Подарок отца. Книга вторая. Сбежавшая невеста

Но Питер совсем не спешил целовать, он желал полностью убедиться в желании Ровены и в своём желании тоже, не подозревая, что девушка еле сдерживается, чтобы не начать умолять его скорее поцеловать и закончить эту пытку.

Неопределенность боролась со стыдливостью девушки.

Но Питер будто бы об этом не догадывался. Он хотел запомнить всё. Каждый миг.

Его палец сначала коснулся её губ. Губы Ровены пересохли, и она непроизвольно провела по ним кончиком языка, увлажняя их, и невольно коснулась его пальца, Питер еле сдержал стон. И на миг опустил веки. Ему стоило неимоверных усилий наблюдать это, чувствовать. Он пребывал в нерешительности и поэтому не спешил, мысленно умоляя Ровену самой остановить это наваждение, оттолкнуть его.

Его рука отказывалась ему повиноваться. Даже после того, как палец очертил контуры губ Ровены, он ещё мог остановиться, но они приоткрылись. Ровена не дала ему не одного шанса на спасение, она ловила его чувственный взгляд полный обещаний. Он попытался задеть её, вызвав в ней волну возмущения.

– Девушка, ты, кажется, забываешься, – его губы шептали у самого её уха. Но его слова вызывали в ней и во всём её теле новую волну возбуждения, которая ответной реакцией передавалась ему. Воспоминания пережитых моментов и ощущений нахлынули и обрушились лавиной: – Ты забыла, как отвечала на мои поцелуи, прижимаясь ко мне обнаженным своим телом, – и эти слова лишь подливали масла в пылающий огонь.

Она всё помнила.

Не забыла ничего из пережитого рядом с ним.

Её руки обвились вокруг его шеи.

Его голос звучал так странно и томительно, пробуждая в памяти былые ощущения, и Ровена уже не отдавала себе отчёт, она слышит его голос или ей это только кажется. Как она могла такое забыть, если её мысли были только о нём и о его поцелуе, которого она жаждала больше всего на свете. Девушка готова была, забыв о гордости, умолять его о поцелуе. Его слова ещё больше распалили Ровену, да и его самого, стук её сердца отдавался гулким эхом в его груди.

Теперь остановить Питера могло только невозможное, и даже если Ровена станет возражать…, но он услышал лишь:

– Питер, прошу тебя…

Ровена, наконец-то, решилась остановить это сумасшествие, иначе она за себя не ручалась, чтобы продолжить говорить, она облизнула пересохшие от жажды губы. Сил ожидать поцелуя у неё не было.

– Ты просишь поцеловать тебя?

Это был не вопрос, это была слабая и последняя попытка Питера отступить, которая ему не удалась. Даже возражение Ровены не смогло бы его остановить.

– Нет, не это. Прекрати, пожалуйста, – она говорила почти шёпотом у самого его уха.

Их щёки нежно касались друг друга.

Прекратить? О нет. Это уже невозможно. Нет, теперь он точно не отступит. Его рука нежно и в то же время властно держала её за подбородок.

Он улыбнулся ей в губы.

Да, теперь он точно знал и был решительно настроен, получить последний их поцелуй, а после этого им останутся лишь одни воспоминания. Лишь на миг, оторвав свой взгляд от лица девушки, убедившись, что они немного отстали от остальных, и никто на них не обращает внимания, приник к её сладким как мёд губам. Питер упивался этим нектаром и старательно гнал неприятные мысли о последнем поцелуе и о том, что за этим последует.

В замке он ни за что не позволит себе такого удовольствия, и в самое ближайшее время покинет его.

Это их прощальный поцелуй.

Такое он дал себе слово.

Да, он принял верное решение: поцелует и навсегда выбросит эту знойную девчонку из головы. Но когда под натиском его губ губы Ровены раскрылись ему на встречу, и его язык проник внутрь, и языки их встретились в своём прекрасном томительном танце, совершенно позабыл обо всех угрызения совести, своих обещаниях, полностью отдавшись наслаждению поцелуем. Позабыв обо всякой осторожности, что за ними могут наблюдать и, если бы к ним не подъехала Анфред, он так бы и наслаждался упоительными, сладкими как нектар, губами девушки.

Кто знает, куда бы завёл их этот поцелуй?

Анфред, ехавшая впереди них, обеспокоенная отсутствием госпожи и Питера, обернулась.

Их не было видно.

Она придержала поводья, и некоторое время с тревогой ожидала их появления из-за поворота, не дождавшись, решила вернуться. Она немного отстала от отряда, остановилась и наблюдала за происходящим.

Конечно, женщина и раньше догадывалась, что между Ровеной и Питером, что-то подобное происходит, но этот безрассудный, страстный порыв, мог привести к чему угодно, но уж точно не к чему-то хорошему.

И больше всех, и она в этом была уверена, пострадает её девочка. В положении пленницы у неё было мало прав вмешиваться в действия похитителей, но предостеречь госпожу и убедить быть осмотрительнее, это её, как наставницы, главная обязанность. Она подъехала поближе и остановилась около двух голубков, потерявших голову.

Ей было немного жаль их отвлекать от такого сладостного занятия. Она печально вздохнула. Но, всё же…, пытаясь привлечь к себе их внимание, для приличия покашляла. Питер нехотя и не сразу оторвался от губ девушки, посмотрев на Анфред пронзительным недовольным взглядом, от которого женщина вся съежилась, но ничего ей не сказал.

На самом деле, он был благодарен ей, хоть кто-то их остановил, к тому же был твёрдо уверен, что Анфред не будет распространяться о том, что сейчас увидела, ведь это же в интересах её госпожи.

Анфред решила быть настойчивой, вглядываясь в затуманенный взор Ровены, обратилась к ней на немецком языке:

– Девочка моя, прекрасно вижу, ты, моя хорошая, совсем потеряла голову. Ведь ты, голубушка, не знаешь, кто и что ждёт тебя впереди. С этого парня спросу мало. Всю вину за происходящее наверняка свалит на тебя, обставит дела так, будто именно ты его соблазняла. Я уже давно наблюдаю за вами. Он похитит твоё сердце и оставит горевать в этом замке. Будь с ним по осторожней, не подпускай его так близко к себе и своему сердечку. Этот хитрый лис только забавляется с тобой, ему нет дела до твоих печалей. Тебе надобно готовиться к встрече… Не забыла, куда тебя везёт этот красавчик?

Ровена стыдливо потупила глаза.

Она действительно совершенно потеряла голову.

Рядом с этим мужчиной она чувствовала себя мягким, податливым куском глины в руках искусного мастера. Как хорошо, что Анфред прервала их поцелуй!

Девушка нервно вздохнула и пригладила взлохмаченные волосы.

Питер разозлился, на слова, сказанные Анфред.

Они больно и глубоко ранили его в самое сердце. Но что он мог ответить женщине, которая представила его настоящим негодяем, воспользовавшимся безвыходным положением беззащитной девушки. Но глядя со стороны, возможно всё так и есть.

Да сейчас он злился и сам даже не мог объяснить, на что больше злился: на свои чувства к девушке, или на её ответную реакцию?

Ровена наслаждалась их поцелуем не меньше его самого. На самом деле это он считал себя пойманным в чувственные, ловко расставленные сети и ощущал себя загнанным в угол и, если бы девчонка его оттолкнула, возможно, у него хватило бы сил сдержаться и не допустить этот поцелуй, но она не дала ему этого шанса, её губы раскрылись ему навстречу.

Какой здравомыслящий мужчина устоит перед таким искушением…

Этот поцелуй лишний раз доказывал, покоя Питеру никогда не видать, и он никогда не сможет забыть ни поцелуй, ни сладостные ощущения, связанные с ним.

Не желая выдавать своей тайны, что понимает их, и теряя терпение, спросил:

– Ровена о чём она тебе говорит?

– Так, ни о чём, – буркнула она в ответ.

Сейчас застигнутая врасплох и пристыженная своей наставницей девушка чувствовала себя весьма скверно, но совершенно не жалела о сказочном поцелуе. Её щёки ещё пылали от страсти, и Анфред это прекрасно видела и понимала состояние своей девочки.

Её девочка влюблена. Как она понимала свою воспитанницу.

Анфред вздохнула.

Она так же прекрасно видела, что Питер – это то, что надо для госпожи и для их замка. Не влюбиться в такого…, наверное, много сердечек разбил этот красавчик. Поэтому то и волновалась она за свою госпожу.

Влюбиться в него просто, а вот разлюбить…

И что будет делать её девочка после того, когда молодой человек покинет Ровену, и ведь это время не за горами.

Они уже почти приехали.

Анфред допускала, что, возможно, молодой человек тоже самое чувствует к Ровене, потому что не влюбиться в неё… не каждому мужчине под силу противостоять её обаянию, но вот что будет, когда они прибудут в пункт назначения, и настанет время расставания…

Ведь этот красавчик ясно дал Ровене понять, что похищал её не для себя.

Вот в чём проблема, которую, наверняка, придётся решать именно Ровене.

Как она сможет отказаться от своих чувств?

Анфред снова участливо вздохнула.

Если бы было всё иначе, она порадовалась бы за Ровену. Ведь всё сбывалось… как и мечтала её девочка. Она призадумалась, как бы сделать так, чтобы у Питера появилась возможность сделать Ровену счастливой. Что не говори, а при других бы обстоятельствах из них вполне могла получиться красивая пара.

– Но о чём-то она всё же тебе точно сказала? – настаивал Питер, желая разговором замять создавшуюся неловкость и, если он не спросит Ровену, то она может подумать, что он понял, о чём они разговаривали. А ведь Анфред говорила так открыто, уверенная в том, что Питер ни слова не понимает из их разговора.

– Да, сказала, – тут же язвительно ответила она.

Ровена, доведённая до отчаяния словами Анфред, была раздавлена этой правдой, и что-либо ещё объяснять Питеру у неё просто не было желания и сил. Она и сама прекрасно осознавала, что та, как всегда, права, но всё происходящее выше всех доводов рассудка и выше понимания девушки.

Она была не в состоянии слушаться здравого смысла.

Поцелуй Питера заставил позабыть о достоинстве девушки и сейчас, когда он закончился, более того Анфред пристыдила её, она ни за что на свете не признается Питеру в том, что это был незабываемый, упоительный поцелуй. И поэтому предусмотрительно решила вести себя так, словно ничего не произошло, вернее так, будто бы ей был неприятен и безразличен этот поцелуй.

– И что же?

Девушка, справившись с волнением, проговорила чуть более спокойным тоном:

– Сказала, что ты хитёр, и что ты дьявол, не каждому удалось бы так быстро найти нас в лесу. Ясно тебе?

Питер громко засмеялся.

Неловкость, возникшая с неожиданным появлением и наставлением Анфред, немного развеялась.

Он-то отлично слышал и прекрасно понимал, что говорила служанка Ровены, и удивлялся настойчивости Ровены и желанию узнать ответ.

– А что ещё?

– Бедная женщина побаивается тебя и предупреждает меня, чтобы была с тобой более осторожна и осмотрительна.

Питеру ничего не оставалось делать, как принять этот ответ. Ровена не желает ничего говорить об их сумасшедшем поцелуе, и, похоже, даже не подозревает, что он понимает германский. А он не собирался открываться, несмотря на то, что они уже под стенами замка и навряд ли у неё представится возможность побега, но сейчас считал, что это будет не совсем удобно и, более того, совсем не хотел смущать девушку.

Хотя смутить её…

Но также не хотел хвастать перед ней и открывать девушке глаза. Ровена наверняка будет чувствовать себя неловко, вспомнив их с Анфред разговор в лесу на немецком. Да и этот тоже.

– Ладно, ладно, Ровена я тебе открою свой секрет, почему так быстро вас нашёл в лесу, – примирительно проговорил он.

– Сэр, я вся во внимании и с нетерпением жду!

Питер догадывался, что Ровена настырная девчонка и если вбила себе в голову узнать его секрет, то добьется своего.

– Да. Выдам тебе мою страшную тайну, тем более, что поцелуй я от тебя уже получил.

– Вот ещё. Это не я тебя целовала, а ты. – возмутилась девушка, а про себя подумала, ну и наглец…, таких она ещё не видывала, но счастливая улыбка всё же появилась на её губах.

– Хорошо, уговорила. Поцелуешь меня позже. – он улыбнулся, понимая, что загнал Ровену в тупик.

– Вот ещё. И не надейся, что за свой рассказ получишь плату. Дудки!

Ровена поджала губу, чтобы сдержать поток бранных слов не подобающих леди, осознавая, что попала впросак, своим заявлением, но она не думала, что Питер начнёт говорить о поцелуях и смущать её тем самым. Хотя, если бы он понимал, о чём говорила Анфред, то уж точно бы сменил свою тему о поцелуях.

– Хорошо. Но я тоже не привык оставаться в долгу. Ты считаешь, что это я тебя поцеловал, тогда будем считать, что получил задаток за мой ответ на твой вопрос, – проговорил Питер, улыбаясь лишь одними уголками губ, но глаза его светились.

Ровена промолчала, проигнорировав его ответ, и затаила дыхание в предвкушении его рассказа. И настроилась услышать что-то особенное, сверхъестественное, сказочное. Почему-то и сам Питер для неё был каким-то в этот миг особенным, загадочным и всё, что с ним связано должно было быть особенным. В этот момент, когда её глаза расширились от удивления, рот приоткрылся от предвкушения ответа, Питеру вдруг стало жаль, что ему придется сказать совсем не то, чего ожидает от него девушка.

Иногда её наивность, бесхитростность так подкупала.

Он улыбнулся, и Ровене показалось, что Питер самый красивый на всём белом свете мужчина.

Её глаза снова заискрились ярким блеском.

Питеру ещё больше стало не по себе, ему не хотелось обмануть ожидания девушки, но вспомнив предупреждение Джона, что скромность Ровены, возможно, напускная, и она запросто может притворяться и, по всей видимости, делает это весьма правдоподобно, поэтому решил сказать ей правду без прикрас.

Ещё свежи в его сердце упрёки Анфред. Более того, она теперь ехала рядом с ними.

– Ровена, я не скажу тебе ничего такого, что ты ожидаешь от меня услышать. Спустись на землю девочка. Я обыкновенный человек, как и все вокруг. И нашёл тебя потому, что у моего коня особые подковы, и он всегда откликается на мой свист. Если он его услышит, то сразу же помчится на мой зов, – проговорив, он громко, довольный, засмеялся.

Ровена получив правдивый и вполне удовлетворительный ответ, обиделась.

Она чувствовала себя обманутой.

Но, а что, собственно, она хотела услышать, что он маг и волшебник или чародей?

Ведь это и так очевидно.

Как она не догадалась о подковах сама, у неё просто всё из головы вылетело. Во всём виноват Питер. Конечно же, Питер.

Ну, а кто ж ещё?

Он сидит уже у неё в печёнках. Когда он рядом, она не о чём толковом не могла думать и ощущала себя полной дурочкой.

Вот и сейчас. Ровена представила себе, как Питер над ней насмехается, наверное, считал её бестолковой, наивной или просто дурочкой.

Питер в один миг в её глазах уменьшился в сто крат и стал самый заурядным мужчиной на свете, и как она не замечала этого раньше, размышляла девушка.

Она демонстративно отвернулась от него.

Настроение испортилось окончательно и вытеснило из её сознания приятное впечатление, полученное от поцелуя. И это было сейчас весьма кстати, приговаривала себе Ровена, вспоминая назидания Анфред.

Питер видел состояние девушки и предпринял попытку помириться.

– Ну же, Ровена, не дуйся.

– Питер, я больше не желаю слышать твой омерзительный голос.

Он снова засмеялся, по-детски наивная и такая милая леди Ровена ему тоже нравилась.

Ровена обернулась на его смех.

Она смотрела на него как на умалишенного, которому покажи только пальчик, и он сразу же будет смеяться.

Питер не сдавался.

Почему-то ему вдруг захотелось получить от Ровены улыбку и развеселить её.

– Пока не показался на горизонте замок, ты умоляла меня сказать хоть слово.

– А теперь говорю тебе, Питер, что с меня довольно.

– Вот как!

– Да! Я утомилась от твоего общества.

Ровена даже обрадовалась такому обороту.

Ссора с Питером – действительно как нельзя кстати, и она ухватилась за неё как утопающий за соломинку.

Анфред была права, надобно уже давно выбросить его из головы. И ей казалось, что она приняла верное решение. Придерживаясь состояния ссоры, ей будет намного легче забыть его, если она будет думать о нём как о заурядном мужчине.

Решила думать о нём как о букашке.

И почему думать, спросила она сама себя?

Она совершенно больше никогда не будет о нём вспоминать.

Девушка тяжело вздохнула, согласившись с доводами её милой Анфред. Да, она должна забыть Питера и выбросить его из головы пока не поздно, в который раз повторила она сама себе.

Так будет лучше для всех.

И стала разглядывать окрестности, которые они проезжали. За этими поцелуями она полпути пропустила, ничего не замечая вокруг. Хотя ей показалось, что в сущности ничего не изменилось, никакой разницы она не почувствовала, как ехали они по лесам Нормандии, в точности тоже самое, как и сейчас едут по лесам Англии, ну если только вокруг всё ещё зелёное, а у неё дома сенокос уже в полном разгаре.

Питер, привыкший к постоянной трескотне девушки, сейчас испытывал нехватку общения с ней. За это время он убедился, что с ней не только приятно целоваться, но и беседовать, и она своей беседой существенно скрасила их длительное путешествие. Да и потребность в общении с ней возросла во сто крат. Хотя он прекрасно осознавал, как это для него опасно. Привычка.

У молодого человека так же испортилось настроение.

И он принял такое же решение, что их размолвка прекрасный повод поставить точку в их так стремительно зарождавшихся между ними чувствах.

Всё к лучшему, если в замок, они прибудут с трезвой головой, едва знакомыми, и между ними будут не такие теплые отношения.

Так будет лучше для всех.

Мачеха. Снова и снова это слово болью отозвалось в его сердце.

Он слегка прикрыл глаза.

Кого он обманывает? В который раз задал себе вопрос.

Себя не обманешь, а вот отца ему предстоит обмануть, но ради него придётся справится со своими чувствами, чего бы ему это ни стоило. И Ровена совершенно здесь ни при чём.

Разве виновата девушка в том, что он чувствует к ней? В этом точно нет её вины, лишь только то, что она такая необыкновенная!

Питер сразу же смягчился.

И почему он не мог так долго сердиться на эту несносную девчонку? Прошло лишь несколько мгновений, когда собирался порвать все отношения с ней, и вот уже передумал и хотел с ней помириться.

Что это с ним?

Он чувствовал себя безмозглым ослом.

Но почему-то ему было всё равно.

– Ну, ладно, не обижайся на меня, где тебе было знать, что у моего коня особые подковы, – примирительно заговорил он с девушкой.

В душе ругая себя за уступчивость.

Это был ещё один удар по самолюбию Ровены.

Питер явно намекал, что она глупая дурочка.

Ей вовсе не понравился его снисходительный тон.

Девушка едва ни кипела от негодования, но продолжала упорно молчать. Хотя ей хотелось что-нибудь этакое ответить, досада так распирала, но красноречие её совсем иссякло.

– Ответь мне только, почему ты выбрала его? Он ведь слишком норовист. Ты очень рисковала, – заботливо проговорил Питер.

Он вдруг подумал, что не самое лучшее решение расстаться с Ровеной, будущей его мачехой, врагами и хотел сгладить возникшую неловкость между ними.

Со своими чувствами к ней постепенно справится и выкинет девчонку из головы, но, если будет враждовать с ней, она постарается и сделает так, чтобы их отношения с отцом прервались, а он ни за что не желал этого.

Так молодой человек объяснил причину своего стремления примирения с ней.

Отец – это единственное, что у него оставалось в этой жизни. И теперь вот ещё Ровена. Он горько усмехнулся, спрашивая себя, а хватит ли у него сил справиться с чувством к Ровене, но сделать это он должен.

Ради спокойствия отца, ради неё, да и его самого.

После некоторого размышления, Ровена всё-таки решила ответить на его вопрос.

Её ответ прервал его грустные думы.

– Я выбрала его потому, что была уверена, твой конь за время пути привык ко мне, и была уверена в том, что по дороге он меня не сбросит. А как другие лошади поведут себя, мне было не известно.

– Ну что ж, Ровена, спасибо за правдивый ответ. Я так почему-то и подумал.

– А я подумала, что ты подумаешь, будто бы я нарочно взяла твоего коня, чтобы посильнее досадить тебе.

– Признаюсь, да… – он невольно улыбнулся, предвкушая свой ответ.

Ровена тоже улыбалась, зная, что Питер не видит её лица, так было приятно, что ей, в конце концов, удалось поддеть его.

Но он не собирался сдавать так просто свои позиции и продолжил:

– Да, у меня промелькнула такая мысль, но лишь на миг. А мне больше нравилась другая версия.

– Какая же, если не секрет?

– Боюсь, если я скажу, ты снова осерчаешь.

– Говори, раз начал, – Ровене почему-то очень не терпелось узнать эту версию.

Тем более Питер на что-то намекал, и она хотела всё выяснить до конца, нечего ему быть таким таинственным и важным.

Питер многозначительно помалкивал.

Это вызвало у Ровены ещё больший интерес и желание узнать эту его мысль: какая же у неё была причина взять именно его коня, и почему Питеру эта мысль больше по нраву, тем более, как он предполагал, именно по этой причине она похитила его коня…

– Я почему-то был уверен, что ты догадывалась о подковах и не спешила уходить дальше в лес. Ты поджидала меня.

– Вот ещё! Как тебе могла прийти такая мысль? – выпалила тут же девушка.

– Ну как же…? Не спешила. Пошла купаться… На твоём месте я бы…, если бы очень хотел убежать, не остановился даже ночью, – проговорил довольный сам собою Питер.

Питер явно насмехался над ней.

– Можешь думать, как тебе вздумается. Ты самый самоуверенный гусак на всём белом свете, – она хлопнула его по руке.

Из глаз Ровены готовы были сыпаться искры.

И тут она неожиданно отчетливо осознала, к своей досаде, что, возможно, он прав.

Почему у неё не вызвало огорчения появление Питера?

Неужели всё было так очевидно?

Краска смущения прихлынула к щекам девушки, и она молила бога, чтобы Питер не заглянул ей в лицо и не заметил её состояния. Тогда бы ей ни за что на свете не разубедить его в обратном.

Она рассердилась на него окончательно.

Не очень-то приятно, когда противник опытный и так хорошо разбирается в твоих чувствах, в которых она сама ещё ничего не понимала.

Питер явно над ней насмехался.

Она сделала попытку оправдать свои действия.

– Я была совершенно уверена, что вы пойдёте искать беглянок в обратном направлении. Тем более, что я не очень-то знала, куда мне путь держать, и лишь поэтому мы задержались в этом месте до утра.

– Ах, как жаль, – он разочарованно вздохнул, улыбка играла на его лице. – Ровена, ты разрушила мою дерзкую надежду. Она мне так льстила. Мне было приятно узнать, что моя беглянка послушно дожидается меня, – и уже более серьезно, отбросив иронию, добавил: – Поверь мне, девочка дорогая, я бы так и сделал, если бы не счастливый случай, – и мысленно горько добавил «и навеки потерял бы тебя».

– Какой счастливый случай? – не унималась Ровена.

У девушки снова проснулся интерес. Повернувшись к нему, с нетерпением ожидала ответ.

– Я уже говорил, что заметил подковы моего коня на земле.

Он чуть не проговорился и был рад, что эти подковы также дали ему возможность утаить от неё знание им языка германцев, на котором Ровена постоянно переговаривалась с Анфред.

И вдруг, не с того ни с сего. Ровена, сама, даже не зная, как у неё это получилось, задала, неожиданный вопрос:

– Питер, вы бывали когда-нибудь женаты?

– Нет, – вопрос застал его врасплох, как удар под дых.

– Ну, а когда-нибудь задумывались?

– Нет, – ответил он мгновенно.

– Почему нет?

– Это, кажется, не для меня.

– Вы уверены в этом?

– Уверен.

– А откуда вам знать?

Он не ответил.

От этой необходимости его спасли звуки труб на замковых стенах.

Дозорные трубили как оглашенные и во все трубы замка.

Питер даже поморщился.

А Ровена смотрела с удивлением, осматривая всё вокруг.

Их заметили и их встречали.

Девушка обречённо вздохнула.

Питер не ответил на последний вопрос, а повторить его было уже неудобно, момент был упущен, но ей на самом деле было важно знать, почему он не женат. Если бы он хотел ответить, то ответил бы сразу. Возможно, это больная тема для него, предположила она.

За выяснением очень важного вопроса они не заметили, как оказались у ворот замка.

Замок Гилфорд

Приближение долгожданных гостей в замке не осталось незамеченным.

Их давно приметили, и внутри замка поднялась такая суматоха, какой ещё в этих местах не видывали, разве что с приездом самого короля.

Замковые ворота со скрежетом медленно поднимались.

И вот их отряд ехал по брусчатке, и слышался цокот копыт лошадей.