Оранжевый меч

– Ты, конечно, опытный старый боец, Исхар, но в этот раз ошибся, – уверенно заявил Потус, поигрывая двуручником, словно невесомой шпагой. – Лучше перепродай в бордель, пока я не изуродовал его смазливую рожу.

– Он владеет Силой, – коротко ответил Исхар. – Идем в подземелье!

– Как прикажешь, господин!

Мы прошли мимо тренирующихся бойцов к широкому проходу, ведущему под трибуны, и спустились по пологой лестнице на три уровня.

По периметру большой квадратной площадки располагались клетки с рабами и животными. Запах стоял просто чудовищный, и было непонятно от кого из них воняло сильнее. Дневной свет проникал сюда через каменный колодец, расположенный над центром мощенного камнями пространства, а зарешеченные ниши оставались в тени.

Потус остановился у одной из клеток, в которой сидели на полу несколько молодых парней. В полутьме казалось, что их лица были залиты кровью. К воину подбежал служитель и согнулся в подобострастном поклоне. Потус указал мечом на решетку, и старик бросился ее открывать. Он снял с пояса массивную связку ключей и отворил ржавую скрипучую дверь. Рабы вскочили на ноги и сгрудились у дальней стены.

– Молодые сгодятся? – нехотя поинтересовался Потус и ткнул мечом в испуганных парней.

– А как ты собираешься его испытывать? – спросил в ответ Исхар.

– Это тебе решать, мое дело – махать мечом, – осклабился Потус, и на грубом лице появилось выражение обиды.

– Ладно, ладно, – примирительно сказал старик, – давай забудем. Просто не люблю, когда кто-то считает мои деньги!

– Главное – чтобы в карман не лазали, – философски заметил Потус и вошел в камеру.

С рабами он особенно не церемонился и выгнал их на площадку с помощью пинков и затрещин. На свету стало заметно, что лица парней были покрыты ссадинами и кровоподтеками.

– Вы – отбросы! – обратился Потус к напряженным и испуганным парням. – Дерьмо, которое будет жрать дерьмо и сдохнет в дерьме! Если очень повезет, то в собственном! Сейчас вы по очереди сразитесь со мной, и от исхода боя будет зависеть ваша судьба. Те из вас, кто продержатся меньше минуты, выйдут сегодня вечером в массовку, на корм пантам. Те, кто больше – проживут до следующего представления. Если случится чудо, и вы коснетесь моей груди или спины острием меча – будем учить вас драться! Нам нужны гладиаторы, а не сопливые маменькины дочки! Тебя это тоже касается!

Потус выразительно посмотрел на меня и небрежным жестом приказал покинуть центр арены. Я присоединился к группе рабов и взглянул на Исхара. Старик отрешенно наблюдал за происходящим, полуприкрыв глаза. Видимо, он уже не раз становился свидетелем подобного шоу. Рабы в камерах оживились. Они собрались у решеток и с интересом наблюдали за начавшимся представлением.

– Добровольцы есть? Нет? Тогда первым выходишь ты! – Потус показал на самого тщедушного парня. – Бери меч!

На трясущихся ногах тощий и жилистый мальчишка подошел к корзине, в которой стояли деревянные мечи, и взял один из них в руку. Он неуверенно вышел в центр площадки и остановился перед воином. По его разбитому лицу катились крупные слезы. Рядом с высоким и мускулистым Потусом парень казался изможденным тринадцатилетним подростком.

– Не плачь, девочка, дядя тебя не обидит, – кривляясь, сказал старый воин и отбросил свой двуручник в сторону. – Нападай!

Скованный страхом раб неловко шагнул вперед и ткнул деревянной палкой в Потуса. Тот уклонился с грацией, не вяжущейся с мощным телосложением, мгновенно переместился за спину мальчишки и поманил его к себе. Пацан неуклюже развернулся и с размаха ударил мечом. Деревянный клинок пронзил пустоту, а Потус вновь оказался позади незадачливого вояки. Он сделал молниеносный бросок вперед, выхватил меч у парня из рук и ударил его рукоятью в затылок. С глухим стуком тело мальчишки упало на пол, и зрители в камерах ответили вздохом разочарования.

– И минуты не прошло, тащи его к смертникам! – Потус повелительно кивнул служителю и снова обратил взгляд на нашу троицу. – Желающие есть? Нет? Я так и думал! Следующим будешь…

Потус посмотрел вслед старичку, тащившему тело мальчишки с площадки, и указал пальцем на стоящего рядом со мной парня. Он дернулся, будто от удара хлыстом и попятился. Пацана буквально трясло от страха, и я слышал, как гнилые зубы отбивают чечетку в такт ударам громко колотящегося сердца.

– Еще шаг назад, и я лично брошу тебя в клетку к стоту! – прокричал Потус. – Меч бери!

Побледневший от ужаса раб поплелся на середину площадки и медленно поднял учебный меч. Он выставил его перед собой и застыл в паре метров от Потуса. В клетках стояла гробовая тишина, были слышны лишь приглушенные рыки и возня диких животных.

– Так и будешь ждать? – Потус усмехнулся и шагнул вперед. – Ну давай! Атакуй! Потренируйся перед боем!

Парень сделал неумелый выпад и почти достал острием улыбающегося Потуса. Он лишь слегка отпрянул назад. Мальчишка приободрился и нанес размашистый боковой удар. Клинок вновь просвистел в паре сантиметров от кожаного нагрудника. На лице Потуса появилось выражение испуга, и он попятился. Воодушевленный парень ринулся вперед, но деревянное острие встретило пустоту – Потус молниеносно сдвинулся вправо, развернулся и выбил меч из рук раба. Он нанес несколько сокрушительных ударов по голове парня огромным кулаком, и тот бездыханным трупом осел на камни.

В клетках начал нарастать гул недовольных голосов, и Потус развел руками.

– Я всем даю фору, у меня даже меча нет! – громко прокричал он и обошел площадку по кругу, насмешливо глядя в глубину зарешеченных ниш. – Понимаю вас, зрелище скучное и неинтересное. Изменим правила боя! Я – воин, и не могу сражаться с деревяшкой в руках, поэтому останусь безоружным. А против меня будут биться сразу двое!

Потус обернулся и поманил нас с соседом к себе. Мы переглянулись. В серых глазах высокого загорелого парня не было страха, лишь обреченность и злость. Он решительно направился к корзине и взял сразу два меча. Я же шагнул на площадку с пустыми руками. Я владел клинком лишь немногим лучше, чем предыдущий боец, и понимал, что деревянная игрушка только усугубит мое положение.

– Вот даже как, ты вышел без оружия?! – удивленно сказал Потус и склонил голову в церемониальном поклоне. – Неужели среди всегдашнего сброда попался настоящий воин?

Вместо ответа мой напарник грациозно прокрутил мечи вокруг тела, а затем вскинул их вверх, чем заслужил бурные приветствия от прильнувших к решеткам рабов. Они восторженно закричали и начали синхронно стучать ладонями по железным прутьям.

Я включил магическое зрение и убедился, что Потус Силой не владел. Он был искусным воином, и не более того, а это значило, что у нас есть реальный шанс избежать участи корма для хищников. Я вытянул из пространства столько энергии, сколько смог, и приготовился ударить ею в нужный момент.

Мой напарник драться умел. Он по-кошачьи мягко шагнул вперед, сделал выпад одним мечом, потом вторым, но Потус оба раза увернулся. Парень подпрыгнул и атаковал сразу двумя клинками, перекрестив их ножницами. Потус присел, уйдя от контакта, и попытался пробить кулаком в грудь. Парень отскочил назад, но удар был обманным, Потус вскинул руки и схватил запястья противника.

Наступила моя минута славы, и я ударил Силой. Я не умел использовать ее точечно и действовал как солдат, стреляющий из танка по воробьям. Мощная волна сбила с ног обоих бойцов и протащила их несколько метров по камням. Рабы в клетках взвыли и заулюлюкали – симпатии зрителей оказались на моей стороне. Мне же было наплевать и на рабов, и на Потуса, и на аплодисменты – запасы энергии в Ядре разом уменьшились на треть. Еще две такие атаки, и я превращусь в пустышку.

Потус кряхтя поднялся на ноги и посмотрел на корчащегося от боли парня. Мальчишка наткнулся на собственный меч и с криком пытался вытащить из груди красный от крови клинок. Потус обеими ногами прыгнул ему на шею, раздался хруст позвоночника, и тело парня обмякло.

Рабы в камерах яростно взвыли и начали осыпать Потуса проклятиями, хотя в смерти пацана был виновен прежде всего я, а опытный воин лишь оборвал его мучения. Мне было не по себе. Я послужил причиной гибели человека, но ничего не почувствовал. Видимо, я зачерствел и уже привык к людским смертям, происходящим по моей вине. Я смотрел на приближающегося Потуса и желал ему лишь одного – как можно скорее сдохнуть.

Он двигался медленно, будто обдумывая каждый свой шаг, и вдруг остановился. От показного благодушия не осталось и следа: маленькие глазки злобно таращились исподлобья, а кулаки были сжаты до белых костяшек. Он явно размышлял, как выйти из создавшейся ситуации, не убив меня и не потеряв лицо.

Я оглянулся на старика. Исхар наблюдал за нами скучающим взглядом, словно происходящее не имело к нему ни малейшего отношения. На старческих устах застыла полуулыбка, с какой дедушки обычно следят за резвящимися в песочнице внуками. Я очень надеялся, что все же останусь в живых, потому что на меня потратили сотню желтых.

Потус был чудовищно силен и невероятно проворен. Он нагнулся и бросился на меня с поражающей воображение быстротой. Я отскочил вбок и уклонился от таранящего меня мощного черепа, но поздно понял, что атака была обманной. Воин с разворота ударил меня ногой в челюсть. Если бы кожаный ботинок врезался мне в лицо, то превратил бы его в крошево. Но время замедлилось, как тогда, в первом бою в школе.

Я успел пригнуться и бросился Потусу под ноги. Инерция удара повела его вперед, он кувыркнулся через меня и растянулся на камнях. Зрители взорвались оглушающими овациями и разразились приветствиями в мой адрес. Они скандировали: «Убей!», а я не знал, что делать дальше. Этот бой был не поединком в полном смысле слова, а лишь тестом, определяющим уровень моих способностей. Я посмотрел на Исхара, прося у него поддержки, но старик молча улыбался, сложив руки за спиной.

– Послушай меня, парень! – неожиданно спокойно обратился ко мне поднявшийся на ноги Потус. – Тебя не сожрут хищники. Сегодня – уж точно, ты выполнил первое условие. Но учеником ты станешь только, если ударишь меня мечом! И мне плевать, сколько заплатил за тебя Исхар! Хозяин здесь я!

Потус подошел к лежащему в луже крови телу, уперся в него ногой и с хлюпающим звуком вытащил окровавленный меч. Затем ухмыльнулся и бросил его мне. В лицо полетели брызги чужой крови, и деревянный муляж упал у моих ног. Я нагнулся и взял в ладонь отполированную сотнями смертников рукоять. Во мне просыпалась ненависть, и я чувствовал потоки энергии, до боли обжигающие каналы. Восприятие обострилось, а время вновь начало течь медленнее.

Потус подходит ближе и движется медленно, будто находясь под водой. Его размашистые движения заторможены, а крики рабов, доносящиеся из клеток, протяжны и насыщены раскатистыми басами. Потус выше меня и шире в плечах, в нем нет ни капли жира, лишь бугрящиеся под кожей мышцы. Он в два раза тяжелее меня, и вышел невредимым из тысяч боев. Широкое лицо бесстрастно, он абсолютно уверен в себе и не страшится Силы, которая рвется из моего Ядра.

Потус явно понимает, что я могу уничтожить его одной атакой, но не боится и вызывает этим уважение. А я оказался в патовой ситуации и боюсь самого себя. Если воспользуюсь Силой, то убью, потому что не умею регулировать ее мощь. А если не воспользуюсь, то буду бит и отправлен на корм рычащим в клетках пантам. Или в бордель. Я впервые признался себе, что, имея выбор, смалодушничал бы и принял второй вариант.

Я крепко сжимаю в ладони деревянную рукоять и иду на Потуса. Бросаю взгляд на окровавленный клинок и градус ненависти в душе растет. Пользуясь преимуществом в скорости, сильно бью наотмашь, пытаюсь пробить защиту и уколоть в грудь. Он подставляет под удар кожаные наручи, и я вижу, как его маленькие глазки округляются от удивления.

Я снова атакую, на этот раз прямым уколом. Он снова парирует и с силой отталкивает мой деревянный клинок в сторону. Прыгаю вправо и колю сбоку. Движения Потуса замедлены, но недостаточно, чтобы разить его мечом, как неподвижный манекен. Совершаю еще один боковой выпад, но он опять уходит от удара и закрывается наручами. Я подскакиваю и бью сверху, а Потус ловит меч в локтевой захват и ломает его, словно щепку.

Черт! Корзина слишком далеко, и я смотрю на неровные камни пола. В двух шагах от меня лежит огромный двуручник Потуса. Он бросается на меня, словно разъяренный медведь, и я кувырком ухожу с линии атаки. Эфес рядом. Металлическая рукоять приятно холодит ладони. Я взвиваюсь в воздух и заношу клинок для удара. На лице Потуса впервые проявляется настоящий страх. Оно мгновенно покрывается капельками пота. Воин инстинктивно пытается уйти из-под меча, но это невозможно, потому что я быстрее его.

Вдруг затылок взрывается болью. Я чувствую, что время замедляется еще больше, но на этот раз для меня. Острие клинка касается шеи Потуса, а затем рабский поводок резко натягивается и дергает меня назад. Я падаю спиной на неровный каменный пол, слышу, как трещат мои ребра и проваливаюсь в темноту.

ГЛАВА 5

Амфитеатр в Таруссе служил не только местом для проведения гладиаторских боев, театрализованных представлений и скачек, но еще и зоопарком. По его внешнему краю располагались зарешеченные ниши, в которых содержали рабов и животных. Аскетичная обстановка камер была полностью открыта для взглядов снаружи, и прогуливающиеся вдоль клеток посетители с любопытством наблюдали за тем, что происходило внутри.

Исхар был зол. Он мерял длинными нервными шагами мою камеру и сердито высказывал все, что обо мне думает, не умолкая ни на секунду.

– Ты поступил, как глупый мальчишка! А вся твоя Сила не стоит ничего, если к ней не прилагается голова! Ну, убил бы ты Потуса, и что? Тебя отдали бы на растерзание диким зверям или запытали на потеху публике!

– Признаю, я совершил глупость…

– Заткнись и слушай! – рабский поводок натянулся, и мой язык мягкой тряпкой обвис во рту. – Отныне ты будешь думать, прежде чем что-то сделать! Или спрашивать меня! Еще один промах – пойдешь отрабатывать сотню желтых в бордель!

Перед глазами возникли трупы парней, играючи убитых Потусом, и я решил, что обязательно совершу промах, но Исхар подошел к моему каменному ложу и сердито посмотрел в глаза.

– Я сдам тебя в бордель для извращенцев, и ты станешь самой популярной шлюхой в Таруссе! – старик криво усмехнулся и сжал мои челюсти стальной хваткой. – Ты будешь сосать члены и подставлять зад до тех пор, пока не отработаешь деньги, которые я на тебя потратил! И поверь мне, это продлится очень и очень долго, несмотря на твою красоту Странника! Ослушаешься хотя бы раз – окажешься в публичном доме! Уяснил?

Я энергично закивал, пытаясь освободиться от болезненного захвата.

– Отлично, будем считать, что мы договорились, – Исхар отпустил меня, но взгляд не отвел. – Теперь я твой хозяин и промоутер в одном лице. И не делай вид, что не знаешь слова «промоутер». Ты Странник, твоя смазливая рожа просто кричит об этом на всю Таруссу, хотя на груди нет Знака.

Старик замолчал, и я понял, что его гнев понемногу стихает. Он брезгливо поморщился и отер пальцы руки, которой держал мое лицо, о полу халата.

– От тебя воняет, как от самки стота во время течки! Иди в душ, а я распоряжусь, чтобы нам принесли еды и вина. Расскажешь мне о своих приключениях в Хариссе. И не вздумай врать, я ложь чую за милю!

Обстановка в камере была небогатой: широкое каменное ложе, несколько полок в стене, и стол с двумя скамьями. Душ располагался в углу, примыкающем к решетке. Скорее всего, это было сделано для удобства наблюдающей за жизнью гладиаторов публики.

Вода лилась из трубы в стене и стекала в небольшое отверстие в полу. Я стоял под холодными струями и наблюдал за вереницами людей, прогуливающихся мимо клетки. Они также с интересом рассматривали меня и обсуждали, словно какого-нибудь гиббона или гориллу.

Грязь дорог въелась в поры кожи, и я старательно растирал себя куском мешковины, размышляя о новом повороте судьбы. Если всем избранным в этом мире уготована подобная участь, то система автоперевода с английского на харисский, перенесенная Ядвигой непосредственно в мой мозг, давала некорректное определение. Правильнее было бы называть нас отверженными.

У решетки остановилась разодетая в шелка женщина бальзаковского возраста и с интересом уставилась на мою фигуру. Я решил провести эксперимент и показал себя во всей красе, по очереди напрягая различные группы мышц.

– Сколько ты хочешь за ночь, красавчик? – грудным голосом томно произнесла она и поправила украшенную перьями шляпку.

– Он выкуплен на месяц вперед, – раздраженно ответил за меня Исхар. – Табличку повесить еще не успели.

Женщина разочарованно кивнула и, брезгливо скривив губы, проследовала дальше. Я усмехнулся и начал распутывать свалявшиеся волосы. Бойтесь своих желаний, ибо они могут сбыться: я все же оказался в борделе.

– Выходи скорее, мне надоело ждать! – недовольно проворчал старик и зазвенел бокалами. – И зачем я только тебя купил…

Надевать рваные, провонявшие потом лохмотья я не хотел и прошел к столу в чем мать родила. О стеснительности здесь можно было не вспоминать, она лишь мешала. Я ничего не ел с момента приезда на невольничий рынок, и потому жадно набросился на пищу. Исхар молча смотрел на меня и широко улыбался: от его гнева не осталось и следа. После отвратной еды в Харре местные блюда казались на удивление вкусными, и, набив желудок под завязку, я расслабился и облокотился на прохладную каменную стену.

– Совсем другое дело! – подмигнул Исхар. – Гадкий утенок превратился в прекрасного лебедя. А теперь поведай мне историю своей жизни за Стеной, развлеки старика!

Очередную кастрированную версию злоключений в Хариссе я уже придумал и начал рассказ. Чтобы окончательно не запутаться во вранье, я решил не отклоняться от той версии событий, которую изложил Элис. Отныне она станет единственной.

Я появился в Хариссе недалеко от подземного поселка, жители которого вытащили меня из песков и приютили. Они дали мне имя Инарр, и я стал охотником. В боях с подземными тварями я преодолел седьмой уровень и примкнул к каравану торговцев, который держал путь к Стене. После прохождения Врат случился плен, лишение Знака и продажа в рабство.

– Значит, старая ведьма Ядвига еще жива, – сказал Исхар и лукаво улыбнулся. – Ох и покуролесили мы с ней когда-то…

– Вас она тоже избавила от Знака? – осторожно поинтересовался я.

– Да, наши с тобой истории похожи как две капли воды, – усмехнулся старик. – С той лишь разницей, что у работорговцев меня отбили имперцы и сразу бросили умирать на арену…

– Потус сказал, что вы были гладиатором…

– Был, – кивнул Исхар, – и получил свободу из рук самого Императора.

– А почему вы все еще здесь, среди рабов?

– Тебе все равно этого не понять, Инарр, – печально улыбнувшись, ответил старик. – Давай лучше обсудим твое будущее.

– А оно у меня есть?

– Прежде чем вести великосветские беседы, давай условимся об одной вещи: дискутировать об аморальности рабства мы не будем. На Земле я был образованным человеком, и содержание Всеобщего Билля о правах8 мне хорошо известно. В Хариссе ты для меня – лишь инвестиция, а любая инвестиция должна приносить доход. Свобода бесценна, а в качестве мотивации ей просто нет равных. Я освобожу тебя после того, как ты заработаешь мне сотню фиолетовых.

– Сотня фиолетовых сфер?! Но это же огромная сумма!

– Я знаю и предпочитаю иметь дело с высокодоходными вложениями, – усмехнулся старик.

– Скажите честно, это – достижимая цель или иллюзия, которой вы хотите поддерживать мое стремление выживать и побеждать?

– Для начала я обрисую твое незавидное положение, а затем отвечу на вопрос, – сказал Исхар и разлил красное вино в мутные стеклянные бокалы. – Угощайся, тебе нужно расслабиться.

Я залпом выпил туманящий разум напиток и скривился: вино было кислым и отдавало брагой.

– Когда заработаешь первый желтый, разопьем с тобой бутылочку гаросского, а не эту мочу, – поморщился старик и поставил недопитый бокал на стол. – Но вином лучше не злоупотребляй, ты должен быть в прекрасной физической форме каждый день.

– Вы собирались обрисовать мое положение…

– Слушай и не перебивай! Харисс уже две тысячи лет живет по заветам выходцев из Римской Империи. И рабство здесь – привычная часть общественного уклада. Ты уже испытал на собственной шкуре, что раб в Хариссе – вещь, неодушевленный предмет, механизм, жизнь которого стоит ровно столько, сколько за нее готов заплатить свободный человек. Странники не могут быть рабами, но у тебя нет Знака, а без него никто не поверит, что ты с Земли. Я же даю тебе возможность вновь обрести свободу.

Исхар сделал паузу и принялся поглощать красные ягоды, отдаленно напоминающие виноград. Он явно испытывал мое терпение, но я молчал и не торопил его. Мимо решетки постоянно ходили люди и с любопытством глазели на нас, показывая на меня пальцами. Старик не обращал на них никакого внимания и, казалось, был полностью поглощен дегустацией фруктов.

– Ты можешь получить свободу либо от меня, либо от Императора, победив в ежегодных гладиаторских играх, – наконец, продолжил он. – В твоем случае эти возможности сливаются в одну. Большие Игры начнутся через два месяца и главный приз – сотня фиолетовых сфер.

– Вы всерьез считаете, что всего за пару месяцев я смогу сравниться с лучшими гладиаторами Таруссы?

– Бери выше, ты превзойдешь их! – на устах Исхара заиграла горделивая улыбка, глаза засияли, а морщины на загорелом лице разгладились.

– Я с детства не верю в Санта-Клауса и чудеса! – запальчиво воскликнул я.

– Инарр, ты единственный Странник среди гладиаторов, каким когда-то был я. Ни один из них не обладает и десятой долей твоих возможностей. С помощью Силы ты сможешь разрушить весь этот амфитеатр, не говоря уже о простых победах в сражениях. Твоя задача – познать ее и себя в совершенстве, и я в этом помогу. Я видел, что ты способен замедлять время и наносить Волновой Удар. Чего еще ты достиг на Пути Возвышения?

Мой рассказ был недолгим. Он свелся к простым тезисам: меня никто ничему не учил, и все умения проявлялись в смертельно опасные моменты. Естественно, я не упомянул ни о мнимой или реальной избранности, ни об обучении в школе, ни о полетах на дракосе, ни о погружениях в свитки, ни о боях с демонами. Я описал себя, как баловня судьбы, которому выпал чудесный Дар, что на самом деле было довольно близко к истине.

Исхар долго сверлил меня взглядом, видимо размышляя о том, насколько правдивую историю я поведал. В его глазах, неотрывно следящих за моим лицом, не отражалось никаких эмоций, и мне оставалось лишь догадываться: верит он мне или нет.

– Я вижу, что ты рассказал мне не все, – наконец, сделал вывод старик и хитро прищурился. – Поговорим более откровенно позже, когда ты сможешь доверять мне немного больше. Сейчас нужно наверстать упущенное. Завтра ты начнешь готовиться к боям. Развитие твоих навыков владения Силой я возьму на себя, а боевые и силовые тренировки будет вести Потус и его помощники. Ты обязан с ним поладить, это важно в первую очередь для тебя самого.

– Сражения на арене входят в обязательную программу? – поинтересовался я и услышал, что мой голос предательски дрогнул.

– Конечно, – кивнул старик, – опыт приобретается только в реальных боях.

– Я должен буду убивать?

– Выбор остается всегда, – Исхар усмехнулся и отпил из запотевшего бокала немного вина. – Либо убьешь ты, либо убьют тебя.

– Вы не боитесь потерять свои инвестиции?

– Любые вложения – всегда риск, запомни это, Инарр. И неважно, о чем идет речь: о деньгах или о времени, которое я потрачу на твое обучение.

– Чему вы будете меня учить?

– Владению Силой! Сейчас ты распоряжаешься ей, как необузданный дикарь, и полностью опустошаешь Ядро, когда можно использовать лишь каплю. Действуя так, ты рано или поздно сожжешь себя. Обучить тебя в столь короткий срок будет непросто, но мы справимся.

– Мое жилище будет здесь? – я обвел взглядом зарешеченный каменный мешок.

– Да, это – традиция, – подтвердил Исхар. – Так живут все гладиаторы.

– И никакой возможности уединиться не будет?

Старик отрицательно покачал головой и скрестил руки на груди.

– И мимо постоянно будут ходить люди и на меня глазеть?

– Привыкай, – пожал плечами старик. – Они еще и секс предлагать будут.

– А я обязан соглашаться?

– Да, если я установлю цену. Клиент платит в кассу амфитеатра, и ты поступаешь в его распоряжение на целую ночь…

– Прямо здесь?

– А где же еще, – усмехнулся Исхар. – За этим сюда и приходят.

– И мужчины, и женщины?

– А есть еще варианты? – ответил вопросом на вопрос старик и белозубо засмеялся.

Мне стало не по себе. Я никогда не был приверженцем строгих моральных устоев, но становиться универсальной подстилкой, да еще и для мужиков, не хотел. Даже мысль об этом вызывала во мне физическое отвращение. Я понял, что размышления о гипотетическом выборе борделя вместо арены были импульсивными и бредовыми.