Хлеб из маргариток

Архип теперь понял, отчего дома репрессии за бинокуляр прекратились.

Кирилл похвалил:

– Молодец, Архип. Не выдал. За мной не пропадёт.

Преподаватели в Университете знаний не спрашивали. Эти растерянные люди с копеечными зарплатами боялись потерять и те крохи, что имели. Их научные звания и степени обесценились. Каждый желающий мог за бабки прикупить любой диплом с правильными ВАКовскими печатями. Особенно это полюбилось тем, кто лез в политику. Весомо ведь, если выступавшего проименуют профессором и доктором каких-нибудь наук.

Ставки преподавателей напрямую связаны с числом обучаемых. Меньше студентов, меньше денег. Как при такой системе изгонять нерадивых и просто наглецов? Сохраняли всех. Между тем, кое-какие проблески в русской жизни появлялись. В Университете возникли первые компьютеры, первоначально у физиков и математиков. К тем ребятам можно было подойти, приглядеться к странным, всё время «зависавшим» штуковинам.

В девяносто четвертом в Городе Архипу часто попадался Лёня Голубков. Не в телевизоре, вживую. Иногда этот «не халявщик, а партнёр» проезжал с братом Иваном по Проспекту на экскаваторе с рекламой «МММ». Брат классно перебирал рычаги. Был в телевизоре и дядечка в очках. «Телемаркет» рекламировал. «Допустим, вам нужно купить или продать крупную партию товара. Конечно, можно самому искать клиентов, а можно (щелчок по клавише) и – «Телемаркет!». Он и потом был на экране каждую неделю. Вёл самодельную хреновинку «Сам себе режиссёр». Если звук отключить, хорошо слышится, что тоже про «Телемаркет».

Тётеньки с «Герболайфом»! Значки с призывом «Loose weight now». Не тётеньки, объедение.

Офицер. покупающий билеты очередной пирамиды. Ему пирамидальные красавицы:

– Вам какой процент, большой или маленький? А чай вам какой, цейлонский или краснодарский?

Офицер, вместо того, чтобы потребовать проценты максимальные, изрекал:

– Не большие и не маленькие! А чай – хороший краснодарский!

Патриот, значит.

Отец и сын рыбу ловят. Удочками. Сын мечтательно:

– А хорошо!

Отец:

– А что, сынок, хорошо?

– Да вот мы здесь, а денежки идут!

Оба спохватываются, достают калькуляторы и что-то прикидывают, отвернувшись друг от друга. Ну да, накопившиеся легкие проценты. Святое время! Казалось, что свобода и достаток на подходе. Романтический миг самого раннего капитализма, когда не понимали, что из забавного лелеемого всеми капиталистического щеночка вскоре вымахает кошмарная зверюга. Тиранозаврус рекс.

Однажды к экскаватору Ивана подошел отчим Василий Геннадиевич. Лёня Голубков выбрался из кабины навстречу. Оба привели на скамеечку. Лёня слушал, дядя Вася говорил и всё показывал вдаль. И что вдали такое интересное? Тут Лёня захохотал и хлопнул дядю Васю по коленке. Поладили, выходит. Заулыбался и Иван из кабины. Вот он и сам сполз к собеседникам, бережно придерживая пару пивных бутылок.

Сделку обмывают, догадался Архип.

Апрель девяносто четвертого. «МММ» парил не только над Россией. У древних укров гремел шумерский слоган от Гильгамеша: «Ми Маємо Мету (МММ)»! («Мы имеем цель»). Пальчики братьев Сергея и Вячеслава Пантелеймоновичей Мавроди, Ольги Мельниковой, первой жены Вячеслова, брезгливо копошились в тощих кошельках лохов. Не ведали новых государственных границ. Что общего у захудалого дяди Васи и могущественных телелюдей? Удивительная правда открылась не сразу. Вечером мама призналась: дядя Вася совершил замечательную операцию. Продал дедов дом на Базарной Горе. Его стоимость семья получит билетами МММ. Не простыми, привилегированными. Знает ли сынок, что за год те подорожали в сто двадцать семь раз? Через год-другой, они станут состоятельными. Миллионерами. Миллиардерами. Маме станет не нужна её парикмахерская, отчиму – отдел снабжения. Они заведут особняк. Крутую машину. Всё будет!

– Продала дом деда? – ахнул Архип. И заплакал.

Мама погладила его по голове.

– Глупенький! Ну что ты. Мы в дедовом доме не живём. За ним не следим. А с нас ещё и дерут. За вывоз мусора, водопровод, газ, уличное освещение…

– А дедов сад?

– Ну, какой у деда сад? Три яблони? Кому они нужны.

Архип рыдал. В семнадцать лет мужчине не грех всплакнуть. Хороший признак того, что душа не ожесточилась.

– Ты на отчима сердишься, а он на самого Лёню Голубкова вышел. Вся страна Лёню знает. Он твёрдо обещал. Такие люди не врут.

Дедов дом купил олигарх из Молдавии. По России вином торгует. В Городе магазин на Мира открыл. Есть бизнес, надо где-то жить. Дедов дом новый хозяин назвал «полным отстоем». Вместо него будет особнячок. Тянуть со стройкой бизнесмену негоже. Оформил, расплатился. Лёня Голубков, душа-человек, маме Архипа билеты МММ принёс. Гору!

– Хочешь глянуть?

Архип отказался. Под утро, темень ещё, был на Базарной Горе. Издали разглядел знакомый экскаватор и Ивана Голубкова рядом. Дедов забор сломан. Парень пробрался во двор. Яблоньки пока целы. Под дальним деревом кто-то на чурбачке. В капюшоне.

– Деда… – прошептал парень.

Человек повернулся. Капюшон откинут. Он!

Архип рванулся к дедушке, прижался, зарыдал.

– Ну что ты, Архипушка, – сказал старый моряк, ласково шевеля Архиповы лохмы. – Ну что ты! Я же говорил, всегда буду с тобой. Придёшь к яблонькам, и я беспременно найдусь!

– Не будет наших яблонек, – рыдал Архип.

– Да, Ольга не права, – грустно сказал дед. – Что теперь делать. Ты молодой, еще много чего на земле посадишь.

Они сидели и молчали. Вдруг старик хлопнул себя по лбу.

– Да вот же, внучек, у меня какая штуковина для тебя есть. А я и забыл…

Он снял с себя цепочку и надел на шею Архипу. На цепочке болталась маленькая раскрытая ладонь из серебристого металла, вроде бы человеческая. Со странно расставленными крайними пальцами.

Архипова «рука Бога»

– Это тебе, Малыш! Индус говорил, всегда поможет. Мне, кажется, помог.

Архип рассматривал подарок.

– И как, деда, помог?

Дед вздохнул.

– «Z-27». Немецкий эсминец. Он мой «Донбасс» долбил десятью торпедами. Не считая снарядов и пуль. Там же, у Медвежьего острова, где я индуса спас. Рейс был другой, последний. Сорок восемь наших полегло. Я с капитаном Виталием Эмильевичем Цильке в плен попал. В Норвегии в лагере сидел, в Алте. Потом – Штуттгоф. Это Польша. И выжил. Не знаю, может, благодаря «ладони». А стольким там не повезло! Бери, Малыш. И тебе поможет.

Парень побрёл домой. Громкий хлопок за спиной. Оглянулся. Над Базарной Горой пыльная завеса. Рванул назад. И что увидел? Перед дедовым домом громоздились остатки экскаватора Ивана Голубкова. Стрела погнута. Ковш унесло. Лёня Голубков причитал над братом, пытаясь влить ему в рот из бутылки. Естественно, пивко. Иван мычал, вращал глазами и грозил брату увесистым рабочим кулаком. Сказали, на снаряд времен ВОВ наткнулись. Не повезло. Приезжие взрывотехники предупредили: территорию закрывают. На детальное обследование. На какой срок? А как пойдет. Может, на месяц, может, на годы. Виноторговец из Молдавии расстроен. Архип понял, яблоньки уцелели. Вспомнил о «ладони Бога». Погладил с уважением. Потом был странноватый разговор с Кириллом. Тот спросил:

– Кирилл, ты у нас книгочей, книгознат и книгожуй. Шефу интересно, почему Женёк Онегин замочил того фраерка, помнишь, у Чехова, Вована Ленского?

Архип удивлён. Поправлять не стал.

– Ну, так! Тот Татьяне в дружбе отказал, за Ольгой, подругой Ленского, приударил. При всех, на балу. Только чтобы позлить. Убивать Ленского не хотел. Вызвал стреляться не он. А не пойти на дуэль, ославят как труса.

– Во! Это Фантомас поймёт. Для него честь наиважняк.

– Чего это Фантомаса Онегин заинтересовал?

– Да баба у него новая, из филармонии. На корыте со струнами играет. Арфой зовётся. На «Евгения Онегина» в оперу его ведёт. Вот он и попросил у тебя узнать, в чем у Чехова в той комедии суть. «Мы Архипу пособили, пусть и он нам. В ответку».

Архип засмеялся.

– А в чем пособили?

Кирилл удивленно уставился на друга.

– Серьёзно не просёк? А экскаватор Ивана Голубкова? Кто мне жаловался, что отчим дедов дом загнал за билеты МММ? Я сказал Фантомасу. Тот вытащил из-под кровати старую немецкую минометную мину. Пальчиковую. Пустой корпус. Ребята снарядили. Я припёр эту штуку к тебе на Базарную Гору. До того как Ваня Голубков на экскаваторе приехал. Зарыл у забора. Как экскаватор засуетился, тут же бабахнуло и – нет ковша!

Вот оно что. Архип инстинктивно потрогал «руку Бога». А он-то часом думал… Кирилл вгляделся.

– Что у тебя за хрень на шее? Усёк! Позорная «фатимка», она же «хамса». Пять копеек в базарный день. Такую ни один нормальный пацан не наденет. Амулет для лохов, Я тебе, хошь, на день рождения золотую цепь подарю?

Архип помотал головой.

– Вот скажи, кто ты мне такой, по жизни, в натуре? Мой дружбан! Если будешь носить, подарю! А эту хрень выкинь.

– Не надо. Это память. О дедушке. Ты вправду думаешь, «Онегина» Чехов написал?

– Да ну! Прикололся, конечно. Все знают, что автор Верещагин.

Архип ожидал, друг со второй попытки авторство Онегина припишет Лермонтову, но – Верещагину?

– Опять прикол? Ты слышал о Верещагине?

Кирилл засмеялся. Так и осталось загадкой, что он на самом деле думал по этому поводу.

Глава 3. Университет

Архип отпросился на практику по геологической съемке в Семилуках на пару недель. Хозяину «Олимпика» заменить трезвого и не вороватого работника было трудно. Чтобы парня не потерять, на время решил сам поездить с товаром за рулём «копейки». Две недели свободы в июле оказались для Архипа немыслимо увлекательным погружением в совсем иную жизнь. Это было знакомство с пластами, несущими останки древних обитеталей. Морских раковин, лилий, рыб. Ортоцерасов, невероятных существ, потомков которых трудно отыскать в нынешнем Океане. Кажется, это очень ранние родственники осьминогов.

По оврагам Архип бродил с немолодым, но еще крепким профессором Саввой Гавриловичем Вишневским, которого между собой студенты именовали просто «Савва». Из десяти однокурсников, проходивших практику, лишь один-два, да и те поначалу, присоединялись к походам. Остальным было не интересно. Многие опасались из-за практики потерять приработок в Городе. Савва это понимал и не возмущался. Ясное дело, в нынешних обстоятельствах зачет по практике получат все. В итоге из учеников у Саввы остался один Архип.

День они проводили в маршрутах по Ендовищенским оврагам. На ночь останавливались в спортивном зале местной школы. Села вокруг полупустые. Народ в Город подался. Кирпичные храмы без крестов. Или вот: руины храма есть, а домов рядом ни единого. Поселение, значит, было, а руина – его бывшее центральное место. Однако в Синем Лапте все сохранилось. Купола церкви свежим золотом сияли. Крепким, выходит, хозяйственником оказался местный глава. У нас в стране от личности на любом уровне все зависит.

Савва присмотрелся к сиянию, вздохнул.

– Да, новые времена! Знаешь, Архип, чем теперь луковки церквей кроют? Не золотом как в старину. Нитридом титана! Блестит почти также, более стойкий.

Подумал, продолжил:

– Младенцу Христу восточные мудрецы-волхвы, по Евангелию от Матфея, принесли в дар золото, ладан и смирну. Оттого, наверное, купола у нас стали золотить. Однако нитрид титана волхвы Христу не приносили…

Разговоры с профессором неспешные. Тем множество. Вот Савва перевернул носком старого ботинка кусок фосфоритовой плиты.

– Времена, Архип, конечно, неважнецкие, но и они… пройдут. Обратите внимание, кстати, на белую кварцевую гальку в фосфорите. Значит, в меловом море здесь был недалёкий берег. А вот какая отличная устрица! Отнесём её к семейству Остреидае. Вполне съедобный был, кстати, моллюск. А там «гребешок», семейство Пектинидае. Все представители тоже съедобны. Заметьте, сколько отличной еды до нас не дошло. Это я к чему? И нам пора перекусить.

Постелили бесплатную газетку на фосфоритовой плите. Архип очистил селёдочку, пару варёных кортофелин. Разрезал большой помидор. Чай у путешественников с собой, в термосе.

– Итак, о чем мы? – продолжил Савва, отхлебнув чайку. – О жизни, конечно. Помнится, в 1964 году Дэвид Рокфеллер гостил в Москве. Сказанул членам Политбюро: «Знаю ведь я, что такое диктатура пролетариата. Отчего бы и вам не понять, что такое диктатура буржуазии?» Те тогда посмеялись. «Не будет такого». А теперь и нам с вами приходится понимать диктатуру буржуазии, непонятно к чему приспосабливаться. Чтоб им пусто было…

Архип внимал. Тут Савва снова что-то разглядел. Отставил в сторону кружку.

– О! Какой шарик, молодой человек! Стяжение серного колчедана. Из писчего мела. Сходите-ка. Рассмотрим.

Архип оставил кружку, принёс штуковину. С одного удара расколол молотком. Показались обильные серебристые «лучи», стремившиеся от центра к поверхности.

– Вот! Видите, как молода ваша конкреция? Только что из пласта, раз железный колчедан не окислен. На такое не меньше полугода надо. А если бы «шар» оказался пустотелым, как бы он назывался? Я на лекции рассказывал!

Архип только глазами хлопал. Савва укоризненно:

– Жеода, друг мой! А был бы из глины и карбоната? Да вы просто Гарпехрути, египетский бог молчания!

Архип покраснел.

– Септария! Учите, молодой человек термины и языки. Всё пригодится.

Архип не против. Только когда?

Оба замерли перед песчаным обрывом. Речка Ведуга недавно подмыла склон. Свежий песчаный пласт слепил на солнце глаза. Савва сел отдышаться на валун. Архип собирал «картофелины» из песчаника, ни одна на другую не похожа, звонко лупил молотком. Одна развалилась по трещине. Сверкнула под солнцем пленка яркого прозрачного минерала,

– О! – заметил Савва с удовлетворением и достал маленькую лупу.

– Да, по спайности, алмазному блеску, цинковая обманка. Быстро подскажите второе название!

– Сфалерит! – вспомнил Архип.

– Наконец, попали! Главная цинковая руда. Такого минерала здесь не видели. Готовьтесь сообщить об этом миру. Как вам заметочка с названием: «Первая находка сфалерита в меловой толще на Ведуге»? Думаю, в «Доклады Академии наук» возьмут. Придется поднапрячься, молодой человек!

Архип вздохнул. Когда этим заниматься?

Однажды в маршруте Савву с Архипом застал краткосрочный ливень. Спрятались в оказавшемся рядом старом колхозном сарае. Крыша текла, но всё лучше, чем на улице. Архип там и наткнулся на странную …раскоряку. Что-то вроде большого деревянного циркуля. Принес под глаза Саввы.

– О! – узнал тот. – Старинный педометр. Им когда-то нарезали участки земли. Тысячу лет не видел. Большая редкость.

Когда ливень прошел, Архип раскоряку потащил с собой.

– В школе оставим, – сказал. – Пусть дети знакомятся.

Савва не возразил.

Брели они как-то из маршрута по полупустой деревне. Крупные вишни свисали над забором. Тишина. Никого. Архип подпрыгнул и сорвал несколько ягод, хотел Савву угостить. Раздался крик, и к ним выскочила хозяйка. Вот тут парню пришлось немало услышать о себе и своих родителях.

– Нет, нет! – ответил ей Савва и ткнул указательным пальцем в Архипов нос:

– Чужое не тронь!

Парень запомнил.

После каждого дневного похода Архип проверял расставленные загодя «телевизоры» (рамки с сеткой) в мелких речушках со старинными чудными названиями Ведуга, Девица, Синий Лапоть. Ставил в глубоких ямах. Когда-то на Руси их называли ямарина, или вардига. Кто теперь помнит эти старые слова? Савва помнит. Работал на реке Индигирке в Якутии. В селе Русское Устье потомки казаков живут со времен Ивана Грозного. Традиции сохранили. Фамилию основателя села пятьсот лет берегут – Иван Ревров. Много там Савва старинных слов нахватался. Теперь и Архип их знает.

Иногда в …ямаринах попадались очень крупные караси, на всю сковороду. Их нужно было освобождать от присосавшихся черных миног, которых в том году развелось видимо-невидимо. Костлявые, конечно, существа, карасики, но приготовленные с луком и собранными на пойме шампиньонами получались отменными. Вечером их жарили на огромной сковороде, которую разрешали брать в школьной столовой. Однажды Архипу попал в «телевизор» крупный черный ротан – рыба с огромной головой. Из-за этих пришельцев с Дальнего Востока в речонках никого, кроме карасиков, нет. Больно охочи головешки, их еще зовут «пенсионерами» и «травянками», до чужой икры. Сочное мясо напомнило по вкусу хорошего судака. Съели с удовольствием. Вкусно. Бесплатно. А эта добыча Архипа озадачила. Пестренькая, широкая рыбка. Таких раньше не видел. Савва надел очки, рассмотрел. Сказал:

– В аквариумах их полно. Называется «солнечный окунь». Кто-то выбросил, видно, в реку.

В общем, не зря замечено: «Для успешного успеха нужно работать работу и делать дело, а не искать секретного секрета или чужого проектного проекта» (где такое подцепил, автор не помнит). У учителя и ученика свой проект неспешно развивался, образовательный. Первому есть о чем поведать, у второго любопытство большое. И талант – умение воспринять. Савва много рассказывал, Архип внимал. Мысли у профессора интересные. О новой жизни в России. О лозунгах, звучащих отовсюду: «Я ведь этого достойна!», «Если ты умный, почему ты бедный?»

– Слышал, Архип, о «законе Янте», по которому живут скандинавы?

Нет, конечно! Где он мог такое услышать? Архип отрицательно мотал головой. Рот полон горячей рыбы, куски язык обжигают.

– В северных странах со времен викингов и поныне принято затыкать хвастунов, кичащихся богатством, происхождением, высоким положением. Никому не дозволено считать себя лучше других. Книга есть, автор Акинмаде Экерстрём. Называется примерно так: «Лагом: шведские секреты счастливой жизни». В ней подсказывают состоятельным современникам: «Тебе будет проще с нами, если машина у тебя, не смотря на твоё богатство, будет как у нас. Если твой дом не будет угнетать нас громадностью. Делай так и вокруг тебя не станет ощущения несправедливости». А как у нас нынче?

Архипу ли не знать.

– Чем больше и дороже машина, тем хозяин круче. Успешней. Важней.

– Вот! Праздник павлиньего тщеславия. А если подумать? Ты выделился, вызвал зависть. О тебе нехорошо размышляют недруги. Есть смысл опасаться за себя и близких. Здоровье твое в опасности. В Новой Зеландии неважное психическое состояние выскочек описывают термином «синдром умника», по-английски «smartass syndrome»…Ведь что делают окружающие?

– Завидуют? – предположил Архип.

– Не только. Стараются посадить «умника» в лужу. Мудрые шотландцы такую неявную месть общества именуют «способом мышления крабов» (mentality of crabs). Когда какой-то краб пытается по головам собратьев выбраться из чана (в котором скоро всех сварят), остальные дружно отправляют его на самый низ. У всех должна быть равная судьба, полагают крабы.

– Да, – согласился Архип, – не любят тех, кто высовывается.

– Сегодняшние выскочки, тщеславные, высокомерные, заносчивые, не очень умны. Полагают, окрыжающие ими любуются, но чувства у тех другие. Счастливых в этой категории, Архип, немного. Легализуются умные, не болтливые. Те, кто меньше раздражал, больше думал о сокрытии награбленного. Поклонники бога молчания Гарпократа.

– Гарпократа?

Архип на ус мотал.

– Древние греки его у египтян позаимствовали. В Фивах, стольный град фараонов, он был Гарпехрути…

Это имя Архип от Саввы уже слышал. Вспомнил Кирилла с золотой цепью под малиновым пиджаком. А Савва все говорил. Тема, видно, задела.

– Чужие они русскому человеку, «новые русские». Русские художники писали иконы, а авторства не указывали. По зову сердца работали, Не для хайпа и бабла. А «эти» – чужие. Не поймут они Россию. Исчезнут.

Очень переживал профессор за судьбу отечественной геологии. Когда-то она задавала тон в познании недр Земли.

– Знаешь, Архип, в девятнадцатом веке на геологических картах породы разного возраста раскрашивали вразнобой. Как у кого получится. Было очень неудобно, приходилось долго вникать в подписи. А наш Карпинский Александр Петрович предложил единую раскраску для Планеты. И все согласились. Потому что в душу попал. Выразил то, что все ощущали. С тех пор отложения юрской системы на картах Мира голубые. Потому, что в юре было столько теплых, полных жизни морей. Меловая система стала зелёной. Как признание великого расцвета флоры в меловой период. А какой мощной была советская геология! Сколько независимых мыслителей… Теперь правят авантюристы. Даже академики геологические вторичны. Не очень они ученые, скорее, переводчики с американского.

Ученик слушал. В чем-то соглашался. Конечно, открытия советских геологов озолотили новых хозяев России. Им найденного пока хватает. Но так будет не всегда. Уже сейчас в России большие проблемы с самым нужным оксидным марганцем. Почти все его запасы остались на Украине и в Грузии. Неважнецкие у нас и руды хрома. Хорошие хромиты покупаем в Казахстане. Традиционная беда с ураном. Те месторождения, что есть, невелики и небогаты.

– Ничего, Архип, всё изменится. Люди переменчивы. Где модные недавно видиосалоны? Толстушки из «Гербалайфа»? Вот и на бандитов с «новыми русскими» мода пройдёт. Поймут, что за люди юристы и финансисты Высшей школы экономики. Нет, они не Адамы Смиты и не Марксы-Энгельсы. Осточертеют манагеры и офисная шпана. Станут пугалами чиновники, креативщики, болтуны-блогеры с потаенной мечтой о Мальдивах-Доминиканах как высшей на Земле награды. А вернется, Архип, тоска по улетающему в тайгу самолету. По геологу, который солнцу и ветру брат.

Архип вздохнул. Скорее бы. Пока не очень похоже.

Коек в школьном спортзале не было. Они спали на жестких грязноватых гимнастических матах. Мяч в углу лежал. Однажды Савва перед маршрутом взял его и с пяти метров забросил в баскетбольное кольцо. Архип восхитился, а Савва нахмурился. В глазах красноватые искорки промелькнули. Больше такого не случалось. Обоим полевая жизнь нравилась. Они занимались делом. Оба оказались интимистами. Что такое русский интимизм? Это умение видеть красоту и целесообразность в обыденных и даже неказистых вещах. В вылетевшей из глухого бурьяна дикой птице. Ужике, греющемся на солнце среди мусора на берегу Ведуги. Фрэнсис Жамм (Francis Jammes) обращал внимание Эренбурга на «убогое величие происходящего рядом». На красоту чисто выметенного двора, очарование старинного окна в наличниках, пыльных цветов за стеклом. Чтобы продолжить примеры месье Жамма, интимисты Савва и Архип прибрали свой спортзал и надраили до блеска от века немытый пол. Школьники в сентябре вернутся, обомлеют. Получилось в полном соответствии с лозунгом, сохранившемся в спортзале под потолком: «Нам не скачется и не корячится, сверху сил мы не переломлены. Мы советским знаком качества отпломбированы и отштампованы!» А другая сторона спортзала на такое откликалась: «И с нами на все времена Любовь, Комсомол и Весна!» Правда, неплохо? Немного жаль, что устарело.

– Хоть бы надписи оставили, – отозвался Савва. – Как-никак, история.

Не оставили. Пришли из очередного похода, а стены перекрашены. Свежая краска сохнет. Окна нараспашку, а дышать нечем. Савва вздохнул:

– Страна невыученных уроков. Кому-то нужно оставить нас без корней. Как болотную ряску.

Следующие две ночи профессор и ученик вынужденно провели на школьном дворе под кустом сирени. Было тепло и без дождя. Высказали ехидные соображения о том, какие лозунги (по-теперешнему, слоганы) новое время предложит стенам школьного спортзала. «Сбрось вес сейчас!». (Первоклашки изумятся). «Обогащайся!». «Я этого достойна!». «Ты умный? Почему бедный?». «Деньги – цветы жизни».

Дома Архип застал мать в слезах. Василия Геннадиевича нет. Ушел выпивать к своим снабженцам. Их с Архипом из квартиры гонит. Все планы на собственный особняк рухнули. Этот жулик Мавроди 27 июля (1994 год) понизил своим указом стоимость билетов МММ в сто двадцать семь раз. Деньги от продажи дедова дома сгорели. Дядя Вася зол и груб. Куда им теперь идти?

В девяностые годы от семейных неудач семьи рушились многими способами. Однако мать и сын в квартире дяди Васи прописаны. На улицу не выставить. Суд не даст. Это дед объяснил под яблонькой, куда внук на следующий день сходил. Парень рассказал и Кириллу о семейных бедах.

– Гнида твой дядя Вася, – среагировал тот. – Ну, ладно! Хочешь, Фантомасу скажу? Он к нему бригаду пришлёт. Припрут придурка в тихом месте к тёплой стенке. Когда окажется в глубокой задней полусфере, одумается.

– Ни в коем случае! Если что, пеняй на себя.

Кирилл усмехнулся.

– Грозишь? Не слыхал поговорку: «В кругу друзей не щелкай клювом»? Архип, ты реальный, четкий чел. Самого высокого уровня. Восьмидесятого. Я твой дружбан. Всегда помогу. Фантомас справедливый. Людей понимает. Шесть лет по Афгану с «веслом» бродил… Такое даром не проходит.