Обними мои кошмары

– Что-то я не вижу ни одного справочника.

– Я прохожу тесты и читаю статьи на английском о перспективных направлениях. Для этого не обязательно обкладываться учебниками.

Ева лгала с невинными глазами, но наткнулась на предупреждающий взгляд и замолчала. Директор печатного дома не любит подколов про книги. А ее медицинская литература так и лежала не распакованной.

– Время уходит, Ева, раз уж решила еще два года потратить на переподготовку, так шевелись. Бюджетные места даже таким как ты держать не будут. Вспоминай, кто из профессоров к тебе лояльно настроен и замолвит словцо перед своими.

Ева допила кофе и убрала остатки творога в холодильник. Нат прав – надо хлопотать за себя. Медицина не прощает запущений, нужно держать все под контролем, чтобы не доводить ситуацию до критического состояния.

– И что мешает тебе заниматься этим и жить с матерью? Массажиста найдем и там, про работу я уже сказал.

– Ты принципиально не слышишь то, что я говорю? У меня есть работа, и я не хочу рисковать и менять специалистов в процессе реабилитации.

– На твою зарплату жить нельзя. Сколько продлится реабилитация?

И тут до Евы дошло, что брат уже несколько раз упомянул презренный металл.

– Все дело в деньгах, да? Я помню, что должна тебе за Тай. Обещаю, обязательно верну, когда смогу. Еще ты не говоришь, сколько отдал за операции, но я примерно представляю. А теперь я живу в вашей квартире, ты оплачиваешь коммунальные услуги и мои лекарства. Но это ничто в сравнении с расходами на ординатуру. Не волнуйся, если я не поступлю на бесплатное, эти траты не лягут на тебя. Я все продумала: останусь работать терапевтом и буду пробовать дальше.

Она сама поморщилась, насколько пафосно это прозвучало. Ей далеко до полного самообеспечения, и долги будет отдавать до конца жизни. Окажись Ева сейчас с неприкрытой задницей, отправилась бы ночевать в непонятный хостел. А потом ее вышвырнули бы оттуда, потому что нечего было тратить кучу денег на покраску волос.

– Не́ва, ты дура! – с выражением сказал Нат. Если он назвал ее полным именем, то очень злится. Ева недолюбливала полную форму, но не выбрасывала из документов первую букву. Так хотел отец, и она уважала его память. – Я тебя попрекал деньгами, малявка? Ну, было хоть раз? Но лучше бы я не давал тебе на ту путевку.

– Нат! Ты тут ни при чем! – она порывисто схватила его за локоть.

Эта тема проговорена от и до. В чем-то брат прав – не добавь он на билеты, поездки не состоялось бы. Ей просто негде было занять такую сумму.

– Я хочу как лучше! Вижу, что рано тебе одной. И мать скучает. Ехала бы ты к ней на несколько месяцев, работала бы в клинике. Подкопишь денег, потом приезжай, поступай, снимай жилье или выбивай общежитие.

Все это она слышала и раньше. Кроме последнего – «снимай или в общежитие».

– Что-то случилось? Ты намекаешь, что надо освободить квартиру?

Плечи Ната опустились, и он устало потер лицо.

– Как же с вами, бабами, трудно. У Эльки книга не идет.

– Она хочет писать здесь, я поняла.

– Ничего ты не поняла. Ей давно не пишется. Читатели ждут продолжение серии, а у нее ступор. Она переживает, что доходы падают. Недавно спросила, когда заканчивается твое лечение. Она не хочет тебя выставлять. Как я понял, Элька мучается от своих заморочек и думает сдавать квартиру, чтобы у нее были поступления.

Ева проглотила замечания о том, что Нат, как издатель и муж творческой личности, мог развеять сомнения и помочь с преодолением кризиса. Промолчала, потому что ее советы будут восприниматься как попытка остаться в чужой квартире.

– По плану у меня все закончится к началу зимы, – глухо ответила Ева, чувствуя мерзкий привкус страха во рту. Она уже знала, что ей скажут в конце этого курса реабилитации – прогресс слишком незначительный и надежды все меньше, что ее допустят до работы в операционной. – Я понимаю, тебе непросто между женой, мной и мамой. Хуже задачки о волке, козе и капусте.

Брат коротко обнял ее за плечи.

– Пока лечись, а там, может, что-нибудь да изменится. И съезди к матери.

Не́ва неопределенно мотнула головой, а как только за ним закрылась дверь, кинулась на кухню задвигать ящики.

* * *

В город своего детства Ева не собиралась. Нат считал, что сестра с матерью просто не хотят найти общий язык, и что без уступок ничего не получится. Легко ему говорить. Он первенец, желанный и обласканный. Отца Натана Надежда любила горячо, и когда тот ушел к другой, видела в сыне что-то между трофеем и шансом вырастить настоящего мужчину.

Дочь случилась не вовремя – карьера в сметном бюро шла в гору, сын заканчивал первый класс. Пришлось выходить замуж за командированного строителя из Ленинграда. Какое-то время Алексей Снежин пытался полюбить чужой город, потом уговаривал жену переехать на его родину. Но общего решения не нашлось, и он вернулся в город, уже носивший прежнее имя – Санкт-Петербург.

Как мог, отец поддерживал своего единственного ребенка, но времена были трудные для всей страны. До определенного возраста Ева была убеждена, что отец уехал из-за нее, что ему не нужна такая дочь. «Такая», по словам матери, нерасторопная неумеха. В детстве Ева боялась, что и мама ее бросит, пыталась ей угодить, заслужить любовь, а та находила в ней массу недостатков и была щедра на критику.

«Не́ва, твой рисунок кривоват, будь прилежнее». Пятилетняя Евушка не понимала, почему ее цветы хвалили все, кроме мамы.

«Не́ва, не ешь столько хлеба, иначе будешь самой крупной в классе». Подростку с гормональной перестройкой было важнее получить представление о правильном питании, а не тычки.

«Не опозорься в культурной столице. И не лезь в реку». Говорила ей мать, отправляя круглую отличницу на летние каникулы знакомиться с новой семьей отца. Там она с удивлением узнала, что все эти годы отец скучал по своей девочке. Его не смущал внешний вид дочери, он искренне предлагал Еве подумать об учебе в Санкт-Петербурге.

«Не стоило замахиваться на питерский вуз. Там все куплено». Ева не добрала полбалла при поступлении и твердо решила пробоваться на будущий год. Переезд казался ей решением всех проблем.

«Гордыня тебя погубит. Ты убила год на подготовку и работу санитаркой, а могла бы уже первый курс заканчивать. Все равно никуда не уехала». Внезапная смерть отца подкосила Евин моральный дух, и она испугалась оказаться в чужом городе без какой-либо поддержки и выбрала местный университет.

«Не́ва, ты едва диплом получила, а уже очерствела. И как мужчина тебя терпит!». Мать обижалась, когда Ева прерывала поток бессвязных жалоб и направляла ее к профильному специалисту.

«Ты же была хирургом. Неужели не развила левую руку достаточно, чтобы есть аккуратно?». После этого комментария Ева, которой с момента возвращения из Таиланда и так кусок не лез в горло, стала терять вес.

К счастью, постоперационный период закончился, пришло время интенсивной реабилитации. Для этого она вернулась в город, где училась в ординатуре и планировала работать. Ее устраивало общение с матерью по телефону. У них сложилась своеобразная система: Ева должна звонить первой, так как это дочерина обязанность. Иногда казалось, что мать не учитывает, что авария отняла у нее подругу, карьеру и немалый кусок здоровья. Характер придирок оставался неизменным, вопросы о реабилитации походили на дежурные и снисхождения не было ни в чем.

Нет, ни за что она не станет снова жить с матерью под одной крышей. Нужно искать дополнительную работу с хорошим доходом.

* * *

В понедельник Ева отправилась в реабилитационный центр. Впервые она попала в это неказистое здание несколько месяцев назад. Не сразу все сложилось, но уже через несколько недель они увидели первые результаты: частично вернулась подвижность правой кисти, намного меньше стала болеть спина, отчего походка выровнялась. Шрамы и пластинки в ладони не давали забыть о степени тяжести травмы, а знания не позволяли тешиться ложными надеждами. Инструктор терпеливо занималась с ней, ворча, что Ева – воплощение поговорки о медиках, которые самые ужасные пациенты.

– Здравствуйте, – поздоровалась Ева с их грозной регистраторшей.

Та подозрительно осмотрела девчонку в объемном пальто, узнала, и на лице не прибавилось приветливости.

– Работать или лечиться? – прогундела она обвиняющим тоном. Ей было непривычно, что посетительница вдруг перешла в категорию персонала центра.

– На лечение как на работу, – отозвалась Ева, сматывая шарф.

– Никто в блузке на массаж не ходит.

На лестнице Ева столкнулась с психологичкой Василисой. Та уже нацепила халат и радостную улыбку.

– Доброе утро, Не́ва! Заходи как-нибудь! Обсудим твои эксперименты с волосами.

Позитив этой куклы провоцировал одно желание – дернуть за локон и рявкнуть, что уже сто раз прошено не называть ее так. В начале реабилитации Ева пыталась ходить на сеансы к Васе, но ей показалось, что толку от разговоров нет, и они прервали терапию.

– Спасибо, – сдержалась Ева и вдруг улыбнулась, поняв, что, если поменять психотерапевта и регистратора местами, центр только выиграет. Посетителей будет встречать приветливая девушка, а заниматься их проблемами – прозорливая и строгая тетенька.

Большинству пациентов центра невозможно вернуть в полном объеме утраченный функционал. В основном, специалисты помогали облегчать состояние, адаптироваться к изменениям в организме и в жизни. Врачи, если помнить об их зарплатах, работали здесь из большого человеколюбия. Многие совмещали. Их примеру решила последовать и Ева.

* * *

В юности Ева курила. Не всерьез, по дурости. Ошалев от свободы и нагрузок, многие студенты присасывались к сигарете, чтобы подстегнуть мозги и получить дозу незапрещенного кайфа. С гадкой привычкой она быстро распрощалась, едва у них началась анатомичка. Настолько сильно впечатлили внутренности курившего человека.

Сегодняшнее собеседование завершилось так, что хотелось затянуться до самой диафрагмы. Глупость, но нервы бы успокоило.

Увидев эту вакансию, Ева загорелась: скользящий график, помощь людям за приличное вознаграждение – это все для нее! Оператор службы поддержки в отдел медицинского страхования выезжающих заграницу. Ева быстро прошла первичный кордон, и сегодня ее позвали на практическую часть собеседования. Она не ошиблась, предположив, что кандидаткам устроят стрессовый день.

Терпения ей было не занимать. Кто держал расширитель задубевшими руками, параллельно ловя каждый жест ведущего хирурга, тот без труда мог выждать несколько часов в тесной приемной. Девушек вызывали по одной. За рабочим компьютером следовало помочь «клиенту в другой точке земного шара», уложившись в стандарты компании. После сценки с телефонным разговором их просили ждать, пока менеджер оценит действия.

Еве даже понравилось. Напоминало программу «Служба спасения 911» из детства. Правда, ее содействие в основном состояло из предоставления клиенту справочной информации. А потом они встретились с человеком, который никогда не станет ее начальником.

– Вы не сказали о своих ограничениях… да, у вас шикарное образование… но ваша компетенция останется по большей части невостребованной… быстрый набор – это очень важно… вы делаете опечатки… а еще я вижу, что у вас от наушников разболелась голова… как вы собирались здесь работать?

Ева стояла возле офисного здания, не замечая, что мелкий дождь сыпался за шиворот. Очередная неудача и очередной человек, оставивший за собой последнее слово. Из девушки с блестящими перспективами она превратилась в аутсайдера. Усмехнувшись сама себе, Ева передернула плечами, пытаясь согреться.

Желудок перестал стенать час назад, и теперь лишь боль, сжимающая голову кольцом, свидетельствовала о голоде. Кажется, по пути на остановку есть пекарня. Если поспешить, можно успеть до закрытия.

– Чай бесплатно при любой покупке? – поинтересовалась Ева, когда увидела, что у них не работает терминал для безналичной оплаты, а денег оставалось ровно две монетки.

Уставшая продавец в несвежем фартуке кивнула.

– Мне пирожок за девятнадцать рублей, пожалуйста, – она представления не имела, что внутри, но дешевле ничего не было. Какой-то гений маркетинга назначил за чай отдельно цену двадцать пять рублей. Выходило, что наесться и напиться дешевле, чем что-то одно.

Когда на прилавке появились кособокий овал и тонкий пластиковый стакан с кипятком, как нарочно, стали прибывать посетители, соблазненные вечерними скидками. Ева подхватила салфетку с пирожком и отправилась к небольшой стойке.

– А чай забрать?

– Я сейчас вернусь.

– Рук, что ли, нету?

«Она просто устала. Она понятия не имеет о моем состоянии».

Эти установки помогали не реагировать на хамство, не обижаться на людскую глупость. Ева даже не сбилась с шага, просто стала делать все медленнее. Под горящим взглядом тетки она вернулась за чаем, взяла его сверху за ободок и села спиной к залу. Казалось неправильным одной занимать целый стол.

Народ расхватывал выпечку, кто-то тут же съедал свой ужин. Ева игнорировала пирожок с луком и яйцом и мелкими глоточками пила крутой чай. Смотреть было некуда, перед ней стена. В окружавшем шуме выделялись предупреждения неприветливой кассирши о скором закрытии.

– Эй, Мальвина, пойдем с нами.

Пока ее не дернули за рукав, Ева и предположить не могла, что обращаются к ней. Компашка нетрезвых гопников с пакетом беляшей выкатывалась из пекарни, когда одного потянуло на новые знакомства.

– Ты чё такая грубая? – вспыхнул молодой человек и схватил молчавшую Еву за правую руку, вынуждая спрыгнуть со стула. – О, какие рукава модные, что прячешь под ними?

Еву словно сковало заклинание злой колдуньи: она застыла, глядя на чужие пальцы, обхватившие ее запястье. Последний год с этой рукой чего только не происходило. Из нее достали кусок стекла, ткани и кости собирали буквально под микроскопом. Потребовалась повторная операция на нервах. Единственный человек, который ее касался, был массажист, разминавший каждый миллиметр, хотя пациентка не чувствовала и половины его усилий. Бесцеремонность подвыпившего посетителя выбила почву из-под ног. Надо вырваться, что-то сделать, пока паника не захлестнула, но она бездействовала.

– Ни на минуту тебя нельзя оставить! – недовольно произнес смутно знакомый голос. Она повернулась на звук и встретилась со взглядом нереально зеленых глаз. – Все, пошли. Нам некогда.

Обалдели все. И гопники, и Ева, которую блондин вывел из пекарни.

3

Не дойдя до парковки, он отпустил Евин локоть.

– Спасибо, я и сама бы справилась.

– Справилась она. Стояла с видом оскорбленной невинности. Осваиваешь новые территории для привлечения самцов?

– Что вы несете?

– Планку, говорю, нечего было понижать. В пекарнях можно нарваться на всякий сброд.

– Вроде вас?

– Молодец, научилась защищаться. Как ты меня выследила?

– И не думала даже. Вам надо унять паранойю.

– Сама призналась, что пялилась на меня в кафе. Скоро ко мне на работу завалишься?

Мужчина не отличался высоким ростом и мощной комплекцией, но ее метр шестьдесят четыре сантиметра завибрировали, когда в его голосе обозначились сердитые нотки. Вспомнилась хватка, с которой ее вытащили из пекарни, и на всякий случай Ева отступила. Присмотревшись, она увидела в его руках буханку хлеба. Скорее всего, он и правда работает в этом нежилом районе: здесь офисные здания, больница и выставочно-деловой центр.

– Я вас не преследую. Эта встреча случайна. У меня было собеседование неподалеку, и на ваше счастье я его провалила. Спасибо, что выручили. Мне пора домой.

Она развернулась и побрела, не отдавая себе отчета куда идет. Это просто плохой день и морось на лице. Не хватало еще плакать из-за высокомерного придурка.

– Врала бы ты поменьше, я бы поверил, – поравнялся с ней блондин.

– От паранойи перешли к психозу, – огрызнулась Ева, не останавливаясь.

– А говорила, что живешь недалеко от кафе.

– И что?

– А то, что пешком туда топать два часа, а идешь ты в сторону от остановки.

– Может, я такси собралась вызвать.

– Вызывай. Хочу посмотреть, как уедешь отсюда.

До чего ж внешность бывает обманчива! С виду ничего, но как откроет рот, то сразу хочется дать по морде. Ева достала телефон и с недоумением уставилась на черный экран. Черт! Хоть бы он просто разрядился, а не сломался от попавшей в разъем дождевой воды.

– Не подскажете, где здесь ближайший банкомат?

«Неважно, какую они возьмут комиссию. Полцарства за наличку».

– Как ты собралась вызывать такси с кирпича? Или потопаешь на автобус?

– Вас не касается. Так где банкомат?

Мужчина вдруг улыбнулся. Словно о чем-то догадался или что-то задумал.

– Могу подвезти, если обещаешь держать себя в руках.

– Спасибо, не нужно.

– Ближайший банкомат находится в холле вон того офисного здания, но оно уже закрылось. До следующего идти через сквер, и так же возвращаться на остановку. Поедешь? Или тебе понравилось знакомство с местными гопниками?

О безопасности Ева не думала, когда отказывалась от предложенной помощи. Может, дело в том, что звучало как издевка?

– Я справлюсь. Спасибо за информацию.

– Как же ты собиралась спать со мной, если боишься сесть в машину?

Достойного ответа, увы, не придумалось. Да и не получилось бы красиво парировать – его спина растворилась в мокрой дымке. Чертыхаясь про себя, Ева припустила за ним. И хотя он дал понять, что мнение о ней невысокое, все же помог и продолжает помогать. Как он выразился, главное, чтобы она к нему не приставала. Вот за это волноваться не стоит – лавочка закрыта. Он подошел к серебристому «Приусу» и открыл дверь слева, как будто приглашая ее.

– Пошутили и хватит!

Она обогнула машину, дернула правую дверь и сконфуженно уставилась на руль.

– Каждый раз обламывается моя попытка изобразить джентльмена.

И хотя не понравилось это «каждый раз», она оставила капризы на дождливой улице. Кое-как пристегнулась, изворачиваясь, чтобы помочь себе левой рукой. Немного волновало, что если он из любителей поболтать в дороге, будет сложно поддерживать беседу – правое ухо слышит хуже.

– Можешь зарядить телефон от прикуривателя. Шнурок должен подойти.

– Спасибо. Как вас зовут?

– Лучше меня не звать. Отвезу тебя и на этом все.

Ева намек поняла и уткнулась в телефон, а он включил радио, пресекая разговоры. Помимо воли она принялась анализировать обстановку в салоне и манеру вождения. Детского кресла нет, но это ни о чем не говорит – вторая машина в семье не редкость. Праворульный гибрид выбирают заботящиеся об окружающей среде личности, не склонные к транжирству и показухе. Вел он без суеты и какого-либо проявления нетерпения, хотя из-за неважной видимости движение было затруднено. Олег водит иначе: не забывает дать дорожным нахалам крепкие прозвища, прокомментировать встретившиеся ситуации и подбеситься, если занято его любимое место во дворе. Так он спускает пар, накопившийся во время работы.

– Твое предложение еще в силе? – неожиданно спросил блондин, останавливаясь перед въездом на территорию дома.

Двадцать минут Ева избегала на него пялиться. Но сейчас развернулась всем корпусом. Так близко она его еще не видела и рассмотрела, что не такой уж он красавчик. Нос крупноват, кожа могла быть ровнее, а уголки глаз опущены, когда он не улыбается. Вот только сейчас улыбается, полагая, что перед его обаянием невозможно устоять. Такая перемена напрягала.

– Боюсь, срок действия истек.

И поскорее отстегнула ремень.

– Хорошо, тогда я делаю свое. Ты, я, локация, – он показал на высотку.

– П-почему вы передумали?

– Я понял, что упустил выгодную сделку.

Ева догадалась, что он развлекается. Может, не со зла, а просто потому, что она ему попалась и надо как-то компенсировать потраченное время.

– Ты не веришь, что я живу в элитном доме, и хочешь взять меня на понт.

– Поздравляю с переходом на новый уровень в нашей игре. Теперь мы на равных

– Ты выиграешь в любом случае. Соглашусь – тебе будет хорошо. Признаюсь, что соврала – ты насладишься зрелищем, как я сяду в лужу. Никаких игр и доказательств. Спасибо, что подвез, – ответила Ева, намереваясь открыть дверцу, но он перегнулся и накрыл ее руку.

– В лужу не надо – простудишься. Ты еще не пробовала, а уже записала меня в хреновые любовники. Хорошо будет всем.

За недели, пока Не́ва решалась подойти, не раз было передумано «а нужно ли». Выбор был сделан головой, после наблюдений и тщательного анализа. Да, он симпатичен, однако окончательное решение будет принято позднее, если откликнутся инстинкты. Когда их пальцы соприкоснулись, у Евы перехватило дыхание – она в ловушке между сиденьем и мужчиной, но совсем не боится, лишь размышляет, что такое самомнение просто обязано быть обоснованным.

– Ладно, давай демо-версию.

– Что, прямо в машине?

– Блин, я о поцелуе, – закатила глаза Ева и притянула его, вцепившись в пальто.

Ливень всегда начинается с капли. Сто́ит напоенным влагой тучам потерять крупинку, как стену дождя не остановить. Так же было с блондином. Хватило легкого поцелуя, чтобы она, распробовав тепло и мягкость его капризного рта, потеряла связь с реальностью. Дальнейшее помнилось эпизодически. Затылок вжимается в упругость подголовника. Шерстяная ткань щекотит подушечки пальцев. Его руки нашли особенную точку между лопатками и заставили выгнуться с еле слышным стоном. Платье приглушало ощущения, но чувствительная кожа покрылась мурашками. Она запустила пальцы в его волосы и с наслаждением принялась портить прическу. Оставив одну руку на узкой спине, он провел по ноге, но, добравшись до края чулка, резко отстранился. Ответом ему был разочарованный вздох, но она быстро взяла себя в руки и зафиксировала взгляд на столбике перед тротуаром. Боковое зрение уловило, как хозяин машины нервными движениями расправлял смятый воротник.

– Я Константин, – сказал, как подпись поставил.

Ева с удовлетворением отметила, что его голос стал сиплым, и достала ключи с брелоком для шлагбаума. Константин ухмыльнулся, и под сигнал о не пристегнутых ремнях они въехали на парковку.

– Что ты говорила по поводу обязательств, периодичности и прочих условиях?

– Что это обсуждаемо с тобой.

– Если нам все понравится, чего ты ждешь?

– Повторения.

– Еще чего-то?

– Я не хочу знать, как прошел твой день, кем ты работаешь, как тебя бесят начальник и коллеги. Мне без разницы, есть ли у тебя материальные проблемы. Я понимаю, что сегодня о человеке можно узнать все, начиная с кредитной истории и удаленных постов в соцсетях, заканчивая генеалогическим деревом. Я этого делать не буду и не хочу, чтобы ты копался в моей жизни. На неудобные вопросы отвечать не буду. О твоем здоровье мне интересно лишь то, можем ли мы увидеться для оговоренных целей. Френдиться не будем. Меня не нужно выгуливать. Если у тебя есть другие женщины, держи их от меня подальше. Терпеть не могу разборок. Я предпочитаю спать одна, лучше пиши, а не звони. Если решим прекратить, то говорим открыто. Хочешь что-нибудь уточнить?

– Зачем тебе живой человек? Эти потребности закроет качественная игрушка.

– Не вариант. Мне важен тактильный контакт и поцелуи.

– Как я и говорил: девочка с неудачным опытом.

– Ты говорил, что меня бросили и от меня разит отчаянием. Я не маленькая и знаю, что делаю.

– За формулировку извини, но сути это не меняет. Уверена, что не прицепишься ко мне как репей, когда твоя обида на весь мужской род пройдет?

– Не твои проблемы.

– А если я прицеплюсь?

– Твои проблемы.

– Юношеский максимализм в действии. Точно никаких культурных мероприятий?

– Обсуждаемо, но счет пополам.

– Мне же лучше, – фыркнул блондин и прихватил с собой буханку. – С тебя чай. Считается за пополам?

Возвращаясь домой, Ева каждый раз чувствовала себя героиней иностранного фильма – безопасная территория, светлый холл, скоростные лифты. А какой вид открывался из ее временного пристанища! Слева парк, нынче одетый в теплые оттенки; дальше – бетонная лента проспекта, светящаяся в темноте и, главное, много неба над панорамой города. Она могла часами сидеть на подоконнике и смотреть вдаль.

Не успели они войти в подъезд, как их атаковал рыжий ком, издавая сопение и шкрябая когтями по мрамору.

– Боня! – воскликнула Ева и присела, подставляя пальцы под шершавый язык.

– Бонапарт! Смирно!

Команда подействовала лишь на людей, выпрямившихся и воззрившихся на сухую пожилую даму. Шпиц продолжал попытки запрыгнуть к Еве на руки.

– Здравствуйте, тетя Рая. Как ваша нога?

– Добрый вечер, молодежь. Нога ничего, послужит еще. В отличие от этого недоразумения. Ни одной команды не понимает, бестолочь. И ты его совсем разбаловала долгими прогулками. Второй раз за вечер выпросил, бессовестный.