесные пропасти, и им тоже приходилось тяжеловато. Погоня была не так многочисленна, как ожидали, но для двоих лучников оборотней было много.

Виткас сразу же занял позицию и сразил двух оборотней, которые поднялись чуть выше, урожая людям, которые стремительно поднимались. Валимир выстрелил, но промахнулся. Виткас опустил лук его вниз.

– Не трать стрелы! – попросил он. – Уводи людей! – он кивнул вверх: – Нам на сорок ступней подняться, мы вход закроем и задержим их, пока ребята уходят…

Валимир и Иван положили убитых на снег рядом с лестницей. Глаза их были широко открыты и смотрели в небо неподвижными зрачками удивленно, будто посмотрели на себя в зеркало и увидели другого человека. Иван закрыл глаза обоим, на руках его осталась кровь.

Они догнали Виткаса, который теперь поднимался к лестнице спиной, прикрывая его собой.

Еще пять оборотней сорвались в пропасть, пробитые меткими выстрелами. И сразу после выстрелов пули полетели очередью в то место, откуда летели стрелы. С одной стороны, их прикрывала нависшая скала, с другой и снизу пространство оставалось открытым. Валимир забрался выше, отвлекая оборотней на себя. Иван и Виткас поднялись еще на несколько ступеней.

Заметив оборотня, который целился в них, Иван вырвал каменную глыбу и выставил ее перед собой, закрывая Виткаса.

Валимир выстрелил. На этот раз уроки друга не прошли даром. Раздалось легкий вскрик, и тело покатилось по склону. И тут же ударила очередь из-за второго камня. Он едва успел присесть, когда сразу две пули навылет пробили Ивану плечо, раскрошив глыбу, которую он держал перед собой. Виткас уложил стрелявшего и еще пятерых, которые старались подобраться ближе.

Стрелы таяли на глазах, а оборотней меньше не становилось.

Заметив, что стрелков всего двое, оборотни осмелели, предприняв попытку пробиться, закрываясь трупами мертвых, выставляя собратьев перед собой, как щит.

Атаку отбили: Валимир занялся теми, которые были к ним ближе, двое остались на поле боя, еще четверых уложил Виткас, трое вернулись в укрытие.

– Нам бы их на лестницу заманить и подержать там, – вдруг усмехнулся Иван, зажимая плечо. Он кивнул на трех оборотней, которые стояли поодаль, наблюдая за ними, не вступая в схватку. – Они обратную трансформацию пройти не могут, – догадался он. – Автоматы на шее висят, а стрелялками не зацепишь! Так их уделать, время нужно, я думаю, они по лестнице долго бежали, пока поняли, что в зверей превращаются, а со зверями, у которых ума нет, мы справимся, охотников промеж нас больше половины…

Виткас поднялся еще на семь ступеней, привалившись к скале. Он выпустил одну за другой десять стрел, заставив умолкнуть еще десять оборотней, которые палили напропалую. В ответ ударили сразу двенадцать автоматных очередей с нескольких позиций. Оборотней становилось больше, склон пестрел их головами – подтянулись те, что оставались внизу, но подняться по отвесным стенам они не смогли. Прыгали и скатывались.

– Надо дать ребятам время укрыться! Охраняем проход на вершину, и бьем, сколько сможем, – Виткас выпустил еще три стрелы одну за другой, поразив столько же оборотней. – Ты, дядя Ваня, уходи… Моим потом передай, если что, поклон от меня…

Иван подал ему стрелу. Одна рука его повисла неподвижно, он слабел, кровью залило рубаху. Теперь Валимир прикрывал друзей, спрятавшись за валунами, пока Виткас снимал со скал еще восьмерых.

– Ты, Виткас, почто смотришь криво? Ты передай, а мне, сынки, похоже, хана, – признался Иван. – Прощаться будем… Он похлопал Валимира, прищурился. – Ты извини меня, сразу-то человека не разглядишь…

На губах его выступила кровавая пена. Только сейчас оба заметили, что у Ивана пробита грудь, и кровь течет по спине. Пуля навылет пробила легкое, рядом с сердцем. Иван привалился к стене и захрипел, задыхаясь. Виткас выпустил еще восемь стрел одну за другой, пока Валимир поднимал Ивана на пять ступеней. Отсюда начинался самый узкий проход на вершину. Оборотни окружали их плотным кольцом. Но от людей на какое-то время они их отрезали.

– Да подождите прощаться-то! Нам всем хана! – возмущенно отозвался Валимир, подставляя камень под автоматную очередь.

Камень раскололся на два куска. Одна пуля впилась в живот, одна в ногу, одна прошила ребро. Еще одна просвистела вскользь по щеке Виткаса, едва не угодив в голову.

Валимир усмехнулся, заметив, что Виткас слегка побледнел.

– Вот видишь! У меня двадцать минут! – удивленно произнес он, схватившись за живот. – Там у меня безносая барракуда… Тварь… Быть тебе, ведьма, оборотнем! Гав-гав! – хихикнул он, зажимая рану. – Теперь, наверное, пора! – он обвел Ивана и Виткаса нежным взглядом, с любовью посмотрел на горы. – Свидимся ли, не знаю, но честное слово, приятно умирать в кругу друзей, которым до меня есть дело!

Иван закашлялся. Изо рта потекла кровь. Он тяжело дышал. Легкие наполнились кровью. Зрачки у него расширились, он смотрел куда-то в пространство перед собой, и улыбался, будто был где-то далеко, может быть, у себя дома…

– Как думаете, наши успели? – хрипло и тихо прошептал он и уронил голову.

– Я запрещаю вам уходить! – испуганно и яростно закричал Виткас, побледнев еще больше. Он смотрел на обоих с ужасом.

Валимир положил на него руку, залитую кровью, навалившись спиной на скалу, закрывая его собой.

Виткас поднялся на колени, выпуская одну стрелу за другой. Проход они закрыли, ребят уже давно не было видно. И упал, закрываясь от пуль, между Валимиром и Иваном. Прошла минута, оборотни выглядывали из-за укрытий, поднимаясь им навстречу, продолжая стрелять в то место, где они были. Пули рикошетили, разбиваясь о скалу и выбивая каменную крошку.

И вдруг автомат замолчал. И второй. И третий.

Вокруг выли и метались оборотни.

– Чего это с ними? – ошеломленно, с приятным оживлением, то ли мысленно, то ли вслух, подумал Валимир, чувствуя, как боль проникает в каждый уголок его тела и уносит его самого. Но он привык к боли и просто ждал, а смерть – вот она – стояла и улыбалась… Дьяволом, который был и не был, и что-то говорил, а он не слышал. И улыбался в ответ…

Все-таки он не сломал его, не смог подмять под Благодетеля…

«Накось, выкуси! А теперь меня уже нет!»

Ему почудилось, или было на самом деле, как Виткас пошевелился, слегка повернув окровавленную голову… устремив в небо черные глаза, в которых застыло непонимание и немой вопрос. И слабо улыбнулся – свидятся, если в одной могиле…

Мимо летели стрелы и били оборотней на таком расстоянии, на котором и они не смогли бы их достать, отрезая атакующих. По лестнице спускались.

– Быстрее, ребята ранены! Воды! Осторожно… Стрелы собери…

– Автоматы? О, блин, карабины пустые… Жаль, не достать…

– Брось, там еще оборотни поднимаются … Уходим…

Глава 17. Пещерка бабы и ее разбойников

– Я умер, и я в Раю! Вопрос первый: так ли хорош Рай, если гнусная рожа Виткаса сидит у меня в ногах и клюет носом? Вопрос второй: с чего это у меня ноют ноги и живот? Вопрос третий: почему я в воде? Я умер, и я в Аду. Вопрос первый: так ли уж страшен Ад, если милейшее создание сидит у меня в ногах и клюет носом, а не поджаривает на углях? Вопрос второй: неужто Ад так милосерд, что я почти не чувствую боли? Вопрос третий: чем я заслужил воду вместо углей?

– Ты не в Раю и не в Аду. Тьфу, тьфу, тьфу, жив пока! – услышал он насмешливый голос друга, о котором Валимир не смел бы мечтать.

– А Иван? Наверное, неразумно спрашивать, жив ли ты… – Валимир пощупал Виткаса, убедившись, что он ему не снится.

– Жив, жив! Но трое погибли. О двух ты знаешь, а один по собственной глупости. Пытался достать оружие убитых оборотней, полез за скалы… Двенадцать раненых, но серьезных ранений нет.

– Ну да, глупо, – согласился Валимир. – Сколько я проболел?

– Полдня… Есть хочешь?

Глаза Валимира изумлено полезли вверх.

– Полдня?! И у нас есть что поесть?!

– Найдем! Ты лежи, лежи…

– Да у меня вроде нигде не болит, – он поднялся и сел, ощупывая себя. Последнее, что он помнил: боль во всем теле, особенно в животе – и гнусная рожа Дьявола. Теперь же он лежал в воде у самого берега подземного озера. Вода была обжигающе холодной, но приятной до щекотки. Неподалеку лежал Иван, возле него сидел Бабеля, они о чем-то разговаривали. Кроме них с Иваном в озере лежали еще несколько человек. Кто-то мылся, кто-то купался, переплывая озеро на перегонки.

– Среди нас врач? – удивился он.

– Врач есть, но он тут не при чем, – Виткас улыбался от уха до уха.

В огромной пещере вповалку спали люди. Кто-то колдовал над деревянным горшком, несколько человек сидели у костра и поджаривали грибы и рыбу. Приятный запах шибал в нос, сразу началось слюноотделение. Несколько человек горланили похабную песню, чокаясь и запивая ее водой из кружек, доливая себе из пластиковой бутылки. Вода как раз закончилась, и один из них встал, не переставая петь, подошел к озеру, зачерпнул воды, вернулся, присоединившись к компании. Вся пещера была наполнена голубоватым свечением. Было светло, как пасмурным днем. То тут, то там из земли торчали грибы, будто их специально посеяли, зеленоватые кочанчики продолговатой формы, толстые жирные желтоватые стебли поднимались по стенам. Дно пещеры было покрыто мхом и лишайником, да так густо, что тот, кто ступал по зеленому ковру, слегка проваливался.

Валимир приподнял рубашку, ощупывая себя.

– Как это ни при чем, а где мои дырки? И где мы находимся?

– В пещере бабы и ее разбойников. А ранку мы тебе водичкой сбрызнули. Вода тут целебная… Минеральный источник… Но, если человек умер насовсем, она не лечит, она его растворяет, от него остается горсть земли, – Виткас направился к костру, больше не обращая на него внимание.

– Шутишь? – Валимир потрясенно покрутил головой.

Усталости, как не бывало. Он вылез из воды, прошелся по бережку. Вода с него текла ручьями. Ступать по мшистому ковру было до одури приятно. Бессовестно чесалось в том месте, где врач отрезал добрый кусок приложения к достоинству. Яйцо тогда распухло и почернело, обнаруженная опухоль гноилась, и оперативное вмешательство оказалось единственным способом спасения себя любимого. После того случая он долго не мог подать свое достоинство как должно, стыдно было чувствовать себя наполовину евнухом.

Валимир снял с себя одежду, развешивая на веревке: многие так и сделали. В пещере было тепло, спали в трусах, развалившись на темно-зеленом ковре. Нырнул в воду, глотнув ее. Почесал интимное место – ради этого он, собственно, и залез в воду, чтобы не на виду у всех – глаза его изумленно полезли вверх:

– Е-мое! Е-мое! – он щупал и щупал, и не мог поверить. Наросший орган был значительно лучше прежнего, утраченного. Ради этого стоило умереть и воскреснуть. Но до его яйца никому не было дела, на его возглас даже не обернулись. Ступая по каменистому дну, Валимир добрался до Ивана. Он лежал в воде, но живой и невредимый, вспоминая с Бабелем армейскую службу.

Валимир поздоровался, справился о здоровье и доплыл до середины озера, поднялся на каменную плиту. Тут сидели двое и что-то усилено пытались вынуть – оба красные от натуги, запыхавшиеся, обиженные.

«Меч внутри тебя!» – прочитал Валимир, разглядывая невероятно красивую рукоять, торчавшую из камня, украшенную знакомым вензелем. Круг, с перевернутой буквой А с размашистой перекладиной. На части выставляющегося из камня лезвия – начало рунической надписи.

– Как они его туда воткнули? – парень стоял над кинжалом на корточках с мучительно перекошенным лицом.

– Не достается? – поинтересовался Валимир, разглядывая рукоять.

– Не-а, мы все пробовали… Вот это силища! Им человека на ладонь положить, другой прихлопнуть… Надо попробовать плиту расколоть…

– Да бросьте вы! Это же Дьявольская вещица, такая же, как неугасимое полено и эта вода. Тут надо или с какими-то мыслями породниться, или кем-то стать.

– А я слышал о таком. Только там меч был. Был такой король. А у него был друг – волшебник. И когда король умер, он воткнул меч в камень. И сказал: кто его достанет, будет следующим королем. Пришел обыкновенный парень и достал меч. Правда, в последствии выяснилось, что он был сыном того самого короля…

– Это легенда о двенадцати рыцарях круглого стола, короле Артуре и волшебнике Мерлине. Ну знаешь, никого из нас на царство не посадят, даже если мы его достанем.

Валимир из любопытства потыкал пальцем в рукоять и, взявшись за рукоять, потянул на себя. Кинжал вышел, как будто он доставал его из масла. И сразу же по рунам побежал огонь.

Оба парня с восхищением уставились на кинжал и на Валимира, поздравляя его с приобретением. Люди у костра, заметив на плите посреди озера оживление, глянули в ту сторону и, поняв в чем дело, остались на месте. Ну достал и достал. Парень был с приветом, но не плохой, ему и раньше удавалось удивить народ. Тем более, и без кинжала было чему удивляться: у двоих зарастали лысины, восемнадцать человек исцелились от ранений за считанные часы, у одного нарос отрубленный палец. В общем, хворь выходила из людей. А грибы?! А та же кисловато-сладкая капуста и ревень? А палка, которая ярко горит и не сгорает, особенно, если ее воткнуть в землю?

Более или менее жизнь налаживалась.

Один Валимир с удивлением рассматривал кинжал, доставшийся ему непонятным образом. Красивый и старинный. Лезвие было острым, Валимир без труда срезал кусочек плиты, не пришлось даже прикладывать усилие. Стало понятно, кто и как вырезал ступени. Неужели все три дракона мертвы, и теперь его очередь отвечать за государство?

Царица умерла, да здравствует Царь?

Вот уж, не было печали!

Валимир, не испытывая никакой радости, вложил кинжал в ножны с поясом, сполз с плиты и поплыл к берегу. Прошелся, вокруг озера. Остановился перед посланием, прочитал и еще раз удивился: как человек мог носить железо и есть железо? «Меч в тебе!» – вспомнил он. Наткнулся на обломки ключа, возле которого не нарастал мох, повертел их в руках, собрал и вынес к входу в пещеру. И остановился, как вкопанный, наткнувшись на сваленные в кучу драконьи головы.

Это какой надо было обладать силушкой, чтобы порубить вот так Дракона?

«Е-мое! Е-мое!» – несколько раз произнес он мысленно, обойдя драконьи головы и примерив их на себя. Каждая голова была выше его раза в два, а шея толще него раза в три. Приоткрыл дракону веко и заглянул в мутный зрачок, величиной в две ладони. Попробовал выломать клык – мог выйти неплохой сувенир. Зубы у дракона остались крепкими. Вспомнил про кинжал, достал его и срезал один. Клык оказался не полым и тяжелым. Таскать лишнюю тяжесть, может, к тому же, ядовитую, расхотелось. Выглянул наружу и понял, пописает тут, у входа. На улице стоял такой холод, что можно было снова отморозить яйца. Пописал на драконью голову. Не он один дошел до этой мысли: драконьи головы, а тут их было много, оброс желтыми сосульками. Бросил рядом обломки ключа. Заглянул в боковую нишу – голов там было еще больше.

Вернулся и нашел Виткаса. Тот обрабатывал лук, прикладываясь и вымеряя пальцами, по образу и подобию того, который лежал перед ним.

Красивый и удобный, разве что маловат.

– Это тебе, – сказал Виткас. – Мы решили, что раз ты достал кинжал, все остальное тоже для тебя оставили.

– В смысле? Все – это что?

– Котелок, вещи, рюкзак, стрелы, лук – вот! Кстати, Борзеевич меньше меня ростом на две головы… Его одежда никому из нас не подошла. Впрочем, как и Манина. Она тоже не такая высокая и худенькая.

– Так это они все оставили? Для нас? Они знали? – остолбенел Валимир.

– Они. Читал же.

Валимир покачал головой.

– Лук для меня маловат. Понимаю, подарок, но в оружии есть закон – не твое, не лапай… Это, скорее тебе…

– Я себе уже сделал, Ивану отдай или ребятам… – Виткас кивнул на молодых пацанов, неизвестно как выживших, которые с серьезным видом изучали феномен пещеры. – Конструкция сильно продуманная, я по нему размеры снимаю. Стрелы у них необычные, понятно, как они на таком расстоянии оборотней били, – Виткас посмотрел на стрелу озадаченно. – Пробивают цель на таком расстоянии, когда видеть не обязательно. И целиться. Смотришь и думаешь: «Ах, ты, сволочь!» И стреляй хоть куда, стрела угодит именно в «сволочь».

– ???

– И про воду я понял, они стрелы в живой воде вымачивали, в этой, – Виткас махнул рукой в сторону озера. – Я и наши замочил. Стрел у нас немного осталось, и если бы не подарочки… Мы больше двух сотен оборотней положили. Все-таки наше нападение было неожиданным. В лагере оставалось около восемьсот оборотней, если не считать тех, которые сопровождали Ерепенских пацанов… теперь там шестьсот. И если в стычке с черными оборотнями погибла хотя бы сотня или две, то получается по пять на человека…

– И что? – Валимир попробовал улыбнутся, но мысли были заняты оборотнями.

– Мы уже и дереву молились и Дьяволу, чтоб подрастил нам его. За ночь стрелы не вырастет. Маня и Борзеевич написали, что надо не меньше недели, а вампиры и оборотни здесь будут завтра или послезавтра. Решили, будем ломать стрелы и биться врукопашную. Ребята готовятся. Все понимаем, шансы равны нулю. Если выживем, значит, выживем, если нет, значит, судьба такая. Кстати, котелка мы уже тоже, того – лишились. Удобная вещь, надо заметить! Но его еще, наверное, можно спасти. Они не тащат продукты, они семена несут. Бросил семечко, полил живой водичкой, а к утру у тебя там и морковка, и свеколка. Воду залил, вскипела – и вот уже борщец.

– Где-то я про такой горшочек уже слышал… – задумался Валимир. – А куда вы его дели? Этот? – он посмотрел в сторону костра.

– Ребята семена бросили, полили и ушли. А он в землю врос.

– Стрелы дай! – попросил Валимир.

– Зачем? – удивился Виткас.

– Стрелы, говорю, дай! – потребовал Валимир твердым, чуть изменившимся голосом.

Виткас зашел по пояс в озеро, вытащил небольшую вязанку, протягивая Валимиру.

– Это все, что осталось?! – охнул Валимир.

Виткас кивнул. Валимир развязал стрелы, сложил букетом и направился к костру, оттолкнув парней, которые баловались с котелком.

– Не игрушка! – строго погрозил он пальцем, аккуратно сложил стрелы и поставил их в горшок, как букет.

Стрел осталось десятка четыре. После этого сходил за водой и наполнил котелок до краев. Сел перед горшком в позе лотоса и застыл.

Возле него начали собираться любопытные.

Кому-то начало казаться, что стрелы вытягиваются, кому-то, что остаются, как были. Принесли мерило и установили метку. Через полтора часа поняли, подрастают, но не так чтобы очень, сантиметр в час, не более. За сутки двадцать четыре, а стрел нужно было не меньше пяти сотен. Вода в горшке осталась на дне. Воду долили. Стрелы рост ускорили, на концах их набухли и лопнули, освобождаясь листочки, которые быстро стали взрослым листом. В пещере стало светлее, будто заглянуло солнце, засветилась сосулька над плитой посреди озера. Несколько раз полыхнуло и громыхнуло, и все почувствовали запах озона. Половина любопытных ретировалась в безопасный конец пещеры, или вовсе вышла проветриться. Разрядные живчики иногда ударяли над самой головой Валимира.

Еще через час стрелы вытянулись сантиметров на двадцать. Обрадовались. Зашумели. Умельцев по дереву отправили спать. С утра им предстояло хорошенько поработать. Кто-то вдруг сообразил, что лианы тоже дерево, только сильно видоизменившееся, начали искать побеги, годные на срезку. В рюкзаках оставалось пять кольев, посадили рядом, не отвлекая Валимира – а вдруг успеют до приличной излучины лука вытянуться?! Заметив, что подрастают, сбегали на лестницу, что поднималась в гору, собрали стрелы и там, сложили, у кого какое было серебро. В основном цепочки, крестики. Не жалели. Со Спасителем против человека самое то, против того же проклятого, а против нечисти толку мало. Крестный ход никогда не заканчивался добром – или расстреляют, или дубиной по спине отходят, или на смех поднимут, или столько трупов, что впору нечистью себя обозвать, мирно крестный ход заканчивался только во славу вампира. И его напугать можно было только мудрым высказыванием в его адрес и коллективным вразумлением, и крест лучше не на себя, а на него положить, он его как огня боялся. И судиться с ним было бесполезно – себе дороже. Лучше добром, а не то отдашь до последнего кодранта. Вряд ли здесь, в обители Дьявола, жаловали кресты, Дьявол не крестился, он крестил – это даже самые упертые поняли.

Стрелы, видимо, приросли к горшку, и пили соки уже из земли. Росли они ровно, будто под заказ. Кроме дерева росли и грибы, и кочанчики, а в том месте, где семена просыпали, вышли из земли растения, которые никто не ждал.

Еще пятеро изъявили желание объяснить Дьяволу нужду в стрелах. Рост сначала замедлился, на них шикнули. Но сразу после этого из сосульки над плитой вышло белое пламя и разделилось на двенадцать лучей, которые ударились в огромные валуны в рост человека, расставленные по кругу вокруг озера, и сиять они начали точно так же, как сосулька. Лианы на стенах зашевелились. От них потянулись ростки.

На сосульку и валуны смотрели с благоговейным трепетом.

Древнее капище!

По пещере пронесся единодушный вздох облегчения и удивленные немногословные восклицания восторга и ужаса. К тем, которые медитировали, присоединились остальные, не занятые на завтра.

Сидели до утра. Утром умельцев разбудили.

Валимир срезал своим ножом отрасль, разрезал ее на три равные доли, отдавал на обработку. Стрелы получились что надо. К нему присоединились остальные. Отточенные наконечники окунали в серебро, сносили на вымачивание в озеро, а после шлифовали, затачивая еще раз. Скоро стрел было больше, чем достаточно, они лежали охапками. Обрезь подбирали и складывали в карманы на случай, если рукопашная все же будет. Лучников теперь было больше сорока, но стрелять умел не каждый. Виткас провел курс молодого бойца, отборочные соревнования, выбирая основных лучников и команду запасных, которые страховали и прикрывали ребят.

Устроили баррикады, оставляя себе отступление к воде, натаскав камней с горы. Все понимали, рукопашной не избежать. Вход заложили, оставив узкий проход, чтобы оборотни заходили по одному. Несколько человек разместились сверху, чтобы можно было как следует ткнуть оборотня острием до крови.

Предстояло биться не на жизнь, а на смерть. Продумывали все до мелочей, вплоть до того, если оборотни и вампиры попробуют проход взорвать. Продумали вариант, что делать, если придется спасать людей боем. Выставили часовых.

Люди собрались служивые, у каждого за спиной была и армия, и горячие точки.

Ночь прошла спокойно, тренировались, отрабатывали приемы. Часовые донесли, что лагерь вампиров пока далеко, но они поднимались. Видимо, вампиры остановились, подсчитывая убитых, которых отправили в погоню. Близился рассвет, гостей можно было ждать лишь к обеду и к вечеру. Но на оборотнях они поднимались быстро. Вспомнили людей и пожалели, что они не смогли бежать вместе с ними. Все переживали, выжил ли кто-нибудь.

Первое сообщение, что оборотни вот-вот прибудут, пришло несколько раньше, чем ждали.