Время небытия

– А ведь они, наши общие знакомые, – задумывалась Анна, – некоторые из них живут так давно, что были свидетелями многих событий и многих эпох. Наверняка их кровь помнит всё, что случалось с ними при их долгой бессмертной жизни. Вот бы увидеть прошлое их глазами…

– Не думаю, что кто-то из них живет настолько давно, что стал свидетелем истории майя, вот этих каменных развалин и молодых нарождающихся джунглей, – смеялась Софи, обводя рукой необъятное пространство, давящее на них своим величием. – Даже если такие и существуют рядом с нами, они уже должны были стать чудовищами, совершенно на нас не похожими и далёкими от нас по образу мыслей, по их взглядам на мир. Как можно прожить тысячелетия и остаться человечными, не сойти с ума в круговороте времени?

– Наверное, ты права, – пробормотала Анна. Но жажда знания продолжала сжигать её изнутри постепенно разгоравшимся огнём.

День подходил к концу. Приближались сумерки, и водитель развернул джип, чтобы выехать из джунглей и вернуться в отель до захода солнца. Они ехали по широкой дороге, проложенной среди деревьев, здесь, под их громадными кронами, жара уже так сильно не ощущалась, и они приоткрыли окна, чтобы как следует прочувствовать запахи сельвы, вдохнуть их полной грудью и сохранить в себе на память. А они были так сильны, так дурманяще окутывали их тяжёлыми ароматами листвы, цветов, самой земли, неизменно влажной и жаркой, что глаза их сами по себе начали закрываться, наливаться свинцом от усталости, накопленной за день, и знойного дыхания джунглей. Словно в полусне, Анна наблюдала картины, проплывающие перед её внутренним взором, разрушенные пирамиды снова поднимались к небесам из пепла времени, древние языческие племена выстраивались вокруг святилищ, почтительно склоняясь перед вождями и жрецами, и странные действа совершались в глубине пирамид, там хоронили умерших, там приносили бесконечные кровавые жертвы жестоким богам. Неистовые пляски жрецов под мерный бой барабанов, занесённый над грудью жертвы острый клинок, льющаяся на камень и землю горячая кровь, замершая в экстазе толпа… Резкий толчок заставил Анну очнуться от грез.

– Мы налетели на камень, – бормотал гид, склонившись вместе с водителем над передним колесом, – придется менять на запасное.

Анна выбралась из джипа.

– Ты куда? – спросила ее сонная подруга.

– Пойду осмотрюсь, пока меняют колесо, – Анна ступила на дорогу, которую плотной стеной окружали деревья.

– Не отходите далеко от дороги, – предупредил ее гид. – Эта часть джунглей необитаема и безопасна, но скоро начнет темнеть, и тогда на охоту выйдут хищные животные. Вот, возьмите фонарь, чтобы не потеряться.

Анна машинально взяла фонарь в руки и решительно направилась прямо к деревьям. Она ещё не вполне пришла в себя, грёзы продолжали окутывать её сознание тяжёлым дурманом, ритм барабанов гипнотизировал её и звал за собой в глубину сельвы. Она сошла с дороги, продираясь сквозь заросли могучих кустарников с широкими, как лопата, листьями. Бой барабанов усилился, как будто теперь он шёл прямо из-за деревьев, преградивших ей путь. Девушка пошла на их зов и вышла на круглую поляну, скрывавшуюся за деревьями. Зрелище, открывшееся ей, заставило её прийти в себя и отшатнуться в испуге. Там, на поляне, горели огни множества факелов, их сжимали в руках высокие и смуглые люди с обнажёнными раскрашенными телами, перьями в волосах и черепами на поясах. В центре поляны возвышался огромный прямоугольный камень, и прямо сейчас на нём было распростёрто тело, тело молодого сильного мужчины, грудная клетка которого была раскрыта, а из неё торчали сломанные и окровавленные рёбра. Над жертвой склонился жрец, сжимая в одной руке живое сердце, а в другой руке держа острый костяной клинок. Тело мужчины ещё жило, извивалось в мучительных судорогах, кровь сильными толчками выходила из артерий и стекала вниз по желобкам, в деревянные чаши, расставленные на четыре стороны света по бокам алтаря.

Жрец выпрямился над телом, подняв пульсирующее сердце высоко над головой, и начал возносить гимны своим кровожадным богам. Анна машинально слушала его завывания, а потом с трепетом осознала, что понимает каждое слово, и в ответ на призыв в её голове возникает яркий, горящий неземным огнём образ каждого кровавого бога, к которому обращался жрец. Закончив со вступительной речью, он швырнул уже мёртвое и начинающее коченеть сердце на землю и поджёг его факелом, в знак того, что боги согласились принять жертву. Анна покачнулась в ужасе, видя, как тяжело горит чужая живая плоть и, невольно глубоко вдохнув резкий отвратительный запах, вышла из-под деревьев и ступила в круг света. Взгляды всех присутствующих на поляне немедленно обратились к ней. Туземцы молча разглядывали её из-под нависших над глазами тяжёлых бровей, их лица, раскрашенные чёрной и белой красками, скалились в угрожающей гримасе и, казалось, они были готовы броситься на нее, чужую и чуждую здесь, чтобы принести следующую жертву своим кровожадным богам.

– Этого не может быть, – уговаривала себя Анна и не могла оторвать взгляда от мёртвого тела, распростёршегося на алтаре, заворожённая видом крови, стекающей вниз в подставленные чаши. – Это всё мне только кажется, я сплю и вижу сны. Они не смогут причинить мне вреда.

Жрец издал пронизывающий душу вой, а потом подхватил с земли одну из наполненных кровью чаш и медленно приблизился к ней. Анна чувствовала в ужасе, что не может пошевелиться, и не отрываясь смотрела на острый костяной клинок, который он по-прежнему сжимал в руке.

– Кто ты такая? – отрывисто спросил жрец, и снова Анна поняла его иноземную речь.

Она не могла отвечать, скованная ужасом. Он склонился над ней, заглянув глубоко в глаза, обжигая взглядом, а потом отшатнулся.

– Та, кто пьёт кровь, – в замешательстве пробормотал он. – Она та, кто пьёт кровь! – громко провозгласил он, повернувшись к толпе. Туземцы, окружившие их плотной стеной, загудели.

Жрец взял Анну за руку – она молча повиновалась – и подвел к жертвенному камню.

– Сегодня боги милостивы к нам! – продолжал говорить с толпой жрец. – Они не только согласились принять нашу жертву, они привели к нам ту, которая пьёт кровь. Они велят тебе поделиться своей кровью с нами, – снова обратился он к Анне.

Та отрицательно покачала головой, чувствуя, как вся дрожит от ужаса.

– Но сначала ты выпьешь жертвенной крови, – жрец протянул ей чашу. – Возьми дары, которыми боги делятся с тобой, и смотри, если ты прольёшь хоть каплю, они немедленно покарают тебя!

Анна приняла чашу обеими руками. Она смотрела на её содержимое и чувствовала, как на смену ужасу приходит жажда. На этот раз её не сопровождали ни озноб, ни головокружение, только резкий до боли голод, требующий немедленного насыщения. Она поднесла чашу к губам и медленно, не отрываясь, выпила её содержимое до конца. Чужая горячая кровь немедленно растеклась по её телу, наполняя энергией отнятой у другого жизни.

Жрец забрал чашу из её рук. – Теперь ты должна поделиться своей кровью, иначе боги разгневаются.

Анна смело протянула ему руку. Взмахнув клинком, он сделал глубокий надрез на её запястье, и подставил чашу. Кровь потекла в сосуд, но девушка совсем не чувствовала боли, а рана быстро затянулась.

– Теперь мы все по очереди выпьем из этой чаши, чтобы принять внутрь твою силу. А ты уходи!

Жрец взмахнул клинком, указывая ей путь обратно в сельву. Она невольно зажмурилась и отшатнулась, избегая удара, а когда спустя мгновение разомкнула глаза, её окружали только тьма и пустота. Темнота надвинулась со всех сторон, деревья обступили и зажимали её в тесный круг, в их ветвях загорались хищные огоньки, отблески лунного света мелькали в глазах диких зверей. Анна поёжилась. – Мне пора выбираться отсюда, вот только я не помню, с какой стороны пришла, – она прислушалась и среди звуков джунглей различила человеческие крики.

– Мне следует пойти в ту сторону и включить фонарь, чтобы они могли разглядеть меня во тьме, – механически, до сих пор еще находясь под властью гипнотического сна, подумала она и пошла сквозь деревья, сжимая в руках спасительный фонарь. Софи увидела её первой и бросилась навстречу. – Мы уже полчаса тебя ищем, – она встревоженно вглядывалась в лицо подруги.

– Вы не слышали ничего странного? – спросила Анна.

– Нет, покачала головой Софи. – Только мы сбились с ног в поисках тебя.

– Я ушла вот за те деревья и присела отдохнуть. Кажется, я ненадолго уснула, вот и не слышала, как вы меня зовёте. Мы можем ехать дальше?

– Да, мы всё починили.

Они поехали дальше. Софи внимательно осматривала подругу.

– Ты поранилась, когда пробиралась через заросли? – спросила она. – У тебя небольшая рана на запястье и вот здесь, на щеке, кровь.

Анна вздрогнула, а потом провела ладонью по лицу, словно отгоняя морок происшедшего с ней в глубине сельвы. Это казалось невероятным, но кровь эта была кровью жертвы, которую она пила на поляне. Неужели всё это не приснилось ей, а происходило на самом деле?

– Да, поранилась, но неглубоко, и рана уже затянулась, – машинально ответила она подруге.

Ночью Анна спала очень крепко, и ей снилось, как в её рту начинают расти клыки.

***

Отпуск закончился, подруги вернулись в Москву. В августе Анна перешла на новую работу в книжное издательство и теперь вникала в новые обязанности, ей всё здесь нравилось – новые авторы, новые рукописи, серьёзные взгляды, никакой суеты и пустых сплетен о светской жизни. Вопреки её ожиданиям, жажда крови больше не проявляла себя, клыки оставались той же человеческой формы. Происшедшее в глубине сельвы она отгоняла от себя, как дурное воспоминание, не позволяла себе пока задумываться о своём превращении, чтобы не впасть в отчаяние от тоски по Александру.

Пока однажды кровь Себастьяна не напомнила ей о себе. Днем Анна была занята делами, а ночью к ней приходили сны, неописуемо яркие и до боли реальные. В её венах уже текло слишком много крови вампиров, и, переплетаясь судьбами в далёком прошлом, они вносили в сознание девушки хаос, желание, тоску и любовь. В этих снах светловолосый вампир убивал, страдая от отчаяния, а Александр бродил по миру в поисках истины.

– Мы с тобой так похожи, – грустила Анна, просыпаясь среди ночи. – Ты, как и я, не хочешь смиряться перед судьбой и всеми силами разума и души ищешь другой жизни в вечности. Ну почему же, почему ты оставил меня одну, не позволил мне идти рядом с тобой? Почему? – задавала она ночи вопросы, которые оставались без ответа.

А в городе было тихо и одиноко, август тёк неспешно, провозглашая грядущую осень шелестом начинавшей опадать листвы. Штиль накрыл город пеленой облаков, и в этом безмолвии, в этом ожидании Анна сама томилась и ждала.

– Что же мне делать, Софи? – в смятении спрашивала она подругу. – Слишком многое он изменил в моей жизни, и теперь я не могу найти покоя.

– Потерпи ещё немного, дорогая моя, и возвращайся к обычной жизни, – вздыхала та и пыталась её развлечь всеми известными ей способами.

Но ничто больше не могло вывести Анну из забытья. Новые поклонники, которых к ней приводила Софи, влюблённые взгляды, вечера, заполненные шумной толпой, новые впечатления и чужая страсть – все это уже не приводило её в восторг, как раньше, и она продолжала грустить.

А ночью она снова оставалась наедине со своими бессмертными любовниками – и, глубоко дыша, проживала чужие жизни во сне, Себастьян делился с ней своей кровью, а Александр приходил к ней, подхватывал на руки и уносил далеко-далеко. Так, однажды, она проснулась, охваченная ощущением мимолетного счастья, и прикосновения острых клыков еще трепетали на её шее. Никого не было в квартире, кроме неё, но ощущения были так реальны, что она застонала.

– Я не могу больше так мучиться. Я не могу забыть тебя, и жить как раньше тоже уже не могу. Одно только воспоминание о твоём поцелуе сводит меня с ума, так что же мне делать?

Она вышла на балкон и долго смотрела в ночную тьму, наблюдая, как несмелые рассветные лучи рассеивают тьму, слушая, как просыпаются птицы, приветствуя новый день.

– А что ты принесешь мне, утро? Очередной день в попытке забыться, а его снова сменит ночь и покажет мне несбыточные сны? С меня хватит! – Анна решительно тряхнула головой, торопливо оделась и вышла в рассвет. Её хрупкая фигура растворилась в полумраке, а начинавшийся дождь смыл все следы.

Уже подходя к бару, она замедлила шаг. – Уверена ли ты в том, что должна идти к нему? После того, как он сам отверг тебя? А что, если его там не будет?

– Просто приди и расскажи ему обо всём, – вела она мысленный диалог сама с собой. – Расскажи, что жажда не прошла, что ты по-прежнему ищешь крови и уже не можешь вернуться в прошлое, перечеркнув всё происшедшее с тобой. Он же не чудовище, он должен понять, почувствовать, что сейчас творится в моей душе, рассказать, что я теперь такое, должен подсказать мне верный путь. К чему скрывать, я просто хочу, чтобы он напился моей крови, – горько усмехнулась она. – А что будет дальше, не имеет значения.

Бар был ещё открыт. Анна замялась на пороге. Там никого не было, кроме бармена, протиравшего бокалы.

– Доброе утро, – улыбнулся он ей. – А мы уже собрались закрываться.

Она вошла внутрь и присела за барную стойку.

– Будете что-нибудь?

– Воду со льдом, – качнула она головой.

Бармен поставил перед ней стакан.

– А Александр? – спросила она. – Его здесь нет?

– Он давно уехал из Москвы. Сразу после вашего расставания. – ответил ей вампир, внимательно смотря на неё.

Анна вздохнула. – Ты всё знаешь. А его клуб?

– Он оставил его.

– Но почему?

Бармен усмехнулся.

– Знаешь, после того, что он сделал с тобой, он решил, что его клуб слишком опасен, ведь это может повториться и с другими смертными. А то, как поступил Роберт, и вовсе заставило его усомниться в милосердии окружавших его вампиров. Он предоставил им самим право решать, хотят ли они и дальше объединяться в общество или же лучше пойдут своим путем. Слишком мало было тех, кто пожелал оставить всё так, как есть, и слишком много тех, кто поддержал Роберта, лишний раз подтвердив, что ограничения устава не в силах подавить кровавую жажду и предотвратить преступления. Потому Александр и уехал, оставив всех, кого когда-то собрал под своей крышей, на откуп самим себе.

– А ты?

– Я здесь, потому что люблю этот бар. Люблю открывать его по вечерам, когда набережные заполняет весёлая толпа, когда всю ночь завсегдатаи и случайные прохожие заходят сюда за коктейлем и остаются, делясь откровениями, переживаниями и надеждами. Я слишком сильно люблю людей, и потому я никогда не убиваю их. – посерьёзнел он.

– Как ты родился для вечности? – спросила Анна.

– Случайно, как и все мы, – улыбнулся он. – Меня опустошили и оставили умирать, а Александр напоил меня своей кровью и спас мою жизнь.

– Ты никогда не испытывал страха перед новой жизнью?

– Я ничего не знал о вампирах до своего превращения, – покачал он головой. – Так что я просто продолжил заниматься своим делом, а моя любовь к людям оградила меня от соблазнов хищника и палача.

– Значит, он спасает только тех, кто нуждается в спасении.

–– А что происходит с тобой?

– Я не знаю, как жить дальше, – Анна вздохнула, подавляя подступавшие к горлу слёзы. – Всюду, куда бы я ни направилась теперь, меня встречают знаки, указывающие на то, что путь в прошлое закрыт, всюду меня настигает искушение бессмертия. Почему же он оставил меня?

– Он верил, что ты достаточно сильная, чтобы справиться с искушением.

– Но я сама хочу этого, – возразила ему Анна. – Как вы не можете понять, что я сама выбрала этот путь, и возврата уже нет?

Бармен молчал, изучая её взглядом.

– Я не знаю, как его найти. – вымолвил он. – Он не оставил ни телефона, ни адреса, а свою почту, я боюсь, он давно перестал проверять. Ты же знаешь, время течёт для нас совсем по-другому, а он специально уехал из Москвы, чтобы больше не поддаваться искушению встречи с тобой. Но я постараюсь передать ему твоё послание.

– Спасибо. – Анна поднялась со стула. – Я буду ждать.

Она вышла из бара, приняв неожиданное решение.

– На самом деле я больше не могу тебя ждать, Александр. Ты бежал от всего, что создал здесь, ты оставил свой клуб, лишил меня покоя, и всё во имя своих мифических убеждений. Я не уверена теперь, что ты сможешь понять меня, ведь ты спасаешь только тех, кто оказывается на грани жизни и смерти. Нет, я не хочу такого превращения. Ты верил, что я сильная, и я найду в себе силы продолжить свой путь, даже если тебя рядом со мной не будет.

***

Утром следующего дня Анна прилетела в Париж. Взяв недельный отпуск, она остановилась в той же квартире, что и два месяца назад, а потом отправилась искать вампира.

Город был наполнен теплом летнего солнца и бесконечными толпами туристов, повсюду, в уютных парках, на широких каменных мостах и под величественными сводами готических соборов они перешептывались, бродили, взявшись за руки, занимали все столики небольших уличных кафе, шли навстречу, пересекая дорогу… и кругом были только смертные. Анна всё время молчала, с грустью наблюдая за счастливыми парами, осознавая, что она сама уже не сможет обрести радости в чужих объятьях. Устроившись с бокалом красного вина на улице за столиком кафе, она могла часами смотреть на прохожих, неторопливо проходящих мимо неё в толпе, или же открывала свежую газету и углублялась в чтение. На третий день своего одинокого пребывания в Париже она купила небольшой сборник рассказов о вампирах в мягкой бумажной обложке и теперь изучала легенды и предания, изложенные писателями, начиная с восемнадцатого века. Когда город накрывали сиреневые летние сумерки, она приходила на Новый мост и там долго ждала, пока глубокая ночь и усталость не смыкали её глаза. Она шла домой и там спала глубоко, без сновидений, а утром снова выходила в шумный город. Она искала встречи с Себастьяном, постоянно думала о нём, вспоминая их случайную встречу, вела с ним бесконечные мысленные споры и даже отчаянно призывала его в надежде, что он услышит её мысленный призыв, но он всё не приходил. Анна понимала, как зыбка её надежда, что новая их встреча на том же самом мосту почти невозможна, но продолжала свои поиски в огромном городе. Она похудела в своих метаниях с весны, так, что казалось, только огромные серые глаза продолжали жить на её изящно очерченном высокими скулами лице, кожа побледнела и истончилась, открывая тонкие синие венки под глазами, румянец ушел со впалых щек, а её тонкая фигура, окутанная струящимся шелком или укрытая от непогоды тёплой шерстью, послушно следовала дуновениям лёгкого парижского ветра, растворялась в каплях случайного дождя и неизменных вечерних сумерках. Она сама словно растворилась в этом городе, посреди его улиц, запруженных шумной толпой, растаяла однажды в ночи, в ожидании грядущего, и только сознание её ещё жило, дышало, боролось, она же, неприкаянная, невесомая, словно сотканная из воздуха, ощущала себя вне толпы, вне смертной жизни, вне времени. Она принимала пищу по привычке, чтобы не потерять силы, и почти не ощущала её вкуса, сама же мыслями и душой жила в бессмертии, изо всех сил призывая вечность.

Однажды, перечитывая за столиком кафе историю про Кармиллу, она ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, она увидела мужчину на другой стороне тротуара, совсем далеко от нее. Она не могла различить черты его лица, только ухмыляющиеся губы, да горящие неземным блеском глаза, которые, казалось, читали сейчас её саму как раскрытую книгу. Она вздрогнула, но не отвела взгляда. А незнакомец насмешливо раскланялся и растворился в толпе.

– Кто же он? – спросила сама себя Анна. – Главное, не поддаваться панике и продолжать ждать. – Она снова углубилась в чтение.

А ночью, лёжа в своей кровати, она прерывисто всхлипывала, очнувшись ото сна, в котором её любил Александр.

– Сколько ты ещё будешь мучить меня? – обратилась она с вопросом к безмолвным сводам собора, под которые вышла, не в силах снова уснуть. – Помоги же мне, неужели ты совсем не чувствуешь меня? Нет, я не верю в это!

А на следующий день, заполненный всё тем же одиночеством, она со вздохом перевернула последнюю страницу книги. – Кто следующий? – подумала она. – Граф Дракула, Гяур или Дориан Грей? Пожалуй, мы перейдем к Байрону.

Она поднялась со скамейки и направилась в книжный магазин за новой порцией чужого вымысла.

– Вы все сводите меня с ума, – так думала она. – Гости, вторгшиеся в мою жизнь и изменившие её навсегда, вымышленные герои, сошедшие со страниц чужих книг.

Проходя по набережной, она увидела вывеску антикварного магазина. – Вот и ещё одно напоминание о вечности, – подумала она и решила зайти внутрь.

Там, за тяжёлой дубовой дверью, было неожиданно тихо, прохладно и безлюдно. Старые вещи жили своей жизнью, навеки застыв в молчании и ни с кем не делясь историями, свидетелями которых они стали когда-то. Анна прошлась вдоль массивных деревянных полок, уходящих глубоко вверх и заставленных самыми разными предметами: вот старинные часы с кукушкой неспешно тикали, суровая сова восседала на пьедестале и косилась на неё одним глазом, массивный бронзовый глобус хранил память о странах, которые давно исчезли с лица земли. А в самом углу стоял большой деревянный шкаф с книгами самых разных эпох, даже давно минувших. Анна направилась к нему в поисках заветного томика со стихами.

– Могу я вам помочь? – голос хозяина нарушил тишину и развеял очарование старины, окутавшее Анну туманным облаком из старинной пыли и чужой памяти.

– Я ищу Байрона, – отвечала она, не оборачиваясь. – Есть ли у вас «Гяур»?

– Здравствуй, Анна, – голос, раздавшийся прямо над её ухом, заставил ее очнуться.

Она обернулась – перед ней стоял Себастьян.

– Ты… – прошептала она, придя в замешательство от внезапной встречи.

Он не отвечал, внимательно рассматривая её.

– У меня есть «Гяур». Там, наверху, – он мотнул головой в сторону лестницы, уходившей в высоту на антресоли.

– Пойдём со мной. – Анна повиновалась.

Поднявшись наверх по деревянным ступенькам, он осторожно снял с полки небольшую книгу в твёрдом переплете, бережно стряхнул с неё вековую пыль и протянул ей.

– Это мой личный экземпляр, он достался мне в подарок и в обмен на мою смертность… – Он внезапно помрачнел. – Это всё, зачем ты пришла сюда?

Анна не отвечала.

– Впрочем, к чему расспросы, когда можно всё узнать без слов.

Он властно притянул её к себе, убрал волосы с шеи и прокусил вену. Девушка глубоко вздохнула, почувствовав, как он забирает себе её кровь, небольшими глотками, подчиняя себе её волю биением своего могучего бессмертного сердца, как образы и мысли, мучившие её последнее время, оживают в её крови и открывают ему все заветные тайны. И снова наслаждение окутало её с головы до ног, приподняло над землей, наполнив тело невесомостью, а потом унесло высоко в небо.

– Ты искала меня. – кивнул он, отпустив. – Знаешь ли ты, что ты играла с огнём? В этом городе полно других вампиров, которые чувствуют тебя, твое смятение, твою слабость. Думаешь, они придут к тебе на помощь? Нет, ты для них лакомый кусок, для этих чудовищ с инстинктами диких зверей, они наиграются с тобой и оставят умирать. А он не сможет тебя спасти, ведь он слишком далеко отсюда.

– Ты поможешь мне? – тихо спросила Анна.

– Искушение так сильно, но нет, – покачал он головой. – Он оставил тебя, нарочно, так почему я должен завершить то, что он начал?

– Что же мне делать? – спросила девушка, потрясенная. Все её надежды снова были разбиты.

– Отправляйся домой. – сказал ей вампир. – Уезжай из этого города немедленно, он слишком опасен для тебя.

– Но… – она низко опустила голову и стояла на месте, не желая подчиняться.

– Анна, пойми, – встряхнул он её за плечи. – Он не просто так оставил тебя.

– Почему вы все защищаете его и не можете понять меня?

– Потому что он раз в десять тебя старше и во столько же раз мудрее.

– Ты любишь его?

– Я его ненавижу, но сейчас это не имеет никакого значения. Прошу тебя, уезжай из города, не подвергай больше свою жизнь опасности.

Анна медленно вышла из магазина, сжимая в руках томик Байрона, и побрела по улице куда глаза глядят. Теперь, когда даже Себастьян отказался помочь ей, она не знала, что теперь делать. Печаль постепенно сменялась гневом.

– Вы оба самодовольные бессмертные болваны, думающие только о себе и удовлетворении своих звериных инстинктов и мнимых добродетелей, – думала она, смотря в пустоту. – Вы насытились мной, наигрались и бросили, как сломанную куклу, ничуть не заботясь о моем будущем. Что же, если вы так поступаете со мной, я больше не буду ни о чем просить вас. Идите вы оба к черту, вместе со своими убеждениями, я смогу обойтись и без вас.

Эти несправедливые обвинения еще долго срывались с её губ, их разносило ветром далеко по каналам, раскладывая на слоги и звуки, распыляя их в пепел. Пока она наконец не остыла и, почувствовав голод, не присела за столик кафе, раскрыв книгу в ожидании ужина. С головой уйдя в чтение, чтобы забыться и забыть о своих печалях и тревогах, она не заметила, как сумерки подкрались и обступили ее плотным холодным туманом, наползавшим с реки. Она снова ощутила на себе чей-то взгляд и подняла голову – на этот раз вчерашний незнакомец сидел напротив за соседним столиком и довольно ухмылялся. Она вздрогнула, почувствовав прилив страха, а потом пристально уставилась на него. Коротко остриженные чёрные волосы, чёрные глаза, не запоминающаяся одежда – это было дитя нового века, недавно обращенное, дерзкое в своей молодости и потому еще не ведающее ни сомнений, ни угрызений совести. И оно хотело обладать ей прямо сейчас. Все это Анна прочла в его пустых глазах и ощутила презрение.