Ларденгрод

Рыцарь выругался и направил грифона за гномом.

– Постой, гном. Прости, если мои слова уязвили твою гордость. Мы не привыкли иметь дело с кем либо иной расы, сам понимаешь. Видит Анзалл, на протяжении истории мы чаще бились с гномами, нежели вели с ними беседы.

– Пф, чушь полная. – все так же угрюмо отозвался Скорвид, остановившись, – Что значит «мы не привыкли»? Со времен последней войны, между людьми и гномами, в твоем ордене сменилось поколений двенадцать, не меньше. И даже если бы и не так, то орден в Алтаресе уж точно в этих войнах не участвовал. Так что не нужно вести здесь грозных, но пустых речей, человек. Ты не можешь говорить со мной дружественно лишь потому, что твое невежество и подпитываемая им гордость не дают тебе увидеть равного в том, кто хоть немного отличается от тебя самого.

Над поляной воцарилось молчание. Скорвид уставился в темную прорезь в шлеме рыцаря. Валкары не смели даже рычать. Наездники застыли в седлах, а их грифоны, будто почувствовав недоумение хозяев, беспокойно озирались по сторонам. Парелл неотрывно смотрел на гнома, и как бы тот ни силился понять, что на уме у рыцаря, шлем надежно скрывал эмоции воина.

Скорвид почувствовал легкую слабость в ногах, предшествующую каждому бою. За миг до сражения его голова начинала немного кружиться, а руки будто наливались свинцом. В тот же момент все проходило, и он ощущал в теле могучую силу и крепость духа, дыхание становилось ровнее, взгляд тверже. Разум мгновенно и методично оценивал ситуацию, раз за разом прикидывая расстояние до противника, его численность и мощь. Воинский инстинкт прокручивал перед его мысленным взором все возможные сценарии боя.

Однажды Форинвальд сказал, что это одна из форм Аватара – редкого дара, доступного очень и очень немногим гномам. У большинства из тех немногих, кто обладает им от рождения, Аватар проявляется одинаково: в момент преисполнения ярости, тело гнома может увеличиться в размерах, иногда даже вдвое. При этом, его кожа становится подобна граниту, и темнеет порою до цвета обсидиана. Аватар не передается от отца к сыну, но ходят легенды, что когда-то этот дар был всего лишь одной из воинских наук, и овладеть ей мог практический любой из гномьего народа. Теперь же, когда знания древних мастеров пали вместе с их королевствами, среди гномов иногда рождаются те немногие, в чьих жилах этот дар еще теплился. Прочие гномы смотрят на таких сородичей со смесью страха и восхищения. И те живут по сей день, разрозненные по миру, словно едва тлеющие угольки давно угасшего очага, мерцающие во тьме, в надежде вспыхнуть как прежде.

На этот раз бой не начался. Парелл открепил от пояса страховочную цепь, перекинул ногу через луку седла и тяжело громыхнув броней спрыгнул на землю. Несмотря на тяжесть массивных доспехов рыцарь двигался удивительно легко и даже в некотором роде грациозно. Он был высок и могуч, а доспехи и вовсе придавали ему величественный вид. Подойдя к гному, капитан снял шлем и коротко поклонился. Темные длинные волосы рассыпались на его плечах. Гном увидел, что под шлемом скрывалось юное, но мужественное лицо. Серо-зеленые глаза воина смотрели ясно, и при этом несколько виновато.

– Прошу меня простить, господин Скорвид. – тихо, но твердо произнес капитан. – Я бываю невыносим, мне часто ставят это в укор и младшие и старшие чины нашего ордена. Однако же, зла я не желаю, ни тебе, ни этим… дикарям. – сказал юноша бросив короткий взгляд на сгрудившихся поодаль валкаров. – С рассветом мы облетели все окрестности и собирались было возвращаться назад, когда мой Когтегор заметил валкаров на этой самой поляне.

Гном недоверчиво посмотрел на капитана. Он слишком хорошо знал людей, чтобы чувствовать, когда те лгут, особенно так неумело как этот зеленый юнец. Скорвид понял, что как раз присутствие подчиненных и есть причина напускного высокомерия их командира. «Жалкая попытка молодого щенка придать себе веса за счет унижения других. И тем не менее старается не наживать себе настоящих врагов. Приспособленец и только. Такие, к сожалению, не редкость» – подумал гном.

– Зачем вы здесь? – спросил он Парелла.

– Нам было велено отыскать и доставить в лагерь гномов их сородича по имени Скорвид. Я понял, что мы нашли кого искали, когда увидел, как ты лежишь на земле прямо посреди шайки валкаров. Я хотел отдать приказ к атаке, но решил не рисковать. Мы думали, что они снова пленили тебя и держат в заложниках.

Скорвид шумно вздохнул и закатил глаза.

– И вы уже знаете… – сокрушенно проговорил скаут.

– Знаем о чем?

– О том, что я уже бывал у них… хм… в гостях.

– Да, нам поведал один из ваших. Я не запомнил его имени.

– Так вас послал принц? – спросил Скорвид.

– Да. Мы несли вести о группе странствующих музыкантов, на поиски которых его величество не пожалел ни средств, ни времени. Прибыв в ваш лагерь, мы и узнали от одного древнего старика о последних событиях и нездоровье вашего лидера.

– Ульфредин! – словно опомнившись воскликнул Скорвид, – Так ты говорил с Форинвальдом, нашим рунотворцем. Что он тебе рассказал? Тан Ульфредин, как он?

– Полагаю об этом ты сможешь спросить его и сам. Ведь это он послал за тобой, – усмехнулся юный рыцарь.

– Каменные недра! – взревел Скорвид. – Так чего же мы ждем? Я направляюсь в лагерь, – заявил гном и двинулся к валкарам за своими вещами и арбалетом.

Собаколюды расступились перед спешащим гномом, но тот едва ли обратил на них внимание. Его сердце было исполнено радости и великого облегчения. В последние дни он боялся даже гадать о дальнейшей судьбе своего повелителя и друга. Ибо ранения полученные им в бою стерпел бы далеко не каждый гном, будь он хоть трижды молод. А почтенный возраст тана и вовсе лишал всякой надежды на лучшее. Форинвальд всегда был оптимистом, но даже здесь его прогнозы звучали более чем сдержанно. Теперь слова молодого и заносчивого Парелла вырвали его из тяжких дум.

Скорвид торопливо закрепил на спине арбалет и взял с земли плащ, служивший ему постелью в последнюю ночь, когда на его плечо опустилась когтистая лапа. Гном вздрогнул, поднял голову и встретился взглядом с Ауфом.

– Не забудь. – только и проговорил валкар.

Скорвид посмотрел валкару в ярко-золотистые глаза, коротко кивнул и хлопнул его по плечу. Затем он накинул на плечи плащ и застегнул его на груди при помощи серебряной застежки в виде медвежьей головы. Накинув капюшон, гном направился было прочь от поляны, но его остановил голос Парелла:

– Так не пойдет, пешком слишком долго. У нас нет времени ждать, пока ты доберешься до лагеря своим ходом, гном. – юноша говорил громко, так что в его манеры вернулось некоторое высокомерие. – Мой Когтегор легко вынесет еще одного седока. Особенно такого небольшого. – закончил фразу Парелл, вызвав смешки своих соратников. Капитан Грифоньей Стражи жестом указал гному на своего огромного зверя. Скорвид нерешительно направился к нему, но, поравнявшись с Пареллом, остановился.

– Сегодня я тебя прощаю. Но ради горных вершин, пожалуйста, пошути так же завтра. – бросил гном человеку и более уверенным шагом подошел к терпеливо возвышавшемуся на поляне грифону.

Зверь издал пронзительный крик и склонил голову набок, стараясь разглядеть невысокого незнакомца, подошедшего к нему вплотную. Рыцари оставались в стороне и с любопытством наблюдали за гномом.

Скорвид протянул руку к грифону, и тот, к удивлению всадников и ужасу валкаров, склонил голову, позволив грубой мозолистой руке старого охотника прикоснуться к стальным пластинам его брони. Какое-то время они так и стояли, словно застыв во времени, не шевелясь и не издавая ни звука. Затем гном убрал руку и обернулся к капитану.

– Мы готовы. Ты с нами или нет?

Брови Парелла сдвинулись, а губы искривила недобрая улыбка. Он махнул рукой остальным воинам.

Всадники переглянулись и двинули грифонов по краю поляны. Парелл подошел к скауту и помог ему взобраться в седло. Затем молодой воин закрепил его ремнями к спинке седла и сам взгромоздился на спину Когтегора. Юноша умелым движением скрепил свои доспехи с броней грифона толстой стальной цепью, и схватив ее, словно поводья, двинул зверя вперед.

Валкары, убедившись, что всадникам ордена нет до них дела, поспешили скрыться в лесной чаще. Только Ауф остановился на самом краю поляны и посмотрел как взмывшие в воздух величественные силуэты легендарных рыцарей скрылись вдали, оставив после себя лишь ветер и свинцовые тучи.

Глава 4. Клинок и Знамя

Хальдор засучил рукава потрепанной мантии и со всей возможной осторожностью полез рукой в самое сердце колючего кустарника. Там, за буйно сплетенными шипастыми ветвями сноркса, как называли это растение странники Глухомани, виднелся темно-красный бутон. Это был круглый цветок, состоящий из плотно сомкнутых толстых лепестков, бордового цвета, увенчанный темным пятном аккурат в центре бутона. Око сноркса. Довольно редкое растение в самой Глухомани, а также на юге и в большинстве других земель Миртвальда. Как гласит справочник Североземья, этот цветок используется в приготовлении самых сложных лекарственных зелий из всех известных современной алхимии. Благо, что он подолгу сохраняет целебные качества даже в сорванном виде. На его поиски нередко снаряжают целые экспедиции, а лекарства, полученные при помощи него, могут позволить себе лишь самые состоятельные жители королевств. Форинвальд сказал, что за один бутон ока сноркса на юге можно было выручить не меньше сотни золотых монет. Сумма приличная. На эти деньги в Берегонде можно было купить маленький домик или оплатить учебу в купеческой школе. В сумке гнома было уже три таких бутона.

«Удивительно, что жители Алтареса сочли эту землю такой бесполезной» – подумал гном. Стиснув зубы, он потянулся вперед и схватил красный цветок. В тот же миг от его неосторожного движения несколько колючих стеблей впились в руку, и гном охнул. Он попытался было аккуратно вытащить пострадавшую конечность из чрева куста, но колючки плотно зацепились за кожу, и его действия только ухудшили ситуацию. Пот стекал по лбу гнома, он шумно перевел дыхание. В конце концов, выругавшись на чем свет стоит, Хальдор рванул руку к себе, с треском таща за ней колючие ветки.

Неподалеку, с ветвей невысоких редких деревьев вспорхнула стайка птиц, испуганная диким воплем, полным искренней досады и боли. Хальдор качался взад-вперед, прижимая к груди израненную руку и продолжая сквозь зубы охаживать злосчастный куст крепкими выражениями. Ощупав здоровой рукой пояс, гном снял с него маленький мешочек, издававший резкий, но приятный запах экзотических трав, похожих на мяту. Это были остатки целебной мази, которую Хальдор изготовил под руководством Форинвальда для тана Ульфредина.

Поспешно развязав узел, молодой гном зачерпнул пальцем едва ли не все содержимое мешочка и обильно нанес мазь на исполосованную руку. В тот же момент он почувствовал будто горящая от боли кожа погрузилась в холодную воду. Боль стихла почти сразу, и Хальдор перевел дух. Продолжая втирать мазь, он внимательно осмотрел порезы и решил, что несмотря на их глубину, в швах все же нет нужды. После обработки ран мазью гном оторвал кусок грубой ткани от полы своей мантии и перевязал пострадавшую руку.

Удовлетворенно осматривая перевязку, Хальдор внезапно услышал отдаленный звук, напоминающий орлиный крик. Гном встал на ноги и посмотрел на северо-запад, откуда, как ему казалось доносился, этот неясный звук. Среди тяжелых грозовых туч его глаза не смогли разглядеть ничего. Лишь редкие вспышки молний вдалеке, над вершинами Гранитных гор, предвещающие бурю или сильный снегопад. Крик раздался снова. Однако теперь он звучал ясно и прямо над головой гнома. Хальдор поднял глаза вверх, и в этот самый момент из темно-серого одеяла туч вырвались одна за другой пять крылатых фигур. Они стремительно летели на юг, то выныривая, то снова скрываясь в толще пасмурных облаков. Гном так и стоял рядом с колючим кустом, провожая взглядом исчезающий вдали летучий отряд. Эти силуэты были однозначно знакомы юному гному, и он вспомнил где впервые увидел нечто подобное. Ведь это было совсем недавно, когда караван пересек границу Алтареса и вошел в Остролиственные Долы. Тогда гномы и увидели такую фигуру, парящую над пиками Лентрийских гор. Мастер Скорвид рассказал в тот день самым любопытным гномам, в числе которых был и Хальдор, об ордене Грифоньей Стражи. Тот рассказ вместе с видом величественного существа, парящего в небесной выси, произвели на юный ум неизгладимое впечатление. Хальдор и сейчас не верил, что над его головой только что пронесся отряд рыцарей Грифоньей Стражи.

– Забери меня камень, – выдохнул он наконец, не отрывая глаз от стального неба, в котором несколько мгновений назад скрылся последний грифон. – Но… куда они… Ба! Да они летят в лагерь! – Хальдор хлопнул себя ладонью по лбу и бросился собирать брошенные на земле вещи.

Он подхватил висящую на ветке куста сумку и забросил в нее маленький стальной серп, пустой мешочек из-под целебной мази и аккуратно свернутый в ткани четвертый бутон сноркса. Убедившись, что ничего не забыл, гном со всех ног бросился на юго-запад к побережью реки, где был расположен их основной лагерь.

Хальдор исследовал равнину по указанию Форинвальда. Тот подробно рассказал ученику как выглядит око сноркса и как его лучше всего искать. Поначалу юный гном не мог обнаружить ни намека на искомое растение и постепенно отдалился от лагеря достаточно, чтобы из виду скрылась даже река. Теперь, чтобы вернуться, ему предстояло преодолеть чуть больше мили. Однако, он бежал довольно быстро, огибая редкие рощи чахлых карликовых деревьев. Тренировки в военной академии не прошли даром, и к удивлению самого гнома, он понял, как же ему не хватало простой пробежки с препятствиями по скользкой от росы траве. Хальдор, пожалуй, мог бы бежать быстрее, если бы не висящие на нем лохмотья, гордо именуемые Форинвальдом ученической мантией, и сумки, висящей через плечо, всякий раз подпрыгивающей выше головы Хальдора на поворотах.

Вскоре впереди показались столбы сизого дыма. Хальдор остановился, чтобы немного перевести дух, и шагом направился к скоплению шатров, растянувшемуся вдоль берега широкой реки. В нос ударил аромат жареного мяса и свежего хлеба. Часовой на окраине лагеря рассеянно махнул ему рукой, и Хальдор направился вглубь стоянки. Судя по тому, что половина лагеря опустела, грифоны были уже здесь и своим прибытием произвели самый настоящий переполох. Перед палатками лежали брошенные инструменты, а над кострами висели забытые давно кипящие котлы с похлебкой.

Впереди послышался шум множества голосов. Хальдор обошел палатку картографа Фурдара и вышел к просторной поляне образованной перед шатром тана. Почти все гномы были здесь. Большинство из них столпились поодаль, на краю площадки, с восхищением и страхом наблюдая за существами, занявшими почти все свободное пространство перед большим шатром. Из пяти могучих всадников, восседавших на грифонах, спешился лишь тот, чей шлем венчали серебряные крылья. У входа в шатер стояли тан Ульфредин и мастер скаутов Скорвид. Хальдор протиснулся вперед через столпившихся гномов и, как все, стал наблюдать за происходящим на поляне.

– Мы рады, что смогли вам помочь. – обратился к тану воин с крылатым шлемом, хотя в его голосе не было никакой радости. – Теперь же нам нужно заняться и своими делами. Я передам лорду Райну вашу благодарность. Возможно, нам еще предстоит видеться в будущем, так как командор нашего ордена приказал расширить территорию патрулирования, включив в нее Снежную Долину. В хорошую погоду, разумеется. Да, и кстати, насчет погоды. В Долине собирается буря. Мы видели в небесах грозовые тучи. Ваш друг это подтвердит. И если вам нужен мой совет, то я рекомендовал бы вам повременить с походом. Снежные бури в этой долине могут быть очень сильными и долгими. Эти земли безлюдны не без причины. Впрочем, может быть, валкары и подскажут вам как выжить в бесконечном снегопаде. – закончил капитан рыцарей и на лице его мелькнула злорадная ухмылка. Он коротко поклонился тану Ульфредину и взобрался в седло своего огромного грифона. Управившись с цепями, он подал команду своим собратьям, и грифоны двинулись по кругу поляны, разгоняясь и поочередно взлетая.

Гномы подались назад, не отрывая глаз от завораживающего зрелища. Когда же последний грифон с протяжным криком взмыл в небо и улетел вслед за другими, молчание, охватившее лагерь, наконец прервалось взрывом множества голосов. Все принялись бурно обсуждать увиденное, шумно восхищаясь легендарными птицами и их наездниками. Постепенно гномы начали возвращаться к своим делам и обсуждению новостей о снежной буре, надвигающейся из Долины.

Тан Ульфредин обменялся парой коротких фраз с мастером-скаутом и они скрылись в большом шатре. Хальдор стал выискивать в толпе своего учителя, когда за его спиной раздался скрипучий голос:

– Мальчик! Хальдор, ты здесь? Так и знал, что он запропастится с элементарным заданием.

– Вот же он! Давайте я помогу Вам, мастер Форинвальд. – раздался другой голос.

Молодой гном обернулся и увидел своего учителя, ведомого под руку рыжебородым квартирмейстером Дервульфом. Старик был одет в темную старую мантию, которую Хальдор раньше не видел. Глаза старого рунотворца были скрыты такой же темной повязкой из плотной ткани.

– Я здесь, учитель, – поспешно отозвался Хальдор.

Форинвальд повернул голову в сторону своего ученика и оттолкнул от себя Дервульфа. Тот недовольно хмыкнул и направился прочь, бормоча что-то о капризных, неблагодарных стариках.

– Итак, ты нашел то, о чем я тебя просил?

– Да, учитель. Четыре ока сноркса. Знаю, вы просили три, но уже на обратном пути в лагерь я нашел в ложбине еще один куст…

– Не тот случай, когда мое задание должно быть исполненным дословно. – нетерпеливо отмахнулся старик, – Держи их пока при себе, позже они нам понадобятся. А сейчас мы идем в большой шатер. Давай, помоги же мне, хватит стоять столбом!

Хальдор спохватился и повел старого гнома по направлению к шатру тана.

– Тан Ульфредин прислал за мной сенешаля, велел быть сию же минуту. Ба! Легко приказывать немощному, слепому старцу. – проворчал Форинвальд.

– Должно быть, всадники ордена принесли какие-то важные вести, – предположил Хальдор, осторожно обходя место, где, судя по всему, справил нужду один из грифонов.

– Да, пожалуй, что так. Наш повелитель обеспокоен. В последнее время происходят странные вещи, а ведь он едва успел прийти в себя после падения Берегонда. Сейчас на его плечах лежит огромный груз ответственности за гномов, которые, доверившись ему, пошли против воли Совета Танов и отправились в этот поход. Теперь наш тан терзается сомнениями, хватит ли ему воли и мудрости, чтобы провести свой народ через все препятствия, уготованные нам в пути. Впрочем, я слишком разговорился. Долго еще идти?

– Нет, учитель, мы на месте. Входите, я подожду вас у входа.

– Что? Нет, ты не понял меня, юный гном. Ты пойдешь со мной. Смелее, заходи же!

Гвардеец, дежуривший у входа в шатер, распахнул перед ними полог и учитель с учеником вошли внутрь. Хальдор был слишком удивлен, чтобы возражать рунотворцу. Он решил вести себя как можно незаметнее и сделал вид, что просто помогает старику передвигаться.

В шатре было гораздо теплее, нежели снаружи, где безраздельно властвовали все более суровые день ото дня ветры. Посреди просторного круглого помещения стояла большая жаровня, где все еще тлели несколько углей с прошедшей ночи. Хальдор уже слышал от одного из младших хускарлов, что с тех пор, как шатер тана посетил странный колдун, владыка приказал поддерживать огонь в шатре постоянно. Гвардейцы даже выстроили свое предположение, будто это был вовсе не колдун, а злой дух, который перевоплощался в людей и мог мгновенно перемещаться в ночной темноте. Хальдор, хоть и не был сведущ в подобных вещах, все же склонялся не воспринимать эти домыслы всерьез. Тем более, что сам Форинвальд их решительно не разделял.

Когда глаза молодого гнома привыкли к полумраку, он разглядел в дальнем конце шатра сидящего в массивном резном кресле тана Ульфредина. Рядом с ним стоял мастер Скорвид и они о чем-то тихо и напряженно говорили. Заметив вошедших, они прервали беседу.

– Почтенный Форинвальд, – кивнул старику тан.

– Приветствую тебя, владыка, – проскрипел в ответ маг. – Прости мне мою медлительность. С годами даже небольшие расстояния стали для меня настоящим испытаниям. Я пришел так быстро, как смог. Полагаю, у тебя есть новости о бродячей труппе, которая чуть не погубила наш поход.

– Верно. Капитан Грифоньей Стражи Парелл сообщил, что поиски музыкантов окончены. Их обнаружили на восточной окраине леса, в котором и была устроена засада гоблинов. Сначала патрули грифоньего ордена облетели половину королевства, но не смогли ничего обнаружить. Тогда лорд Саладор Райн приказал начать поиски с самого начала, от поля битвы, и призвал в помощь Лестранских егерей. Спустя день они обнаружили растерзанные трупы артистов.

– Рас.. растерзанные? – удивленно проговорил Форинвальд, – Кем?

– Скорее всего, гоблинами. – отозвался Скорвид, – Таким образом зеленокожие вымещают свою злобу за поражение. Когда любая армия этих дикарей, неважно будь то орки, огры, тролли или гоблины, терпит неудачу, то, отступая, они сметают на своем пути все, не особо разбираясь друзья перед ними или враги. В Осмарской войне дошло даже до того, что наголову разбитые отряды армии огров по возвращении в свою столицу разрушили ее до основания в приступе невообразимого гнева. Поэтому я склонен предположить, что артистов убили именно гоблины. Об этом говорят и следы пыток на телах.

– А что же сами зеленокожие? Их удалось найти?

Тан Ульфредин покачал головой. Скорвид ответил за него:

– К тому моменту прошло уже слишком много времени. Егери прошли по следам выживших гоблинов до Пограничного леса. Дальше никто идти не отважится. За этим сумрачным лесным массивом начинаются Угрюмы Топи. Они несут гибель всем, кто туда попадает. Валкары говорят, что стародавние времена они ссылали туда своих преступников, в качестве страшнейшего наказания. – Скорвид погладил седую бороду и продолжил – Не думаю, что гоблины еще живы. В тех местах таится истинное зло, от которого не будет пощады никому.

– А что насчет колдуна? Его имя, кажется, Неандр? – спросил рунотворец.

– Так он мне назвался. – угрюмо сказал Ульфредин, – Нет, его среди убитых не было. Я полагаю, что он расстался со своими спутниками сразу после того, как мы разбили гоблинов на опушке леса.

– Ну конечно, – рассеянно произнес Форинвальд, – Этот чародей не так прост. Боюсь, что мы еще услышим о нем.

Все трое задумались. Форинвальд вдруг покачнулся, но устоял опершись на вовремя подошедшего Хальдора. Скорвид, опомнившись от раздумий, взял стоявший неподалеку табурет и усадил на него старого рунотворца. Тан, казалось, ничего на замечал. Он смотрел прямо перед собой, но его взгляд был где-то очень далеко.

Ульфредин вспомнил ту ночь, когда обнаружил в своем шатре незваного гостя. Ему припомнились произнесенные тогда слова: «Весь твой народ на волоске от гибели. Их от нее отделяет только размер твоей гордости. Подчинишься, будет тебе мир. А если нет, то недоразумение с гоблинами покажется тебе детской шалостью, после того, что сделает со всеми вами мой господин». Тан так и не поведал никому о послании, которое передал тот странный незнакомец. Более того, он не рассказал никому о том, как легко этот колдун изменил свою внешность. Ульфредин действительно опасался того, что среди его подданных пойдут разговоры о том, что их правитель помутился рассудком. Колдуна ведь никто не видел. Все, что было известно о том ночном посещении, поведал сам Ульфредин. Большинство гномов, конечно, поверили своему повелителю, но гордость гвардейцев, стороживших его шатер, была сильно задета. Они клялись, что той ночью не сомкнули глаз, и между собой выражали сомнения по поводу произошедшего. Например, не приснился ли тану очень яркий и правдоподобный кошмар?

От тяжких раздумий Ульфредина отвлек голос Скорвида.

– Думаю, эту тему можно пока оставить. Так или иначе, обнаружить колдуна нам сейчас не под силу. Но мы будем готовы к его следующему появлению. Теперь же необходимо обсудить дальнейшие действия.

В этот момент полог шатра откинулся и внутрь вошел крупный полноватый гном с рыжей бородой, раскинувшейся по всей его обширной бочкообразной груди.

– Мой тан, прошу простить мне мое опоздание. – воскликнул квартирмейстер. – Стоило многих усилий заставить всех вернуться к работе. Народ у нас достаточно впечатлительный, они все еще обсуждают великолепие этих гордых существ. И я их не виню, зрелище поистине величественное!

– Ты пришел вовремя, Дервульф. Настала пора решить, что делать дальше и нам нужен твой совет, так как ты лучше любого знаешь о том, на что способен сейчас наш караван.