Дьявол и Город Крови 4: всей нечисти Нечисть

– Ты из лука хоть раз стрелял? – поинтересовался Виткас с улыбкой знатока.

– Нет, не приходилось, – признался Валимир, слегка покраснев.

– А мы с братом в соревнованиях участвовали иногда, чтобы деньги достать, – Виткас убрал спальный мешок, сгребая землю. – Пусть и моя нога повредится тоже… Заберем, что осталось. Я дяде Ване скажу, что так надо, он не станет спрашивать зачем, прикроют… О!… О!…

Виткас замолчал, тупо уставившись на яму, в которой они оставили остатки срезанных ветвей и щепу.

– Что? – Валимир слегка перепугался и нехотя поднялся, приблизившись к Виткасу. Взгляд у него стал не менее озадаченным, брови удивленно поползли вверх. Весь хворост, который они ставили, оброс корнями, которые уходили в землю, пробивая камень толстыми плетьми.

– Мы сколько ходили? Полчаса?

– Меньше…

– И это все наросло за полчаса? Ай да молодцы! – Валимир хлопнул себя ладонью по лбу. – Кому бы в голову пришло заглянуть под землю! И на кой хрен тащить, если посадил и выросло?

– Что ты на это скажешь? – спросил Виткас, выворачивая то, что еще можно было употребить на стрелы и на тонкие крепкие колья.

– Наверное, мы в любое время сможем пополнить боеприпасы… Только как долго ждать? Могли бы и приписку сделать, – обиженно надулся Валимир, – что, мол, так и так, произрастает в этих краях дерево, которое приятно иметь под рукой, когда вами заинтересовались большие люди…

– Теперь подрывники должны будут подниматься первыми, чтобы обезопасить новый лагерь от возможного схода лавин, – рассудил Виткас, повеселев. – Правильно будем подниматься, как люди. Я попробую договориться насчет нас, чтобы нас взяли наверх. И разживусь едой на вечер и на утро. Только как мы с этим… нам же еще динамит тащить! А вдруг…

Оба одновременно уставились на два рюкзака, из которых торчали стрелы и колья.

– Переборщили мы, – согласился Валимир. – Я теплые вещи оставлю, снаряжение придется оставить, но без веревки нам не обойтись. И кто-то понесет динамит, а кто-то стрелы.

Из рюкзаков выбросили все лишнее. Рюкзаки им выдали хорошие, вместительные, чтобы человека можно было нагрузить по полной. Избавившись от теплой одежды и кучи ненужного хлама, сразу стало веселее. Стрелы в рюкзаке умещались и не торчали. Колья рассовали по спальным мешкам. И даже осталось место вернуть в рюкзаки часть вещей, часть закопали.

– А вдруг все же динамит заставят тащить? – расстроено произнес Виткас.

– Забудь про динамит, – уверенно произнес Валимир. – Не будем могилу себе копать – попросим ребят.

– Нас не за тем отпустят, чтобы мы свои шкуры спасали! И потом, подставлять ребят… У нас это не принято, – напомнил Виткас, осуждающе покачав головой. – А вдруг взрывать, а у нас взрывчатки нет? Нас еще всегда человек двадцать охраняют, и на драконах нас сопровождали. Догадаются – нам не жить. Суровые ребята.

– Вот и пускай несут сами. Теперь-то мы не на драконах! – возмутился Валимир. – И потом, с чего мы взяли, что обязательно взорвемся? Видал, какое дерево умное? А про ребят… Я к слову сказал, мы можем динамит, а они пусть наши рюкзаки.

– Ладно, по ходу разберемся, – решил Виткас, одеваясь. – Есть у нас пара человек, с которыми можно договориться. Мы тут все свои. Пойду, разведаю, что к чему. Поплачу еще, а то горец, а о мести ни разу не упомянул… Подозрительно. Клятву мести свидетели должны скрепить, которые месть у нас признают справедливой, обычно отец или старейшины. Но раз их нет, наверное, Царь с Царицей подойдут? – он усмехнулся. – Чувствую себя скотиной, как я могу взять в свидетели клятвы тех, кому собираюсь мстить?

– Ага, если подпустят. Я думаю, справедливо объявить тем, кому ты идешь мстить, о своей мести… Вежливо, тактично, интеллигентно, – ухмыльнувшись, одобрил Валимир. – Так мол и так, считаю смерть брата запланированной, иду мстить, признайте месть справедливой, а цель мщения благородной – и вижу врага своего, достану из-под земли, настучу по барабану. Обалдеют от твоей наглости и ни за что на себя не подумают. Кто, кроме врага, смог бы месть лучше всего охарактеризовать? Если назовут ее благородной и справедливой, считай благословение свыше получил. Да с дубиной-то не ходи! – проворчал Валимир, тоже одеваясь. – Они его за версту чуют…

Глава 8. Дьявол с сюрпризами…

– Манька, обиделась что ли? – расстроенный Борзеевич поковырял в носу пальцем. – Я же помню, город стоял здесь, а где площадь была, найди теперь под снегом-то!

– А говорил, память фотографическая… Тут дома были или нет? – с обидой в голосе возмутилась она, ткнув наугад посохом в снег и расплавив его до лужи.

– Это первый город… Вырос так неожиданно… Я в совершеннейшем потрясении был! Кто в таком состоянии по сторонам смотрит? – сокрушенно оправдался он.

Борзеевич потерянно стоял на высоком месте, тупо уставившись на обширную территорию, которая открывалась ему с высокого скального выступа. Улицы города, по которым они прошли, петляла, и шли они не просто по улице, а забегали то в один дом, то в другой, глазели по сторонам и выходили из домов порой через другой вход. Теперь всю вершину завалило снегом. Его сдувало, но все равно, местами снег был довольно глубоким.

– Теплее, теплее… Тут вы зашли в город, а тут что было? – похохатывал Дьявол, сидя на камушке и наблюдая за обоими.

– Тут? – Манька с минуту смотрела в указанное Дьяволом место, морщила лоб и потирала виски. – Ворота… Наверно… Открытые, а у стены что-то темное было… Или это было во втором городе? – она остановилась, уставившись в пространство перед собой мукой отчаяния, пытаясь вспомнить. – Ну, бли-и-ин!

Она уже битый час колесила по тому месту, где видели город. Город исчез, теперь тут была обширная, сравнительно ровная, будто кем-то наискось срезанная вершина, которая ничем не отличалась от прочих горных ландшафтов. Камни, скалы, снег. Ни лампы, ни саркофага, ни намека на сам город – все замело. Ну, лампа, понятно, она небольшая, а саркофаг? Но разве разглядишь, если каждый камень откололся от чего-либо художественно? Чтобы обследовать каждый камень на предмет отпечатка от руки, носа или ноги – тут и месяца будет мало. Нужное – оно всегда в самом конце… И даже затылочное зрение показывало какие-то ужасы, которые к городу вряд ли имели отношение. Вампиры, в общем, репертуар не меняли, оплевывали, уродовали, поганили ее саму, поминали Борзеевича и какого-то вампира, который был вызван к жизни и упорно продолжал оставаться ее сообщником, хотя ему предлагалась помощь в борьбе за выживание в этом изменившемся, несомненно, в лучшую сторону, мире.

Рассмотреть подробнее и понять, что за вампир, у нее времени не было. Дьявол торопил и посоветовал на время на вампиров забить. Вряд ли взывали к Его Величеству.

– Уже обед скоро, быть не может, чтобы ты забыла! – наконец, сказал Дьявол сердито.

Манька, к неудовольствию Дьявола, попросила его встать, порылась в снегу и в этом месте, извинилась и отошла, раздумывая.

– Ну! Что ты тут искала? – спросил Дьявол, выразительно удивляясь усмешкой.

Манька покосила в его сторону: с него станется, мог сидеть с намеком. Она медленно побрела в сторону Борзеевича, пиная носком ноги камни и снег.

– Площадь, Маня, чуть дальше центра была, а я сижу у ворот, – крикнул ей вслед Дьявол. – И прошу тебя, не наступи на железо, а то донашивать заставлю.

– Ой, а они тоже носили железо? – она резко остановилась, радостно выдохнув, припоминая встречу с человеком из первого города. – А шли босиком!

– Милая, ты меня удивляешь, – наставительно пожурил ее Дьявол. – Кто в такие горы полезет иначе? Тут сплошной магнетизм, не прилипнешь – снесет!

Манька полюбовалась на подошвы своих ног, обутых в теплые сапожки.

– Не прилипаю же, нет у меня нынче столько железа! – возразила она.

– А разве сама ты не железяка? – напомнил Дьявол. – И они железо ели… Правда, доброе. Слава Богу, Упырь тогда еще не родился. А само по себе оно иногда разрушается, если человек на него день и ночь смотрит тысячу лет. Какое железо не сгнило бы за такое время? А сгнило оно на человеке, въедаясь в плоть. Пролежи-ка в железе-то вечность, не захочешь, а пропитаешься. Но на кой оно тебе, ржавое? – пожал плечами Дьявол.

– Оно рукотворное! – весело воскликнула Манька, поднимая посох. Выглядела она довольной. Борзеевич, который залез на каменную скалу от греха подальше, тут же слез и неспеша направился в их сторону, согревая руки дыханием.

– Камень, покажи, где человек железо свое оставил? – попросила Манька, слегка ослабив хватку, чтобы не она управляла посохом, а он ею.

И сразу почувствовала, как потянула ее сила камней, засветившихся голубоватым светом, по пику вершины в обход скал, на которых только что сидел Борзеевич, поднялась по щебеночной насыпи, пересекла снежный занос и остановилась.

Посох постучал о землю три раза.

– Вот, нашла, – довольно сказала она, расплавив снег, направляя воду в сторону, и выковыривая два примерзших к земле изношенных до дыр ботинка.

От них почти ничего не осталось, и, пожалуй, можно было оставить – железо рассыпалось в руке, когда она нагнулась и подняла один. Человек не то снял железо, не то просто вышел из него. А возможно, железо перестало для него существовать, как бытие, в котором он был лишь гостем. С другой стороны, как-то ковали санки и ничего. Сдавалось ей, что и железо, как все, что от Дьявола, времени не боялось, но за такое время пропитаешься не только железом, но и пониманием: если открыл человек ворота вампиру – оставь его, и пусть вампир с ним сам разбирается.

Ну или Дьявол…

Лампа и статуя лежали тут же, неподалеку, но ключ нашли не сразу. Видимо, человек сумел сойти с того места, где вампиры закопали печать. Все же, в первом городе многие люди исполнили свою часть договора. Землю перекапывали, разбивая и выковыривая камень. Манька мечом и посохом, Борзеевич помогал откидывать обломки, орудуя кинжалом, стрелой и колышком. Ключ к поверхности был намного ближе, чем кувшин со свитком на площади города. Наверное, часть земли со временем унесло вместе с ледником, который потихоньку съезжал вниз, утаскивая грунт и камни за собой.

– Вот он! – весело заорала Манька, вытаскивая на божий свет черный круг, с полметра в диаметре, с выгравированными надписями, как на Дьявольском кинжале. В центре распластался сплющенный с обеих сторон трехглавый дракон, каждая его голова упиралась в одну часть ключа.

– Ну, так я его разбиваю? – спросила она у Дьявола, который прохаживался неподалеку, к чему-то прислушиваясь, всматриваясь в вершину четвертой горы.

– А он тебе нужен? – спросил он, мельком бросив взгляд в ее сторону.

– Нет, – ответила Манька, пожимая плечами.

Она с силой махнула мечом. Выскочил сноп искр, ключ отскочил, прокатившись по земле, не получив ни царапины – не погнулся даже.

– Сначала колпак сними, – с озабоченной подозрительностью рассматривая ключ, посоветовал Борзеевич.

– Какой колпак? – слегка растерявшись, она подняла ключ, рассматривая его.

– Мой, – подсказал Дьявол. – Шутовской колпак. Я, когда ключ положил, мысленно произнес, сколько чудес претерпит город. А ты произнеси мои мысли вслух. Удиви ключ смекалкой.

– Помнишь, Маня, когда мы были в четвертом городе, те люди достали из-под тебя такую же штуковину? А как сломали, дракон испустил дух, – напомнил Борзеевич. – Они не мечами махали, а крутили ее так и эдак и хихикали…

– А-а! – сообразила Манька, примериваясь к ключу, огорчившись, что пропустила такой ответственный момент, увлекшись битвой. Один из призрачных людей в это время рубил головы дракона. Жаль, что не порасспросила.

Но ни одна умная мысль не пришла в голову. Манька вертела ключ и так, и эдак. Город как город, ну прокляли его, а чудеса при чем? Борзеевич тоже подошел, рассматривая ключ.

– На подсказки смотри, – снова посоветовал он. – Это головоломка! Видишь, город нарисован, и крест на нем. Город не город, а условно башню с тремя домиками, наверное, можно числить городом. А тут башенки перевернулись, будто в воде отразились, и креста на них нет…

– Что? Город будет стоять в одном месте, а видеть будут в другом? – Манька повернула ключ в руках, рассматривая знаки.

И вдруг надпись на ключе загорелась, по ней пробежал огонь, и одна треть ключа выпала и преломилась.

С минуту любовались останками полуразрушенного ключа, забыв закрыть рты.

– Э-э… Круто! – Борзеич даже вспотел, внезапно переживая за благополучный исход разгадывания кроссворда, от которого зависело будет жить дракон или нет.

– И не будет в городе жителей, но все они будут живы, – уверенно сказала Манька, заметив пустой город и перевернутых людей, которые тянули руки вверх.

И еще одна часть ключа треснула и вывалилась, рассыпаясь обломки.

– И будет город охранять дракон, который не увидит его, пока охраняет? – заинтересованно прочитала она третий рисунок, на котором был нарисован город и дракон с завязанными глазами.

Подсказки Дьявола, что разгадка кроется в чудесах, который претерпит город, оказались кстати. Последняя часть ключа треснула и раскололась.

Дьявол посмотрел на ключ с тоской, тяжело вздохнул, исторг их глаз голубой огонь, оплавляя осколки.

– А теперь вам придется бежать бегом, – ядовито сообщил он, ухмыльнувшись.

– С чего бы? – разом вскинулись его спутники.

– Потому что сюда ползут два других дракона, – порадовался он, довольный произведенным впечатлением. – Налегке, они будут здесь через сутки. В лучшем случае. Сейчас они у подножия четвертой горы. День на подъем, ночь добраться до этой, день в эту гору залезть, и еще ночь настигнуть вас у подножия шестой горы. Итого, – Дьявол посмотрел на свои пальцы. – Двое суток. Эти горы чуть выше, но для них это не так существенно. Ползают и летают они быстро.

– В худшем? – хором, сдавленным шепотом, испугано, вскинулись оба слушателя.

– Чуть меньше. Летают они быстрее, чем ползают. Если им хватит воздуха и сил поднять себя, с вершины четвертой и этой горы пролетят на крыльях часа за три, – Дьявол махнул рукой на шестую гору. – Быстрее им не поспеть. В общем, у вас около пятнадцати часов, – подытожил он.

– Там люди? Или только драконы? – ужаснулся Борзеевич.

– А как они оказались у подножия четвертой вершины? – поперхнувшись, совершенно потрясенная, прохрипела Манька.

– Вы опять меня удивляете! – изумленный Дьявол развел руками. – Цивилизации не стоят на месте! У них столько приспособлений, что вам и не снились. Взять, к примеру, ковры-самолеты…

Он замолчал, с любопытством наблюдая за онемевшими спутниками, которые потерянно и со страхом уставились на четвертую горную гряду и самую меньшую из ее гор. Наверное, там тоже когда-то стоял призрачный город, и Дьявол, чтобы тот уместился на вершине, подрезал ее.

– Но это еще не все приятные неожиданности на сегодняшний день… – весело промурлыкал Дьявол, наслаждаясь их страхом и растерянностью.

Манька и Борзеевич промолчали, превратившись в само внимание. Оба стояли с побледневшими и вытянутыми лицами, с округлившимися и потемневшими глазами.

– Нас догоняют тридцать оборотней, они уже начинают подъем, – так же радостно сообщил он, причмокивая от удовольствия, будто оборотни торопились дорогими гостями, нагруженные подарками. Дождавшись, когда кто-то один пошевелится, он продолжил в том же благодушном тоне:

– Они злые и голодные. Они бегут за вами без сна и отдыха вторые сутки. Бегают они, сравнительно с ползущим драконом, медленнее, но они опередили Горынычей, и если те сумеют полететь, догонят вас одновременно. И тогда – вам крышка! Я буду расстроен, если они не справятся с вами, но не сильно. А справятся, порадуюсь за Помазанников. Кстати, – он оценивающе смерил обоих взглядом, – я ошибся, времени у вас меньше. Оборотни и драконы могут сутками не спать, оставаясь в бодром состоянии духа.

Убитые известием, вопросов не задавали. Выразительный испуг мог бы объяснить больше, чем описание этого испуга. Ни Манька, ни Борзеевич радости Дьявола не разделяли, переглянулись, поняв друг друга без слов.

– Будете выращивать нам еду на ходу, – строго наказала Манька котелкам, закидывая их в рюкзаки. – Что-нибудь такое, чтобы и нам не спать…

Будут, не будут, она не знала, но в этом путешествии Борзеевич нет-нет, да и баловал их с Дьяволом изысками, о которых много рассказывал в первое путешествие. Семян у него с собой было много и разных, занимали они половину его рюкзака.

Вообще до этого момента их путешествие нравилось им обоим. Так все было красиво и опыта хоть отбавляй, никуда не спешили, не замерзали, вдоволь любуясь и своими надписями на скалах, делая некоторые добавления, упущенные в первом путешествии, и множественными эрами, которые слоями выставлялись из земли, и закатами, и восходами, красочнее которых, пожалуй, было не сыскать. Ослепительно белый под солнцем снег вдруг начинал гореть и искрится всеми цветами радуги, горело небо, полыхая всеми оттенками, от фиолетового до желтого, и светилось по ночам, поражая воображение красочностью развернувшихся гигантских полотнищ. Небо тут чаще было чистое, разве что догонял циклон, который в высоту иногда был с Вершину Мира. А какие тут были звезды! Любая обсерватория могла лишь мечтать о такой близости к ним. Даже ступеньки нравилось подправлять, чтобы любопытные могли идти по их следу. Манькин меч от этого становился только острее.

Проверили боеприпасы: колчаны были полными. Дьявольских стрел насчитали штук сорок у Маньки, и столько же у Борзеевича. И обычные, из неугасимого дерева, с серебряными наконечниками, выдержанные в живой воде по пятидесяти штук.

Дьявольские стрелы берегли, впереди их ждали опасные подъемы, когда обычная стрела с веревкой могла не долететь до намеченной цели. Но, если оборотни нагонят, им не составит труда окружить их. Здесь земля была им не помощник. Элемент неожиданности, который предоставил им Дьявол, был на руку и мог сработать только сейчас. Манька не сомневалась, что Дьявольскими стрелами отсюда, с вершины, сможет легко их достать, а внизу у зверей появиться возможность прятаться за скалами.

Она встала на краю пропасти, прислушалась к пространству. И сразу нащупала бегущих зверей, которые рассыпались и карабкались вверх по ступеням. Натянула тетиву, выпустила стрелу и через минуту почувствовала, как стрела угодила в чье-то сердце. Там, где был оборотень, пространство стало чистым.

Чтобы выпустить тридцать стрел, понадобилось полчаса – главное отыскать зверя…

– Не так страшен оборотень, как его малюют, – удовлетворенно хмыкнула она, подбирая посох. – Теперь на нас обижены только драконы.

Борзеевич крякнул и почесал затылок, взваливая на себя рюкзак. Недовольным остался разве что Дьявол. Но он всегда был недоволен, если обижали его любимую нечисть.

– Почему ты всегда умудряешься все испортить? – с укором проворчал он, через кругляшки пальцев разглядывая рассеянные по склону трупы. – Я приму к сведению, что маленькая стая не смогла вас напугать, – расстроился он, нахмурившись.

– Я переживаю за Борзеевича, – с вызовом ответила Манька, пытаясь сообразить: Дьявол пригрозил, или похвалил? Наверное, похвалил – было лестно.

Дьявол покачал головой, наконец, простив ей и раздолбанный раритетный артефакт, без которого дракону не жить, и смерть оборотней, умеющих становится зверями по желанию. Как обычно, он повернулся на сто восемьдесят градусов.

– Маня, знаю, ввысь на крыльях тебе уже не подняться… – он болезненно поморщился. – Бремя физической материи, которая, являясь фундаментом, в некоторой степени сковывает их в подлунном мире, особенно здесь, где воздух разряжен, и им не на что опереться, но кому-то дано поднять и фундамент, – и процитировал: – «Ибо то, что невозможно человекам, возможно Богу, ибо все возможно Богу».

– Это не про полеты, – возразила Манька, рассудив по-своему. – Это про то, кто войдет в Царство Божье. Дьявол, я не вампир, ты опять берега попутал.

– Это, Маня, про спасение ныне, во время гонений и в веке грядущем жизни вечной, а по-другому – смерть! Кто не успел, тот стал пищей. Не спорь. Под именем Спасителя всегда есть что-то, на что его положили, иначе имя не продержалось бы дня. Крылья опираются не только на воздух, но на силу духа. Если дух человека крепок, он может стать, как бог. Умные люди это уже давно подметили и пользуются.

– Как знать, что не Святым Духом поднимаются, – скривилась Манька.

– Ну-у… – протянул Дьявол и выставил вперед руку, в которой оказались весы, а глаза его стали враз завязанными черной повязкой. – На одной чаше – вы… – Манька и Борзеевич восхищенно вскрикнули. На одной чаше весов и в самом деле сидели их уменьшенные копии и о чем-то весело болтали. Борзеевич не удержался и потыкал в себя пальцем. Борзеевич, который сидел на чаше весов, выставил ему кулак. – А на другой – Благодетели, – объявил Дьявол. И на другой чаще весов появилась толпа разгневанных человечков. – Глупо рыкать на льва, если он стоит перед тобой. И если не хотите, чтобы вас растерзал лев, придется лететь, – маленькие человечки поволоки их другие уменьшенные копии в костер. Чаша с казнью сразу перевесила и оказалась внизу, а чаша, на которой сидели они вдвоем, взлетела вверх.

– Подумаешь, чудо! – шмыгнул носом Борзеевич.

– Но их же много! Разве это чудо? – возмутилась Манька. – Мы ключ нашли, город освободили, дракона завалили – вот это чудо!

– Народ по дракону уже скучает! – ядовито съязвил Дьявол. – С одним драконом вы бы еще справились, но с двумя – это вряд ли. Станешь к одному лицом, второй нападет сзади, и Борзеевич не помощник, от огня драконов он горит сразу и безо всякой надежды на выздоровление. Только силикатом и жив до сих пор. Глина, если ее обожгли, долго лежит в земле ни живая, ни мертвая. А головы у драконов не простые… Сруби одну, на ее месте две нарастет. До двенадцати. Больше им пока носить не удавалось.

Манька осуждающе покачала головой. Дьявол знал, что с крыльями у нее то и дело возникают проблемы. Опять поставил в невыносимые условия и рад.

Выбора нет: хочешь жить – лети, не хочешь…

И сразу стало стыдно: если на то пошло, то люди из проклятых городов летали на крыльях не хуже Дьявола, а у человека из пятого города даже меча еще не было.

Она примерилась к расстоянию.

Далековато…

С горы неслись с такой скоростью, что подивился даже Дьявол, довольный, что ему так легко удалось напугать обоих. Он все время был позади Борзеевича, то и дело подхватывая его за шиворот и оказываясь рядом с Манькой. Но когда вдруг впереди стали вырастать расколы и возвышенности, которые в горах были не редкостью, Манька почувствовала, что дело ее дрянь, теперь Дьявол был впереди.

Подножия шестой вершины достигли поздно вечером. Было уже темно.

– Спать! – приказал Дьявол, кидая свой плащ на снег.

Не зажигали ветку неугасимого полена, не снимали рюкзаки и оружие. Глотнули живой воды, чтобы восстановились силы за время сна, упали и сразу поплыли в невесомости, полностью отключившись от утомленного тела. Сознанием они все еще продолжали бежать.

Дьявол никуда не исчез. Он что-то пробубнил под нос – и мягкие хлопья мокрого снега повалили сплошной стеной в том месте, где они только что прошли.

Через четыре часа они были готовы, но Дьявол приказал выпить горячего чая на живой воде и не очень плотно перекусить. Еще была ночь, когда начали подъем. Глаза Дьявола освещали ступени, горели камни посоха, и сами ступени слегка светилась, указывая путь.

– Это зачем? – спросил Борзеевич, оглянувшись и заметив, что белая стена движется за ними.

– Фору решил вам дать… У них восемнадцать голов, у вас только две. Немного покувыркаются в сугробах, выиграем часов десять… А то, глядишь, заплутают. Параллели и меридианы здесь не то, что там, умнее расположились.

– И с чего такая щедрость? – не поверила Манька в искренность Дьявола.

– Так приятно, когда на меня молятся, решил продлить себе удовольствие, – усмехнулся он в ответ. – Но это ненадолго, траур по дракону скоро закончится.

Глава 9. Как умирают драконы

Подъем на четвертую вершину был тяжелый. С утра двух драконов загружали всем, без чего экспедиция могла обойтись в течении четырех дней. Трехглавый дракон ушел первым с первой партией, чтобы те обустроили новое место и по мере прибытия остальных, размещали их, разгружая драконов. Гора была слишком высокой и крутой, преодолеть ее даже незагруженным драконам требовалось не менее целого дня, ноша их задерживала. Несколько отрядов с утра отправились на охоту и к озеру, чтобы пополнить запасы провианта – и те, которые поднимались на вершину первые, искренне завидовали тем, кто останется в долине до последнего дня.

Время близилось к обеду.

Его и Ее Величество сидели за походным столиком перед шатром, наблюдая за сборами, прочитывая последние донесения разведчиков и дожидаясь, когда накроют столы для высокопоставленных особ. На обед готовили лань, добытую у озера, ее поджаривали на вертеле – от костра приятно пахло. Те, кого не пригласили на обед к Их Величествам, посматривали завистливо: следов в долине было много, но зверей не осталось, разве что зайцы, которые тоже попрятались. Зато рыбы в озере было в достатке, сети вытаскивали полными. Но не пойми какую рыбу можно есть, а какую нельзя, сплошь вымершие виды. Проверяли приготовленную из улова еду на оборотнях.