Kорпорация «АйДи»

Следующий раз я открыл глаза у себя в квартире на Печерске. Меня сильно тошнило и вообще – было такое ощущение, что незадолго до пробуждения меня казнили способом «дьявольского ветра», который английские солдаты применяли против восставших сипаев в Индии. Сектантов привязывали к жерлам выстроенных в ряд пушек, после чего одновременно производили выстрел, который разрывал тела жертв на куски. Физические муки сопровождались и душевной болью: пустотой, отчаянием, тоской и безудержным горем. Я с трудом поднялся с кровати, и решил пройтись по комнате. Но получалось у меня не очень. Я шатался, падал, полз на корточках, при этом меня рвало и трясло, слезы градом катились по моим щекам. С трудом я вернулся на кровать, нащупал телефон и набрал Ольгу, которой с большим трудом – обрывочными фразами и паузами попытался объяснить свое состояние. Она пришла довольно быстро, и сразу же преподнесла мне стакан с чистым прозрачным спиртом. Я выпил его, и мне действительно стало немного легче, хотя в целом мое состояние было как после очень тяжелого и даже фатального отравления алкоголем, наркотиками или другим еще более сильным ядом. Я вкратце пересказал ей встречу с Уильямом Виндзором, вхождение в световой поток и инцидент с канцлером.

– Самое главное, что твой тренд одобрен. Соответственно теперь ты регент или десница генерального директора корпорации «АйДи» со всеми правами и обязанностями, – сказал она.

– С чего ты взяла? – спросил я.

– В радужный поток может войти только регент, – пояснила Ольга.

– Что со мной происходило, когда я сидел в троне? – продолжил я.

– По поводу радужного потока – точно ничего сказать не могу. Как ты понимаешь, испытать подобные ощущения могут даже далеко не все рыцари-архары, не говорят об остальных клерках. Говорят, это можно сравнить с ощущениями топового блогера, например, Олега Могола, который с жизненного дна взлетел на вершину обожания и купается в лучах славы, виртуального, морального и финансового благополучия. Выход из потока сопоставим со стремительным падением блогера обратно на дно потребительского интереса. И чем дольше блогер находился в свете софитов, тем больнее происходит его падение на дно рейтинга. Для таких людей нет ничего хуже забвения. Эксперты говорят, что отчасти это можно сравнить с ломкой наркомана. Впрочем, падение блогера с точки зрения психического, соответственно и физического состояния бывает значительно хуже. Как говорят исследователи революций – кто был никем, тот станет всем, а потом снова никем, правда, уже без головы. Только если у блогера этот процесс растянут по времени, восседающий на троне человек получает этот заряд в сильно сжатом виде – как концентрат эйфории, так и последующей ломки. Подозреваю, что ты сидел в троне несколько секунд, – сказала Ольга, – ходят слухи, что Владимир Семенович пристрастился к героину как раз после того, как побывал регентом. Когда его тренд сошел, в шприце с ядом он нашел примитивную и весьма отдаленную замену луча «ока потребления». Поэтому очень прошу тебя относиться к своим новым обязанностям очень аккуратно.

В ответ я одобрительно моргнул двумя глазами. Ольга повторно наполнила стакан спиртом, и протянула его мне. Выпив лекарство, я заснул. Меня разбудил звонок телефона. Я снял трубку и приставил ее к уху.

– Ну что, Серега, когда к гуриям поедем? – весело поинтересовался Гаврик.

– К каким гуриям, – сказал я, но сразу же вспомнил, – ах, да, девам из сада.

– Говорил тебе, что тренд зайдет, – продолжал Гаврик.

– Послушай, Степан, а мы с тобой виделись в тот день, когда я представлял концепцию Уильяму Виндзору? – перебил я его.

– Было – хихикнул Гаврик, – не бери в голову. Это часть церемонии инициации регента. Мы называем это печать десницы – почетное прикосновение царственной особы.

– Понятно, – сказал я.

– Так как на счет гурий? – не унимался Степан.

– Да хоть сейчас, – ответил я.

– Отлично, я за тобой заеду минут, эдак, через 30, – сказал Гаврик.

– Давай лучше через час, – ответил я.

– Договорились, – согласился Степан, и положил трубку.

После разговора я какое-то время просто лежал и смотрел в потолок, но затем все же стал пытаться приводить себя в порядок. Давалось это нелегко. Негативные последствия луча «ока потребления» окончательно не прошли. Глубокая тоска, отрешенность, безразличие и полная апатия по-прежнему наполняли мое сердце, тем не менее, позитивная динамика все же была – я уже мог относительно нормально передвигаться и говорить. Завершив утренний туалетный моцион, я сжег несколько 100 долларовых купюр, которые просто скомкал и кинул на тарелку. Вдохнув грязный дым, заключенных в бумагу человеческих чаяний, страданий, радостей и разочарований, я долго не мог прокашляться. К гуриям мне ехать не хотелось, но вопрос с Гавриком нужно было закрыть. Время встречи приближалось, поэтому я надел ненавистную белую рубаху, до половины наполнил стакан со спиртом, залпом выпил его, после чего застегнул на голове маску лица Есенина и вышел из своей шикарной квартиры в мерзкий вечно дождливый город. Гаврик уже сидел в машине, и, завидев меня, помахал рукой. В этот раз кардинал тайной службы был не в форме канцлера ордена козлиной головы, а в одежде обычного клерка со спрятанным под улыбающейся золотой маской лицом. Я сел на задний диван, и машина сразу же тронулась в направлении Днепра.

– Пока твой тренд будет основным в повестке общественно-политического дискурса, тебе надо будет носить атрибуты регента, – сказал Гаврик, протянув мне достаточно крупный дорогой футляр нефритового цвета. В нем оказалась золотая медаль на массивной орденской цепи, состоящей из 13 чередующихся звеньев, соединенных небольшими кольцами. На самой медали была изображена перевернутая пятиконечная звезда черного цвета, в которую помещалась выпуклая голова козла из похожего на перламутр материала с красными рубинами вместо глаз. Звенья были вдвое меньше медали и представляли собой золотые щитки треугольной формы с изображениями меча, копья, лестницы, тернового венка, обнаженной женщины, обнаженного мужчины, змеи, черепа, фигурки, похожей на анальную пробку, бича, игральных костей, петуха и золотых монет. Закончив рассматривать регалии десницы, я надел цепь на шею и уставился в окно. Ехать оказалось недолго. Корпоративный мерс Гаврика повернул на улицу Бастионную и въехал в ворота ботанического сада имени Гришко. Автомобиль остановился у стеклянного здания, напоминающего ограненный бриллиант, и вместе с Гавриком мы направились к его входу. Возле дверей дежурили четыре преторианца, с нехарактерными для легиона рисунками на щитах. Вместо молний в виде стрел, крыльев, полумесяцев и других традиционных узоров времен Римского легиона каждый скутум гвардейцем украшали три цветка – в правом верхнем углу – лилия, в левом верхнем углу – мак, а по центру внизу – роза. Рассмотрев на моей груди регалии регента, один из гвардейцев ударил в подвешенный к зданию китайский колокол, створки стеклянных дверей разъехались в стороны, и мы вошли внутрь. В просторной прихожей, стены которой были обшиты деревом с тончайшей резьбой в виде восточного узора, нас встретил высокий лысый пухлый мужчина в красном халате и такого же цвета тюбетейке, украшенной белыми лентами кружева. Он очень низко поклонился и жестом указал нам направление, в котором следовало идти. Мы шли по мягкому ковру с изображением удивительных растений и причудливых животным, и с каждым шагом до нас все отчетливей доносилось пение птиц, журчание воды и ненавязчивая музыка арфы. Наконец мы уперлись еще в одну дверь, над которой был закреплен огромный мраморный барельеф с телами голых девиц, которые переплетались друг с другом слово листья густой кроны дерева.

– Ровно 72, – сказал Гаврик, внимательна рассматривая выпуклый рельеф скульптуры, – говорят, что на следующий день после соития у гурий восстанавливается девственность.

Я оставил его реплику без комментариев. Смотритель подбежал к двери, открыл ее и, поклонившись нам, еще раз сделал пригласительный жест рукой. Мы вошли в громадный светлый зал, который больше походил на роскошный сад с невероятным количеством дивных растений, разноцветных птиц, мраморных фонтанов в виде цветов, мягких песочных дорожек и множеством невероятно красивых обнаженных девиц. Сквозь стеклянный купол весь сад заполнял яркий солнечный свет. Каменные столы ломились от фруктов и амфор с напитками. Увидев нас, гурии стали грациозно бегать по саду, запрыгивать и присаживаться на низкие ветки широких деревьев, сопровождая передвижения звонким смехом. Рассматривая эту картину, я почувствовал небывалое облегчение. Последствия вхождения в световой поток «ока потребления» исчезли как капля воды на жарком солнце. Сад явно обладал какой-то магической, очищающей или даже освобождающей силой. Гаврик также пребывал в бодром расположении духа. Он откинул в сторону все свои маски и стал снимать кроссовки, а затем стягивать с себя спортивный штаны. При этом Степан интенсивно дышал и ухал. Полностью оголившись, Гаврик подбежал к двум черноволосым красавицам, и одновременно хлопнул их по голым упругим ягодицам ладонями. Сад озарила мощная вспышка света, сразу после которой раздался сильный хлопок, будто в землю ударила молния. Гаврика с невиданной силой откинуло от девиц в обратном направлении метров на десять. Когда он сел, волосы его торчали в разные стороны и при этом дымились. Взгляд был пустым и неживым. Гурии смотрели на него и радостно хихикали. Ко мне подошла одна из девиц – высокая стройная блондинка с огромными изумрудными глазами.

– Господин, сладкий плод доступен только истинному шахиду, регенту, царю, помазаннику, венценосному, что, впрочем, всего лишь разные оттенки одного понятия, – сказала она, протянув мне бокал с напитком насыщенного лаймового цвета и длинной красной трубочкой.

К моему удивлению, впервые за долгое время напиток оказался не разбавленным спиртом, а настоящим сладким фруктовым шербетом. Поэтому я пил его с неподдельным удовольствием и даже жадностью. Присмотревшись к девушке, я заметил на ее шее небольшой ремешок черного цвета с вшитой диодной полоской зеленого цвета. У других гурий на шеях были такие же ремешки, правда, их полоски горели красным цветом. Я догадался, что произошло с Гавриком, и для проверки своего предположения дотронулся до девушки с зеленым диодом на шее. Ничего не произошло. Затем я жестом подозвал к себе еще несколько девиц. Когда они приблизились ко мне, свет их диодных полосок на ремешках поменялся с красного на зеленый.

– Что желаешь, господин? Мы можем воплотить в реальность все твои самые сокровенные желания, – шептали гурии, обнимая и гладя меня по спине.

– Забавная система защиты, – подумал я, – вероятно, чип, который разблокирует ошейники гурий, вшит в одно из звеньев орденское цепи звезды Бафомета, если не в саму медаль. Современные технологии уверенно перекочевывают и в сферу плотских утех. Доступ к телу теперь зависит от ценности сотрудника для компании. Правда, остается вопрос надежности соединения ордена с ремешком гурии. Интересно, если во время соития сигнал пропадет?

Я подошел к Гаврику, который все еще оставался в прежней позе.

– Не все так просто, Степан. Как говориться, дьявол кроется в деталях. Попасть в сад гурий – не значит испить источник наслаждений. Но самое обидное, что купить это право нельзя, его можно только получить вместе со статусом, – сказал я, продемонстрировав ему медаль.

Ко мне подбежала дюжина девиц, и, взяв за руки, повели глубже в сад. Мы пришли на небольшую полянку, окруженную неимоверно крупными платанами. В ее центре – в тени кроны самого мощного дерева находились руины древнего греческого или римского храма, а может быть дворца – некоторые белые колоны лежали на земле вместе с осыпавшимися стенами, несколько колон и часть кладки с аркой все еще сохраняли изначальное положение. Внутри развалин стояла огромная высокая кровать, застеленная белой шелковой простыней и засыпанная лепестками роз. Гурии положили меня в центр этого кровати и стали ласкать мое тело касаниями своих рук, губ и тел. Меня накрыла волна вожделения, и поглотил огонь страсти. Одна гурия, как мне показалось, самая прекрасная из всех девушек – с заплетенными в конский хвост черными, как смоль волосами и глазами цвета голубого моря, запрыгнула на меня, раздвинула ноги и приготовилась сесть на мой возбужденный член, но в момент контакта я остановил ее. Не знаю почему, но в этот момент я подумал об Ольге.

– Жизнь полна соблазнов, перед которыми очень сложно устоять. Но что будет потом, когда все закончится? Удовольствие мимолетно, а чувства подлости и предательства останутся в моей памяти навсегда, – почему-то подумал я. При этом в голове зазвучали и другие доводы: – самые красивые женщины мира готовы разделись с тобой ложе. Такого шанса больше никогда может не возникнуть. Я колебался. Закрыв глаза, я стал мысленно возводить в памяти черты Ольги – овал лица, губы, нос, глаза. Она не только была не хуже гурий, она давал им фору всем вместе взятым. Помимо прекрасных внешних данных, она была умна, сдержана и приятна в общении. Мы с ней одинаково думали, одинаково ощущали этот мир и чувствовали другу друга, как во время интимной близости, так и после нее. Гурии могли подарить только плотскую утеху, которая после пика соития неизбежно сводится к пустоте, безразличию и одиночеству. К тому же гурии раздвигали свои ноги не передо мной, а перед висящей у меня на груди звездой Бафомета. Я поднялся с кровати, и под удивленные взгляды самых красивых женщин этого мира направился к выходу из сада гурий.

Микаэл

Вечером после моего посещения сада гурий ко мне пришла Ольга. Она подарила мне одну из самых сладострастных и ярких ночей с момента нашей близости. Я понял, что так моя возлюбленная благодарила меня за волевое решение, которое я принял в окружении 72 самых прекрасных нимф, справившись с искушением и возвысив ее над всеми женщинами мира. После акта любви мы долго лежали в обнимку и молча смотрели в окно, за которым горели окна далеких домов и, как всегда, моросил дождь. А потом она заговорила: – Глеб, я боюсь за тебя.

– Почему? – спросил я.

– Скоро Виндзор поедет на территорию соседнего филиал «АйДи», где соберутся генеральные директоры всех представительств корпорации. Приближается момент истины, – сказала она.

– Четно говоря, я периодически думаю об этом. И чем дольше размышляю, тем мне меньше хочется выполнять подвиг, – ответил я.

Ольга встала с кровати, подошла к своей сумочке, достала из нее пачку сигарет с зажигалкой и закурила.

– Что будет со мной после броска копья судьбы? Не знает никто. Что если мне придется вечно переживать немыслимые мучения. И черт с ним, если это приведет к чему-то светлому – тотальной победе над тьмой. В лучшем случае мы выиграем бой. Ради кого? Потребителей, которые давным-давно превратились в уткнувшиеся в голубые экраны зомби, и самое страшное, чрезвычайно довольные этому, – сказал я, взяв у нее подкуренную сигареты, – я люблю тебя, мы счастливы и нам никто не мешает жить. Неужели стоит разрушать это ради иллюзии, которая может растаять как мираж в пустыне в одурманенных обезвоживанием глазах пилигрима.

– Ты не прав, – парировала Ольга, – не все люди превратились в зомби. И удар копья судьбы может вернуть к истинному предназначению человека множество заблудших душ.

– В чем истинное предназначение человека? – спросил я.

– Ты получил ответ на этот вопрос в саду гурий, – сказала Ольга, после чего стала быстро одеваться.

Конечно, Ольга была права. Я прекрасно знал и понимал это, но как обычному человеку мне хотелось удерживать свое счастье как можно дольше. Впереди была пугающая неизвестность. Впрочем, ждать развязки оставалось недолго. Несколько дней спустя ко мне в кабинет в одеянии канцлера явился Степан Гаврик, который сообщил, что Уильям Виндзор на день уедет в командировку, поэтому на это время мне придется разделить трон в зале «ока потребления» со вторым регентом.

– Первую половину дня сигнал будет принимать Николай Ватутин. Ну а затем эта честь или ноша, зависит от твоего восприятия, выпадает тебе, – ухмыльнулся Гаврик.

По словам Степана, перед тем, как взойти на трон, мне необходимо будет пройти еще один обряд, который должен помочь мне справиться с негативными последствиями процедуры.

– Это не просто дань традициям, а важный элемент защиты от побочного эффекта, который возникает при вхождении в световой поток «ока потребления», – предупредил Гаврик.

Я попытался уточнить детали этой церемонии, но Степан отмахнулся, сказав лишь, что в ней нет ничего особенного. Он предупредил, что завтра будет ждать меня ровно в 18.00 у лифта на моем этаже, и, выходя из кабинета, зачем-то показал мне рукой жест «козы», выставив вперед мизинец и указательный палец, сжав к ладони все остальные пальцы.

– Вот и все, – подумал я, – настал момент истины.

Остаток дня я провел с Ольгой, которая пребывала в каком-то возбужденном состоянии, и постоянно твердила: – ничего не бойся. Свет не оставляет своих воинов даже в самых темных местах вселенной.

Весь следующий день я просидел в рабочем кабинете, сжимая в руке пилум. Поначалу я старался ни о чем не думать, но получалось у меня не очень. Поэтому я сосредоточился на счастливых воспоминаниях своей жизни, и значительную часть в этих воспоминаниях занимала Ольга. Перед тем как покинуть кабинет, я наполнил стакан заранее заготовленным спиртом и одним глотком опорожнил его. В голове слегка закружилось, и граничащая с безразличием уверенность раскатилась по телу.

– Зачем тебе копье? – усмехнувшись, спросил меня Гаврик, который уже ожидал меня у лифта.

– С ним как-то уверенней себя чувствую, – ответил я.

Степан хмыкнул, нажал на знакомую кнопку, и лифт понесся вверх. Как и во время рыцарского бала, мы вновь оказалась в небольшом фойе с масштабной скульптурой в центре зала. Однако теперь скульптура была несколько другой. Теперь вместо Кисельвова и Дуря на кресте, который нес худощавый человек с терновым венцом на голове, сидели животные – птица, напоминающая павлина, змей с гребнем, как у рыбы, полосатый кот, черепаха, муха, которую за конечности и отростки удерживали 12 муравьев, волк похожий на лису, или лиса, похожая на волка – с костью в зубах, а также белый козел с огромными рогами. Всех этих животных накрывали крылья громадной гарпии с некрасивым женским лицом. Гаврик указал мне на дверь со знакомой литерой M. Внутри меня встретили те же кавказцы, которые надевали на меня рыцарские латы во время церемонии посвящения в рыцари-архары, правда, в этот раз они были в папахах, черкесках и бурках белого цвета. Один из джигитов опять указал мне на небольшой подиум, установленный вблизи камина. Я повиновался, после чего второй подошел ко мне с подносом, на котором стоял большой и вычурный кубок, наполненный до краев какой-то черной жидкостью.

– Пей, – прозвучал кавказский акцент.

Я взял довольно тяжелый кубок в руку. Фужер был выполнен из хрусталя на золотой ножке, на которой были изображены такие же животные, как и на скульптуре в фойе. Я долго не мог оторвать взгляд от игры языков пламени из камина в гранях хрустальной чаши.

– Пей, – повторил голос.

Я пригубил. Напиток оказался тягучим, маслянистым и кислым. Не могу сказать, что пить его было невозможно, но приятного в этом было мало.

– Надо, брат, надо, – приговаривал один из джигитов.

Когда я закончил, меня чуть не стошнило, но я все же сдержался. Я поставил кубок обратно на поднос, и хотел, было, спуститься с подиума, но прислужник остановил меня. Картинка в глазах поплыла, а предметы в комнате стали яркими и выразительными. Второй джигит накинул мне на плечи шкуру какого-то животного, подозреваю, что козла, и специальными завязками закрепил на теле. Затем он развернулся и взял со стула козлиную голову. Это был своеобразный шлем, созданный таксидермистом с головы настоящего животного, с виду ничем не отличающийся от реального кашмирского козла, но полый внутри. Один их прислужников надел этот убор мне на голову, второй с помощью специальных ремней закрепил его к телу. Кавказцы свою работу знали – голова и шкура козла держались на мне так крепко и надежно, что у меня создалось стойкое впечатление, что это было мое настоящее тело. Я относительно свободно двигался в этих латах, и даже мог делать наклоны. Прислужники выпроводили меня из своей коморки, и я вновь оказался в фойе. Гаврик встретил меня неожиданно. Он подошел ко мне, встал на колени, поцеловал руку и сказал: – ваше величество, трон ждет.

Мы двинулись в направление двери с литерой W. Справа от двери в боковой стене было вмонтировано зеркало, в нем я увидел большого черного кота и белого козла, но в следующую секунду они исчезли. Подойдя к зеркалу, я внимательно посмотрел в него. В зеркале отражался козел с человеческими ногами и руками, а между рогами животного пылал огонь в форме короны с острыми шипами. Я поднес к головному убору руку, но огонь нисколько не обжигал меня. Гаврик открыл двустворчатые двери, поклонился, жестом указывая мне путь, и я вновь оказался внутри трехнефного готического собора с витражами из цветного стекла и скульптурами рогатых рыцарей. Когда мы приближались к центру зала, раздался звук открывающихся дверей. Со стороны скульптуры рыцаря с крыльями дракона к нам двигалась процессия. Четыре девушки в просвечиваемых кольчугах, одетых на голые тела, и шлемах с закрепленными с боков орлиными крыльями несли на большом круглом щите обезглавленное тело мужчины в козлиной шкуре. Сразу за ними шла обнаженная прислужница, которая несла на подносе голову козла со следами крови. От этого зрелища у меня приподнялись волосы на затылке, а также моментально пересохло в горле.

– Что здесь происходит? – спросил я с возмущением.

– Умер король, да здравствует король, – хихикнул в ответ Гаврик, – Не придавай значения, это формальность, давняя традиция. Дело в том, что его мессенджер окончательно потерял интерес у потребителей. И он, как придумавший этот тренд менеджер, растворился в небытие вместе с ним. Надо всегда держать руку на пульсе тренда, чтобы не потерять голову.

Колона прошли возле нас, и я увидел торчащую из головы козла золотую маску с лицом боевого генерала Николая Ватутина, освободившего древнюю столицу моей страны осенью 1943 года.

– Дальше мне идти нельзя. Сюда могут входить только венценосные особы, – сказал Гаврик, и, хихикнув, продолжил, – а также проверенные уборщицы.

Дверь открылась, и я шагнул в слепящий свет. В зале никого не было, но я на всякий случай обошел его по кругу, внимательно всматриваясь в светящиеся мониторы. Кинув взгляд на трон в центре зала, я испытал непреодолимое желание сесть на него и вновь испытать невообразимое блаженство эзотерической составляющей процесса потребления материальных и виртуальных продуктов. Мощный световой пучок манил меня и даже в какой-то мере гипнотизировал. Я даже не понял, как мои ноги зашагали в направлении стула. Они подчинялись не мне, а какому-то внутреннему сознанию, которое существовало отдельно от моей воли или ума. Но затем я заметил пятна крови на белом полу, вероятно, принадлежащие Ватутину, и разум тут же возобладал над телом, взяв его под контроль. Адреналин все-таки сильная штука, а главное всегда с собой. Чтобы не искушать судьбу, я решил не тянуть со своей миссией. Сжав в руке пилум, я стал внимательно выискивать потухшие экраны зловещей световой машины. С одной стороны, рассмотреть темные мониторы в залитом светом пространстве было непросто. Впрочем, это была не самая главная проблема. Даже когда в потоке света удавалось сфокусироваться на черноте, фактически уже в момент броска монитор вспыхивал белым светом. Поскольку копье у меня было одно, это могло бы привести к фатальному результату: миссия провалена, а я разоблачен. Около 10 раз я чуть не попался на этом, но в самый последний момент мне все же удавалось останавливать руку. Казалось, что «око потребления» играет со мной, как заключенный в башню Саурон с Фродо Бэггинсом. Наконец я выделил один экран, который долгое время не изменял темноте. Я несколько раз для вида изображал бросок пилума, но монитор ни разу не зажигался огнем потребления. Наконец, решившись, я со всей силы метнул копье в черную точку залитого светом зала. С еле слышным шипением, которое рождалось от разрезаемого острием воздуха, копью пронеслось по пространству и с не очень громким хрустом вошло в темный экран чудовищной машины. В первый момент казалось, что ничего серьезного не произошло, но в следующий миг раздался мощный взрыв, все экраны в одни момент разорвались, и я почувствовал, как в меня врезаются мелкие осколки составных частей мониторов – стекла, пластика и металла. После чего меня поглотила непроглядная темнота. Вдруг я почувствовал вибрацию у себя в кармане, а затем услышал знакомую мелодию, сопровождающую вызовы в одном из моих мобильных мессенджеров. Я достал из кармана своей белой рубахи мобильный телефон и принял видеозвонок с неизвестного номера. В экране появилась картинка с Ольгой, которая почему-то была с ярким макияжем и с оголенной грудью.