Девочка, которая зажгла солнце

Брюнет невольно поежился и под недовольным взглядом буфетчицы забрал полный поднос. Что ж, сегодня этот замечательный бургер и салат он съест в полном одиночестве, разве что увлеченный пререканиями с внутренним и не менее паршивым двойником. Лучше и быть не может.

Выбрав глазами один из спрятанных в самом углу столовой столиков, парень направился к нему, не прекращая этот странный мысленный спор.

«Я действительно нужен им. И они мне… тоже».

Тогда почему ты оправдываешься передо мной, Джеки? Где уверенность в собственных словах?

Дауни решил больше не размышлять на эту неприятную тему и принялся за свой скромный обед. Полуразвалившийся бургер был немного примят с одной стороны, а его торчащие внутренности не добавляли ни каплю привлекательности, хотя салат был вполне сносным. Все же взяв первое блюдо в руки, Джек широко раскрыл рот и надкусил, усердно жуя жесткое мясо.

«И все-таки, что я делаю не так? Может, дело и правда не в Кэти, а во мне? Она всего лишь проявляла заботу и внимание, была одной из немногих, кто действительно интересовался моей жизнью и занимал в ней достойное место…»

Самое время найти ее, упасть на колени и слезно умолять о прощении. Иначе рано или поздно ты можешь остаться один. Совсем один. Тебе не за что будет зацепиться и ты начнешь тонуть в самом же себе.

Брюнет только задумчиво засовывал в себя безвкусную пищу, машинально кромсая ее зубами и тут же проглатывая, когда сзади к нему кто-то приблизился. На поверхность стола упала тень невысокого человека, а затем тоненькая ручка настойчиво начала теребить плечо парня, возвращая его таким образом в реальность. Джек обернулся – перед ним стояла Рэйчел с подносом в руках.

– Привет. Не против, если я присоединюсь? – девочка уже поставила свои тарелки рядом с Дауни и извиняюще улыбнулась, заправив за ухо выбившуюся из хвоста рыжую прядь. – Никак не могу найти свободного места.

Парень понимающе кивнул и обернулся назад. Ученики по-прежнему занимали добрую половину всей столовой, но все же несколько пустых столиков одинокими серыми пятнами выделялись среди множества спин и рюкзаков. Видимо, заметив недоумевающий взгляд Джека, Робертсон тяжело вздохнула и пояснила, откусывая от своего сэндвича небольшой кусочек:

– Нормального свободного места, Джейкен, не смотри на меня так. Да и вообще, я думала, ты обрадуешься, что я пришла. Знаешь, как сложно было найти тебя в школе – как серая мышь, честное слово! Хорошо, что ты не призрак и хоть чем-то питаешься, иначе понятия не имею, сколько бы еще пришлось искать повода для встречи.

«Зачем ей это?» – подумал про себя брюнет, накалывая вилкой очередную порцию влажного и хлипкого салата. «Какой смысл возиться с таким, как я? Она не получает из общения со мной никакой пользы, так для чего же? Уверен, что в классе ее дожидаются друзья, с которыми ей действительно весело, но почему она не разделяет свой обед с ними?»

Жалость, Джек. Зачастую именно это одурманивает людям рассудок. Они умиляются, увидев на улице брошенного голодного котенка; бросают печальные взгляды на пробегающую мимо бродячую собаку, чья редкая шерсть покрывает выпирающие кости; маленькая рыжеволосая девочка с добрым сердцем не может оставить тебя в одиночестве, потому что чувствует, что необходима тебе. Придется смириться. По-другому в этом мире не живут. Ты либо находишь в себе сострадание к людям и всячески стремишься им помочь, ощущая при этом превосходство и осознавая цену собственного счастья, либо сам вызываешь жалость окружающих. И, кажется, мы оба знаем, к какой стороне ты относишься.

– Нет, что ты, я правда рад. Просто думал, что у тебя наверняка есть дела поважнее, нежели времяпрепровождение в моей компании.

Как и ожидалось, на лице Рэй вспыхнул красноватый румянец. Она тут же ответила:

– Стоп. Хватит нести чушь, иначе я запущу в тебя этим… О, Боже, это что, горчица? – девочка поморщилась и отодвинула от себя чужое блюдо. – Никогда ее не любила. Куда лучше сладкий соус или кетчуп. Но не суть, главное, прекрати копаться в себе! Кстати, я тут подумала и поняла, что знаю, как решить твою проблему. Будешь слушать?

Джек сосредоточенно кивнул и начал внимательно следить за каждым движением подруги. Сначала ее пальцы распрямили салфетку и выложили на нее с десяток зубочисток, а затем подняли одну и сделали небольшую дырку. Закончив все это, Рэйчел взяла вторую и сказала:

– Представь, что эта маленькая деревянная палочка – некоторая часть тебя. Ты можешь бережно гладить ее, когда чувствуешь себя хорошо или надламывать каждый раз, стоит в твоей жизни случиться чему-то плохому. Итак, ты от нечего делать начинаешь постоянно прикасаться к зубочистке – сгибаешь ее то в одну, то в другую сторону, но не очень сильно, теребишь ее в руках и думаешь про себя: «Я отвратителен. Моя жизнь бессмысленна. Окружающие меня люди заносчивы и высокомерны, я никому не нужен». Повторяешь это бесчисленное множество раз и не замечаешь, как тоненькая деревянная шпажка переламывается пополам. А затем следующая. И еще одна. Так до тех пор, пока не испортится последняя, на которую тебе, к сожалению, уже глубоко наплевать. Какие выводы можем сделать?

Робертсон отхлебнула чай из пластикого стакана и выжидающе посмотрела на сидящего напротив парня. Тот снова ушел в себя, хоть и не слишком глубоко, а потому нужно было дать ему немного времени. Но не больше нескольких минут. Этого вполне хватит.

– Теперь я могу с полной уверенностью заявить, что у тебя отсутствует литературный талант. Сравнение меня и моих проблем с зубочистками было самым глупым, что я когда-либо слышал.

– И все же ты меня понял. Отложи их в сторону, перестань зацикливаться на определенных вещах и просто начни жить. Не существовать, а именно жить, как большинство людей на этой планете.

Дауни все еще слушал и не отрывал глаз от спокойного лица девочки. Этот приподнятый кверху носик, россыпь веснушек на щеках и навечно застывший в улыбке рот очаровывали, наталкивали на теплые и приятные мысли. Сразу вспоминалось странное спокойствие с толикой счастья и тепло, разливающееся по всему телу, когда пьешь горячий кофе, сидя на подоконнике в огромном уютном свитере; или странный восторг при виде высокого стога сена – колющиеся соломинки и дивный сушеный запах долго еще остаются на одежде. Кажется, будто эта девочка появилась сама по себе: раздвинула тоненькими ручками крупные головки маков и громко засмеялась подхватившему рыжие пряди ветру. Она явно пришла босиком с цветочного луга, напевая под нос мотив излюбленной песенки. Наверняка по воскресениям эта мелодия звучит на кухне, когда детский голос старательно тянет каждое слово, порой не попадая в ноты, но тем самым делая музыку еще прекраснее.

Дауни попытался представить, как Рэйчел стоит у кухонного стола и осторожно раскатывает деревянной скалкой присыпанное мукой тесто; ее лицо немного измазано белым, а руки до локтей испачканы кусочками сладкой смеси. Она что-то едва слышно бормочет себе под нос, ловко превращая тягучий пласт в аккуратные кругляши, затем бережно выкладывает их на протвень и отправляет в духовку, каждые пять минут следя за изменениями через прозрачное стекло в крышке.

Почему-то этот образ засел в голове парня настолько крепко, что избавиться от видения оказалось не так уж и просто – Джек с минуту бессмысленно глядел на свои ладони, и только после этого заметил, что к столику, за которым они сидели, кто-то подошел. Странный мальчишка в темном пиджаке, вдвое больше его самого, незаметно вырос между говорящими, поправил прилипшую ко лбу челку потными руками и, обращаясь только к Рэйчел, как будто полностью игнорируя Дауни, выдал:

– Тебя ищет Тара. Сказала, что хочет показать кое-что. Она настаивает, чтобы ты сейчас же пришла.

Робертсон медленно дожевала сладкий пирожок и, даже не удосужившись вытереть джем с уголков смеющегося рта, ответила пришедшему:

– Если тебе не сложно, Ник, передай ей, что я задержусь. У меня обед с другом.

От этих слов мальчик еще больше покраснел и смущенно кашлянул в кулак, просто отвратительно стараясь изобразить внутреннее спокойствие. Он пару раз переминулся с ноги на ногу, бросил жалостливый и умоляющий взгляд на рыжеволосую, а после унесся прочь, размахивая руками из стороны в сторону во время бега.

Джек надолго запомнил этот момент. Более того, придя после обеда домой и сев за письменный стол, извлек из тубмочки записную тетрадь и быстрым, небрежным почерком переписал это небольшое событие в своем видении. На самом же деле оно почти не отличалось от действительности, только в конце этой заметки Дауни вывел излюбленный вопросительный знак и добавил чуть более ровно:

Отказалась. Видимо, на то были причины.

Но парень еще давно уловил скрытый за извиняющей улыбкой девочки мотив – она и вправду не хотела, чтобы он ел в одиночестве, или же ей самой доставлял удовольствие обед с ним. Значило ли это, что за обыкновенным желанием помочь есть что-то еще, нечто гораздо ценнее и значимее, чем искренняя забота и доброта?

Ты боишься признаться себе в том, что она запросто могла тебя полюбить. Тогда ты легко смог бы объяснить ее непреодолимое желание быть рядом с тобою, слушать твое нытье, давать какие-то советы. Рэйчел ничем не отличается от этих вечно хихикающих и строящих глазки во время длительных перемен девчонок, но тебе нужны доказательства. Хотя, какой с них прок – так или иначе ее отношение к тебе уже не изменить. И все же тебя до мурашек пробирает мысль о том, что это милое создание привязано к тебе мимолетной симпатией. Интересно, почему? Может, сам ответишь самому же себе?

«Потому, что мне страшно», – Джеку пришлось даже отложить в сторону остатки своего ланча и внимательно вглядеться в уплетающую десерт девочку. Та иногда довольно жмурилась и не замечала уставившегося на себя друга. «Я не хочу, чтобы она ушла так же, как другие. Все они рано или поздно уходят. Мама, папа, Кэти, Роджер – те, кто любят меня или привязаны, хоть самую малость, в итоге меняются и становятся совсем другими. Словно чувства отравляют их души. А что, если в один прекрасный день Рэйчел тоже проникнется нечто похожим и потеряет себя? Самое ужасное в том, что я не смогу исправить этого, в то время как вина за совершенную ошибку сожрет меня целиком».

Потому Джек решил не медлить. Собравшись с силами и раздумывая в поисках нужных слов, он, наконец, напрямую спросил:

– Рэйчел, что ты ко мне чувствуешь?

Робертсон недоуменно моргнула и на время оторвалась от поглощения лакомства. Она и сама не раз задавалась подобным вопросом, но спустя минуты раздумий так и не найдя подходящего ответа, легко забывала и переключалась на другие, не менее важные и требующие внимания размышления. Теперь же девочка видела, насколько сильно взволнован сидящий перед ней брюнет, а потому как можно мягче начала объяснять, стремясь ни в коем случае не задеть друга за живое:

– Сложно сказать вот так сразу, понимаешь? Да, я тоже думала об этом, но не смогла прийти к однозначному ответу, – она потерла переносицу кончиком пальца и подавила внутри себя тяжелый вздох. – Говорить о простых вещах всегда трудно. И еще я очень волнуюсь, как бы наши взгляды насчет этой темы не разошлись, и…

«Ну давай уже, давай, скажи это, рыжик! Признайся, наконец, в том, что возишься со мной только из-за этих чертовых бабочек в животе. Я обещаю, что не буду злиться. По крайней мере, сделаю над собой усилие».

Но, вопреки ожиданиям Джека, Рэй выдала залпом:

– Я не хочу встречаться с тобой, если ты об этом. Прости. Умоляю, извини, если ты рассчитывал на то, что я соглашусь, хоть ты и не озвучил свое предложение. Я не знаю, поймешь ты или нет, а может и вовсе теперь будешь причислять меня к бессовестным лгуньям, но я считаю тебя замечательным другом. Одним из немногих, которыми я сильно дорожу. Я так и знала, что однажды ты спросишь меня об этом, – рыжеволосая уткнула ставшую тяжелой голову в сложенные замком руки и уже тише продолжила, – и все надеялась, что до разговора дело не дойдет. Пообещай мне, Джек, скажи, что мы все равно останемся друзьями. Что все будет по-прежнему. Пожалуйста, даже если это ложь, произнеси вслух ее.

Рэйчел подняла глаза и встретилась с карими глазами Дауни. Поначалу ей казалось, что они густого шоколадного цвета, но только теперь смогла разглядеть в них нечто особенное. Небольшие вкрапинки посветлей, словно кто-то случайно капнул молоком в темную кофейную гущу.

Девочка попыталась по этому обращенному к ней взгляду прочитать то, что должно твориться в глубоко спрятанной душе Джека, и какого же было ее удивление, когда парень попытался слегка улыбнуться.

– Не волнуйся из-за пустяков, рыжик. Я ведь не просто так это начал. Хотел намекнуть, что в наших отношениях нет места романтике и чему-то в этом роде; для меня ты не больше, чем друг. Спасибо тебе за это.

Когда фраза выпорхнула наружу, подобно подгоняемому ветром древесному листу, Дауни не мог сдержать ликования. Невероятное облегчение пришло на смену беспокойству и тревоге – наверняка Рэй чувствовала тоже самое. Эта не сравнимая ни с чем легкость, когда после долгого учебного дня можно растечься на кровати или диване и блаженно уставиться в пустоту; когда долго держишь в руках неподъемную тяжесть и освобождаешься от груза, а мышцы на руках и спине отзываются легкой, но приятной болью.

Джек долгое время не мог понять, как на самом деле должен относиться к своей юной подруге. Общаться с ней также, как с Кэтрин, он, конечно же, не мог, ведь это были совершенно разные люди – в отличие от вспыльчивой и иногда черезчур обидчивой Кэти, Рэйчел была более рассудительной и озорной. На Роджера она также не походила. Контактировать с такого рода людьми Дауни не умел, потому что и не пытался раньше.

Парень по-новому взглянул на свою знакомую – теперь уже совершенно другими глазами и точно зная в глубине души, что именно он к ней испытывает. Больше никаких намеков, притворств и наигранностей. Все оказалось куда проще на деле, нежели в мыслях.

– Как насчет фильма в выходные? – брюнет наткнулся на озадаченное выражение лица и поспешил пояснить свои слова. – У нас с Роджером – одним моим хорошим знакомым – есть небольшая традиция, вернее, она была раньше. Около двух или трех лет назад. Ее суть заключалась в том, что мы собирались вечером в свободное от учебы и дел время и… смотрели какое-нибудь кино. Обычно попкорном и снэками занимался он, а моей работой был выбор хорошего фильма на добрые полтора часа. Это позволяло забыть о проблемах или каких-то напрягающих тебя вещах. Поверь, ощущение тепла чужого тела рядом, хруст вкусняшек и поглощающий все внимание экран телевизора – бесценны. Хочу предложить тебе нечто похожее. Или у тебя уже были планы на эти дни?

Рэйчел легко помотала головой и встала из-за стола, подтянув резинкой растрепавшуюся прическу. Звонок должен был прозвенеть с минуты на минуту, и тогда девочка, быть может, растворилась бы в толпе бегущих учеников, как тает крупинка сахара в обжигающем кипятке. Но она никуда не спешила:

– Замечательно. Нет, я серьезно, – девочка взяла в руки поднос, но Джек тут же его перехватил вместе со своим. – Спасибо. Предлагаю встретиться у меня, около семи или шести вечера, как тебе? Или знаешь место получше?

– Нет, по-моему, это хорошая идея, – тихо ответил Дауни и благодарно улыбнулся Рэй. Удивительно, что она не стала задавать лишних вопросов или язвить насчет собственного дома Джека – подумав об этом, казалось бы, небольшом ньюансе, парень тысячу раз пожалел о своем предложении. Робертсон ничего не знала о его взаимоотношениях с Мэг, о постоянных скандалах и пьяных ссорах, и все же почему-то постаралась не затрагивать эту тему. Как будто внутри нее сидело маленькое нечто, которое иногда высовывалось снаружи и шептало девочке на ушко, так, чтобы поучения слышала только она одна: «Сейчас помолчи. Ответь уверенным кивком головы и больше не произноси не слова. Отлично. А теперь слегка коснись пальцем щеки, дай ему понять, что вам обоим пора идти».

В подтверждение этих чудных мыслей Рэй действительно кивнула и потянула ладонь к лицу. Но, остановя ее на полпути, сказала:

– Можно кое о чем у тебя спросить? Я знаю, что это, наверное, личное и далеко не мое дело, просто мне вдруг стало интересно…

– Рыжик, если ты будешь мямлить еще хотя бы минуту, я не выдержу и запущу в тебя салфеткой. Честное слово, потом не вздумай обижаться.

Рэйчел смешно нахмурилась и бросила короткий взгляд на огромные настенные часы. Время так некстати заканчивалось. «Хочешь получить максимальное удовольствие, – раз за разом повторяла миссис Робертсон обеим дочерям при любом удобном и не очень случае, – прервись на самом интересном моменте. Позволь себе прочувствовать этот пик каждой клеточкой своего тела, дай ему растечься и закрепиться где-нибудь глубоко внутри. Рецепт хорошей встречи мало чем отличается от принципа приготовления абрикосового сиропа – передержав, можно бесповоротно испортить вкус, сделав его горьким и отдающим гарью». Так и теперь нужно было прощаться, чтобы после встретиться с искренней радостью в глазах, но один самый важный вопрос так и остался незаданным. Снова боясь все испортить, Рэй приглушенным голосом спросила, надеясь, что ее слова поглотит стоящий вокруг шум и гул голосов:

– Почему вы перестали смотреть кино с Роджером? Что-то случилось или это всего лишь стечение обстоятельств?

Джек озадаченно посмотрел на смущенную девочку и пожал плечами, как бы отказываясь обсуждать это и тем самым меняя направление разговора. Правда, от него не укрылось, что Рэй все же заметила эту неестественную перемену настроения, потому коротко бросил:

– Люди бывают злыми. Ты доверяешь человеку, всецело ему отдаешься, а в итоге разбиваешься о жестокую правду, – парень замер посреди столовой и задумчиво, больше говоря это для себя, нежели для подруги, продолжил, – так что порой оно и к лучшему. Иногда куда легче отказаться от чего-то, чем сквозь боль и неприязнь это терпеть. С Роджером вышло нечто похожее. Он больше не хочет смотреть со мной фильмы. Я не собираюсь его упрашивать.

Дауни быстрым шагом направился к огромным столам с грязной посудой, взгромоздил туда два подноса и вернулся к Рэйчел. «На этом лице написана безысходность и грусть всего человечества», – подумала она, едва слушая, что говорит ей парень. «Почему он не может больше улыбаться? В мире столько поводов для радости! Как бы я хотела сделать его счастливее, хоть чуточку, самую малость, только бы он сказал, что теперь ему гораздо лучше, нежели раньше. Разве я многого прошу?»

– Тогда завтра в шесть, договорились? – в последний раз уточнил он, уже разворачиваясь в сторону выхода и поправляя широкие лямки рюкзака. – Я позабочусь о закусках. Надеюсь, что смогу тебя удивить.

И, не говоря больше ни слова, по-прежнему с холодным выражением лица, парень вышел из столовой. Рэйчел так и стояла на одном месте, не в силах сдвинуться ни на шаг, пока не раздался пронзительный звон из коридора. Но даже ринувшийся в классы поток учеников не смог вернуть девочку в реальный мир, а потому она стояла так несколько минут. Когда к ней подошла буфетчица и легонько тронула ее за плечо, рыжеволосая как-то странно посмотрела на женщину и тихо извинилась. Затем медленно прошла к выходу и после еще некоторое время брела по длинному, довольно широкому и увешанному различными копиями картин проходу.

«Таких, как Джек, тысячи или даже сотни. Всем не поможешь. Остается только держать эту суровую истину внутри себя, просыпаться с ней и точно также засыпать, зная, что ничего сделать уже нельзя. И эта самая мысль закрепится в сознании, так прочно, что оторвать будет невозможно – потому люди и сходят с ума, от собственного бессилия».

***

В маленькой комнатке на Прескотт-Стрит двое мальчиков увлеченно следили за каждым движением на экране небольшого телевизора, изредка вздрагивая, когда из-за угла на главных героев набрасывались привидения, больше походящие на одетых в воздушные простыни людей, чем на настоящих монстров. Не сказать, чтобы комната и вправду была недостаточных размеров – она, наоборот, казалось еще уютнее из-за прикрепленных к стене полок с кактусами и парой книжек, одиноко опирающихся друг на друга. А мягкий ковер, ворс которого делал шаг абсолютно бесшумным и приятно ласкал детские пятки, как нельзя лучше вписывался в общий интерьер.

Но один из растянувшихся на полу смотрел фильм поверхностно, закрыв глаза и лишь краем уха слушая крики или напряженную музыку из включенного ужастика. Он думал

вернее, старался думать, хоть мысли и были похожи на один большой спутанный колтун, нуждающийся в долгом и кропотливом разборе каждого волоска

о том, что, наверное, нет ничего, что могло бы заменить человеку его лучшего друга. Это не то же самое, что семья или близкие – те воспринимают тебя как ребенка, несмотря на возраст, и не упустят случая вставить одно лишнее наставление или подбросить жизннено важный совет. Их будет интересовать здоровье, успехи в школе и прилежность твоего поведения, ведь все происходящие в жизни вещи они оценивают с высоты никогда не дремлющего родительского могущества. А друг… Это совсем другое тесто.

Человек знает тебя и одновременно нет, а точнее лишь догадывается об умалчиваемых тобой вещах – но и врать ему не имеет смысла. Иначе, накладывая один слой лжи, пусть даже тоненький, на другой, ты сформируешь огромный ком, поднять который в конце-концов окажешься не в состоянии. Человек может поддержать так, как этого не сделают другие, ведь не всегда ребенок в первую очередь рассказывает о чем-либо родителям. А друг похлопает тебя по плечу и горестно вздохнет, тщательно делая вид, что искренне тебе сочувствует, и ты все равно уже почувствуешь себя куда лучше.

Джек почему-то ассоциировал дружбу с мармеладными конфетами. Да, как бы по-детски это не звучало, он действительно представлял, что два существа склеиваются друг с другом липким сиропом и крупинками сахара, сначала слегка, так, что одним неверным и неосторожным движением руки можно оторвать, а затем все крепче и крепче, пока не превращаются в единую сладкую массу. И от смеси обязательно должно было пахнуть мятой или лимоном – мальчик воображал эти чудные запахи, словно сейчас перед ним взаправду лежал только что срезанный цитрусовый или мятные листья, источающие свой аромат.

Так и теперь юный Дауни верил в силу вечной и почти что братской дружбы, которую не способны разрушить никакие побочные силы. Ведь это невероятно сложно – найти такого же человека, как глупо уставившегося в мелькающие картинки Роджера Фишера, за столь малый промежуток времени. Из-за внезапного и незапланированного переезда, организованного по желанию Шарлотты, Джек в один миг лишился всего, чего так долго и с таким отчаянным трудом добивался. Авторитет в классе, прежние друзья, не менее дорогие и близкие для мальчика – все это осталось там, в их старом загородном доме, забытое и брошенное на произвол судьбы.

Новое настоящее представлялось Джеку серым и лишенным всякой радости, как бы заботливая мать не старалась привить сыну любовь к новому месту.

Так было до появления Роджера.

Он пришел незаметно, как-то медленно влился в жизнь пятнадцатилетнего, замкнутого и отталкивающего всем своим существом Дауни, едва появившегося в стенах еще незнакомой ему школы. Поначалу знакомство было сухим и не обнадеживающим, а потом парень сдался. Понял, что без чьей-то поддержки и помощи не сможет удержаться на плаву, а потому с радостью принял протянутую ему руку, не замечая, как с каждым днем все больше и больше привязывается к светловолосому спасителю. И, когда в душной пустоте класса после одного из уроков прозвучало незабываемое приветствие, просто не смог отказаться.

– Да, чувак, неважно выглядишь. Такое ощущение, что ты тот самый парень из черно-белых фильмов-ужасов, где от подростков-психопатов за километр разит депрессией, а потом они убивают кого-то на улице, чтобы заглушить душевную боль. Меня, кстати, Роджер зовут. Будешь?

Незнакомец протянул молчащему парню половину своего печенья, и тот осторожно принял его, благодарно кивнув и расправившись с лакомством за считанные секунды.

С того самого дня Джек чувствовал, что ему необходимо общение с Фишером. Это был своего рода быстродействующий наркотик, который тут же всасывался в кровь и приносил столь желанное облегчение и расслабление. Правда, со временем Дауни стал замечать, что его отношение к дружбе и мнение Роджера существенно различались. Совершенно, если быть точнее.

Потому, терзая себя мыслями о той самой встрече в классе и последующем общении с Роджером, Джек

наконец, пересилил самого себя и решился, что сейчас что ни на есть подходящее время

открыл глаза и обратился к сидящему рядом другу:

– Фиш?

Парень дернулся от очередного жутковатого момента в фильме и повернул голову в сторону любопытных глаз. Выжидающе почесал макушку и убавил звук, чтобы разговаривать было проще. Дауни начал издалека: