Дневниковые записи. Том 2

Открыли энциклопедию. В Карпинске есть только один, более или менее соответствующий нашим интересам, завод горного оборудования, ну и еще, конечно, городские партийные органы. Посмотрели и про Косьву. Она образуется из двух истоков: Большой Косьвы, обозначенной на карте, и Малой, надо полагать. А проселочная дорога пересекает Большую почти перед самым впадением в нее Малой. Для начала придумали выйти в Карпинске на нужного человека через областное начальство. Решили для того привлечь председателя областного Комитета народного контроля Голованова Игоря Александровича, которого знали по работе на Уралмаше и активному участию в 50-ые годы в инспирированной Сталиным борьбе за Мир, с которой и началась, фактически, его партийная карьера.

На следующий день звоню Голованову: Так и так, говорю, собрались в поход, решили вопреки нашим обычаям хотя бы раз воспользоваться своими связями, Вот я от имени известных тебе друзей и прошу оказать содействие для заброски нас из Карпинска до верховьев Косьвы на западном склоне Уральских гор.

– С удовольствием, – отвечает он, – постараюсь помочь вам через первого секретаря Карпинского горкома В. Ф. Тринихина, которого хорошо знаю. Договариваемся, что он о результатах сообщит.

Не прошло и часа, звонок. – Владимир Александрович, а ведь места, куда вы собрались, достаточно таежные. Вы зарегистрировали в областном туристическом управлении свой поход?

– Нет, – говорю, – мы никогда этим не занимались, не знаем как это делать, но, главное, не имеем на то желания.

– Но без такой регистрации, пойми меня правильно, я не могу содействовать вашему мероприятию. Пришлось извиниться перед ним, выразить согласие с его позицией, как ответственного областного начальника, и закончить разговор. К обоюдной, полагаю, друг от друга удовлетворенности. Мы избавили его от лишних забот и переживаний, а он нас – от неприемлемой для компании казенщины, которой были сыты по горло в ходе исполнения служебных обязанностей.

Тем не менее настроившись на волну «протекционизма» и, не привыкнув отступать от задуманного, постановили использовать министерские связи. Звоню совсем близкому приятелю, бывшему конструктору моего бюро, а тогда главному инженеру Тяжмашпроекткомплекта родного министерства Саше Ермакову. Узнаю, что упомянутый Карпинский завод ему известен, он свяжется с его директором (фамилию которого я запамятовал) и что тот, насколько его знает, все организует без всяких регистраций. Так и случилось.

Соколовского не было, и в походе кроме меня тогда участвовали Нисковских, Вараксин, прилетевший по нашему вызову из Москвы, и напросившийся к нам Толя Грачев, сотрудник лаборатории Третьякова.

Приехали мы в Карпинск утром, и сразу на завод, где нас очень приветливо, как водится в любой глубинке, встретил директор. Рассказал о заводе и напоил чаем. Через час мы ехали на полуторке, еще через час перевалили через хребет и в полдень были на берегу Косьвы, в небольшой из пяти домов деревеньке. И далее не без приключений прошли намеченный маршрут нашего очередного лодочного похода. Первый и последний раз по «протекции».

На этот раз мне совсем не запомнилась, всегда доставлявшая нам определенное удовольствие, операция приобретения лодки, но зато сохранилось в памяти все остальное, тогда услышанное и увиденное.

Началось с того, что местные мужики сразу огорошили нас сообщением о драге, неделю назад запущенной на правом притоке реки. Последствия ее мы увидели буквально через километр, когда в нас впал желтый от глины поток воды. О рыбалке не могло быть речи, пару дней мы плыли в ожидании, когда в нас впадет, как нам очень хотелось, чистая горная вода северного Тыпыла. Ожидания оправдались. Тыпыл был превосходен. Подтверждение тому благородный Таймень, пойманный Виталием на спиннинг тут же в устье на границе воды мутной Косьвы и светлейшего Тыпыла. Стали строить планы подъема вверх по Тыпылу, настолько он был изумрудно чист, быстр и, кажется, еще и безлюден. Смущал нас лишь предстоящий подъем вверх по реке, который нам очевидно не нравился. Но и тут повезло: сверху по Косьве вслед за нами из-за поворота неожиданно выскочила моторная лодка с молодым в ней парнем. Мы бросились к нему с вопросами насчет Тыпыла: «Что за река, какая рыба и есть ли вверху жилье?».

– Рыбка есть, можно побаловаться даже хариусом. Жилья нет, лишь в 15 – 20 километрах недавно поставленный кизеловцами единственный охотничий домик. Людей сейчас вверху, как рассказывал вчера приплывший оттуда Витька, нет.

Боже, думаем, вот благость-то! И упрашиваем парня доставить ее нам, и поднять на буксире нашу лодку до этого домика. Что на Руси за люди!? Ведь согласился, хотя плыть ему надо было вниз, и, как сказал, срочно. Часа четыре пилил с нами по каменистой речке с перекатами и мелями. Место оказалось вне критики, чудо. Перекат, рядом заводь, на высоком левом берегу речки сияющий на солнце бревенчатый домик. У входа под навесом аккуратная поленица сухих дров, в домике на полке соль, пакет со специями и даже несколько головок лука. Кругом чистота и порядок. Не срублено вокруг не только дерева, но и куста. Ничего не помято, не оборвано, не брошено, ни дороги, ни даже тропы. Дом будто сам вырос из земли, а сверкающие свежей желтизной бревна доставлены по воздуху. Три дня наслаждались этим поэтическим своим существованием. Оставили все в таком же первозданном виде, как и застали, добавили кое-что из своих припасов, напилили и нарубили свежих березовых дров.

Думаю вот сейчас. А что, если бы какая-нибудь туристская компания в теперешние времена организовала нам подобный отдых на безлюдной реке и в самые благодатные на Урале солнечные июльские дни, то сколько бы она содрала с нас? Тысяч сто, наверное, – не меньше! Нам же тогда весь двухнедельный поход обошелся по 60 рублей с брата. «Протекцию» я в расчет не беру. То была наша блажь, мы могли и без нее схватить попутную машину за какую-нибудь десятку. А то и вообще задаром, как это обычно случалось, по причине большого числа на наших просторах отличных мужиков.

Не хотелось покидать благодатного уголка, но нас тащила жажда новизны, и мы поплыли назад. В устье Тыпыла (которое раньше не успели рассмотреть) сразу после его впадения обнаружили на Косьве приличный порог, а перед ним водоворот метров в десять диаметром. Стали придумывать как их пройти. Тут проявил себя Толя Грачев. Воодушевленный красотами косьвинско-тыпылской природы, а до этого еще и удачным преодолением нескольких быстрин и даже одного порожка, расхрабрился и, заявив, что по такому плавал чуть не в детские годы, предложил свои услуги. Мы для безопасности вытащили из лодки все вещи, привязали к корме веревку, усадили Толю и оттолкнули его от берега. Лодку тут же закрутило в водовороте, и сколько наш храбрец не махал веслами, никак не мог из него выбраться. Веревка тем временем закручивалась все больше и больше вокруг Толиного тела. Смех, крик, советы, что делать и как ему не утонуть, – продолжались несколько минут. В конце-концов, подтащили лодку к берегу, посадили Виталия и за две минуты спустили его через порог. Толя больше «услуг» не предлагал.

После тыпылской воды и по мере удаления от драги Косьва стала светлеть, появилась рыба. А через два дня еще один объект для обследования и очередного удивления. На правом берегу помеченное на карте село Троицкое, построенное, скорее всего, в 70-е годы позапрошлого столетия, когда в этих местах прошла железная дорога и началась промышленная добыча местного угля.

Село большое, домов сто в два ряда, один ряд с выходом на реку, второй в сторону леса. Уральский размах, расстояния между домами 50 – 60 метров, огороды, особенно, что к лесу, длиной чуть не в 500 метров. Дома все добротные, в окнах стекла, огороды огорожены пригожими еще жердями. Село же пустое. Семей пять стариков с внуками. Хотя, судя по всему, оно процветало еще совсем недавно…

Для полноты впечатлений мы прошли по одному огороду (большая часть которого использовалась под сенокос) в сторону леса, перелезли в конце его через жерди и сразу за ними набрали кучу отборнейших грибов. А всего их там на опушке леса хватило бы, наверное, на весь Кизел.

Далее еще пару дней, после Тыпыла не столь уже для нас интересных, и мы вплываем в стоячую воду пруда. Приходится садиться за весла. Длина пруда по карте километров двенадцать. На завтра, после ночевки, рано утром преодолеваем их, и останавливаемся на берегу поселка Широковский у плотины и электростанции, построенных здесь в 1947 году.

Как всегда начинает собираться местный народ, сначала мальцы, а затем и взрослые мужи. Первые вопросы, конечно, об электростанции. Старожилы рассказывают будто она строилась как экспериментальная в связи с восстановлением Днепровской электростанции. Находим, что у здешней есть действительно что-то общее с последней. По ходу разговора, видимо в расчете на лодку, от наиболее сметливого мужика, моментально сообразившего, что к чему, узнаем: до станции километров двадцать, но туда ходит по узкоколейке дрезина. До нее с полкилометра и она отправляется через час. Мы мгновенно собираем свои рюкзаки, дарим сообразительному доброхоту лодку, прощаемся с народом, и бежим, сопровождаемые мальцами, на дрезину. Последние, не забываемые впечатления от того похода, связаны с ней.

На остановке дрезина, с крытым верхом, размерами много меньшими полуторки, а людей, в основном баб, человек двадцать, а теперь еще и нас со шмотками четверо. Никак, думаю, не разместимся. Появляется машинист. Мощная фигура дышащего здоровьем и породистой красотой мужика. Мы к нему с просьбой.

– Ну, куда я вас помещу, не оставлю же я своих местных? – отвечает.

– Поместимся, посадим баб на колени, как-то в аналогичной ситуации, нас двадцать человек влезло в одно купе, а здесь у тебя раза в полтора больше. Влезем, – уверенно заявляем, и для пущего убеждения… показываем на мой рюкзак. Машет рукой, куда, дескать, от вас денешься. И точно, ведь влазим, правда кто поменьше, не только на коленях, но и на плечах сидят друг у друга. Я оказываюсь рядом с машинистом, прижатый к его креслу, с рюкзаком за плечами и с поднятой рукой, в которой у меня чеплашка с малиной, собранной возле остановки при «обследовании» путей узкоколейки. Они тогда доставили мне не меньшее удивление, чем все остальное. Пути из прямых (а если где слегка изогнутых, то не в ту сторону) кусков рельсов 4 – 6 метровой длины свинченных, как попало, под углом аж до 5-ти градусов между собой в обеих плоскостях. Представляю как это по ним, с какими ударами будет ехать дрезина.

Она трогается, набирает скорость и по мере возрастания последней, увеличивается до предела раскачка нашего вагончика, готового вылететь с рельсов даже на «прямом» участке путей, а уж на поворотах – тем более. Через пятнадцать минут, как бы устав от такой качки, она останавливается… но, оказывается, – совсем по другой причине. Машинист, показывая на рюкзак одной рукой, вытаскивает второй из своего бардачка граненый стакан и протягивает его мне. Я прошу стоящего сзади Вараксина достать из рюкзака фляжку. Беру ее свободной рукой и наливаю содержимое в протянутый мне стакан до половины. Показывает – надо еще. Наливаю три четверти. Снова – еще. Наливаю полный. Он выпивает чистейший спирт, как воду, – не морщась, не крякая. В довершение, после паузы, протягивает руку к чеплашке и артистически берет из нее для «закуски» одну малининку. На половине пути останавливает дрезину вновь… И мы повторяем с ним, один к одному, предыдущую операцию, затверждая тем (как я постановил для себя по первому взгляду) горняцко-шахтерское его происхождение.

Еще через полчаса, радуясь, что по дороге с путей не слетели и не перевернулись, – останавливаемся. Судя по реакции пассажиров, на конечной остановке… и основательно. Я выхожу из дрезины последним, а за мной буквально вываливается из нее и падает на землю наш машинист. В таком состоянии мы и оставляем его – теперь в окружении новой толпы для обратного с ним рейса. Когда и как он, этот рейс, состоялся – так мы и не узнали, но еще долго, в ожидании большого поезда, обсуждали поездку и нового знакомца…

Какова же наша жизнь! Красивый, здоровый мужик, и полная неспособность к разумному самоограничению. А может игра, впечатляющая демонстрация так и прущей пока из тела силы? Но чем может закончиться, остановится он вовремя или сгинет, как многие из его собратьев?

Конечно, и мы с друзьями (и остальные) в этой сцене оказались не на высоте. Могли ведь остановить, вразумить, и не без оснований. Транспорт, какая ни есть, но действующая железная дорога, куча людей, да еще и при исполнении служебных обязанностей, Но, как можно? Когда Русь – матушка, широта души… и неодолимая у нашего человека страсть к свободе!

07.02

Получил письмо от Ильи Блехмана. Привожу мой ответ.

«Дорогой Илья! Если тебя «обрадовало и взволновало» мое предыдущее письмо от 04.01, то уж твое – тем более. Ибо я излагал как бы личные соображения по вопросам, связанным с прочтением вашей «Прикладной математики», от тебя же получил чуть ли не полное их подтверждение. А ведь ничто не доставляет большую удовлетворенность, чем это подтверждение наших взглядов другим человеком, особо, хорошо известным и тобой уважаемым. Естественно при этом, все отнесенное тобой к якобы критике вашего труда, я не принимаю: то была не критика, а только констатация отдельных подходов к рассматриваемой проблеме, основанная на моем частном опыте.

Любезно присланная статья Арнольда, доставила мне тоже большое удовольствие и, кроме удовлетворенности (от совпадения наших с ним взглядов на управление и прочие «деяния»), подтвердила давно подмеченную «тесноту мира». Витте, не меньший, чем Арнольда, мой кумир! Тем не менее, в силу зловредности, не могу тут не уточнить, и еще раз не повторить свое отношение к математике. Не математическое образование само по себе, как у Арнольда, а именно природная вооруженность чувством здравого смысла (которого придерживаемся, вроде, и мы с тобой) обеспечила правильное понимание Витте законов жизни и соответствующее тому принятие нужных, аналитически взвешенных и логически выдержанных, решений. Здравый смысл определяет любовь конкретного человека к математике, хотя, конечно же, в какой-то степени имеет место и обратное. Отсюда и мой гимн последней, приведенный в прошлом письме. Математика с ее абстрактным восприятием и железной логикой в данном случае лишь очень корректно и доказательно защищает (подчеркивает) принцип здравого смысла, а тот, в свою очередь, позволяет более эффективно использовать математику по делу. Или, по твоему с Эйнштейном мнению, – применять ее менее «строго», а по Арнольду, – выстраивать «мягкое моделирование».

Ты упомянул журнал «Природа». Я тут же достал из своего, еще с советских времен, архива два десятка этих журналов и, для начала, быстренько перелистал оглавления. К сожалению, не нашел в них твоего и Арнольда имен. Но сколько там других, мной любимых! Спасибо тебе за невольную адресацию к данному чтиву, из которого много тогда было пропущено по причине большой занятости работой.

Пиши, жду. Общение с тобой радость, подобная, разве, той, что я испытывал ранее только еще от Соколовского. Боже, какими же были прекрасными, наполненными полнейшим единодушием, дни нашей совместной учебы.

Привет твоему семейству. Бывай здоров и весел. Всегда твой. В. Быков».

10.02

«Илья! В последнем письме я бросил реплику о «тесноте мира», но, упомянув в конце Соколовского, из-за отсутствия времени не успел им подкрепить дополнительно упомянутую «тесноту». А дело в том, что как раз в те дни занимался подготовкой для журнала «Конверсия» обещанной подборки серии коротких очерков о своих учителях и коллегах, у которых учился и с которыми работал на Уралмаше. Так не знаменательно ли: я сочиняю эти очерки, и как раз о Соколовском, а тут твои теплые о нем воспоминаниями?… Сейчас я разделался с редакцией журнала и, отдав им в набор свой труд, вспомнил об этом совпадении. В порядке его подтверждения, посылаю копию воспоминаний о дорогом нам друге. Вечная ему память!

Извини, что в них есть еще сколько-то и о других моих друзьях. Однако, для полноты впечатлений, решил оставить все. С нетерпением жду ответа».

15.02

Несколько дней назад Путин выступил с большой речью на мюнхенской конференции по вопросам безопасности, «формат» которой, как он заявил, предоставил ему «возможность избежать излишнего политеса и необходимости говорить округлыми, приятными, но пустыми дипломатическими штампами» и позволил (якобы) сказать то, что он «действительно думает о проблемах международной безопасности». Такая преамбула очаровала кучу пишущей братии и просто «обязала» ее моментально объявить речь Путина «исторической; подводящей черту под эпохой, когда Россия выпрашивала себе место на мировой арене; защищающей мир от тотальной американской экспансии; ставящей Россию в центр контрамериканского сопротивления и побуждающей (даже!) российский народ требовать третьего срока путинского правления».

А на самом деле? Это выступление без ума болтающего политолога или того же дипломата, а отнюдь не наделенного властью Главы огромного государства. В речи Путина масса несуразностей и констатаций, не соответствующих исторической действительности и здравому смыслу, а лишь одно громкое благозвучие.

«Проблематика международной безопасности много шире военно-политической стабильности. Это устойчивость мировой экономики…, экономическая безопасность и развитие межцивилизованного диалога». – Здесь в определенной степени и тавтология, и алогичность, и ошибочная приставка «меж» к слову «цивилизованного».

«Два десятилетия назад мир был …расколот… и глобальное противостояние отодвигало на периферию … крайне острые экономические и социальные вопросы… Предлагавшийся же после «холодной войны» однополярный мир тоже не состоялся… Односторонние, нелегитимные часто действия не решили ни одной проблемы… Войн, конфликтов… меньше не стало…И людей… гибнет не меньше, а даже больше, чем раньше. Значительно больше – значительно больше!». Восклицает Путин. Будто это, отметим между прочим, не является прямым следствием наших собственных «преобразований», которые он, вне главной направленности своего выступления и критической его составляющей, превозносит как эпохальные достижения, как «мирный переход к демократии», как «мирную трансформацию советского режима – мирную трансформацию! И какого режима!». Но вернемся к главному, к двум предыдущим его констатациям.

И то, и другое плохо. А потому им предлагается «экономический потенциал новых центров мирового роста… конвертировать в политическое влияние и укреплять многополярность», а другими словами – учинить гонку вооружений государств «группы БРИК – Бразилии, России, Индии и Китая», ну, разумеется, еще и США. Это вместо, логичного и естественного призыва к активному противодействию всех одному и столь же активному неприятию всеми политики США, там где она явно эгоистически устремляется против интересов остального большинства.

Затем у Путина вообще одни слезливые повествования о том, как все кругом плохо и недостойно нашего мира, но без каких либо намеков на предлагаемые конкретные шаги по решению беспокоящих его проблем.

О «ничем не сдерживаемом гипертрофированном применении силы в международных делах, которое ведет к тому, что «никто уже не чувствует себя в безопасности… никто не может спрятаться за международным правом как за каменной стеной».

О «предсказуемости в политике» и «серьезном возрастании роли многосторонней дипломатии, безальтернативности, открытости, транспарентности» и, наоборот, о «ситуации, когда страны, в которых (вне всякой логики) применение смертной казни запрещено даже в отношении убийц и других преступников…, легко идут на участие в военных операциях…, с последующим его общим призывом «не смотреть на это безучастно».

О «разоружении, потенциальной опасности дестабилизации международных отношений и очевидном застое в области разоружений» с нелепым пожеланием США и России «задуматься об обеспечении своей собственной безопасности».

О «расширении НАТО и навязывании нам разделительных линий и стен – пусть виртуальных, но все-таки разделяющих, разрезающих наш общий континент», с предупреждением, что «потребуются долгие годы и десятилетия, смена нескольких поколений политиков, чтобы разобрать и демонтировать эти новые стены».

О «мирном космосе, «звездных войнах, которые, «уже не фантастика, а реальность», о том, что «мы не раз выступали с инициативами, направленными на недопущение оружия в космосе». Но тут, в разрез с выше приведенными общими причитаниями, даже с предложением соответствующего «проекта Договора о предотвращении размещения оружия в космическом пространстве». Однако не готового проекта, как принято у серьезных и уважающих себя людей, а только пока лишь намерения «в ближайшее время направить его партнерам в качестве официального предложения».

Удручающее впечатление, если задуматься, хотя бы чуть-чуть. Одни «округлые и приятные» слова при полном отсутствии общей логики, причинно-следственной взаимосвязанности и устремленности к полезному конечному результату.

И второе. Какая-то неуемно-упоительная страсть у последних наших президентов к путешествиям, болтовне и заботам обо всем Мире, вместо того, чтобы сидеть дома и заниматься внутренними проблемами. Не разговорами, понятно, а их, проблем, разрешением.

Опять, замечаю, не в общем строю: все с похвалой, а я с критикой. Даже сталинист Проханов теперь за Путина – даже предлагает оставить его на третий срок правления.

Но нет, не один я. В эти же дни так называемое «Народное правительство» отметило, что: «Темпы роста ВВП невысокие, технологии отсталые, сельское хозяйство деградирует, рост экономики по-прежнему опирается на добывающие отрасли. Обогнав в 2006 году Саудовскую Аравию и став мировым лидером по добыче нефти, в России не сделано ничего, чтобы уровень социального обеспечения граждан хотя бы приблизился к стандартам этой страны». Сам же глава «правительства» Г. Семигин при этом отметил, что «доходов 85% россиян хватает только на самое необходимое, более 20% из них балансируют на грани выживания, 50% считают, что за прошедший год их жизнь не улучшилась и едва ли станет лучше в будущем». А потому, чтобы народ не «взялся за вилы», предложил «незамедлительную смену нынешнего социально-экономического и политического курса, как крайне несправедливого и неэффективного». И ведь действительно, как это можно строить прогнозы и делать какие-либо выводы по одному случайному полурекламному выступлению президента!?

05.03

«Матус, дорогой! Получил твое изумительное письмо. Полнейшее взаимопонимание с тобой по всему в нем приведенному. В том числе, и в части развернутой темы о «влиянии фактора основательного математического образования… на успешную реализацию (задач) в общеинженерной и особенно в конструкторской области». Он укладывается, практически, в мою формулу, что «отличное знание математики, конечно, специалисту не вредит…». Другими словами, позволяет, хотя бы, более корректно ставить задачи, «успешнее» их решать и оценивать полученные результаты. Могу лишь, в плане уже чисто личностном, добавить тут, что я, прилично знавший и понимавший любую конструкцию (так сказать, до последней ее гайки), когда доводилось рассматривать теоретические работы, особенно, сделанные на высоком математическом уровне, всегда ощущал некоторую «ущербность», именно по обстоятельству – недостаточности знаний в данной области.

О твоей диссертации. Конечно же, я был с ней знаком, более того, среди всего подобного, написанного нашими коллегами, ее ценил выше многих других работ как раз за то, что не раз отмечал, – за четкую связь науки и техники, первенство теории, обязательность теоретического обоснования любого конструкторского решения.

О прикладной математике. Ты понимаешь все правильно. Прикладная математика – есть разумное, с необходимыми допущениями, менее «строгое» применение математики, или, как пишут Блехман с авторами, – обоснованные «требования к строгости и доказательности в прикладных исследованиях».

И, наконец, о главном – о здоровье, о том, что нас теперь больше всего беспокоит и доставляет много забот. Неизбежный печальный этап, но также необходимый, как и доставляющий нам радость акт рождения. Причем неизбежность первого прямо вытекает из необходимости успешной реализации второго. Вот и вся философия жизни в этой ее частности, которая только и может примирить нас с таковой неприятной составляющей жизни. Но зачем болезни, если возможно, и довольно часто, без них? Тоже объяснимо. Желание человека долго, праведно и красиво (в прямом смысле этого слова) жить неизбежно должно быть скомпенсировано соответствующими «неудобствами», естественно, отнесенными на конец его жизни. Быстрый конец – удел, как правило, людей ведущих беспутную, либо не вполне праведную жизнь. Так я примерно думал ранее, так думаю и теперь, правда, пока… болячки не схватили тебя за горло.