Анамнесис

– Думаю, нашего разговора достаточно…

– Достаточно для чего? – удивлённо спросила Одли.

– Для того чтобы констатировать тот факт, что ты находишься в полном телесном здравии, но отнюдь не в душевном, – Натали весело показала Норе брошку на своей блузке, которая на самом деле оказалась скрытой камерой. – Запись, доказывающая непричастность Росса к твоей «смерти», сделана и сейчас же будет отправлена в полицию, а, может, даже и на новостной канал.

Лицо Норы побагровело от гнева. Не сказав ни слова, она пулей вылетела за дверь.

Натали набрала номер Чарльза:

– Ну как, всё получилось? – спросила она.

– Да, ты умница. Спасибо за проделанную работу.

– Рада была помочь.

Через семь часов Алан Росс был освобождён. С него были сняты все обвинения, но писатель чувствовал себя опустошённым. Чарльз ждал Алана около тюрьмы в своей машине.

– С освобождением, – радостно произнёс он, когда Алан сел в машину.

– Спасибо, Чарльз. Если бы не ты, неизвестно, что бы со мной было. Я теперь твой должник.

– Да не стоит меня благодарить, старик. Я сделал то, что должен был. Помнишь то время, когда мы с тобой боролись за внимание лучших женщин Лондона? Ты тогда проявлял ко мне милосердие, когда отказывался от девушек, которые нравились мне, но были влюблены в тебя. Считай, что сейчас я вернул тебе долг.

– Давай не будем об этом вспоминать, – произнёс Алан, улыбнувшись.

– Как скажешь.

Вечером, когда Алан был уже у себя в квартире, ему снова позвонил Чарльз:

– Ты не поверишь! – воскликнул он. – Нора сбежала из страны.

– Неужели? – удивился Алан.

– Мне нужно было подумать об этом раньше и нанять людей, которые следили бы за ней и не упускали её из виду. Если бы Нора не сбежала, её бы признали сумасшедшей и поместили в психиатрическую больницу.

– Чарльз, не забивай себе голову всякой ерундой. Сейчас ты уже ничего не изменишь. Нора всё равно бы нашла способ доказать свою психическую вменяемость: ты же знаешь, с какой лёгкостью она может внушить людям любую мысль.

Алан выключил телефон и грустно улыбнулся, вспомнив о его встрече с Мэри:

– Вы точно в этом уверены? – обеспокоенно спросила девушка.

– Да. Нора попросила у тебя помощи, поэтому ты переведёшь эти деньги на её счет.

– Но вы же понимаете, что она уйдёт от ответственности?

– Она уедет в другую страну, где её никто не знает, и начнёт жизнь с чистого листа. Поверь, она заслуживает этого больше, чем ты думаешь.

– Если вы считаете, что так будет лучше…

– Но она не должна знать, что это я ей помог. Помочь с деньгами – самое малое, что я могу для неё сделать. Свою вину мне всё равно перед ней никогда не искупить…

Когда Лили встретила Чарльза на пороге своего дома, она казалась обеспокоенной и возбуждённой.

– Поверить не могу, что Нора всё это время была жива и пряталась от всех. Кто бы мог подумать, что она захочет подставить Алана таким чудовищным способом. Хорошо, что Алана больше ни в чём не обвиняют.

– Так и есть, но после того, что я тебе расскажу, нельзя быть уверенным в том, что ты не захочешь обвинять его в других поступках.

– О чём ты говоришь?

– Алан хочет, чтобы я поведал тебе всю правду о нём и о твоих родителях. Это печальная история, но ты должна её знать, хоть она и причинит тебе боль…

Время повернулось вспять и отбросило девушку на десять лет назад. Прошлое обрело ясные очертания. Перед глазами возник первый поцелуй, дрожащие тонкие пальцы и мальчишеское лицо с выразительными голубыми глазами. Лили почувствовала, что воздух, которым она дышала, разорвался в клочья от нахлынувших воспоминаний. Больше нечем было дышать. Воздуха никогда больше не будет. Никогда она не сможет вдохнуть полной грудью. Будет ходить, озираться по сторонам и ждать, какие ещё тёмные секреты прошлого вылезут наружу, чтобы её задушить. Каждый вздох, каждая минута счастья, каждая произнесённая фраза приобретали другое значение – противоположное, трагическое в своей сущности.

– Дэниел, – это имя непроизвольно соровалось с её языка, когда она увидела появившегося в комнате писателя. – Так вот, каким ты стал… Дэниел всегда находился рядом со мной, но я видела только Алана, – девушку сотрясали рыдания. – Пожалуйста, не заставляй меня вспоминать. Прошу тебя, оставь прошлое в покое, – Лили опустилась на пол.

Алан протянул к ней руки, но Лили с силой отодвинула их от себя. Найдя в себе силы, она встала и оглянулась, чтобы обратиться за поддержкой к Чарльзу, но тот уже ушёл.

– У тебя получилось это сделать. Ты доказал мне, что меня не существует так же, как и нашей любви, – резко произнесла она. – Меня не существует, потому что ты разрушил меня до основания. Дэниел стал для меня тьмой, которая никогда не превратится в свет.

– Ты права, но после того, как я причинил вред твоей семье, я хотел только одного: чтобы ты была счастлива. Со мной бы ты такой не была. Пусть я недостойный человек, внутренне изуродованный, но ты всегда много для меня значила. Цель моей жизни – сделать так, чтобы ты жила вечно в моём творчестве. И я хочу добиться этой цели.

– Что же за этим последует? Моё имя будет переходить от поколения к поколению, обретая бессмертие и теряясь во времени, но никто не задумается над тем, чего же хотела от жизни реальная девушка по имени Лили Фейбер. – девушка бросила рассерженный взгляд на Алана. – Она хотела счастья, но быть счастливой очень трудно, когда ты не проживаешь эту жизнь вместе с любимыми тебе людьми. Зачем мне вечность, если в ней не будет тебя? Я же хочу быть счастлива сейчас, в этой жизни, но, к сожалению, в моей жизни для тебя больше не найдётся места.

– Ты имеешь полное право так говорить. Я понимаю, что ты чувствуешь…

– Нет, Дэниел, ты не можешь понять меня. Я думала, что ты единственный свет в моей жизни, а оказалось, что тьма, в которой я жила долгие годы, ставшие для меня бесконечностью, – это полностью твоя заслуга. Ад, через который я прошла в жизни, я прошла по твоей вине. И не подозревала, что любила и целовала того, кто разрушил мой мир и бесцеремонно в него вторгся, чтобы сжечь моё сердце дотла. Твоя душа всегда была отравленной, а я, наивная, принимала это за часть твоего личного обаяния. Ты чудовище, обречённое на вечные поиски идеала, которого не существует. Но ты считаешь иначе и ищешь жертв, которые соответствуют твоим стандартам, а затем ломаешь их и уродуешь. Ты никогда не изменишься, – она замолчала, а потом чуть тише добавила:

– И я тоже.

– Прости меня, если сможешь. Когда-нибудь ты обязательно будешь счастлива и обретёшь ту любовь…

– Не думаю, что ты меня когда-нибудь любил, – перебила Лили, словно не слыша то, что Алан хотел до неё донести. – Тебе нравился лишь идеальный образ, созданный тобой. Как будто и не было никакой любви, только боль была реальной. Может быть, боль – это единственное настоящее, что между нами было.

Не выдержав, Лили опять расплакалась, обхватив себя руками.

– Прошу тебя, не плачь: я этого не заслуживаю. Улыбнись, меня больше не будет в твоей жизни, – писатель уткнулся губами в её волосы и прошептал:

– Я никогда не забуду твой прекрасный смех, ведь именно я разучил тебя смеяться. Прощай, Лили Фейбер.

Как Алан и ожидал, Лили исчезла. Она исчезла так же внезапно, как и появилась. В Лондоне её никто не видел, да и за пределами столицы она никому не попадалась на глаза. Очертания неповторимого лица Лили стали блекнуть в памяти писателя, а образ девушки, ещё теплившийся в сознании Алана, стал размываться, словно Лили никогда не существовало. Когда Алану стало казаться, что девушка была всего лишь плодом его воображения, он решил оживить воспоминания и дописать свою книгу, показав в ней любовь как вторую реальность. “Не придумывай идеал, который не сможешь разлюбить”, – Алан так и видел этот слоган на обложке своего романа. Название произведения сразу же возникло у него в голове. Пришло время создать книгу расколотых воспоминаний.

Глава 24 (Заключительная глава романа Алана Росса «Призрак времени»)

Я тону в одиночестве, и впервые в жизни мне кажется, что не смогу выплыть.

Марк Леви «Где ты?»

В какой момент это происходит? Один щелчок, и любовь сменяется на ненависть. Прекрасное чувство, охватившее твою душу, вдруг начинает безжалостно тебя разрушать. Ты сгораешь, не подозревая о том, во что потом превратится пепел этих чувств. Кто первый нанесёт удар и какой будет расплата, решать не тебе. Единственное, что ты можешь выбрать: пылать или сгорать. Что бы ты ни выбрал, помни об одном: огонь находится ближе, чем ты думаешь. Отвергнутые не любят, их поглощает ненависть:

Она мечтала быть его ярким светом,

Боялась стать неистовой тьмою.

Просыпалась с тёплым рассветом,

Засыпала с дурманящей мглою.

Все нити сплелись воедино

И сойдутся в одной точке.

Все чувства, прошедшие мимо,

Его не разбудят ночью.

Он никогда не влюблялся,

И её не любил без остатка,

На синих венах души не клялся,

Знал, как она всегда падка.

Теперь она знала, что делать,

И знала, кто проигравший.

Только пепел осталось развеять

И сказать ему, кто сейчас падший.

Поломаны руки рассветом,

Мосты влюблённых исписаны кровью.

Она забыла, что значит быть светом,

И стала безжалостной тьмою.

В любви к нему она бы никогда не познала его души и сущности этого мира. Но ненависть была более благосклонна. Ненависть дала ей намного больше. Она шла вдоль берега, спотыкаясь и падая. Она опять ошиблась. Ноги начинали болеть в тесных золотистых сандалиях, которые он ей когда-то подарил, поэтому она просто сняла их и швырнула вдаль. Она шагала по холодной гальке, в которую не могла не проваливаться так же, как и в воспоминания, хранимые в этом море. Здесь они когда-то купались, весёлые и счастливые, наполненные счастьем и не утруждавшие себя раздумьями о будущем, которому не суждено было связать их судьбы. Она любила, только её никто не любил. Она на коленях просила счастья и любви, но её преданность швырнули ей в лицо. Ей надоело ждать. Больше она не будет. Никогда. Осталось только одно – море, единственный свидетель лжи. Здесь она испытала счастье. Здесь всё и закончится. Всё уже закончилось, рухнуло на её глазах.

Увидев утёс Бичи Хед, Лили направилась прямо к нему. Она подошла к самому краю обрыва и посмотрела вниз, на переливающееся в лучах закатного солнца смеющееся море. Она поняла, что море символизирует вовсе не свободу, как она думала раньше. Море – это бесконечное одиночество. Чем дальше в него заходишь, тем труднее вернуться. И есть глубина, с которой никогда не возвращаются. В ней остаются навсегда. Эта глубина манит и притягивает любопытных, но, когда они на ней оказываются, она беспощадно их поглощает, и люди бесследно исчезают.

Лили подняла взгляд выше. Она стала вглядываться в непроницаемую зелёную мглу, скрытую под голубой пеленой. Девушка пыталась увидеть во мгле то, на что она тщетно искала ответ. Но она ничего не видела. Лили больше ни в чём не видела смысла. В какой-то момент она осознала, что прекрасные воспоминания ещё сильнее мешают ей дышать, чем воспоминания печальные. Ей никогда не выбраться из отравленного моря воспоминаний. Всё зашло слишком далеко. Уже было поздно что-то менять. И если бы хоть кто-нибудь это знал…

Тело ей больше не принадлежало: оно навсегда затерялось в осколках застывшей памяти. Раскинув руки перед собой, девушка медленно наклонилась вперёд и, качнувшись, сорвалась с обрыва. Её безвольное тело стремительно упало в морскую бездну.

Волна сомкнулась над головой, а тело стало порывисто тащить на дно. Бесполезно. Она уже давно находилась на дне своего разбитого сердца и ненужных чувств, ползая по нему и пытаясь найти выход из этого безумства. Когда яростный поток бегущих вод настиг её, она улыбнулась самой себе горькой улыбкой, полной презрения к своей судьбе. И всё уплыло, исчезло в океане тьмы.

Эпилог

Любовь – единственная страсть, не признающая ни прошлого, ни будущего.

Оноре де Бальзак

Полгода прошло с тех пор, как Алан признал своё прошлое и тотчас его отверг. В душе наконец стало спокойнее. Ночные кошмары почти перестали мучить мужчину. Лишь иногда он просыпался в холодном поту среди ночи, озираясь по сторонам, один в большой квартире, и прокручивал в голове навязчивый сон. Снилось ему всегда одно и то же: он лежит, связанный, на мокром от бензина полу в доме Лили, и плача смотрит на девочку с зажжённой спичкой в руке. Маленькая Лили решительно подносит спичку к его носу и успокаивающе шепчет: “Не волнуйся, мы развеем твой прах над Ла-Маншем. Ты будешь жить вечно”. Спичка падает на пол, и девочка, смеясь, быстро убегает. Языки пламени охватывают Алана. Задыхаясь, он кричит: “Лили, вернись! – крик переходит на шёпот. – Ты перепутала меня с Дэниелом! Вернись, это же я, Алан”. Но уже поздно, огонь достигает сердца мальчика и разрывает его изнутри. В этот момент сон заканчивается. Он никогда не обрывается раньше…

В дверь настойчиво позвонили. Писатель открыл дверь, и его сбила с ног миниатюрная девушка, которая припечатала Алана к стене, отвесив ему громкую пощёчину.

– Как ты мог так со мной поступить?! – взвизгнула она. – Выставил меня на смех, превратив в ненормальную девицу, помешанную на тебе.

Алан даже не сразу узнал рассерженную гостью. Её волосы стали заметно короче. Лицо и кожа приобрели оливковый оттенок. Девушка надела алую короткую юбку, открывающую стройные загорелые ноги. Под тёмной кожаной курткой виднелся открытый топ. Во всем её образе чувствовался смелый вызов обществу. За то время, что они не виделись, она словно превратилась в дерзкого бунтующего подростка.

– Кто тебе давал право меня убивать? – окликнула она его, гневно сверкнув изумрудными глазами. – Из-за твоего паршивого романа меня преследуют журналисты: все хотят убедиться в том, что я жива.

– Чего же ты теперь от меня хочешь? – равнодушно спросил Алан.

– Как чего?! – возмутилась Лили. – Того, чтобы ты написал опровержение!

– Думаешь, такое возможно?

– Мне плевать, возможно или нет. Сделай так, как я говорю.

– А если я не хочу?

– У тебя нет выбора. Думать нужно было раньше, когда ты скрупулёзно описывал мою смерть.

– Расценивай мою книгу как способ примириться с тобой. Своим романом я заставил тебя самой прийти ко мне. Я знал, что ты именно так и поступишь.

– Примириться?! Не дождёшься! Ты хоть знаешь значение слова “примирение”? Нет, ты точно ненормальный!

– Может быть, но это твоя заслуга.

– Моя? – девушка задохнулась от возмущения.

– Кстати, где ты пропадала?

– Не твоё дело.

– Можешь не отвечать, я и так знаю, что ты, вообразив себя великим художником, писала портреты в Истборне.

– Я оторву Чарльзу его болтливый язык!

– Причём тут Эванс? Забыла, что писатель всё знает о своих героях? – ухмыльнулся Алан.

– Прекращай нести этот бред, а то меня стошнит. У меня на тебя даже ругательных слов не хватает!

– А ты их употребляешь? Надо же, как изменчив мир!

– Этого ты своим писательским чутьём не предусмотрел?!

– Кто бы мог подумать, что ты так изменишься и превратишься в грубую, отвязную девчонку!

– Это лучше, чем быть скучной занудой вроде тебя, – парировала она. – Если бы знал, как ты мне противен, не разговаривал бы сейчас со мной. – У меня просто в голове не укладывается, что ты отвёл мне такую судьбу в своём романе! Как ты мог? Наша жизнь – это подарок. Дар, который мы не можем вернуть, продать или обменять, это было бы полной неблагодарностью и пренебрежением к дарителю. Уничтожить этот дар было бы вообще жестоко.

Повисло молчание. Алан осторожно взял Лили за руку и близко наклонился к её лицу.

– Я изобразил там не тебя. На краю обрыва была не ты, Лилс, – произнёс он. – Это был я. Без тебя я человек, который стоит на краю пропасти и хочет упасть. Падение в пропасть – это то, что происходит внутри меня, когда тебя нет рядом. Но, если ты будешь держать меня за руку, я не захочу шагнуть в бездну. По крайней мере, без тебя. Ты пришла сюда для того, чтобы получить освобождение, и я готов тебе его дать. Но на самом деле ты его уже получила. В романе «Призрак времени» на краю утёса мы стали свободны друг от друга. Ты стала свободной от книги, автора и от его любви. Теперь ты свободна. Я тебя больше не держу. Алан Росс отпускает Лили Фейбер.

Лили смутилась: таких слов от Алана она не ожидала. Девушка неуверенно освободила свою руку, и Алан продолжил:

– Если автор полностью воплощает свой замысел в герое, он становится для автора завершённым, и на герое всё явственнее ощущается дыхание смерти. Эта смерть освобождает героя от всех оков. Поэтому, когда автор убивает своего героя, он на самом деле дарует ему свободу, он делает себя и его свободными друг от друга. Я написал книгу «Призрак времени», чтобы искупить свои грехи. Другим нас не понять, самих себя мы понять не в силах, но мы с тобой понимаем друг друга, разве не в этом заключается любовь? Ты не знаешь себя, но знаешь человека, которого любишь. Лили, любовь сильнее воспоминаний.

– А если любовь – это и есть одни лишь воспоминания? – грустно спросила она.

– Любовь не может быть воспоминанием. Если ты потеряла любовь, то это была не она. Любовь не уходит. У неё билет только в один конец – в бесконечность. Может быть достаточно одной секунды, чтобы влюбиться, и недостаточно несколько десятков лет, чтобы разлюбить.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я всегда буду любить тебя… – тихо промолвила Лили, и в глазах Алана блеснул огонёк надежды. – И ненавидеть одновременно. Я хочу провести границу между прошлым и настоящим. Я ненавижу Дэниела, но люблю Алана. Я разрываюсь. Вот парадокс: ты сделал меня глубоко несчастной, но в то же время только ты можешь дать мне счастье и вдохнуть в меня новую жизнь. Всё-таки ты моя первая и единственная любовь. Никого, кроме тебя, я не любила.

– Наверное, ты мне не поверишь, если я скажу то же самое, – произнёс он, улыбнувшись и нежно взяв её за тонкую талию.

– Хватит шутить, Алан. Если ты вдруг захочешь меня обидеть, знай, что я первая нанесу тебе удар. Больше никто не посмеет причинить мне боль.

– Я знаю, – спокойно ответил Алан, не сдержав улыбки.

– Что же будет с нами дальше? – растерянно спросила она, на секунду превратившись в ту прежнюю Лили, которую Алан хорошо знал.

– Решать тебе, – сказал он, внимательно посмотрев девушке в глаза. – Я предоставляю тебе право самой решить нашу судьбу. До этого ты обижалась на меня за то, что только я обладаю этим исключительным правом.

– Хорошо, – послушно согласилась она. Сосредоточившись, Лили начала озвучивать своё решение:

– И вот наступает момент, когда сознание героя оказывается не менее реальным, чем сознание самого автора, а значит, герой становится на один уровень с писателем. К чему же это приведёт? – удивлённо спросила она саму себя и тотчас ответила: – К тому, что герой, в конце концов, превращается в автора и сам начинает творить свою историю, – девушка улыбнулась писателю и мечтательно произнесла: – Алан, мы вместе напишем нашу историю.

– Самое прекрасное, что только может услышать писатель: "Я хочу написать свою историю вместе с тобой".

– Нашу историю, – ласково поправила она.

– Выбирал ли я тебя? – задумчиво спросил Алан, улыбаясь и глядя в ее лучистые глаза. – Или это ты меня выбрала?

– Мы выбрали друг друга, – мягко ответила Лили. – Снова.

– Я рад, что автор потерял власть над героем, ведь теперь герой может сам определять свою жизнь, – Алан усадил Лили на стол и притянул к себе. Его тяжёлое дыхание овевало её раскрасневшееся лицо. – Я вручаю тебе своё сердце. Можешь делать со мной всё, что захочешь…

Всё сгорело: прошлое и будущее, страхи, гнев, отчаяние и боль превратились в пепел. В этой страстной борьбе писатель и его героиня разрушили друг друга, чтобы создать заново. Они не смогли бы быть вместе, оставшись такими, какими были в прошлом: будущее исключает прошлое. И иллюзорное настоящее приобрело над ними власть. Чтобы снова полюбить друг друга, они создали себя не из вечности, а из мгновения – пылающего, чувственного и щедрого на любовь.

Мы снова выберем друг друга,

Из прошлого пройдя свой путь.

И будет длинною дорога –

Неисчерпаемая суть.

Преодолев тоски конечность,

Где призрак времени погас,

Мы уйдём в тихую вечность,

А вечность уйдёт в нас.

(Эпилог взят из романа Алана Росса «Призрак времени»)

Послесловие

Лили лежала в постели рядом со спящим писателем. Она с нежностью смотрела на беззаботное лицо Алана и поправляла его непослушные волосы. Теперь, когда он полностью в её власти, Лили не составит никакого труда его уничтожить…

Как только писатель подарил ей свободу, они поменялись ролями, и Лили стала единственным автором их истории. Героиня завладела сознанием и сердцем Алана и обрела безграничную власть над ним. Лили добилась того, чего всегда хотела. Вопреки мнению о том, что ей от Алана нужны были деньги, власть, популярность, Лили больше всего жаждала заполучить сердце своего автора.

В сущности же автор и его героиня – не друзья, не любовники, а заклятые враги. Между ними всегда существует негласное соперничество за внимание читателя, и самое трудное для писателя – это понять, чего же на самом деле хочет его герой.

Глядя на безмятежное лицо Алана, Лили рассмеялась. «Разве можно быть таким безнадёжным романтиком и верить в то, что любовь способна преодолеть любые трудности в этом безжалостном мире? Неужели он всерьёз думает, что я простила его и мы будем счастливы? Как я могу быть счастлива с человеком, из-за которого я чуть не покончила жизнь самоубийством, из-за которого я лишилась семьи и детства?» – со злостью подумала она.

– Призрак времени – это я, Лили Фейбер, – тихо призналась она, ласково поглаживая кончиками пальцев его загорелую грудь. – Нет ничего увлекательней, чем опережать на десять шагов того, кто считает, что на шаг опережает тебя. Ты был таким самонадеянным, что не увидел очевидного. Ты боялся, как бы я не догадалась, что ты тайно управляешь моей жизнью, мыслями и желаниями. Но тебе нужно было задуматься лишь о том, не управляет ли кто-нибудь тобой. После того, как я вышла из-под твоего пера, я получила право на вторую жизнь, на второе «я». В конечном счёте, я получила право на твоё уничтожение. «Та, которую ты создал, в конце концов, уничтожит тебя», – возможно, этот слоган больше подошёл бы к твоему роману. К последнему роману Алана Росса. Больше ты писать не будешь, милый. Впредь тебе никогда не захочется создавать вымышленные миры, которые способны преодолеть любые границы реальности.

Ты думал, что худшее позади, что ад пройден, но ты не понимал, что настоящая игра только начинается. Главная цель этой игры – сделать так, чтобы вымысел стал правдой, – она шептала так тихо, что даже если бы Алан проснулся, то он бы ничего не услышал. – Никто не в силах закончить эту игру. Да и нельзя останавливаться на полпути. Нора была права: месть – это единственный выход, месть может стать последним утешением для сожжённой бабочки. И одна месть влечёт за собой другую, наиболее безжалостную. Как Нора могла удовлетвориться твоей подачкой? Как она могла так быстро отказаться от своей мести? Этого мне никогда не понять. Но я не такая, любимый. Я доведу дело до конца. Чего бы мне это ни стоило. И пусть нас рассудит читатель, – усмехнулась она.

Как часто ложь оказывается правдой, – задумчиво продолжила она. – Я сделала так, чтобы ты не доверял самому себе. Я насмехалась над твоей романтичностью и неспособностью видеть мир без прикрас. Благодаря тебе, я научилась лгать, но у моей лжи была и обратная сторона: я много лгала не только другим, но и самой себе. Мой дневник, который ты держал в своих руках, представляет собой смесь правды и лжи. Было нелегко писать в нём так, как будто мне до сих пор доступны простые человеческие чувства, но я это сделала. Я подсунула дневник тебе, чтобы ты думал, что знаешь и понимаешь меня. И, признаться, порой я верила тем мыслям, которые себе внушала, и отдавалась чувствам, которые ты пытался у меня спровоцировать.

В этом противоборстве двух сознаний, в схватке двух сильных характеров мне с лёгкостью удавалось скрывать от других свою подлинную сущность. Настоящую Лили никто не увидел. Лили, которую ты создал и которая намеревается отомстить за этот процесс создания. Как ты мог использовать моё прошлое для своей книги?! – девушку охватила ярость. – Ты украл мою жизнь, душу и личность Лили Фейбер. Ты украл меня, чтобы поместить в свой роман и оставить там навечно. Тебе нужно было убедиться в том, что я от тебя никуда не денусь. Но ведь это ты бросил меня, когда мне было двенадцать! – она внезапно замолчала и после паузы продолжила: