Игра знамёнами. Часть вторая: «Крамола небесная»

Вот оно! Неужто он напал на след?

Хотя… очень странно всё получалось. Только что эта жена обсуждала со своей товаркой слухи о разгроме его отряда, а теперь сообщает ему эдакое. Может, она просто не поняла, кто они такие?

– И сколько их было? – осторожно спросил он, попытавшись придать своему голосу как можно больше безразличия.

Ладонь вдовицы двигалась всё быстрее.

– Трое кажись – ответила она, не прерывая своего занятия – Грязные все и косматые, что твои лешаки.

Значит трое.

Кто же из них?

Глум? Звенибор? Кудряши?

– Лутоня их привёл – продолжала Скавроня – Побыли здесь два дня, а потом дальше пошли. Сказывали – к Глузду на суд. Видать натворили чего. Ох-х-х ты мой сла-адкий!

Добившись, наконец, необходимой твёрдости, вдовица тут же «оседлала» Волченю, направила уд в нужное место и ловко на нём запрыгала, уже не думая заикаться о доплате. Отвислые груди снова зашлёпали её по животу.

Вот ведь ненасытная!

– А как они выглядели то? – спросил он, пытаясь вернуть разговор в правильное русло.

Тщетно. Речь торговки тут же утратила всю связность, обратившись в сплошные хрипы и стоны.

Волчене же третье подряд соитие никакого удовольствия уже не доставляло. Только неудобство и надсадную боль в натруженном уде. Однако надо было дотерпеть до конца, чтобы продолжить разговор.

Вот только конца не получилось. Совокупление прервал громкий стук во входную дверь.

Поначалу, из-за охов и стонов вдовицы они его не расслышали. Видимо, поэтому, когда он, наконец, прорвался в их уши, его сопровождала чья-то громогласная ругань. А также угрозы сжечь к навьим эту лавку вместе с её хозяйкой.

Поминая через слово лешачью мать и всех её отпрысков, Скавроня слезла с Волчени и принялась торопливо облачаться.

Тот с облегчением спрятал своего «страдальца» обратно в порты.

– Уходи-ка ты, наверное, отсюда, Волченя из леса! – неожиданно повернулась к нему торговка – А то вдруг это тебя ищут! Мало ли – может не я одна тех лесных людей, на тебя похожих, запомнила!

Путник взглотнул.

Отрицать очевидное было глупо.

Всё-таки не такая уж эта вдовица и простушка, как он поначалу подумал.

– А как же я уйду? Есть вторая дверь?

– Как не быть! Вон там она! – Скавроня махнула рукой, указывая направление. – Да поторопись, а то мало ли что.

Она закончила облачаться, оглядела себя – всё ли в порядке, и покинула чуланчик, попрощавшись со случайным полюбовником кивком головы.

Ну, пора и честь знать!

Другой выход оказался там, где ему и следовало быть – за кладовницей, в которой хозяйка хранила товар, не уместившийся на прилавке.

Ух-х-х… пока дошёл до двери – стольких ароматов нанюхался! Словно вернулся в детство, когда он заходил в светлицу к матери, а та растирала в ступке сразу несколько душистых трав.

Хорошо смазанный засов бесшумно скользнул из паза в косяке. Крепкие кожаные петли упруго растянулись, выпуская путника наружу. Дверь захлопнулась за спиной.

Он оказался на заднем дворе, выходившем на тот самый пустырь, который он приметил ещё на опушке леса. Буквально на краю зловонной канавы, куда местные хозяйки сливали помои.

Да уж – контраст запахов получился – тот ещё. Как и света – Волченя прищурился, давая глазам, привыкшим к полумраку, время приноровиться к яркому солнцу.

Так, сейчас – первым делом на постоялый двор.

Хотя, пожалуй, нет – там ему делать больше нечего. Не мешок же с травой забирать! Лучше, наверное, прямо сейчас покинуть этот погост.

Эх-х-х, а так хочется где-нибудь ненадолго прилечь да пожевать вдоволь серы. Раньше, после соитий, Волченя всегда так делал.

Но сейчас – не раньше! Поэтому…

– Попался, соколик! – рявкнул кто-то прямо у него над ухом.

На плечо опустилась тяжёлая рука. А затылка коснулось холодное железо.

Да уж – молодец, что твой удец – красен да вонюч! Так расслабился, что врага проглядел!

Дикий лесной зверь застыл на месте, до предела напружинив мышцы, готовый, в случае необходимости, к мгновенному броску.

– А то я Скавроню не знаю! – теперь всё в том же голосе сквозило самодовольство – Она всех своих пихарей задним двором спроваживает! Да и пустолай тот не зря брехал!

Путник раскрыл глаза. Его окружили три крепких мужа. На вид явно вои – все в крепких кожаных доспехах, со шрамами на лицах. И при оружии. У одного ослоп в руке, у второго – секира за поясом, у третьего, который стоял за спиной, видимо – короткий меч. Причём, судя по саднящей царапине на шее – хорошо заточенный. Да уж – волку с одним клыком, то есть коротким ножом, да ещё и только что купленным и не проверенным в бою, в столь неравную схватку вступать не стоило.

А вот поговорить можно было. Ведь даже звери, перед тем как затеять драку, сначала «прощупывают» друг друга голосом.

– По какому такому праву, свободного человека хватают посреди правдивых земель, не предъявив ему прежде никакого обвинения?! – возопил он – Или в этом месте что – законы не писаны?!

От таких слов, да ещё и произнесённых предельно наглым тоном, вои опешили. Правда, ненадолго.

– А ты откуда тут такой зубатый взялся?! – ощерился один из них.

Тот, что с ослопом. Видимо старший.

– Не из леса часом? А то бы знал, что этот погост – вотчина боярина Глузда! А мы – его люди! И что боярин о-о-очень не любит бунтовщиков! На одного из которых ты о-о-очень похож!

Интересно, в чём заключается эта похожесть? Одёжа? Лицо с тонкими вятскими скулами? Не на лбу же у него это, в конце концов, вырезано?!

– Каких ещё бунтовщиков?! – возмутился путник – Знать про них ничего не знаю! Ведать не ведаю!

На лицах воев появились улыбки.

– Да ты, парень, видно и вправду – из леса! – осклабился «старшой». – Мы с боярином Глуздом уж полгода как банду Вука по эти местам гоняем! Вся округа на голове стоит! Надо оч-чень издалека прийти, чтобы ничего об этом не слышать! А ты, по виду – вроде из местных! Поэтому сдаётся мне, что ты, мил-человек – брешешь!

К груди заклокотала подступившая ярость.

– А чем ты это докажешь, вой! – едва не выплюнул он в лицо своему «собеседнику».

Тот обтёр щёку.

Значит, не «едва».

– А вот доказывать, соколик, как раз тебе сейчас и придётся!

Кровь побежала по жилам волка с удвоенной скоростью, готовя их к возможному прыжку.

– Кому доказывать, вой – тебе?! А кто ты такой, чтобы я тебе что-то доказывал?! Вот пусть Глузд твой приходит – с ним и поговорим!

Однако весь запал пропал втуне.

– Так сам боярин и явился ради тебя! – раздался вдруг знакомый голос. – Я тут его представляю! И голос его и уши! Даже, пожалуй, поглавнее тиуна местного буду! Сойдёт для тебя?!

На заднем дворе скаврониной лавки появился ещё один муж. Точнее, не один – а в сопровождении нескольких воев. Но на фоне остальных выглядевший именно что «одним». Здоровенный, что твой бер, мордатый.

Лутоня!

Лесному зверю при виде своего кровного врага стоило больших усилий сохранить на морде каменное выражение. И не совершить роковой ошибки. Волк, даже матёрый, против бера хорош только в стае. Или если нападёт из засады. Ну или, на крайний случай – один на один.

Хотя обычно предпочитает не связываться.

– Так кто ты таков, мил-человек, и как тебя люди зовут?

Нет – в лицо, кажется, не узнал.

Интересно – узнает ли по голосу?

– Волченя я! – последовал ответ – Травник. Человек мирный. Никого не обижаю – иду себе мимо.

Не один мускул на лице витязя не дрогнул.

Значит и голос ему тоже не знаком.

Ну, или нервы у него просто из железа.

– Волчата говоришь? – Лутоня усмехнулся. – А может Вук?! А?!

– Не понимаю о ком ты.

Путник спокойно выдержал пристальный взгляд витязя.

Пустой, как и полагается у воя.

Только на самом дне глазниц плясало потаённое пламя. Готовое в любой миг вырваться и поглотить того, кто его вызвал.

– Травник, значит? А ну-ка посмотрим, что там в твоём мешке.

Он мотнул головой одному из своих людей.

Тот вынес на всеобщее обозрение… Котомку, оставленную Волченей на постоялом дворе.

Да уж – похоже эти люди здесь действительно полновластные хозяева. И мытарь им, видать, всё про него рассказал, и его брат-близнец – привратник с постоялого двора, и в его горницу их пустили.

– Давно в лесу, говоришь?! – снова подал голос вой, который вёл разговор до появления Лутони.

Видимо, имевший в этой дружине довольно высокий статус.

– А шкура-то русачья у сумы твоей – свежая! Ты её, часом, не третьего дня заполевал?!

Да уж – вот и первая дыра в его плане!

Хотя нет – пожалуй, вторая, учитывая, как легко лесного хищника опознали по его облику.

– Дык, старая прохудилась, вот новую и взял! – тем не менее, не растерялся Волченя. – Мало ли их по лесу бегает!

Судя по лицам окруживших его мужей, довод был весомый. Тем не менее, недоверия к его фигуре на них ничуть не убавилось.

– А ну-ка, Хлыст – покажи, что там! – бросил Лутоня своему подручному.

Названный послушно вывернул котомку путника наизнанку.

В подсохшую на солнце осеннюю грязь вывалился ворох сухой травы.

Загоревшиеся было торжеством глаза воев потухли.

Но потом снова вспыхнули, когда поверх всего этого из мешка шлёпнулся кусок свежепосоленной рыбы.

– А это что? – витязь торжествующе указал на него пальцем.

Волченя хмыкнул.

– Просол. Не видишь разве?

Лутоня встал руки в боки.

– Вот ты и попался, бойник! Я знаю не так уж и много травников, парень – усмехнулся он – Но те, с кем я знаком, никогда бы не засунули в один мешок своё сено с чем-нибудь таким! Соль всю целебную силу у травы отбирает!

Волк снова напрягся, готовясь к прыжку.

Человек же с деланным спокойствием развёл руками.

– Не знаю, витязь, с какими травниками ты имел дело – а меня этой премудрости мать обучила! Такая вот рыба влагу из растений хорошо вытягивает. Только самая польза остаётся!

Лутоня и «старшой» незаметно переглянулись. Точнее они думали, что незаметно. Последний скривил недоумённую гримасу. Мол – знать не знаю, как там эти травнки делают.

Тут витязя, похоже, озарила идея.

– А ну пошли ка, мил-человек к Толочко! – заявил он – Травнику местному! Он муж знающий – нас и рассудит! Тем более ты к нему вроде как и сам собирался!

Это что – они и корчмаря расспросить успели? Шустрые ребята!

Ни к какому Толочко волк идти не хотел. Но другого выхода, похоже, не оставалось.

В этот раз людей на единственной улице посёлка было куда меньше. Да чего там – кроме нескольких воев всё того же Лутони, чесавших языки неподалёку, больше никого и не было. Один из них держал за шиворот странника в отрепьях, виденного Волченей ранее на улице. С этим тоже разбираются? Всех подозрительных хватают что ли? Тогда, быть может, получиться отбрехаться?

Над плетнями, ограждавшими дворы вокруг жилых домов, составлявших противоположную часть улицы, торчали десятки любопытных глаз. А гроздья рябины, обильно усеивавшие кусты над ними, создавали ощущение, что их – едва ли не сотни.

– Глянь… глянь… повели… – прошелестел шепоток.

Куда его сейчас – на капище? Вон оно – по правую руку – на вершине пригорка, в половине стрелища отсюда.

Но идти туда не пришлось.

– Постой-постой! – неожиданно вскинулся один из воев, стоявших у входа в лавку. – Что-то мне лицо твоё знакомо парень! – обратился он к путнику – Уж не тебя ли я подстрелил в Глухой топи?! А ну – покажи-ка мне своё левое стёгно!

Значит, не получиться… Время послушно замедлило свой ход, давая лесному зверю возможность вырваться наружу.

Всё-таки пока он говорил с воями, даже не пытаясь оказать им сопротивления, они немного расслабились. И теперь упустили его буквально на несколько мгновений.

Которых ему хватило с преизлихом. Он сорвался с места, уходя от оружия, которое уже были готовы обрушить на него люди Лутони. В лапе… то есть в руке сверкнул только что купленный клык… То есть нож.

Он ударил в бок того самого «старшого». Вой раззявил рот в беззвучном крике, начав заваливаться на бок.

Хищник сделал несколько могучих прыжков в сторону реки. Раненая лапа… нога… слушалась идеально.

– Луки! Бей его из луков! – долетел до его уха рёв разъярённого медведя.

Быстрей! Быстрей!

Вот он – частокол. Весь подгнивший и обветшалый, как он углядел ещё с лесной опушки.

Ещё один прыжок, и вот он уже верхом на шатающемся бревне.

Что? – помнём лесные тропы?

Мимо, словно гигантский шершень, просвистела стрела.

Вторая… Третья…

Вот леший! – Кажется, его снова зацепили!

Или нет?

Стрела всего лишь чиркнула его по стёгну, распоров кожу калиты. По брёвнам частокола запрыгали рассыпавшиеся стеклянные глазки. Его последние пенязи.

А-а-а – в жертву водянику. Пусть выносит!

Он прыгнул. Вода сомкнулась над головой, приняв волка в свои спасительные объятья.

Излучина реки Клязма

В отличие от спасшей ему жизнь мелкой речушки Пехорки, вставшая на пути волка большая река, похоже, решила её отнять. Недаром среди его бывших соплеменников она всегда пользовалась дурной славой – на её берегах безвестно сгинули герои сразу нескольких древних былин. А старики даже заповедовали юношам ходить в эту сторону.

Равнять себя с героями у Волчени и в мыслях не было. Но и повторить их судьбу – ох как не хотелось.

Даже название этой реки созвучно с именем коварной богини Козны, всегда готовой навредить людям. Видимо и характер у них был сходным. Ну а как ещё объяснить промах матёрого лесного хищника, давно уже определявшего, что его ждёт впереди, с одного только полувзгляда на местность, а теперь попавшегося в ловушку, приготовленную ему даже не людьми, а рекой?!

Преследователи действовали как опытные загонщики, явно не одну дюжину раз выводившие зверя прямиком к засаде. Но то, что он сейчас оказался здесь, была исключительно его вина. Лутоня пытался взять его обычным «частым бреднем» со сходящимися концами, который путник и сам не раз ставил в своей прошлой жизни. Он был хорош для охоты на обычную лесную живность. Какого-нибудь лося, оленя или косулю. Вот только для облавы на волка не очень подходил. Точнее – совсем не.

Умный хищник никогда не станет вести себя, как глупое копытное. Во всяком случае, наверняка успеет выскочить из горловины «мешка». А ещё, при достаточной ловкости и некотором везении, сможет изрядно «покусать» самих загонщиков.

И он показал им, как волки по лесу ходят!

Для того чтобы организовать большую облаву, Лутоне конечно было мало тех воев, которые приехали с ним на погост, поэтому он позвал с собой охочих людей. Вместе с ними набралось примерно с полсотни мужей. Которые и составили тот самый «частый бредень», пытавшийся опутать зверя последние три дня и две ночи.

Вот только были в нём и слабые ячеи. Большинство загонщиков не имело опыта настоящей лесной войны. Кроме того, за время погони они изрядно устали и утратили бдительность. Оттого и не углядели затаившегося в кустах волка.

Он прыгнул на спину одному из неудачливых охотников и разорвал ему горло. Второй успел развернуться навстречу. Но это ему не помогло.

А третий оказался…

Волченя мысленно возблагодарил богов за удачу. Это был тот самый лучник, который опознал его на погосте. И, видимо, подстрелил двумя лунами раньше.

В отличие от своих спутников, он успел изготовиться к схватке. Правда, это не помешало зверю вонзить ему в грудь клыки. Точнее клык. Купленный три дня назад в кузне.

Расхваленный ковалём клинок легко вошёл между рёбер меткого стрелка. А вот обратно выйти не смог, переломившись с сухим треском у самой рукояти.

Вот тебе и полтора десятка глазков!

Ух-х-х – попадись ему этот торговец! небось крицу рыхлую взял! Или не дал металлу как следует отлежаться после ковки, рукосуй!

О-о-о!!! А это что?! Ух – ядрёна сиська! Вот так удача! Боги точно на его стороне! На боку у «загрызенного» воя обнаружились ножны его собственного кинжала, который Волченя и не чаял ещё когда-нибудь увидеть! Добрый клинок он оставил в том самом лагере, вместе с остальными своими товарищами.

В доли мгновения оружие вернулось к старому хозяину. После чего нового владельца обрели лук убитого воя и тул со стрелами.

Ага – «загонщики» услышали шум схватки и решили, что он захотел прорвать их «бредень», поэтому дружно подались назад, собираясь его перехватить.

Тем хуже для них! Волк опять припустил вперёд – в ту же сторону, куда и бежал.

А когда преследователи разобрались что к чему, он уже снова был далеко.

Но к исходу третьих суток везение закончилось.

Вместе с благосклонностью богов.

Может быть, перед тем как начинать этот поход, стоило принести жертву Козне? Хотя сколько этих богов?! – Что деревьев в лесу! – поди ещё угадай, кому из них надо потрафить!

И как это волк не почуял, когда выбрал путь между урезом Клязьмы и крутым яром, поросшим невысоким ивняком, что сразу за его гребнем, буквально в сотне шагов, лежит другой берег этой же реки, выдававшей чуть дальше крутую петлю?

Не иначе – лешак закрутил!

В общем, спустя короткое время выяснилось, что он идёт по длинной широкой косе, сужающейся к концу. На самом «кончике» которой, словно кисточка на ухе рыси, торчала непонятно как угнездившаяся там ольховая рощица. От зарослей ивняка её отделяло пустое покрытое галькой пространство, шириной примерно с полдесятка саженей.

Возвращаться обратно было поздно – зверь уже чуял за спиной тяжёлое дыхание «загонщиков». Повторить же уловку, которая спасла его на погосте, мешал слишком крутой берег. Да и река в этом месте разливалась широким плёсом – течением не снесёт, но пока волк доплывёт до противоположной стороны, его шкура превратиться в ежовую. Только вместо иголок будут стрелы. Лук то с собой чай не один этот неудачливый стрелок прихватил! Так что ольховому гаю, вполне вероятно, предстояло стать местом его последнего боя.

А заодно и упокоения.

Ну да ничего – просто так – не прихватив с собой десятка врагов, он в ирий не уйдёт. А значит – достойное посмертие ему будет обеспечено!

Лесной зверь стремительной тенью метнулся вперёд, преодолевая пустое пространство между ивняком и ольшаником.

Хорошо, что здесь галька, а не песок, и лапы не вязнут!

Уф-ф-ф – кажется, успел.

Муж скороговоркой пробормотал уважительную просьбу к хозяину, точнее хозяйке – в подобных гайках обычно властвовали не лешие, а лесавки, и рассыпал вокруг себя горсть набранной по дороге лещины. Последнего стекла он лишился ещё на погосте, а чем-то ублажить местного духа было необходимо.

Никакого ответа не последовало.

Значит, дар принят.

Лесавки они такие – дашь им чего съестного, они и довольны, и козней гостю не строят.

Ну, теперь посмотрим – кто кого!

Волченя сдёрнул с плеча трофейную снасть.

Тогда – в горячке схватки, разглядывать её не хватило времени. Сейчас же можно было позволить себе роскошь – потратить на это несколько мгновений.

Вот это да-а-а… Теперь понятно, как это муж снял тогда Желудяка с самой макушки холма, и как всадил стрелу в лягу ему самому. Хотя ему, чтобы отстоять эдакое сокровище, кроме умения стрелять, следовало овладеть заодно и навыками ближнего боя.

Лук явно был родом не из этого леса. А из земель, лежащих гораздо дальше к полудню – вероятнее всего, Благодатной степи. Только там, насколько это было известно путнику, могли изготавливать такие вот чудеса.

Ясеневая основа. Роговая вставка на «животе». Турьи жилы на концах. Тут даже целиться не надо! Этот лук сам всё сделает!

Тетива на нём была натянута боевая, причём явно уже успела немного ослабеть – бывший хозяин держал её всё время наготове, готовясь продырявить шкуру волку. А теперь в стране предков латает дыры в собственной.

Ну да ничего, с такого расстояния – это не помеха.

Стрел в туле – полторы дюжины. Всё – сплошь бронебойные – с узкими гранёными наконечниками. Одну такую две луны назад Волченя извлёк из собственного стёгна.

Всех «загонщиков», конечно, не перестрелять, но для того чтобы изрядно проредить «частый бредень» – вполне достаточно.

А вот и первая жертва – какой-то торопливый неосмотрительный муж из охочих. Ни тебе доспеха, ни даже хоть сколько-нибудь серьёзного оружия. Так – короткая рогатина с бычьими рогами вместо нормального рожна.

Даже жалко на такого стрелу тратить!

Ну да ладно.

Оголовье легло желобком на тетиву. Та, в свою очередь, оттянулась к уху. Зоркий волчий глаз выцелил нужное место. Щелчок… и стрела упорхнула точно в выбранную точку.

Поражённый в бедро противник истошно заорал и повалился на гальку в нескольких шагах от того места, где кончался ивняк.

Поделом! Нечего, не разобравшись – против кого облава, по первому зову идти за всякими…

Лесной волк от шавок не бегает!

Ага – на его скулёж тут же прибежала вторая жертва – точно такой же охочий с погоста. С такой же бессмысленной снастью вместо оружия. И явным отсутствием боевого опыта. Этому Волчата, не удержавшись, всадил снаряд точно в мужские причиндалы. Уж больно хорошая была цель. Заметная.

Тот упал рядом со своим товарищем и забился в конвульсиях. Быстро умрёт – такую боль тело долго не выдержит.

Ну – кто там следующий?!

Следом, с топотом, способным разбудить даже мёртвого волка, неслась вся остальная ватага – вои вперемежку с охочими. Вот только за кромку больше никого отправить не удалось. Громкая команда, выкрикнутая то ли самим Лутоней, то ли кем-то из старших бойцов, заставила и тех и других тут же осадить укрыться от глаз меткого лучника в гуще ивняка.

Туда можно было стрелять лишь наугад. Но у путника было не так много снарядов, чтобы он мог ими разбрасываться. Ещё пригодятся.

Дальнейший расклад был ясен. Его преследователи могли дружно броситься к роще и задавить волка числом. Но это означало на какое-то время подставиться под его меткие выстрелы. А в том, что он неплохой стрелок, они уже успели убедиться. Две жертвы его снарядов, одна из которых продолжала издавать истошные вопли, выглядели более чем наглядно. Разменивать же ещё как минимум с полдюжины жизней за одну им вряд ли хотелось.

На помощь им могла прийти темнота, которой оставалось ждать ещё примерно полдня. Но точно так же она была на руку и лесному хищнику. Ведь ночное светило, в отличие от дневного, позволяло ему спокойно перебраться через реку. То есть ситуация была – как при игре в лодыги, когда перед решающим броском зерни фигурки у обоих соперников находятся примерно в равных позициях.

Правда, был ещё один вариант. Который преследуемому ничего хорошего не сулил. И если они догадаются…

– Э-эй, ты-ы! Как там тебя?! Волченя! – долетел вскоре из зарослей голос Лутони – Поговорить надо!

Ага – похоже, те же самые мысли, что одолевали беглеца, одновременно пришли и в голову витязю.

Только все ли?

– О чём нам с тобой говорить?! – крикнул он в ответ, осторожно перемещаясь вдоль кромки деревьев, чтобы не выдать своё местоположение голосом и не подставиться под стрелу.

И одновременно высматривая место, откуда будет кричать его оппонент, чтобы в случае чего, попотчевать того первым.

– Ты очень странный травник, Волченя! – долетело в ответ. – Сдаётся мне – не травник ты вовсе, а бойник! Причём не из последних!

Да уж – словно и не было всей этой трёхдневной погони, и всё ещё продолжался разговор на заднем дворе скаврониной лавки.

Беглец даже не стал ничего отвечать на это обвинение. Зачем? – Один раз он его уже слышал, и всё сказал!

– Что – так и будешь молчать?! Подтверждаешь, что ты бойник?!

Ага – голос то движется. Похоже, Лутоня тоже перемещался между деревьями, чтобы не подставиться под выстрел.

– Я всё сказал тебе ещё на погосте! – прорычал в ответ волк. – От того что на небе два раза взошло и село солнце, ничего не поменялось, витязь! Хотя, может быть, ты и не витязь вовсе, а бойник, как меня величаешь?! Честных людей просто так, я слыхал, только они хватают?!

Тон своих речей Волченя пытался сделать максимально издевательским. Вероятность, конечно, была не очень велика – ну а вдруг Лутоня взбеситься и сделает какой-нибудь опрометчивый шаг.

Например – высунется из-за укрытия.

Нет, не сделал.

– Ты такой же честный человек, как и я – травник! – крикнул он, проигнорировав ответное обвинение – Честные люди добрых мужей кучками не укладывают!

Чего он добивается? Время тянет?

– И ты гнался за мной, только для того, чтобы сказать всё это?!

Над галечной косой повисла пауза.

Лесной зверь насторожился.

Вот сейчас они могут…

– Нет! – наконец отозвался Лутоня. – Не за этим!

Он снова немного помолчал.

– Я хочу предложить тебе… – заговорил он, спустя короткое время – Честный суд! Если ты сейчас сложишь оружие и сдашься моим людям, я поклянусь тебе, что ни один волосок не упадёт с твоей головы, пока ты не предстанешь перед боярином Глуздом! Если ты честный муж – травник, как ты говоришь – он тебя отпустит, обещаю!