Ларденгрод

Рядом послышалась какая-то возня. Тан повернул голову в сторону и сквозь кровавую пелену перед глазами разглядел окованный железом гвардейский сапог. Затем внезапно наступила потрясающая легкость. Воздух ворвался в легкие гнома и его взгляд немного прояснился. Ульфредин понял, что с него стянули труп Асха. Шум в ушах немного стих и он расслышал голоса своих солдат. Голова кружилась и пылала от боли. Тан водил по сторонам взгляд, пытаясь отыскать хоть одно знакомое лицо, но его взор снова померк. Перед тем как провалиться во тьму, Ульфредин разглядел на фоне неба темный силуэт валкара.

– Добро пожаловать, повелитель клана Ульди. – произнес Вокхог.

Глава 3. Небесные всадники

Яркая полоска света расчертила непроглядную тьму перед замутненным взором тана. В полутьме мелькнул силуэт, а затем свет исчез. Гном понял, что лежит в шатре. В воздухе витал едкий спертый запах и было очень душно. Ульфредин различил какое-то движение перед глазами. Кто-то кряхтя возился подле него, шурша бумагой и позвякивая склянками. Голова тана раскалывалась и каждый звук, лишь усугублял эту боль. Он приподнял руку и поднес ее к лицу, едва коснувшись его пальцами. Кожа восприняла прикосновение так, будто к ней приложили раскаленные угли. Ульфредин охнул.

Тут же возня прекратилась. Полог шатра снова откинулся и гном отвернул голову от нестерпимо яркого света. Его глаза беспощадно слезились.

– Гройн! – раздался знакомый скрипучий голос. – Гройн, поди сюда быстрее!

Через минуту в проходе мелькнула вторая тень, и все вокруг снова погрузилось во мрак.

– Что случилось? – раздался гулкий бас сенешаля. – Он очнулся?

– Приходит в себя. – ответил голос, как уже понял тан, принадлежащий Форинвальду.

Прямо над головой Ульфредина раздалось шипение и помещение наполнилось слабым отсветом масляной лампы. Тан повернул голову на голоса и увидел два размытых светлых пятна, мигающих в отблесках пламени.

– Могучие предки, – тихо проговорил Гройн, – Даже глаз не видно.

– Охотно верю, – пробормотал рунотворец и принялся мешать в миске вязкую желтую субстанцию. – Я обработаю отеки мазью, но пройдет пара дней, прежде чем он начнет походить на самого себя.

Ульфредин попытался позвать Гройна, но слипшиеся от запекшийся крови губы треснули, и гном душевно выругался. Гройн заулыбался и похлопал Форинвальда по плечу.

– Мой тан, – обратился сенешаль к Ульфредину. – Ваш народ гордится вами. Об этой битве сложат множество песен. Я лично слышал уже две!

– Гройн, – прохрипел тан.

– Слушаю, повелитель. – отозвался сенешаль.

– Где Скорвид?

– Мастер-скаут у валкаров, повелитель.

– Что?! – зашипел Ульфредин. Он даже было приподнялся, но его тело окатила волна тягучей боли, и он снова рухнул на походную кровать. – Почему его не отпустили? Где эти грязные твари?

– Что вы, повелитель! Мастер Скорвид был освобожден сразу, как только пал громадный собаколюд. Мы еще с другого берега видели, как он вместе с гвардейцами стягивал с вас тушу валкара. Сейчас он отправился к их вождю на переговоры от вашего имени.

Ульфредин вздохнул, не скрывая великого облегчения. Форинвальд отошел в другой конец шатра, а затем вернулся и грубо приподняв голову тана, подложил под нее вторую подушку.

– Пообщались и хватит, – проскрипел рунотворец. – Гройн, мне нужен один из твоих парней для мелких поручений. Найди кого-нибудь посмышленее. Его услуги мне понадобятся… хм… на неопределенное время. Пусть сразу принесет ведро воды и горсть речного ила.

Сенешаль на мгновение задумался, а потом коротко кивнул Форинвальду. Затем он встал, повернулся к тану и, вытянув руки ладонями вверх, поклонился.

– Предки преисполнились гордостью за вас, повелитель. Вы подарили нам новый дом. – сказал Гройн и, резко развернувшись, покинул шатер.

Форинвальд поставил лампу на прикроватный ящик и, макнув пальцы в странную желтую смесь, стал осторожно наносить ее на лицо тана. От смеси шел резкий запах неизвестных тану трав. Ульфредин ожидал, что процедура будет болезненна, но, к его удивлению, мазь приятно холодила кожу. Тупая ноющая боль в правом боку постепенно стихла и дышать стало легче.

– Как… Как дела, Форинвальд? – хрипло произнес тан.

– Все закончилось лучше, чем мы опасались – произнес в ответ рунотворец. – Кровопролития удалось избежать, хотя обстановка остается довольно напряженной. Вождь валкаров пока держит свое слово. Сразу после поединка, он приказал своей стае отойти назад, в сосновую чащу. Из того, что я слышал, валкары были не слишком-то этим довольны, но своему вождю подчинились.

Форинвальд замолчал, отставил пустую миску на прикроватный ящик и кряхтя поднявшись на ноги, направился к противоположной стенке шатра, где стоял его небольшой алхимический стол. Там он взял небольшой мешочек и высыпал щепотку темно-синего порошка на квадратную железную пластинку с загнутыми вверх углами. Затем рунотворец что-то тихо шепнул над порошком, и тот задымился, а потом ярко вспыхнул, на миг залив шатер мистическим голубым светом.

– Давно Скорвид отправился к ним? – спросил Ульфредин.

– Через день, после вашей победы над собаколюдом, повелитель. – ответил Форинвальд, положив сверху на загнутые края пластины почерневшую железную решетку, так, что она оказалась прямо над трепещущем голубым пламенем, – Он пробыл подле вас весь день, хотя его раны тоже требовали ухода и покоя. А после, в лагерь явился еще один валкар. Черный как смоль, он был в три раза крупнее самого большого нашего гвардейца. Хоть и не такой огромный, как тот, что погиб от вашей руки. Он представился Ауфом, и потребовал выполнения заключенной между вождями договоренности. А именно, переговоров между вами, повелитель, и их вождем Вокхогом. Несмотря на все мои увещевания, мастер Скорвид оставил Гройна за главного, и взяв с собой кого-то из своих скаутов, отправился на север.

Форинвальд снова прервался, скрывшись за нагромождением деревянных ящиков, коими была заставлена добрая половина шатра. Какое-то время Ульфредин слышал лишь грохот и приглушенное ворчание, но вскоре, в неярком свете лампы снова замаячило седобородое лицо рунотворца. Он вернулся к столу, держа в руках две стеклянные емкости. На железной решетке тут же появился маленький медный котелок. Он был весь покрыт царапинами и сколами. С одного его бока торчала маленькая литая ручка, вторая же не уцелела за долгие годы использования. Старый гном вылил в него содержимое одной склянки, затем второй. Из котелка раздалось тихое шипение и жидкость почти сразу закипела. Шатер наполнился потрясающе приятной смесью ароматов мяты и шалфея. Ульфредин с изумлением понял, что теперь может дышать полной грудью не испытывая при этом мучительной боли. Он закрыл глаза и расслабил все тело, наслаждаясь каждым вдохом божественно прекрасного запаха. Благословенный сон наконец поглотил его в своих целительных объятиях. Форинвальд склонился над лицом тана, вслушиваясь в его спокойное ровное дыхание. Удовлетворенно хмыкнув, старый гном вернулся к столу.

В этот момент полог шатра распахнулся и вошел молодой коренастый гном с черной гривой непослушных волос и короткой бородой.

– Мастер Форинвальд! – воскликнул он, – По приказу сенешаля я поступаю в ваше распоряжение.

Он снял с плеча большой бурдюк с водой и поставил его у входа. Затем отцепил с пояса мешочек и протянул его старому магу.

– Ил и вода? – проскрипел рунотворец, уставившись невидящими глазами на гвардейца.

– Так распорядился мастер Гройн.

– Замечательно. Как твое имя, солдат? – спросил Форинвальд.

– Хальдор, господин. – ответил гном.

– Что ж, Хальдор, ты знаком с таинством рун или алхимией?

– На тренировках нас учили использовать грозовые и огненные руны, но…

– Ба! Это все ваши военные фокусы. Я спросил, что ты на самом деле знаешь об искусстве рунотворчества?

– Боюсь ничего, господин. – слегка виновато отозвался Хальдор.

– Прекрасно! – улыбнулся сквозь бороду Форинвальд. – Ты подойдешь как нельзя лучше. Ты в кольчуге?

– Да, господин.

– Снимай. – сказал старик и отошел в сторону, чтобы снова погрузиться в гору всевозможного хлама. Спустя минуту возни в ящиках, Форинвальд вернулся и протянул Хальдору бесформенный комок шерстяной ткани. – Моя старая мантия. Надень это. Мы будем работать с опасными веществами, так что лучше носить такую одежду, которую в случае чего можно очень быстро сбросить с себя. И давай, пошевеливайся! До наступления ночи нам нужно многое успеть.

* * *

Кольчуга Хальдора лежала, свернутая в ногах спящего тана Ульфредина. Сам молодой гном запахнулся в великоватую для него серую мантию и стоял у выхода из шатра, бросая любопытные взгляды на лежащего в забытьи правителя. Форинвальд трудился над кипящим медным котелком, будто позабыв о своем новом помощнике. Он то подливал в котелок неизвестные зелья, то бросал в него какие-то травы. При этом, из недр котелка каждый раз начинал валить густой маслянистый дым, с головы до ног обволакивавший рунотворца. Внезапно Форинвальд обратил невидящий взор на заскучавшего было гнома:

– Где вода, Хальдор?

– Здесь, мастер. – гном поднял с земли наполненный бурдюк и подошел с ним к столу учителя.

– Выливай ее в котел, – потребовал Форинвальд, – Смелее, это всего лишь вода!

Хальдор подчинился. Он с усилием извлек из горлышка пробку, поднял тяжелый бурдюк над котелком и стал осторожно подливать в него воду. Как только уровень воды достиг краев, гном вернул пробку на место.

– Можешь его убрать, – сказал Форинвальд. – Больше вода нам не понадобится. Ты принес речной ил, как я просил?

– Да, господин, – Хальдор снова снял с пояса небольшой мешочек и протянул магу.

– Замечательно! Нам нужно высыпать его на такую ткань, которая не пропустит сквозь себя песчинки. И в то же время, она должна легко пропускать воду. Хм, дай мне подумать. – Форинвальд почесал длинную седую бороду. Его лоб нахмурился, а губы тихо бормотали слова, которые Хальдор не смог разобрать.

– Ага! – вдруг воскликнул рунотворец, победно вскинув указательный палец вверх, – Мне кажется, я понял, что нам нужно, юный Хальдор. Пару лет назад, во время Пивной Недели, один торговец из Альторгора слег с неизвестной хворью. Тогда мне удалось выгнать из его крови заразу, за что он отблагодарил меня плащом из самого дорогого шелка, который только можно найти к востоку от Титанова Хребта. Кажется, купец назвал его осфирским шелком. Я слышал о жителях пустынь из далеких южных земель Осфирии, которые носят одежду из этой ткани. Так они защищают себя от песчаных бурь, что терзают их край. – Форинвальд в очередной раз направился к беспорядочному складу в углу шатра. – Этот плащ хорошо послужил мне в качестве источника половых тряпок, однако я точно помню, что оставался еще небольшой лоскут.

Покопавшись немного в ящиках, старый гном вернулся к столу, неся в руках кусок грязной, засаленной ткани, по которой уже вряд ли можно было угадать ее первоначальный цвет. Рунотворец протянул Хальдору открытую ладонь, и молодой гном вложил в нее мешочек с речным илом. Форинвальд расправил тряпку и постелил ее на стол. Затем, ловко орудуя скрюченными пальцами, старый маг развязал мешочек и высыпал содержимое на ткань. Мокрый ил комьями вывалился на тряпку и Форинвальд надежно обернул его краями ткани. Теперь ил снова находился в некоем подобии мешочка, и рунотворец, держа его за край, чуть выше наспех завязанного простого узла, поместил мешочек в кипящий котел. Край тряпки он привязал к единственной литой ручке котелка.

– Ну вот и славно, – сказал старый гном. – Теперь, ил должен пробыть в кипящем отваре не меньше трех часов. Только так он обретет нужные целительные свойства.

Форинвальд уставился белесыми глазами в пустоту и простоял так какое-то время. Затем он внезапно воскликнул:

– Хальдор!

– Слушаю вас, мастер Форинвальд, – едва не подпрыгнул от неожиданности молодой гном.

– Почему ты молчишь? Мне уже подумалось, что ты ушел.

– Я все это время был здесь, господин.

– Как интересно, – сказал рунотворец, – Мне казалось, что я попросил Гройна оторвать тебя от службы не для того, чтобы ты просто «все это время был здесь». Как ты считаешь?

Хальдор в недоумении склонил голову.

– Я здесь, чтобы исполнять ваши приказания. Так мне велел почтенный Гройн. Но я не был отозван со службы, господин.

– Вот как? Почему это?

– Я пока не служу в гвардии тана. Мой воинский путь начался совсем недавно. Я был назначен хускарлом могучего Бервидольфа, пока его не сразили гоблины в недавней битве.

Старый рунотворец задумчиво закивал.

– Да, да, я помню этого темноволосого воителя. – проговорил старик. – Он был из той редкой породы гномов, что обликом и поступками был похож на могущественных воинов древности. Его гибель это серьезная утрата для всех нас. Скажи мне, Хальдор, как он погиб?

– Три гоблина сложили головы, чтобы обманным маневром дать возможность двум другим лишить его оружия и истыкать копьями. Он умер, стиснув руки на зеленой шее одного из них. Тот гоблин задохнулся, так и не выбравшись из железной хватки мертвого Бервидольфа.

– Достойная смерть, – тихо, но восхищенно проговорил Форинвальд.

– Воистину так, – согласился Хальдор, – Вот только теперь, после его гибели, мне некому служить. У всех гвардейцев есть хускарлы, а меня скорее всего переведут в инженерный батальон, как только он будет создан.

– То есть как, некому служить? – удивленно воскликнул Форинвальд. – Вот теперь я понял, почему ты тут столбом стоишь. До тебя еще не дошло, зачем тебя сюда прислали?

– Мастер-сенешаль приказал мне поступить в ваше полное распоряжение, и … – глаза Хальдора округлились, – Это значит… Значит, я теперь буду служить вам, господин?

Форинвальд отошел от стола и повернулся к Хальдору лицом.

– Признаться, я надеялся, что Гройн пришлет ко мне кого-нибудь более сообразительного. Скажи мне, юный Хальдор, кого ты перед собой видишь? – тихо спросил он.

Гном внимательно оглядел старого мага с ног до головы и неуверенно произнес:

– Передо мной вы, мастер Форинвальд. Единственный рунотворец Берегонда, выживший после его падения.

– Верно. Но это еще не все. Перед тобой дряхлый старик, на исходе жизни умудрившийся лишить себя самого ценного для гнома его профессии дара. Я слеп, юный Хальдор, и теперь я лишь тень былого Мастера рун, о коем ходило столько занятных историй.

– Я слышал об этом. Мне жаль, мастер Форинвальд, – проговорил Хальдор.

– О, пустое это, – отмахнулся старик, – Я достаточно повидал за четыре с половиной века жизни, пора уже дать глазам отдохнуть. – он горько рассмеялся. – Жаль только, что эта напасть губительно сказывается на моих прямых обязанностях. Я думал, что справлюсь со своей работой не смотря на слепоту, но это оказалось не так. Похоже, что мой век творить подходит к концу. Раньше я не беспокоился о том, кто продолжит это дело после моей смерти. Теперь я понимаю, что весь труд моей жизни, весь опыт накопленный почти за восемь сотен лет учебы и исследований, все это может кануть в вечность, из-за моей преступной недальновидности. И сейчас я могу лишь надеяться, что еще не слишком поздно все исправить. Так скажи мне, Хальдор, хочешь ли ты участи лучшей, чем провести всю жизнь во взрывотряде, ожидая того дня, когда ты просто не вернешься из шахт? Хочешь ли ты учиться вещам, недоступным для умов простых гномов? Обрести цель, которая проведет тебя через всю жизнь к сияющим вершинам славы и почета? Скажи мне, Хальдор, чего ты на самом деле хочешь?

Хальдор выглядел ошеломленным. Слова старого рунотворца гулким эхом отдавались в его голове. С самого раннего детства отец готовил его к военной службе. Его водили на детскую арену, уроки строевого боя, заставляли сидеть на лекциях по военной истории и искусству тактики. И если физические упражнения давались ему легко, как и любому гному, то просиживание штанов на бесконечной теории казалось невыносимой пыткой. Со временем, в голове Хальдора прижилась мысль о том, что однажды он поступит на военную службу и, если повезет, когда-нибудь сможет связать себя священной клятвой с Гвардией Берегонда.

Сейчас же настала пора посмотреть правде в глаза. С гибелью Бервидольфа дорога в гвардию ему была закрыта. Хальдору был дан шанс проявить себя, но он попросту не смог спасти жизнь своего господина. В таких случаях не часто дают вторую попытку. И перспектива оказаться в одном из взрывотрядов маячила перед Хальдором все отчетливее.

С другой стороны, ему представилась возможность стать учеником последнего рунотворца Берегонда! Подумать только! Конечно, это значило забыть о военной карьере навсегда, но перспективы были просто фантастические. Ведь рунотворцы – привилегированное сословие в любом гномьем обществе. Они присутствуют на советах и церемониях, имеют высокий доход от своего ремесла и пользуются уважением среди знати. Что там говорить, даже короли древности прислушивались к мудрым советам особенно выдающихся рунотворцев. Здесь нечего было и думать.

Хальдор поднял взгляд на старого мага и произнес:

– Служить вам – честь для меня. Я буду вашими глазами.

* * *

Скорвид негодовал. Вождь валкаров умудрялся проявлять фантастическое упрямство. Третий раз скаут требовал его аудиенции в глубине сосновой рощи, и третий раз угрюмые валкары-стражники давали ему от ворот поворот. Похоже, выбора нет и придется ждать, пока тан оправится настолько, что сможет сам явится на переговоры. Остается надеяться, что валкары за это время не передумают и не нападут на обезглавленную дружину гномов.

Прошло уже два дня с тех пор как Скорвид покинул лагерь, взяв с собой нескольких скаутов. Они остановились на опушке сосновой рощи, неподалеку от тропы, по которой валкары недавно выступили из леса на равнину. Дюжина гномов, сопровождавших Скорвида, разбила маленький лагерь на небольшом холме окруженном кустарником, разросшимся у основания могучих сосен. Большая часть скаутов занималась охотой и заготовкой дров для главного лагеря. Оставшиеся трое всюду сопровождали своего мастера, в том числе, во время долгих ожиданий перед очередной аудиенцией у вождя валкаров. Однако и в этот раз Вокхог остался непреклонен.

Скорвид со свитой уверенно двигались по едва приметной лесной тропе. Их стоянка была уже рядом, когда справа, в чаще леса, раздался шорох потревоженного кустарника. Скауты в один миг взвели арбалеты и направили их на источник шума. Треск ломаемого дерева приближался и вскоре зеленая стена зарослей раздвинулась. Среди кривых усеянных листвой и колючками ветвей показалась темная собачья морда.

– Ауф? – удивился Скорвид. – Ты что здесь делаешь?

– Я приглядывать за тобой, – оскалился валкар. На этот раз он предстал перед гномами без брони, в одних коротких кожаных штанах и с костяным кинжалом на поясе.

– Шпионишь для своего вождя? – прищурившись спросил гном, – Ну, ну. Сначала он игнорирует мои попытки худо-бедно провести переговоры, а потом посылает за нами своих ищеек. Ничего не скажешь, это очень гостеприимно. Прямо таки по-соседски!

– Вокхог не знать, что я здесь. Я прийти не по его воля.

– Вот как? Тогда зачем ты пришел?

Ауф внимательно посмотрел на Скорвида, затем на его людей.

– Не здесь, – сказал он и кивнул головой в сторону чащи, – Ты пойти сейчас со мной.

– Да что ты говоришь! Старина Ауф, наверное, ты не заметил, но я уже не являюсь вашим пленником. Я надеюсь, ты понимаешь, что это означает, верно?

– Я тебе не приказать. Я только просить тебя идти со мной. Ты отказаться, если желаешь. Но тогда ты никогда вновь не видеть свой оружие.

– Многострел… – изумленно проговорил Скорвид. – Так он у тебя?

– У нас, – поправил его валкар, – И ты получить его, если помочь нам.

Глаза Скорвида округлились и он заходил взад-вперед, шумно дыша и теребя седую бороду. Наконец он остановился, резко подскочил к Ауфу и уставившись в его желтые глаза прошипел:

– Чего же ты хочешь от меня, треклятый валкар?

– Не здесь. – повторил валкар, снова мотнув головой в сторону чащи.

Старый скаут все так же пристально смотрел в глаза черного валкара.

– Я верну свой арбалет, Ауф, чего бы то мне ни стоило. Ты же это понимаешь?

Валкар кивнул и его морда снова растянулась в лукавом оскале. Скорвид бросил взгляд на своих гномов:

– Я так понимаю, им со мной нельзя. – сказал гном.

– Ты правильно понимать.

Скорвид тут же обернулся и махнул своему отряду рукой в сторону лагеря. Гномы озадаченно переглянулись, но задавать вопросов не стали. Скауты Берегонда являлись одними из самых преданных бойцов королевства. Их набирали из сирот, родители которых погибли в войнах с Пещерными Повелителями в глубинах подземелий. С самого раннего детства в них воспитывали верность и любовь к своим правителям и командирам. Такие как они, в любой момент могли пожертвовать собой ради своего предводителя. Их самоотверженность уступала только их дисциплине. Она у них была безупречна. Во время затяжных подземных войн, судьбы целых армий и городов зависят лишь от выдержки и хладнокровия тех, кто идет в авангарде гномьего воинства, скрываясь во мраке пещер и неся смерть врагам королевства хитроумными ловушками и внезапными нападениями из засады. С падением Берегонда наступил закат для доблестной Гильдии Скаутов. Сотня стрелков, возглавляемых Скорвидом, – это все, что осталось от тысячи арбалетов. Теперь они единственные, кто способен возродить традиции Ордена и передать их следующим поколениям. И в этом деле их верность должна уступить дисциплине.

Закинув арбалеты за спины, они направились дальше по тропе, беспрекословно исполняя приказ своего командира.

– Веди, – сказал Скорвид.

И они направились в глубь леса.

Вечерело. Золотистые лучи заходящего солнца падали на кроны высоких сосен, превращая их в подобия исполинских факелов, сотнями вздымающихся над землей. С приближением ночи становилось прохладнее.

Валкар шел впереди, по узкой тропе, не глядя по сторонам. Он не оборачивался и не замедлял ход, даже несмотря на ругательства и натужное пыхтение едва поспевающего за ним спутника. Дважды они пересекали широкие овраги, и один раз переходили вброд неглубокую лесную речку. Несколько раз казалось, что тропа заходит в тупик, но Ауф сильными руками быстро расчищал путь и за кустарником и деревьями снова появлялась скрытая тропа.

Спустя час, когда стемнело, Скорвид полностью выбился из сил. Он остановился и согнулся, пытаясь перевести дух. В этот момент валкар оглянулся.

– Мы пришли, – сказал он.

Скорвид поднял голову и учуял в воздухе слабый, но хорошо различимый запах дыма. Они снова двинулись вперед и, пройдя с полсотни шагов, заметили первые отблески костра на стволах деревьев. Перед ними открылась просторная поляна, окруженная плотной стеной леса. На правом краю поляны горел небольшой костер и вокруг него расположились две дюжины валкаров. Когда Скорвид и Ауф вышли из чащи, валкары, вскочив на ноги, встретили их молчанием и пристальными взглядами. В глаза скаута бросилась большая темная куча, возвышающаяся аккурат в центре поляны.

– Здесь гореть погребальный костер в прошлый день. – не оборачиваясь, сказал Ауф.

Скорвид знал, с кем именно прощались здесь валкары. Он до сих пор во всех подробностях мог вспомнить страшный поединок тана с громадным собаколюдом. Осмотревшись, скаут увидел, что скудная жесткая трава была изрядно притоптана. По всей видимости, с могучим валкаром здесь прощалось едва ли не весь отряд Вокхога.

– Он встретил достойную смерть, – тихо проговорил гном.

– Так и есть, – кивнул Ауф. – Асх быть достойный сын стаи. Он надеяться стать вождь, когда придти время. Теперь это бремя взять на себя кто-то другой.

– Тан Ульфредин не хотел его смерти. Он не собирался проливать здесь чью-либо кровь.

– И поэтому он прийти сюда с оружием и воинами? – спросил Ауф.

– В свое время нам тоже пришлось нелегко. – покачал головой старый скаут. – Не далее как три недели назад мы попали в засаду гоблинов. Мы были не готовы и поплатились жизнями своих собратьев. Более мы не можем позволить себе таких ошибок.

Ауф внимательно посмотрел на Скорвида, кивнул и прибавил шаг. Валкары расступились при их приближении, пропуская путников к костру. Ауф обменялся парой фраз с одним из соплеменников и, указав рукой на гнома, объявил:

– Гросс лауф ирхан. Вис несс ульф Скорви.

Валкары все так же молча поклонились гному, на что скаут поспешно ответил тем же. Скорвид отметил, что в их глазах теперь не было той враждебности, которую он испытывал на себе в течение двух дней плена.

Скорвиду освободили место у костра, он сел, и с удовольствием протянул руки к огню. За время пути он изрядно замерз и пальцы на руках слушались плохо, а ноги уже начинали ныть от боли. Ауф сел рядом, справа от него и тихо заговорил с одним из собаколюдов на своем языке. О Скорвиде на некоторое время словно позабыли. Два валкара отошли к ближайшим деревьям и сняли с нижних ветвей три грубо сшитые кожаные сумки. В это время другой валкар быстро соорудил из крепких веток опору для вертела. Содержимое сумок было извлечено на разостланную козью шкуру: пять тушек кроликов и несколько внушительных кусков мяса, происхождение которых Скорвид затруднился распознать. Один валкар занялся свежеванием кроликов, а двое других стали нарезать мясо при помощи костяных кинжалов.