Первый, второй, третий…

Первый, второй, третий…

Александр Соболев

© Александр Соболев, 2021

ISBN 978-5-0053-1707-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРОЛОГ

– Если долго идти, можно дойти до края земли, – сказал первый.

– Дурачина, земля – круглая. У нее нет края, – возразил второй.

– Жаль, – ответил третий, – мне бы хотелось, чтобы край земли был.

– Зачем? – спросил первый.

– Мне хочу, чтобы на Земле был такое место, что дальше идти некуда, – ответил третий.

– Зачем? – спросил второй.

– Должно быть такое место, что отступать нельзя и идти не куда, – ответил третий.

– Зачем тебе такое место? – не понял первый.

– В этом месте всё должно быть предельно честно и правильно, – ответил третий.

– Зачем? – не сдавался второй.

– Это как бы нулевой уровень. От этого места можно выстраивать измерители справедливости, доброты, правды, любви. А если нет шкалы, то как все измерить, – спокойно ответил третий.

– Ты пойдёшь на край земли? – спросил первый.

– С такими друзьями, как вы, конечно, пойду, – уверенно ответил третий.

– Тогда чего мы ждем? – спросил второй, – пошли?

– Пошли, – ответил третий.

Друзья встали, взялись за руки, и пошли в сторону заката. Конец света должен быть именно там.

ОППОЗИЦИОНЕР

Глава 1

Тимур собрал рюкзак, кинул в него пластиковую полулитровую бутылку воды, тетрадку с ручкой, фотоаппарат, бейсболку. Сунул под мышку приготовленный вчера плакат с надписью: «Даешь честные выборы». Чмокнул Риту в щечку и вихрем выбежал на лестничную площадку. Демонстрация скоро начнется, он немного опаздывал. Нехорошо подводить соратников по протестному движению.

Рита смотрела на Тимура с грустью. Вчера вечером состоялся неприятный разговор, она еще не успела толком отойти и успокоиться. Рита не хотела, чтобы он шел на демонстрацию. Мероприятие не было согласовано с властями города Москвы. Существовала большая вероятность того, что Тимура арестуют, оштрафуют, и вообще могут посадить в тюрьму на длительный срок. Никакие доводы Тимур слушал, отмахивался, уходил в комнату и продолжал подготовку к митингу.

Рита долго плакала на кухне, потом позвонила матери Тимура, все ей объяснила. Вера Павловна жила от сына в двух остановках метро, недалеко от станции «Октябрьское поле». Через тридцать минут мама была у них в гостях. К сожалению, она не помогла отговорить Тимура от опрометчивого поступка. Вера Павловна, скорее успокаивала Риту, а Тимура поддерживала:

– Понимаешь, Рита, мужчина в жизни должен быть умным, решительным и ответственным. Когда страна в опасности, не достойно отсиживаться в уютных квартирах. Кто-то должен встать на защиту сил добра и света. Понимаешь?

– Вера Павловна, ну как вы так можете? Его же арестуют, посадят в тюрьму. На прошлой неделе арестовали больше ста человек. Сейчас идут суды, многие не вернутся домой. А если его ударят или покалечат? – не успокаивалась Рита.

– Я воспитывала сына, чтобы в первую очередь он был честным и порядочным человеком. Если его совесть не позволяет ему сидеть дома в трудное для страны время, он должен пойти туда и выполнить свой долг. Ведь мы, женщины, любим наших мужчин за то, что они настоящие, что они могут пойти и решить проблему, а не отсиживаются по углам, как крысы.

– Я думала, вы мне поможете. А получается, толкаете его на улицу прямо в лапы полицейских, – Рита заплакала, слезы потекли, размазывая тушь по щекам.

Вера Павловна присела рядом с Ритой на диван, обняла ее за плечи:

– Я доверяю своему сыну. Я его очень хорошо воспитала. Он никогда не обидит младшего или слабого, он никогда не поднимет руку на женщину или ребенка, никогда не бросит друга в беде. Если мужской долг толкает на отважные поступки, мы не должны его останавливать. Можно поговорить, можно предупредить. Но, не настаивать или запрещать. Какой же это будет мужчина, если будет сидеть рядом с женской юбкой, и во всем слушаться слезливых теток?

– Давайте поговорим, давайте объясним, – не останавливалась Рита.

– Давай поговорим, но ты должна успокоиться. Давай вести себя достойно и слезы не лить. Хорошо?

– Хорошо.

– Иди в ванную, умойся. Приведи себя в порядок. А я пойду поставлю чайник. Устроим семейное чаепитие.

Вера Павловна поставила чайник. На стол выставила кружки. Не дожидаясь пока из ванной появится Рита, она постучалась в комнату к сыну:

– Здравствуй, сынок. Открой, пожалуйста, мне надо поговорить с тобой.

– Привет, мам, – Тимур открыл дверь, – ты откуда здесь?

Вера Павловна зашла в комнату Тимура, огляделась. Задержалась на секундочку у еще незаконченного плаката.

– Мне Рита позвонила. Она за тебя сильно переживает.

– Мам, не обращай внимания. Пройдет, – отмахнулся Тимур.

– Тимурчик, дорогой, может, и пройдет. Но ты не прав. Так нельзя, – Вера Павловна присела в кресло у рабочего стола.

– Мама, прошу тебя только не начинай. Я не могу не пойти. Там будут все мои товарищи. Мне надо быть там!

– Я не собираюсь отговаривать тебя. Я хочу поговорить с тобой совсем на другую тему.

– Какую? – спросил Тимур, не понимая куда клонит мать.

– Я про отношения с Ритой. Так нельзя, твоя девушка в слезах, а ты сидишь, закрывшись в комнате. Ты ее не любишь? Тогда не морочь девушке голову, – мать выглядела, как строгая учительница.

– Люблю я ее. Что ты такое говоришь? – отмахнулся Тимур.

– А я не вижу, что ты ее уважаешь и ценишь. По крайней мере, так с любимыми не поступают. Я тебя так не воспитывала. Если ты решил спасать Родину и отечество – спасай. Но зачем травмировать близких?

– Как мне ей объяснить? Она ничего не хочет слушать. Поверь мне. Я говорил и объяснял. У меня ничего не получается, – Тимур пожал плечами.

– Ты – мужчина. Ты должен решить проблему. Не дело доводить домашних до истерик и слез. Тебе надо подойти и объяснить, показать, доказать. Это твое дело. Если не сможешь, то надо сделать выбор: либо изменить методы политической борьбы, либо выбрать другую девушку, которая будет принимать твою жизнь такой какой она есть. Портить жизнь друг другу нельзя. Рита – очень хорошая девушка, она тебя любит. Я это вижу. Но, возможно, для жизни политка нужна другая, не такая домашняя, не такая добрая.

– Хорошо, я попробую, – ответил Тимур.

– Ну, и хорошо. А сейчас пойдем пить чай. Я принесла печенье.

Они вышли друг за дружкой на кухню. Рита накрыла стол: варенье, печенье, бутерброды с маслом и сыром.

– Что я тебе говорила? – обратилась Вера Павловна к Тимуру, – ты просто не стоишь мизинца этой девушки. Она просто чудо.

Рита покраснела, засмущалась. Настроение у нее несколько улучшилась. Затем девушка налила всем чай.

– Риточка, я поговорила с Тимуром. Он обещал исправиться.

– Спасибо вам Вера Павловна, – ответила Рита.

– Не за что. Я вообще считаю, что он не достоин тебя. Тимур – законченный избалованный эгоист. Я его воспитывала одна, он толком не знает, как обращаться с женщиной. В этом много моей вины. Я не смогла создать нормальную семью. Мой муж ушел в другую семью, когда Тимурчику было всего пять лет. С тех пор его отца мы не видели ни разу.

– Да, мне Тимур все рассказал. Я знаю, – ответила Рита.

– Тимур, может это у тебя наследственность такая. Может ты не пропускаешь ни одной юбки? – Вера Павловна строго посмотрела сыну в глаза.

– Нет. Ты чего, мам? Я не такой, – возразил Тимур, – я Риту люблю, и ей никогда не изменял. На других женщин я не засматриваюсь.

– Да, Вера Павловна, Тимур не такой. Он очень верный, – подтвердила Рита.

– Жизнь слишком короткая, чтобы тратить ее не всякие глупости. Мне времени не хватает на политическую деятельность, которой думаю посвятить жизнь, – сообщил Тимур, с аппетитом пережевывая бутерброд с сыром.

Собравшиеся на кухне, мило поболтали о погоде, о предстоящих планах на осень. Затем Вера Павловна собралась и поехала домой:

– Дети, мне пора домой. Уже поздно, на завтра наметила много домашних дел.

– Спасибо, что приехала, мама, – Тимур поцеловал мать в щечку.

– До свидания, Вера Павловна, – Рита нежно обняла потенциальную свекровь.

Дверь захлопнулась. Тимур и Рита стояли молча и смотрели на коричневую дерматиновую поверхность входной двери.

– Рита, зачем ты ей позвонила? – первым прервал молчание Тимур.

– Я волновалась. Я думала, что она мне поможет. Ведь она тебя тоже любит, и переживает.

– Мать, кроме того, что любит, еще уважает меня, как личность. Ценит мои взгляды и идеалы. Она никогда не станет запрещать делать то, что я считаю важным и ценным. Она меня так воспитывала. Если я ошибаюсь, то должен сам себе набить шишки. Сам отвечать за поступки. Потому что я мужчина, прежде всего.

– Я поняла.

– Ты должна понять, что работа для меня очень важна. Если ты не сможешь это понять, то я не знаю, как нам жить дальше вместе. Понимаешь? – спросил Тимур.

– Понимаю. Я попробую, – Рита подошла и обняла Тимура.

– Ты мне очень нравишься, мне с тобой очень хорошо. Но ты должна спокойно отпускать меня на политические мероприятия. Это моя работа. Да, возможно, есть риск. Меня могут задержать полиция. И уже задерживали не раз. Посижу немного, почитаю книжки, и вернусь к тебе. Максимум через месяц. Не скучай здесь без меня. Хорошо?

– Хорошо. А если тебя посадят в тюрьму на год или на два? Я вчера смотрела видео в интернете. Там приговорили одного парня на два с половиной года.

– Чтобы его не посадили, мы завтра должны выйти и протестовать. Мы не должны бросать его один на один с нашей несправедливой правовой системой, – Тимур гладил Риту по волосам, а она постепенно успокаивалась, зарываясь в объятия любимого мужчины.

– Я тебя люблю, – Рита посмотрела Тимуру в глаза.

– Я тебя тоже люблю, – ответил Тимур.

– Я постараюсь тебя понимать, относиться к твоим политическим похождениям с пониманием, – сказала Рита и поцеловала Тимура.

Тимур с удовольствием погрузился в сладкие девичьи губы. Он страстно прижал к себе любимую. Через минуту они переместились на кровать. Не прекращая целоваться, они разделись. Молодые тела обрадовались встрече друг с другом. Чутко откликаясь на каждое прикосновение и ласку, влюбленные быстро достигли пика наслаждения…

Тимур лежал на спине, гладил Риту по плечу. Любимая лежала у него на груди и мерно посапывала. Рита достаточно быстро заснула. Тимур не заснул. От того ли, что завтра предстояло важное событие? Или из-за разговора с Ритой? Зачем она позвала маму? Ведь Тимур взрослый и серьезный мужчина. Он зарабатывает на съемную квартиру. Он обеспечивает себя и девушку. Однако, Тимур остро чувствует несправедливость окружающего мира. Мало того, он думает, что сможет исправить ситуацию. Он сможет сделать нашу страну более комфортной, честной и приветливой.

Почему вместо того, чтобы готовиться к завтрашнему выступлению, писать речь, готовить плакат, он лежит и успокаивает свою девушку? Почему Рита не может понять и не мешать? Ведь также можно и потерять друг друга. Если станет вопрос: выбрать Риту или политическую деятельность? Что выберет Тимур? Вопрос был сложный, но после минуты сомнений, он предпочел бы карьеру. Так ему казалось. А девушка? Ничего страшного, будут другие девушки, может быть, красивее, добрее и лучше. Главное, чтобы спутница понимала и разделяла его взгляды.

Ладно, поживем-увидим. Тимур аккуратно вылез из-под объятий Риты, накинул на себя халат, и выскользнул из спальни. Он зашел на кухню, налил себе полстакана кефира и вернулся в кабинет. В съемной квартире было две комнаты: спальня и кабинет Тимура. Рите было достаточно места на кухне. Там было ее личное пространство, она не жаловалась.

В кабинете Тимур провел до трех часов ночи. Он дорисовал плакат. Накидал конспект пламенной речи. Проверил электронную поту. Ответил на некоторые сообщения. И только после этого, пошел спать.

С утра он встал несколько разбитым и уставшим. Проспал на два часа, будильника не слышал. Но чашка крепкого кофе, пара бутербродов, и он снова в строю.

В метро было пустынно, как бывает в воскресный день в первой половине дня. Пересадка на станции «Лубянка», и через пять минут он на станции «Красные ворота». Митинг не был согласован с мэрией города. Но все участники знали, что сегодня будет мероприятие. Никто не скрывался. Запальный, Дубков и прочие организаторы открыто призывали людей выходить на улицу и протестовать против произвола властей на предстоящих выборах. Все надеялись, что, если придет много людей, то полиция не сможет применить силу, и демонстранты добьются поставленных целей. Покажут власти, что есть реальная оппозиция, что с ними надо считаться.

Но власти города и полиция смотрели на предстоящее событие с другой колокольни, и не хотели допускать массовости. Практически все главные организаторы митинга были задержаны с утра на выходе из подъездов. Тимур, вероятно, еще не был столь значимым и большим политическим деятелем. Его у подъезда не арестовали, хотя у Тимура был круг последователей и единомышленников, был канал на Ю-Тюбе.

В вестибюле метро толпились полицейские, которые внимательно вглядывались в лица проходивших людей. Что-то сообщали по рации, дальше просматривали немногочисленный поток. Рутина, ничего личного. Тимур встретился глазами с сержантом полиции, сразу понял, что его опознали. Плакат свернутый трубочкой под мышкой не оставлял никаких сомнений о причинах появления Тимура на станции «Красные ворота» в этот обычный воскресный день. Сержант полиции правой рукой поднес рацию и сказал несколько коротких фраз.

У Тимура слегка екнуло сердце. Но он не остановился ни на секунду. Охота началась. Это было одно из необходимых условий. Жертва – добыча. Кто кого переиграет. Находясь на эскалаторе, Тимур вывернул куртку наизнанку, и она изменила свой цвет из коричневого на темно-зеленый. На голову он водрузил бейсболку. Тимур быстро развернул плакат, сложил несколько раз пополам, так, чтобы он уместился в рюкзаке. Все, он готов к выходу на свет.

Его не остановили ни у турникетов, ни на выходе на улицу. Видимо сработало его перелицевание. Направо от выхода стоял пикет полицейских, они проверяли паспорта желающих пройти на митинг. Тимур мгновенно оценил ситуацию, и повернул налево. Чтобы попасть на проспект Академика Сахарова, Тимуру пришлось поплутать по переулкам. Пару раз он натыкался на пропускные пункты полицейских. Ох, не хотели они этой акции. Сильно не хотели.

Примерно через двадцать минут ему все-таки удалось выйти на заветную улицу. Он шел по проспекту Сахарова широкими шагами, с высокоподнятой головой. Вокруг собирались группы людей, молодые и энергичные, в возрасте и с плакатами. В воздухе витал дух единства, свободы и правды. Тимуру это безумно нравилось. Вот для чего стоит жить, вот ради чего не хотелось бы, но можно и умереть.

Издалека он увидел своих товарищей Вовку и Петра. Ускорил шаг. Весело помахал им рукой. Краем глаза заметил, что на перерез ему спешат трое космонавтов в черных костюмах и шлемах. Тимур немного изменил траекторию своего движения влево и ускорился. Росгвардейцы тоже ускорились. Сомнений не было – его будут брать. Ну, почему он не успел ничего? Как обидно! Тимур перешел на быстрый шаг, но не успел он пройти и двадцати шагов, как был остановлен грубым ударом сзади по ногам.

– Стоять! – крикнул один из нападавших.

Тимур упал на асфальт, выставив вперед руки. Трое здоровых мужиков в униформе умело закрутили ему руки, защелкнули сзади спины наручники. Пару раз для порядка ударили в солнечное сплетение.

– За что? Вы не имеете права? – пытался протестовать Тимур.

На что мгновенно получил увесистый подзатыльник и удар в низ живота. Дыхание у Тимура перехватило, он согнулся. Его не оставили в покое. Два росгвардейца взяли Тимура под руки, и понесли на край проспекта, где стоял специальный зарешеченный автобус. Тимур видел, как к нему навстречу кинулись Вовка и Петр. Они что-то кричали, но он ничего не разобрал. Проходившие люди выхватили свои смартфоны и начали снимать процесс ареста.

– Объясните, причину моего ареста, – не сдавался Тимур, повиснув на сильных руках полицаев.

– Тебе в тюрьме все объяснят, мразь, – услышал он в ответ.

– Это не справедливо, – пытался возразить Тимур.

– О чем это ты? Лучше помолчи, тебе же лучше будет, – дал совет росгвардеец слева.

Перед зарешеченным автобусом его обыскали, выкинули из рюкзака бутылку с водой. Ударив для острастки еще пару раз в живот, затолкали внутрь. Здесь он был одним из первых. Внутри был только какой-то волосатый парень-хиппи и интеллигентного вида старичок.

Неудачный сегодня для него выход. Ничего Тимур не успел, а хотелось сказать собравшимся людям речь, завести толпу. Чтобы митингующие радостно поддерживали и сканировали:

– Вы хотите жить в свободной стране? – должен был крикнуть Тимур.

– ДА!!! – ответила бы толпа.

– Вы хотите свободные и честные выборы? – продолжил бы Тимур, распаляя страсти.

– ДА!!! – подхватили бы тысячи голосов.

– Вас не остановят тысячи полицейских преступного режима?

– НЕ ОСТАНОВЯТ!!! – услышал бы он в ответ с проспекта.

Видимо, так будет в следующий раз…

Тимур прижался спиной к стене, прощупал ребра, промежность. Вроде все цело, хотя и побаливало. Почему в нашей стране много насилия? Нет, с этим мириться невозможно, неправильно. Он не сдастся! Он будет бороться! Они его не знают. Надо быть следующий раз похитрее. Можно придумать какой-нибудь парик и темные очки? Вообще, бред какай-то…

– А вас, молодой человек, за что арестовали? – спросил старичок.

– Мне ничего не объяснили. Я хотел участвовать в митинге за свободные выборы, против произвола властей, – ответил Тимур.

– Вы революционер? – старичок явно был болтливым и стосковался по общению.

– Вообще то нет. Я за независимое и честное голосование на выборах. Я за конституционную сменяемость власти.

– Вы наивный молодой человек. Неужели вы думаете, что наши элиты когда-нибудь отдадут власть и полномочия честно и, тем более, добровольно?

– Не знаю, хотелось бы в это верить. Революция – это море крови, это не хорошо. Я бы так не хотел, – ответил Тимур.

– Тогда ваши лозунги бессмысленны. Вы ничего не добьетесь. Зря теряете время. Уж я-то знаю, – старичок с хитринкой прищурился и поправил очки.

– А вы как сюда попали? – поинтересовался Тимур.

– Я сюда попал как раз за дело. Я сделал замечание милиционерам, что они должны защищать народ от несправедливой власти, а не власть от народа. Потом я им рассказал, как в тридцать седьмом году милиционеры хватали людей, а спустя неделю этих же милиционеров хватали другие слуги народа и расстреливали. Им что-то не понравилось. И вот я здесь. Никто не хочет учиться на чужих ошибках.

– Вы революционер? – спросил Тимур.

– Сейчас уже нет. Революция – дело молодых и горячих. В молодости я был, наверное, революционером. У меня был многотомник работ Троцкого. Тогда это было очень непросто читать и понимать. Но теперь я думаю, Левушка был прав. Надо было делать мировую революцию, и задушить сто лет назад мировую гидру капитализма. Тогда бы не было всего этого.

– Но, получается, вы ничего не добились в жизни?

– Получается, так. Вы правы, молодой человек. Я ничего не добился. И вы не измените мир. Чтобы изменить мир надо ничего не бояться, надо смело идти на пули, на баррикады. А сейчас таких людей нет. Вымерло поколение исполинов духа, которые были раньше. Что-то сейчас вероятно с воспитанием творится не так. Одни слабаки и хлюпики, – старичок высморкался в носовой платок.

– Сейчас развиты информационные технологии и просвещение. Мы можем организовать распространите знаний по всему миру. Можно человечеству донести прогрессивные взгляды и мысли. Мы можем сформировать власть на принципах добра и на основе светлых устремлений.

В клетку закинули двух бритых пацанов в кожаных куртках. Они поздоровались со старожилами, отряхнулись и сели рядом друг с другом в противоположном углу камеры. Тихо между собой что-то обсуждали.

– Наивность вас погубит. Чтобы во всем разобраться, нужно иметь светлую голову, а система образования разрушена. Все серьезные информационные ресурсы контролирует власть, большинство населения смотрят пропаганду по телевизору. Значительная доля населения считает вас зажравшимися и ни на что неспособными дегенератами. Народ громко аплодирует, когда вас арестовывают и кидают в тюрьму. Потому что вы им мешаете спокойно жить и ходить по улицам города. Вы им не нужны. Им нужны машины, кредиты, джинсы и жвачка.

– Общество потребления обречено, – неожиданно встрял в разговор хиппи, – будет апокалипсис, люди будут наказаны за свои грехи. Но мессия придет с востока и спасет этот безумный мир.

Старичок снял очки, протер стекла. Посмотрел на хиппи без очков, потом через очки.

– И откуда такие берутся? – внезапно артистично заговорил старичок, – Вот кто ходит на ваши митинги? Им вообще никто не нужен. Нужен мессия! Все дело в том, что кругом грех и дьявол. Проблема таится в человеческих головах, а не в боге. Книжки про бога придумали люди. Веру придумали для того, чтобы управлять человеком иррациональными методами. Потому что так проще. Наговорил белиберды, ткнул пальцем в небо, грешники упали на колени и пошли творить беззаконие с благими намерениями.

– Вы не правы, но я не сержусь. Бог вас простит, бог всех простит. Потому что он велик и любит заблудших овец своих, – возразил хиппи старичку.

– Против фанатичной тупости нет приемов. Я умолкаю, – сообщил старичок, откинулся назад и закрыл глаза.

Разброд и шатания на лицо. Единства не хватает. С такой разномастной компанией ничего не добьешься. Мелкие лидеры будут тянуть одеяло на себя. В результате, на выборах оппозицию обойдут, потому что наши противники едины. Нам надо объединять сторонников под общими знаменами. Надо как увлечь и заинтересовать людей? Нужны простые и понятные идеи. Как это сделать?

Тимур сидел на скамейке и думал о политических перспективах. В чем-то старичок был прав, в чем-то с ним согласиться нельзя. Хиппи вообще дурь какую-то несет. Бритоголовым – лишь бы подраться. Как с такой компанией выиграть политическую борьбу? Как разных людей объединить и повести к светлому будущему?

В клетку к ним затолкали еще несколько человек. Вентиляция в помещении была слабая. Становилось душно. Каждый приносил с собой запахи пота, грязи, а иногда и перегара. Тимур попытался представить, что он любит всех этих людей, с их достоинствами и недостатками. Долго их тут еще будут держать? Сколько надо сюда затолкать народа, чтобы отправить в отделение полиции? Тимур пересчитал собравшихся арестантов. Насчитал девятнадцать человек, все сидячие места были заняты. Еще пять – шесть человек и можно будет выезжать.

В чем-то старичок был прав. Акции протеста ни к чему не ведут. Сколько было митингов и демонстраций? Власть их почти не замечает. Все равно делает что хочет, как хочет и где хочет. Тимур считал, что все это из-за слабой организованности протестного движения. Люди с неохотой идут на улицу. У всех семьи, дети, долги, работа и прочие мещанские ценности. Чтобы выйти на митинг нужно как минимум свободное время, и кроме того, нужно отложить домашние дела и проблемы.

Выйдя на митинг, ты рискуешь попасть в полицию на пятнадцать суток, а может и больше. Могут быть штрафы, а они совсем немаленькие. Это многих отпугивает. Зачем платить большие деньги за возможность прогуляться в выходной день по проспекту Академика Сахарова? Вывод: на митинги ходят только профессиональные политики, думающая молодежь или идейные люди. Таких по определению не много. Все. Круг замкнулся. Мы – в тупике.

Нет. Нет. Нет. Так не пойдет. Мы не привыкли отступать. Власть ведет себя плохо? Да. Плохо. Беспардонно? – Вот именно! Надо что-то делать? – Надо. Наш народ самый начитанный, правда в прошлом, самый талантливый и свободолюбивый. Правда? Хотелось бы так думать. Власть сама выкопает себе яму, народ от них отвернется. Рано или поздно так и будет. Просто надо ждать, работать, информировать людей, нести им свет и правду. Вероятно, это будет нескоро, не сегодня.

В клетку натолкали еще одиннадцать человек, и автозак поехал. Тимур увидел, что кто-то разговаривает по телефону. Блин, надо позвонить Рите, предупредить, чтобы не волновалась. Двумя руками, сцепленными наручниками, он достал телефон из-за пазухи, слава богу тот был цел и не пострадал во время задержания. Тимур набрал номер Риты. Она долго не подходила к телефону. Наверно, сидит себе в ванной, обложившись ароматизаторами, подумал Тимур.

– Алло, слушаю тебя, милый, – наконец услышал он ответ.

– Привет, Рита. Меня задержали. Так что к обеду не жди, – сообщил Тимур.