Серые камни. Часть 2

Она вновь обернулась и ткнула пальцем в грудь Райверна:

– Заменил бы на другое и жил спокойно, – голос лиори наполнился ядом.

– А я люблю мое сердце, – с вызовом ответил риор. – Мне другого не надо.

– Конечно, не надо, – с издевкой усмехнулась Перворожденная. – У тебя же грудь широкая, туда столько сердец можно напихать, что однажды сам забудешь, какое из них настоящее.

– Отличная грудь, гостеприимная, уютная. Не так ли, Али? – прищурился Кейр.

– Ужасная, неудобная, жесткая, – отмахнулась она.

– Но спалось тебе на ней сладко.

– Почти глаз не сомкнула, – соврала Альвия. – Ты еще и храпишь так, что рокот небесного грома в сравнении с тобой словно мурлыканье котенка. Ужасная ночь. Удивлена, как устоял гребень после твоего напора. Дрожал каждый камень.

Лиори отвернулась и зашагала дальше. Райверн некоторое время оторопело смотрел ей в спину, наконец, всплеснул руками и воскликнул:

– Ты наглая врушка!

Альвия, не оборачиваясь, помахала ему рукой и скрылась за очередным большим камнем. Кейр догнал Перворожденную, когда она сократила расстояние между собой и Савером, заступил ей дорогу и возмущенно объявил:

– Моя госпожа – лгунья.

– Слово лиори – истина, – высокомерно ответила Альвия. – Всё, что я говорю, неоспоримо.

– Врушка, – мотнул головой Райверн. – Вот это неоспоримо. Во-первых, я не храплю. Во-вторых, на моей груди ты чувствовала себя, как дома. А в-третьих, у меня всего одно сердце – и это истина.

Перворожденная закатила глаза, затем попыталась обойти риора, но он раскинул руки, не давая женщине обойти себя, и потребовал:

– Признай, что соврала.

– Ни словечком, – заявила Альвия. – Ни буковкой.

– А я точно знаю, что соврала, – не сдавался изгнанник.

– И кто тебя убедил в этом? Те женщины, которые проводили с тобой ночи? Они тебе бессовестно лгали. Должно быть, опасались, что ты заставишь их вернуться и послушать тебя еще раз, – Альвия вдруг охнула и шлепнула себя ладонью по лбу: – Так вот почему их было так много! Они попросту больше не возвращались, и тебе приходилось отыскивать новых. Прости, Райв. Я-то была о тебе дурного мнения, а стоило пожалеть.

Последнее вышло злой насмешкой. Лиори поднырнула под вытянутую руку и прошла дальше. Кейр обогнал ее, но не стал ни оборачиваться, ни помогать перелезать с камня на камень. Он некоторое время шел молча, явно задетый словами Перворожденной, однако долго не продержался, все-таки обернулся и нацелил на нее палец:

– Если моей госпоже так угодно знать, то я отвечу. Женщин у меня и вправду было немало, и не всех я могу вспомнить, и не только имя, но и как они выглядели. Потому что женщины шли ко мне в любое время суток, несмотря на то, пьян я или трезв. Приходили ни по одному разу и желали задержаться подольше.

– Мне плевать! – зло отмахнулась Альвия и обошла Райверна. Однако через несколько шагов обернулась и отчеканила: – Ваши похождения, риор, мне неинтересны. Если вас распирает от желания поделиться с кем-нибудь своими победами, то настоятельно требую исключить меня из числа слушателей. Мне омерзительны вы и ваши женщины. А если уж называть вещи своими именами, то вы… – она на короткий миг сузила глаза и выплюнула: – Шлюха. И не смейте больше лгать о своей любви. Любите вы себя и только себя. Отныне я вообще сомневаюсь, что у вас есть сердце.

И пока она говорила, на лице Кейра всё шире расцветала торжествующая улыбка.

– Если продолжишь скалиться, у тебя треснут щеки, – раздраженно произнесла Альвия и отвернулась. Но до изгнанника долетело: – Он еще меня называет лгуньей.

Райверн умиротворенно вздохнул и торжествующе произнес:

– А я говорил, что дожму. Ревну-ует. – И прошептал, глядя с нежностью в спину разгневанной женщине: – Злюка моя ненаглядная.

Однако тут же стал серьезным и почесал в затылке. Теперь надо было помириться, но лиори выглядела слишком воинственной, и как к ней подойти, риор пока не представлял. Соваться под горячую руку не хотелось, но и вновь чувствовать ее отчужденность тоже.

– Перестарался, – вздохнул Кейр и поспешил за своими спутниками.

Альвия не оборачивалась, она сердито хмурила брови. Гнев клокотал в крови, он обжигал щеки, заставлял ладони сжиматься в кулаки, и с уст Перворожденной время от времени злобным шипением срывались бранные слова. Уму непостижимо! Да в Архон! Зачем Кейр вывалил на нее свою грязь? То, что он был невоздержан сверх всякой меры, лиори и без того знала, шпионы исправно докладывали о том, как живет предатель. Альвию всегда выводило из себя его беспутное поведение. Это было мерзко! Отвратительно! Гадко! Да в конце концов, она даже брезговала думать, как можно быть настолько похотливым животным! Какая ревность? Это просто неприятие нечистоплотности и ничего больше.

– Животное и есть, – буркнула Перворожденная.

Она догнала Савера, обошла его и первая начала спуск с гребня.

– Госпожа, осторожней! – донесся до нее вскрик прислужника.

– Я ловка, как гейт, – отмахнулась лиори, но под ноги смотреть начала, однако гневные мысли продолжали роиться в голове, жаля воспоминаниями о словах изгнанника.

«У меня было немало женщин…». Нашел чем хвалиться! Что она – юнец, охочий до женского тела, чтобы выслушивать подобную похвальбу?! Немало… Дур вообще на свете великое множество, с этим не поспоришь. Да и нравы Эли-Харта были слишком вольными. Еще бы риорам Тайрада не иметь по пучку любовниц, если их господин скачет по чужим спальням, как горный гейт! Но Кейр-то – боржец! Он не какой-нибудь блудливый хартий, чтобы бросаться на всё, что готово задрать подол!

– Скотина какая…

«Они шли ко мне в любое время суток, хоть к трезвому, хоть к пьяному…». Вот, пожалуйста. И какая уважающая себя женщина будет кидаться на мужчину, даже не брезгуя, если он во хмелю? Да в Эли-Борге столбов бы не хватило для порки, если бы боржинки так вели себя! Как… как течные суки, право слово!

– Немыслимо!

«Мечтали задержаться…». Ну, конечно! Такое золото! Сам Райверн Дин-Одел! Язык, как мельница, кого угодно заболтает. Лиори ядовито усмехнулась и охнула, когда нога съехала с выступа. Запястье сжала сильная рука, удержав от падения. Перворожденная подняла голову и встретилась с встревоженным взглядом бирюзовых глаз.

– Осторожней, – Кейр укоризненно покачал головой и услышал в ответ шипение:

– Убери руки, мерзавец.

– Доберемся за земли и уберу, – заверил он.

– Я тебе шею сверну, – пообещала в ответ лиори.

– Обожаю, когда ты рычишь, как дикая кошка, – Райверн миролюбиво улыбнулся.

Альвия прикрыла глаза, медленно выдохнула и произнесла уже ровным тоном:

– Лучше присмотри за Савером, я сама справлюсь.

– Али…

– Я всё сказала, – ледяным тоном оборвала его лиори, вырвала из захвата руку и продолжила спуск.

– Да и пожалуйста, – фыркнул риор.

Женщина не ответила. Она заставила себя быть внимательней, однако отвлечься от ненужных размышлений не удалось. «Они сами шли ко мне…». Еще бы не шли. Женщины вообще склонны увлекаться такими наглецами и мерзавцами. Еще взгляд его этот… Как в ловушке держит. Завораживающий взгляд, манящий. И губы… И ямочки на щеках, когда улыбается, а улыбается часто, потому что веселый… И стать.

– Всё равно животное, – проворчала Альвия. Она подняла голову, встретилась взглядом с Райверном и тут же отвернулась, усмехнувшись: – Ревную…

Кто он ей, чтобы ревновать? Не муж, не жених, даже не возлюбленный. Всё, что когда-то жило в ее сердце, умерло. Ничего не вернуть, ничего! Так какой смысл в ревности? Его нет, разумеется. Обычная брезгливость и неприятие невоздержанности в желаниях и связях. Только и всего.

– Только и всего, – повторила она вслух для весомости и нахмурилась. – Блудливая сволочь.

– А разве мне было кому хранить верность?

Лиори вздрогнула от неожиданности и обнаружила, что уже стоит на земле, и ее спутники замерли неподалеку. Савер переводил дыхание, Кейр смотрел на Альвию. На его устах играла улыбка, но была она скорей грустной. Перворожденная упрямо поджала губы, тряхнула головой и обратилась к прислужнику:

– Савер, куда дальше?

– Туда, госпожа, – ответил прислужник, вытянув руку влево.

Альвия кивнула и устремилась в указанном направлении, не желая слушать Райверна.

– Но ведь это так! – крикнул ей вслед риор. – Ты отказалась от меня и лишила всякой надежды. Более того, ты связалась с каким-то мозгляком…

Лиори обернулась и подняла руку:

– Достаточно, Райв.

– Госпожа, не спешите, умоляю вас, – воззвал Савер.

Альвия вздохнула и подождала, пока прислужник с Кейром поравняются с ней. Теперь она была вынуждена идти с ними рядом. Вскоре Савер прибавил шаг и опередил высокородных. Перворожденная хотела последовать за ним, но ее локоть сжал Райверн, не позволив сбежать.

– Али, ответь мне, когда постельные игрища стали равняться с любовью?

– Отстань от меня, – в голосе лиори зазвучала угроза.

– Отстану, обещаю, но я хочу, чтобы ты услышала меня. Мне некому было хранить верность, я даже не особо дорожил своей жизнью. Ее смысл был утерян вместе с последним вздохом моего господина. Всё, что было для меня ценного в эти годы: Одел, Савер и поездки к дайр-имам. Мое сердце было разбито, душа отравлена обидой, а тело… Каждый человек нуждается в том, чтобы хотя бы изредка ощущать себя нужным, чувствовать живое тепло рядом. Жениться я не хотел. Никто не сумел изгнать из моего сердца образ сероглазой лейры Борг. Но я – здоровый мужчина, и потребности у меня те же, что и у других мужчин. Да, у меня были женщины, да, меня любили, да, я предавался страсти в чужих объятьях, но что должно было удержать меня? Твой приговор? Или же подосланные убийцы? Быть может, известие, что твои ночи уже не одиноки? Что из этого должно было меня подвигнуть вести жизнь затворника? Да и разве ты не жила точно также? Разве любила того, кого ты подпустила к себе первым? Или же Таля? Будь это так, он бы уже несколько лет был твоим мужем. Но его имя ты назвала в порыве ярости и по необходимости. Однако это не мешало тебе делить с ним свою страсть, не так ли? Так в чем же виновен я? Лишь в том, что ты не забыла меня, и каждое новое известие о моих забавах жалило тебя уколом ревности? Так ведь и я ревновал. Ревновал и бесился. Если хочешь знать, когда Тайрад рассказал мне, что у тебя появился… дружок, я ему не поверил, особенно когда он заявил, что твоя девичья опочивальня более не пустует. Я не поверил, но… – Альвия кинула на изгнанника быстрый взгляд: – В Харте стало тогда одними покоями меньше, а одним пьяным дурнем больше. Это стало вторым ударом после твоей клятвы. Ну а третьим ударом был Таль. В тот день, когда до меня донесли это известие, я ненавидел тебя так же истово, как любил. Я смирился с тем, что уже никогда не заполучу тебя, привык к мысли, что однажды ты выберешь себе мужа, потому что Эли-Боргу нужен наследник. Но я не был готов, что ты приблизишь моего лицемерного побратима. Это было, как двойной удар в сердце. И все-таки я вынудил себя признать, что не смею упрекать тебя даже мысленно. Так в чем же я виноват перед тобой? – Кейр выпустил руку Перворожденной, подмигнул ей: – М? – и прибавил шаг, догоняя прислужника: – Савер, как ты?

Альвия опустила взгляд на свою руку, после машинально растерла запястье и посмотрела вслед Райверну, уже болтавшему со своим слугой. «Так в чем же я виноват перед тобой?». В чем? В том что… Лиори попыталась найти ответ, но вместо этого вдруг усмехнулась и покачала головой:

– Змей.

Значит, ревность? Нет! Альвия представила, что на плече Кейра, точно так же, как она, спала другая женщина, что он обнимал ее и трогал… Лиори скривилась, обожгла спину риора гневным взглядом и… сдалась. Да, ревность. Ее выводило из себя то, что он «предавался страсти в чужих объятьях». Это просто бесило! Вздохнув, Альвия повторила:

– Змей, – неожиданно осознав, что больше не злится.

Даже больше, она признала слова изгнанника справедливыми. И как бы ей ни хотелось отмахнуться, но он был прав. Ни Дин-Тьера, ни Дин-Таля она не любила. И если первого выбирала по некоему подобию утраченной любви, из-за легкого веселого нрава, то второго – просто из-за того, что ей было необходимо чувствовать себя нужной, и тоскливый взгляд Тиена стал крючком, за который она зацепилась. Ее любили, и этого лиори вполне хватило, но сама она так и оставалась холодна, если, конечно, не считать ночей, наполненных чувственным наслаждением.

Райверн обернулся, заметил задумчивый взгляд Перворожденной и едва заметно улыбнулся.

– Обожаю умных женщин, – сказал он Саверу.

– Когда-то вы говорили, что обожаете глупышек, – заметил прислужник.

– Наивных, Савер, наивных, – поправил его риор. – И не обожаю, а нахожу в них некую прелесть. Не перевирай моих слов. А вот умных обожаю.

– Или умную? – улыбнулся Савер.

– А перед ней преклоняюсь, – улыбнулся в ответ Райверн. – Годы сделали ее тверже, но раздери меня твари Архона, если она не всё та же маленькая лейра, скрытая панцирем своей власти.

– Наивная?

– Трогательная, Савер. Невероятная, – закончил изгнанник шепотом.

– И вы готовы отдать за нее жизнь.

– Она – моя жизнь, ее смысл и цель. Так было раньше, так осталось теперь, и так будет всегда.

– Всегда, – кивнул прислужник и помрачнел, вдруг ощутив уже знакомый холод и смрад тления. – Всегда.

Райверн скосил на него глаза, сразу отметив, как потускнели только что блестевшие глаза, как зябко поежился Савер, как сделал осторожный вдох. Поджав губы, риор еще некоторое время наблюдал за слугой, после накрыл его плечо ладонью, пожал его и спросил, глядя с добродушной улыбкой:

– Что тебя беспокоит, дружище?

– Всё хорошо, хозяин, – ответил Савер, так и не взглянув на Кейра.

– Как думаешь, почему за нами не плетутся гончие?

Прислужник поднял удивленный взгляд на риора. Потом пожал плечами и в задумчивости потер подбородок.

– Я не знаю, хозяин, – ответил Савер. – Не думал об этом.

– И, тем не менее, нам еще ни разу не пришлось сражаться, хотя прошли мы уже не мало, и до границы с Эли-Боргом осталось не так долго. Думаешь, Тайрад отпустил нас с миром?

– Да ну-у, – протянул прислужник и хмыкнул. – Лиор уже, должно быть, зубы стер, пока скрежетал ими от злости. Когда это Эли-Харт ходил в добряках?

– Никогда, Савер, это ты верно заметил, – усмехнулся Райверн. – И все-таки мы идем, а нас не преследуют, собаками не травят, почему? – Слуга нахмурился, пытаясь понять, чего от него ждет хозяин, а он явно к чему-то подводил, только к чему? – Тай должен был обратиться к этой бледной мрази, своему колдуну. Но раз тот не отправил гончих, значит, удумал иную гадость?

– Н…наверно, – запнувшись, ответил Савер, и взгляд его вдруг стал испуганным: – Что вы хотите от меня, хозяин?

Кейр обернулся назад, обнаружил Альвию почти за своей спиной и тепло ей улыбнулся. Лиори на улыбку не ответила, но кивнула, предлагая продолжить разговор с прислужником. Риор спорить не стал. Он вновь сосредоточил внимание на Савере.

– Я хочу знать, что тревожит тебя, – сказал Райверн. – Я всегда ценил тебя за острый ум, Савер, так покажи его. Есть мстительный и жадный лиор, есть черный колдун, и есть мы: лиори Эли-Борга, которая мешает Эли-Харту, я – предатель, не позволивший осуществиться давней задумке, и ты – мой верный слуга и единственный друг. Тайрад не может допустить возвращения лиори в ее риорат, это станет концом его чаяний и прикормленных мушек. А еще не может простить мне вмешательства. Мы оба знаем венценосного мерзавца, потому можно смело предположить, что лиора распирает от жажды мести. Но колдун не дотянется до Перворожденной, она защищена своей кровью, и я чарам поддаюсь слишком плохо, чтобы управлять мной. Ну же, Савер!

– А… – прислужник тяжело сглотнул и беспомощно посмотрел на риора. Голос его задрожал, когда мужчина все-таки ответил: – А я – простолюдин, мной управлять можно.

Кейр покивал и в третий раз задал свой вопрос:

– Что тебя беспокоит с некоторых пор? Скажи, я гневаться не буду, но мне нужно услышать это от тебя, чтобы понять, насколько глубоко забрался колдун.

Савер обернулся назад, посмотрел на Альвию, после вновь поднял растерянный взгляд на риора и ответил, едва слышно:

– Она, хозяин. Вы идете с ней, чтобы умереть, а я не могу этого допустить. Кроме вас у меня никого нет, и дышу я до сих пор только благодаря вам! – голос Савера окреп, в нем появилась злость и уверенность в том, что он говорит: – От этой женщины все ваши беды! Она предала вашу любовь восемь лет назад, она предаст ее снова и, наконец, заберет вашу жизнь. Если ее не станет…

– Не станет и меня, – негромко произнес Кейр, глядя в глаза прислужнику. – И ты это знаешь. Поэтому ты помог мне вырвать ее из лап Тайрада и вывез из Фариса.

– Но это путь в один конец! – в отчаянии вскричал Савер.

– Это – мой путь! – Райверн мотнул головой, заставляя себя успокоиться. – Друг мой, ты ведь уже понял, кто ударил в самое уязвимое место. Ты видишь, как нас решили уничтожить, всех троих одним ударом. Теперь ты – клинок Эли-Харта. В тебе хватило сил бороться с собой столько времени, найди их снова. Тебе не нужна жизнь лиори, потому что ты не интриган и не убийца. Ты – просто парень с чистым сердцем, и оно бьется не для того, чтобы какая-то колдовская тварь управляла им.

Альвия, молча слушавшая разговор, шагнула ближе и мягко сжала пальцы прислужника. Тот дернулся, но вдруг обмяк и повинно склонил голову.

– Я отпущу вас, Савер, – сказала она. – Отпущу твоего хозяина и обещаю не отдавать приказ о преследовании столько, сколько ему понадобится времени, чтобы уйти. Даже больше. Я предлагаю тебе помощь. Когда мы дойдем до Эли-Борга, я заберу тебя с собой, и мой чародей освободит тебя от черных пут. После ты вернешься к Райверну, и вы вместе покинете пределы риоратов. Ты прав, я не могу не исполнить клятвы, но в моей силе отсрочить приказ о поимке риора.

Савер поднял взгляд, полный муки, на Перворожденную, сжал ее пальцы и прошептал:

– Он не уйдет.

– У нас есть время заставить его образумиться, – ответила Альвия.

– Вы его совсем не знаете…

– Довольно! – неожиданно резко произнес Кейр. – Али, ты можешь опять…

– Нет, – лиори отрицательно покачала головой. – Чем чаще я буду давать Саверу свое… снадобье, тем больше вероятности того, что оно начнет вредить, а не помогать. Только в самом крайнем случае. Пока он может держать себя в руках, я не призову силу моего рода.

Она ушла вперед, риор и прислужник последовали примеру Перворожденной. Кейр остался рядом с Савером, но окликнул Альвию:

– До тракта осталось меньше часа ходьбы. Там мы поравняемся с Сухим озером, перейдем его и вновь скроемся от случайного взора. Тебе лучше надеть юбку и отдать меч.

– Ближе к тракту, – кивнула лиори.

Райверн не стал спорить. Он сосредоточился на Савере, заняв его пустыми разговорами, не давая погрузиться в свои размышления. Помогало это или нет, пока сказать было сложно, но прислужник вновь немного оживился и даже выдал несколько острот, споря со своим хозяином. Альвия шла впереди, и о чем сейчас думала, понять было невозможно. Кейр бросал на нее короткие взгляды время от времени. Он увидел, как лиори вдруг рванула завязки плаща, словно ей стало трудно дышать, после откинула назад голову и что-то произнесла, но расстояние и болтовня Савера не позволили расслышать.

Риор ощутил тревогу. О чем думала Перворожденная? Куда занесло ее в размышлениях, и чем они вызваны. Сейчас, когда хрупкий, но всё же мостик протянулся между ними, Райверну до крика не хотелось упускать ни мгновения, чтобы не позволить непрочной связи разрушиться. Он бы с радостью догнал Альвию и заставил вновь вступить в перепалку, пропитанную легкой иронией, однако остался рядом с Савером, решив, что это сейчас важней.

Кейр усмехнулся неожиданной мысли: он вновь разрывался между любимой женщиной и другом, доверие которого терять не хотелось. Когда-то он выбрал любовь, и друг всадил в спину нож. И сейчас происходило нечто подобное, только нож должен был влететь в женскую спину, и отнюдь не метафорический, а самый настоящий, из стали. Только этим ножом друг мог сразить всех их разом, и значит, стоило выбрать друга, чтобы удержать его от поступка, к которому его упорно подталкивает далекий колдун.

Странная штука – жизнь. Когда кажется, что удача повернулась к тебе лицом, за плечом уже маячат злобные призраки беды и разочарования. Возможно ли вообще полноценное счастье без оглядки и опасений? Или же оно – только греза, рожденная слепой надеждой и наивной верой? К сожалению, изгнанник этого не знал. Его судьба не особо жаловала, и счастье было для него случайным гостем. И все-таки он был рад этой изменчивой грезе и терять ее не желал, хоть и был готов к этому.

– Али, – не выдержал риор, воспользовавшись коротким затишьем в беседе с Савером. Она обернулась, и Райверн отметил сосредоточенный взгляд лиори, ее плотно поджатые губы и нахмуренные брови.

– Что? – голос Перворожденной отдал хрипотцой.

– Мы почти дошли, пора переодеться.

Он не был уверен, насколько близко тракт, но хотелось сказать хоть что-то, чтобы привлечь ее внимание и вырвать из омута тяжелых и опасных размышлений. Альвия кивнула. Она дождалась, когда мужчины дойдут до нее, забрала у Райверна мешок и вытащила оттуда свою юбку. После отдала риору меч, ни разу не взглянув на него и не произнеся ни слова.

– Али… Что случилось?

– Всё хорошо, – тускло ответила она. – Я готова продолжить путь.

– О чем ты думала? – напряженно спросил Кейр, но Перворожденная лишь криво усмехнулась, отрицательно покачала головой и опять ушла вперед. Риор беспомощно вздохнул: – Али…

Савер, казалось, не слушал высокородных. Он вытянул шею и произнес:

– Вроде и вправду тракт рядом.

Теперь прислушался и риор. Ветер донес до него отзвуки человеческих голосов и ржание лошади. После кивнул и, прибавив шаг, догнал Альвию. Савер поспешил следом. Кейр сунул ему перевязь со своим мечом, прицепил на пояс клинок лиори и выдохнул, успокаиваясь. Все вопросы и доводы потом, сейчас им нужно пересечь проезжий тракт, не привлекая к себе внимания.

– Нам придется немного пройти среди повозок и случайных попутчиков, – обратился Райверн к Альвии. Им уже приходилось проходить среди людей, и лиори знала, как вести себя. Риор знал об этом, но ему хотелось заговорить с ней и услышать ответ.

– Хорошо, Райв, – Перворожденная слабо улыбнулась и вдруг пожала его руку, прошептав едва слышно: – Прости.

– За что? – Кейр удивленно приподнял брови.

– Всё потом, – ответила она и сдвинула в сторону ветки пожелтевшего кустарника. – Тракт.

Изгнанник досадливо поджал губы, но расспросы прекратил, только бросил еще один встревоженный взгляд на лиори. После выдохнул и шагнул на широкую каменную дорогу. Альвия вышла следом за ним, сразу скромно потупив взор. Так она будет идти, ни с кем не заговаривая до тех пор, пока путники не пересекут тракт и не сойдут с него, чтобы вновь затеряться среди деревьев и кустарников. Савер чуть отстал от хозяина и Перворожденной, как и должно любому прислужнику.

Он окинул взглядом дорогу и отметил ее оживленность. Это было неудивительно, на другой стороне через Пропасть туманов стоял большой город Рейк. Через Пропасть тянулся огромный каменный мост со сторожевыми башнями, в которых стояли городские стражи. Беглецы должны были свернуть за два поворота до подъема на мост и пройти до Сухого озера – большой круглой поляны, где летом цвели голубые цветы – сумары. Из-за них это место и получило свое название, потому что, когда по поляне гулял ветер, колыша сумары, казалось, что это волны бегут по глади голубого озера. Красивое место… Савер там бывал пару раз вместе со своим хозяином, когда лиор отправлял Дин-Одела в Рейк.

А сейчас цветы увяли, их время прошло. Летом, конечно, расцветут вновь, но Савер их больше не увидит, потому что он навсегда покидает Эли-Харт. И его хозяин тоже не увидит, потому что он стал предателем. Ему больше нет места в горном риорате, как нет места в Эли-Борге, в Эли-Ториан, в Эли-Рохте и всех прочих риоратах. Только смерть. Предателей всегда ждет смерть, и союзники Альвии и Тайрада не примут изгнанника, не укроют его, не дадут кров и защиту. Опасность для жизни беглеца не исчезнет нигде и никогда. Только за переделами риоратов, вдали от законов Перворожденных, для него найдется местечко. Но он не уйдет, останется ради своей проклятой любви. И всему виной Альвия Эли-Борг! Она и только она!

Стужа хлынула под кожу прислужнику, выморозила кровь, вонзила острые иглы в сердце, убивая в нем живое тепло, изгоняя доброту и сострадание. Мир вдруг поблек, стали тише голоса людей и животных. Они словно вязли в густом тумане, окружившем Савера. Он судорожно вздохнул, но воздух тоже загустел и никак не желал вливаться в глотку, вползал медленно и тяжело, обжигая гортань холодом.