Время небытия

Ольга Яковлева

Время небытия

Пролог

Девушка стояла на мосту, и ветер еле слышно бередил мутную рябь канала. Была глубокая ночь, редкие огни фонарей освещали слабым жёлтым светом улицы, бледный свет луны безуспешно пытался пробиться сквозь плотную гряду облаков.

Он подошел сзади беззвучно, так, что она даже не обернулась на поступь его шагов.

– Не стоит обольщаться холодом ночи, когда близок рассвет. – сказал он.

Она обернулась, услышав чужое присутствие.

– Позвольте предложить вам горячий глинтвейн взамен мутной холодной воды, – продолжал он. – Вон там мой бар, и там внутри гораздо уютнее и теплее, чем здесь, под этим холодным суровым небом.

– Почему бы и нет, – ответила она. – Тепло вина в обмен на холод ночи, рецепт для пробуждения надежды как раз перед приближающимся рассветом.

В баре было пусто. Неяркий уютный полусвет освещал ряды прозрачных бокалов, круглые деревянные столики по углам поскрипывали, сбрасывая с себя груз человеческих откровений, высокие стулья с красными спинками ждали новых посетителей.

– Сделай, пожалуйста, глинтвейн для этой леди, – кивнул незнакомец бармену, и тот послушно скрылся на кухне. Он предложил ей присесть, сам взял стул и сел по другую сторону стола.

Отсюда, из бара, площадка на каменном мосту через канал, на которой она только что стояла, казалась далёкой, тёмной и такой чужой, одинокий фонарь на мосту светил тусклым светом, отражаясь в мертвенно серой ледяной воде. Она невольно поёжилась.

– А вот и глинтвейн. – Бармен принёс насыщенно-красный, густой и горячий напиток в высоком бокале и так же молчаливо удалился. – Расскажите теперь, что вы так настойчиво искали в воде канала.

Она посмотрела на него, а потом продолжила вслух свой мысленный монолог.

–– Ночью всё не то, чем кажется днём. Как только приходит ночь и окутывает всё вокруг темнотой, всё, что казалось таким важным под ярким солнечным светом, теряет свою значимость, становится прозрачным, невесомым, далёким и ненужным. Этот диссонанс не дает мне заснуть, я смотрю вверх, на высокое тёмное небо, на яркие звёзды, прорезающие светом его мрачную синеву, пытаюсь найти ускользающий смысл в лунном свете, но он не даётся мне в руки. Тогда я выхожу из дома и бреду куда глаза глядят, ведь во время подобных прогулок, когда мысли неторопливо утекают сквозь пальцы, а взгляд смотрит в пустоту сквозь видимые предметы, можно вновь найти спрятанную глубоко внутри себя истину.

– Истину, – задумчиво проговорил он. – Именно её вы пытались найти в глубине вод? А я уж подумал…

– Нет, я не настолько отчаялась, – улыбнулась она, – чтобы пытаться найти истину на дне канала. И даже на дне этого бокала с вкусным глинтвейном её нет. – Она допила напиток до конца, отставила бокал в сторону и поднялась со стула. – Я не люблю докучать другим рассказами о своих поисках того, чего, возможно, никогда и не было. Обычно они прерывают меня на полуслове и начинают рассказывать в ответ про свои заботы и печали.

– Но только не я, – улыбнулся незнакомец, – вы можете приходить сюда, когда вам захочется выговориться. Ведь я для того и держу открытым свой бар по ночам, чтобы сюда забредали странники, подобные вам, ищущие то, что нельзя потрогать руками или увидеть взглядом. Возможно, именно здесь вы когда-нибудь найдёте то, что не даёт вам уснуть по ночам.

Она улыбнулась. – Анна, – представилась она. – Меня зовут Анна.

–– Александр, – кивнул он, – надеюсь, мы ещё встретимся в ночи.

Он вызвал ей такси и долго стоял на пороге, провожая взглядом машину, увозившую её домой.

– Я только попробовал тебя на вкус, – думал он, – и этого глотка оказалось достаточно, чтобы разбередить старые раны в моей душе. Кто ты, Анна, увидимся ли мы когда-нибудь или лучше нам больше не встречаться?..

А на её шее сзади темнели две точки, медленно зарастая и не оставляя ни следа о себе. Она ничего не помнила – он стёр из ее памяти это воспоминание перед тем, как заговорить с ней.

Часть 1. Время небытия

Анне недавно исполнилось двадцать семь лет. Она выросла в Москве, училась в Московском университете на факультете зарубежной филологии и сейчас работала редактором отдела путешествий в модном глянцевом журнале. Что уже случилось в её жизни? Всего лишь череда незапоминающихся влюблённостей, путешествие в Азию на полгода в компании таких же, как она, беспечных друзей и работа в нескольких мелких печатных изданиях. Каждый этап своей жизни она ощущала с самоиронией и смутной тоской, чувствуя, как время ускользает сквозь пальцы, не принося желанного душевного покоя. Подруги вокруг неё выходили замуж и рожали детей или выстраивали карьеру, она же до сих пор ощущала течение времени, бежавшее сквозь неё, наполняющее её осознанием бессмысленности окружающего мира. Иногда она забывалась, отдаваясь новым чувствам, открываясь новым людям, в них пытаясь найти ту самую истину. Такие встречи и романы заканчивались всегда внезапно – среди бессонной ночи она осознавала, что пора бежать, бежать без оглядки и перестать пропускать сквозь себя время, не принося ему ничего взамен. Нигде и в ком Анна не могла найти покоя и молча страдала, продолжая искать ответы на свои вопросы. В бессонные ночи она выходила из дома и брела по городу, не оглядываясь, вслушиваясь в тишину вселенной, пытаясь постичь непостижимое. Но истина всегда ускользала от неё.

– Не хочешь ли ты тоже выйти замуж? – спрашивали её подруги, раскрывая перед ней очередной свадебный альбом. Но Анна только отрицательно качала головой и удаляла очередной контакт из телефонной книги, обрывая бессмысленные связи.

По-настоящему сожалела она только об одном, о каждом годе, который проходил мимо, унося вдаль её юность, её стремления, взамен наполняя душу усталостью и тоской о несбывшемся.

Она была красива, хрупкая невысокая девушка с тонкими чертами лица и яркими серыми глазами, которые изучающе смотрели на мир, пытаясь разглядеть его сердцевину. Свои длинные светлые волосы она давно уже не обрезала, и они непослушно рассыпались по плечам пышной гривой. Её стройность подчеркивала неугасающую молодость, а пытливый ум не позволял рутине завладеть собой и потухнуть взгляду, с неумолимым любопытством познающему мир вокруг себя.

– Вот я стою перед тобой, мир, – думала она, внимательно изучая себя в зеркале, – что я могу тебе дать? Что ты можешь предложить мне взамен? Очередного любовника? Развлечение, которое померкнет в темноте ночи? Расскажи, чем еще ты можешь меня удивить.

Ее внешне обманчивая хрупкость скрывала огромную жизненную силу, которая не позволяла ей отчаяться или поддаться соблазну и подчиниться обстоятельствам. Она упрямо жила дальше, и только бессонные ночи начинали сводить её с ума, ведь новый день не приносил ответов на вопросы, а вслед за ним наступала новая ночь, и, казалось, этому не будет конца.

Утро нового дня началось со звонка будильника. Анна сладко потянулась в кровати – солнце заливало комнату яркими лучами, оно давно уже встало и обещало теплый безоблачный день. Едва открыв глаза, она вспомнила про ночную встречу и улыбнулась своим мыслям.

– Александр, – медленно проговорила она, словно пробуя его имя на вкус. – Ты так красив и был так заботлив со мной. Встретимся ли мы с тобой ещё раз?

Анна бодро выпрыгнула из кровати и отправилась на утреннюю пробежку, а потом, неспешно позавтракав, на работу.

Всюду, вдоль оживленных магистралей и тихих зелёных переулков, улицы заполняло солнце. Шёл только март, но солнце уже прогревало землю, обещая скорую весну. Птицы звонким щебетом приветствовали тепло, серые утки выползли из зимних укрытий и весело сновали по воде туда-сюда, мужчины, идущие навстречу, улыбались Анне. Она приветливо улыбалась им в ответ и шла дальше. Она была разочарована своими романами, оставшимися в прошедшем времени, и пока не горела желанием вновь отдать своё сердце другому. Отвергнув несколько ухаживаний, она осела в своем одиночестве, впитывая неожиданную свободу, оставаясь в бессонные ночи одна, ничем и никем не отвлекаемая от своих размышлений. И чем больше было свободы в её жизни, тем сильнее и глубже становилась её тоска по несбывшемуся.

Работа в издательстве шла своим чередом. В воздухе стоял бодрый запах кофе, корректоры стремительно перемещались между отделом верстки и принтерами, внося последние правки в готовящийся к выходу номер. Журналисты выстроились у окна, весело обсуждая прошедший вчера благотворительный бал.

Софи уже ждала Анну за её столом.

– Здравствуй, дорогая, – весело приветствовала её подруга. – Надеюсь, тебя задержал дома внезапный и бурный роман с белокудрым красавцем?

– Красавец был, но только темноволосый, – таинственно улыбнулась Анна. – А вот в постели меня задержали красивые несбыточные сны.

– Расскажешь по дороге, а сейчас вперёд, нам пора отправляться на съемки.

И Софи увлекла Анну за собой, оставляя после себя на рабочем месте еле уловимую дымку сладких духов и приключений.

Софи было тридцать два года. Великолепная высокая блондинка, она работала фотографом и помыслить себя не могла без светской жизни. В её огромной квартире, выходившей всеми окнами на одну из центральных набережных, всегда бурлил праздник, всегда были гости. Софи любили и ненавидели, смертельно завидовали – равнодушных не было. Брошенные любовники угрожали ей самоубийством, новые поклонники бросали к её ногам цветы и свои судьбы. Иногда Софи пропадала неделями, про неё пускали самые неправдоподобные и нелепые слухи, а когда она возвращалась в свет, становилась ещё красивее, ещё обаятельнее – и злые языки прощали ей все тайны. Анна любила Софи за её неистребимый гедонизм, жизнерадостность и стремление брать от жизни всё.

– Дорогая моя, – встревожилась Софи, выслушав рассказ Анны о ночной встрече. – Во-первых, тебе надо меньше гулять одной по ночам, это опасно, а во-вторых, твой незнакомец прекрасен, он не потребовал с тебя ничего взамен за глинтвейн и отправил домой в целости и сохранности.

Анна рассмеялась. – Ты знаешь, сейчас, при дневном свете, происшедшее этой ночью кажется таким романтичным.

– Тогда нам надо как-нибудь вместе отправиться в тот бар, и кто знает, может, бармен так же красив и обходителен, как и его хозяин? – подмигнула ей подруга. – Я как раз рассталась со своим поэтом, который, не поверишь, до жути надоел мне свои рефлексирующим нытьем о тщете всего сущего.

– Но ведь он был так красив и так талантлив! – улыбнулась Анна. – Разве ты не говорила, что за право обладать подобной красотой ты готова терпеть любые творческие капризы?

– Я люблю форму, но не насколько, чтобы забывать о содержании, он достал меня в конце концов, ведь любую эстетику можно испортить, лишь слегка исказив образ в кривом зеркале. Вот и мой поэт, он был красив, он был так притягателен, но стоило ему открыть рот и начать рассказывать о своих душевных муках, как форма тут же до уродливости искажалась отвратительным содержанием. Я устала, – вздохнула Софи.

– И где же он теперь?

– Бродит под окнами, подсовывает мне под дверь стихи, полные боли и отчаяния. Но я не удивлюсь, – встряхнула Софи волосами, – если уже через месяц он найдет себе новую пассию, какую-нибудь из моих хороших знакомых, которая с готовностью возьмется опекать это несчастное творческое существо.

Анна задумалась. Даже её красивая, самая красивая из всех подруга не могла найти счастья в любви, а что же тогда говорить о ней самой? Она вздохнула, вспоминая романтический ночной образ, потом собралась с мыслями, и они начали работать.

– Давай как-нибудь поедем на далекие Карибские острова, – предложила ей Софи в перерыве. – Только ты и я, и больше никаких мужчин. Мы будем до упоения плавать в океане, купаться в лучах жаркого тропического солнца и есть свежих устриц, запивая их ледяным белым вином из высоких хрустальных бокалов.

– Давай, – отвечала ей Анна. – Я готова уехать прямо сейчас.

– И бросить работу? – смеялась подруга.

– Она мне надоела, впрочем, как и все вокруг. Мне хочется чего-то нового, а чего – я и сама не могу определить. Только книги и спасают меня в этом мире, книги и твоя поддержка, твоя неиссякаемая жизнерадостность.

Софи покачала головой, надолго замолчав и задумавшись о чём-то своём.

***

Шёл апрель, весна уверенно вступала в свои права. Софи была увлечена новой любовью – модным московским художником – и не встречалась больше ни с кем из друзей, игнорируя любые попытки отвлечь её от бурного романа. Анна не виделась с ней уже месяц и проводила свои вечера в обществе книг.

Она любила читать, любила открывать очередную новую книгу в бумажном переплете, и, нежно поглаживая страницы, переворачивая их одну за другой, впитывать чужие сюжеты, чужие истории, переживать за судьбы никогда не существовавших людей, с болью осознавать неизбежность исторических событий, каждый раз потрясавших мир и изменявших его навсегда. История смотрела на неё сквозь переложенные на бумагу сюжеты, и она становилась частью этой истории, не желая возвращаться в действительность после того, как последняя страница была уже прочитана. Закрывая книгу, она воображала себе продолжение этих историй, перенося себя в гущу событий, выдумывая новые хитросплетения сюжетов, становясь героиней средневековых легенд или приключений космических путешественников в далеких звёздных мирах.

– Почему я не писатель? – вздыхала она, не решаясь переносить выдуманные сюжеты на бумагу.

Наконец наступил май, и уверенно вступившая в свои права весна принесла в её распахнутое окно ароматы цветения. Анна вдохнула их полной грудью, отложила книгу в сторону и вышла из дома в напоенные чудесными запахами сиреневые сумерки. Ноги сами принесли её в кафе на Новом Арбате, где она собралась поужинать в одиночестве, и вдруг там, за стойкой бара увидела Софи. Подруга была одна и, неспешно потягивая коктейль из мартини и лайма, смотрела в телефон. Она улыбнулась, увидев подругу, и пересела к ней за столик.

– Где же твой художник? – спросила Анна.

– Улетел на очередное биеннале в Вену, а я не захотела ехать с ним, – отвечала Софи, радостно обнимая подругу. – Не люблю этот город, он для меня слишком грандиозный и пафосный. Все эти двуглавые каменные орлы, королевские мраморные статуи, величественные дворцы, запруженные толпами туристов, навевают тоску… Уж лучше я останусь в своей Москве и буду наслаждаться обществом приятных мне людей… Знаешь, я так соскучилась по тебе!

– Уж не поссорились ли вы?

– Нет, даже и не думай! Кстати! – Софи в голову пришла блестящая идея. – Раз уж он там, а мы с тобой здесь, давай проведем этот вечер вместе. После ужина ты не идешь домой спать, мы отправляемся гулять по городу.

Река неспешно несла свои волны в далёкое море, гранитные набережные дышали теплом после напоенного солнцем дня, по небу стремительно проносились облака, и самолеты чертили в небе радужные, подсвеченные огнём заката полосы. Круглый жёлтый диск луны висел высоко в небе прямо над головой. Пахло приближающейся грозой и цветами сирени.

– Как твоя работа?

– Как обычно, – отвечала Анна. – Ничего не меняется, а мне хочется новых идей и новых открытий.

– Не пора ли тебе сменить обстановку?

– Не пора ли мне сменить жизнь? – рассмеялась в ответ Анна.

– Об этом мы подумаем позже, – взяла её под руку Софи. – Знаешь, после того, как ты рассказала мне про своё затянувшееся тоскливое настроение, я решилась пригласить тебя в одно место. Его существование держат в строжайшей тайне, и нигде за его пределами ты не можешь говорить о нём, нигде и никому.

– Что за бойцовский клуб? – заинтригованно спросила Анна.

– Ну почти, – смущённо улыбнулась подруга. – Мне там нравится, потому что там собираются люди, которые живут совсем по-другому. Это не пустые слова, они и правда другие, не такие как мы, они могут рассказать много интересного, такого, что заставит тебя посмотреть на жизнь под другим углом.

– Что же это, какая-то секта?

– Нет, это место не имеет отношения к религии. Они не будут навязывать тебе свои истины, мы просто зайдем, выпьем по бокалу вина и поговорим.

– Если только это, я согласна, – кивнула Анна.

– И еще я должна тебя предупредить, – продолжила Софи. – Они пьют кровь.

– Что? – переспросила Анна, подумав, что ослышалась.

– Да, они пьют кровь. Они берут совсем немного, чтобы не причинить тебе вреда, но поверь мне, наслаждение, которое ты получаешь от этого, лучше и глубже любого удовольствия, которое мы с тобой могли испытать в жизни. Ты всё ещё хочешь пойти со мной? – взглянула Софи на подругу.

– Пойдём. Я тебе доверяю, а твои рассказы только заинтриговали меня.

– Хорошо, что не отпугнули, – Софи увлекла Анну за собой в ночную тьму.

– А я могу отказаться от этого ритуала с кровью?

– Ну, это всё же не ритуал… А кроме того, ты сама решишь на месте, хочешь ты этого или нет.

Их голоса отдалялись, отражаясь в воде и разносясь по каналам. Там, где они только что стояли, воцарилось безмолвие, нарушаемое резкими порывами ветра. Собиралась разразиться гроза, первая в этом году, и девушки ускорили шаг, чтобы не промокнуть насквозь под начинающимся ливнем.

***

В клубе стояла полутьма. Воздух был насыщен сладким тягучим ароматом благоухающих свечей, он был осязаемо плотным и заполнял собой всё пространство. Низкие полукруглые столы с пёстрыми диванами в восточном стиле делили зал на уединённые уютные зоны, тяжёлые бордовые портьеры закрывали окна и двери, надежно отгородив это место от внешнего мира. Звучала Venus in Furs The Velvet Underground, заглушая негромкий гул голосов и звон бокалов.

Софи уверенно увлекала Анну за собой в глубь зала к одному из столов.

– Прекрасное место для кровопускания, – поежилась на ходу Анна. – Если что и выльется на пол, впитается в портьеры, а труп можно спрятать под диваном, и никто не почувствует запаха разложения за стеной ароматов.

– Дорогая моя, ну что за глупости ты говоришь, – засмеялась Софи, – твердо обещаю тебе, что ты выйдешь отсюда живой и здоровой. Пойдем быстрее, нас уже ждут.

За столом их встретили двое мужчин.

– Это Пётр, мой хороший знакомый, – представила их Софи. – А это его друг Роберт, и сегодня он ждал только тебя.

Они заказали по бокалу красного вина. Пётр с Софи обсуждали свежие сплетни, а Анна молчала, изучая взглядом обоих мужчин. Молодые, высокие, широкоплечие, с идеальным прикусом белоснежных зубов, короткой модной стрижкой и легкой небритостью, они как будто сошли с обложек последнего номера Men`s Health, пропагандирующего брутальную мужественность и здоровый эгоизм.

– Ну как тебе наши новые друзья? – весело спросила Софи.

– Слишком красивы и пышут здоровьем, словно напоказ, – улыбнулась Анна. – Это они собираются устроить нам кровопускание?

– Не торопи события, дорогая моя, – Софи таинственно улыбнулась.

– Я смотрю, вас уже посвятили в нашу небольшую тайну, – подхватил разговор Пётр. – Но вы совершенно напрасно стесняетесь нас. Мы с Софи не свахи, а Роберт – не жених на выданье, так что не бойтесь расслабиться в нашем обществе.

Анна скептически посмотрела на Роберта. Ну что ж, красавчик, посмотрим, куда нас заведёт этот вечер. – Она допила свой бокал вина и заказала следующий.

Разговор завязался. Они обсуждали последнюю кинопремьеру, людей в зале становилось всё больше, воздух осязаемо уплотнялся, насыщаясь ароматами мускуса, древесных духов, алкоголя и затягиваясь дымом свечей. Venus in Furs звучала на повторе, проникая в сознание, заглушая мысли, обостряя восприятие происходящего. Софи и Пётр сжали друг друга в объятьях, Роберт подсаживался к Анне всё ближе, а тембр его голоса становился всё интимнее. Он не отрываясь смотрел на девушку, в его глазах читался огромный интерес, но пока он не предпринимал никаких активных действий, беседуя о пустяках и отшучиваясь, если разговор грозил перейти в более высокие сферы.

– А где же обещанное мне? – весело рассмеялась Анна, устав говорить ни о чём.

– Потерпи немного, – улыбнулась Софи, оторвавшись от Петра и уведя её в сторону дамской комнаты.

– Они и есть те самые, другие? – спросила Анна подругу, когда они остались наедине.

– Да, – спокойно отвечала ей Софи. – Но они не спешат открывать тебе все свои тайны, ты для них новый человек, и потому они ведут разговор о привычных нам вещах.

– Откуда они знают, что для нас привычно?

– Пётр всегда угадывает мои мысли и предупреждает желания. Я уверена, он знает и о нашем разговоре, и они просто ждут удобного случая, чтобы перейти к сути.

– Я тоже этого жду, – кивнула Анна. – Если бы я хотела свежих сплетен, то просто направилась бы в ближайший бар.

– Всё ещё впереди, – отвечала ей Софи. – И попробуй не сопротивляться тому, что будет происходить. Повторюсь, это не причинит тебе вреда, зато перед тобой откроется ранее неизведанное.

Они вернулись за столик. Анне больше не хотелось говорить ни о чём, поэтому она молча потягивала красное вино из бокала и смотрела в сторону. Роберт же внимательно смотрел на неё.

– Твоя подруга рассказала тебе, что мы не такие, как все? – утвердительно спросил он.

Анна молча кивнула.

– Ты хочешь убедиться в этом сама?

– Не знаю, – ответила Анна, взглянув на него. – А чего хочешь ты?

Он поднял руку и убрал волосы с её шеи.

– Я хочу твоей крови, – просто ответил он.

– Это обязательно?

– Нет, но ты не узнаешь, не попробовав.

– А если я не хочу пробовать?

– Тогда зачем же ты пришла сюда?

Он резко наклонился к Анне и глубоко заглянул ей в глаза, пытаясь найти там невысказанные ответы на свои вопросы.

– Зачем ты пришла сюда? – повторил он, держа её в руках и не отпуская. – Ты и сама не знаешь, чего хочешь, ты ищешь новых ощущений, ты хочешь обрести смысл жизни, а сама попусту растрачиваешь время. Покорись мне, и я подарю тебе новый смысл. – Он хищно улыбнулся, обнажив длинные клыки.

По залу пронесся порыв ветра, задув все свечи и оставив зал во тьме. Музыка стихла, напряжение в воздухе достигло апогея. Пётр склонился над Софи, и та тихо постанывала от наслаждения, откинувшись на спинку дивана.

Анна запаниковала, всё внутри неё сопротивлялось попытке вторжения в её тело.

– Я запрещаю тебе пить свою кровь, – прошептала она, потеряв разом все силы от страха, завладевшего ей.

– Не стоит сопротивляться, – свирепо прорычал Роберт. – Ты сама пришла ко мне, и теперь я возьму тебя, хочешь ты этого или нет. Вернее, ты захочешь, многие сначала ломаются, а потом возвращаются к нам снова и снова. – Он кивнул на Софи, которая полностью отключилась от происходящего, находясь в блаженном экстазе.

Но Анна продолжала метаться в его руках, пытаясь высвободиться из его хватки и протиснуться к выходу. И Роберт окончательно рассвирепел.

– Детка, – прошипел он, – прекрати немедленно. – Он повалил её на диван и потянулся клыками к тонкой коже на шее. Анна вскрикнула от ужаса. Клыки были всё ближе, мускусный запах плоти, её собственный, сочащийся страхом, усиливался. Зажмурив глаза, она приготовилась к самому худшему, и тут Роберта мощным рывком подняли с неё и отбросили в сторону.

– Что здесь происходит? – новый голос казался неожиданно знакомым. – Наш устав запрещает пить кровь против воли человека. Я требую объяснений.

– Она сама пришла сюда, – оправдывался Роберт. – Она была в курсе того, что здесь творится, она пахнет хозяином, так, по-моему, она просто ломалась. Зачем ты мне помешал? Я уже почти взял её крови, и, я уверен, она бы тут же подчинилась мне.

Анна решилась открыть глаза. Роберт болтался в полуметре от пола, его пригвоздила к колонне сильная рука. Это была рука Александра, её ночного знакомого и героя её романтических грёз, и сейчас он был в ярости.

– Это мой клуб, и я запрещаю в нём насилие. Я выясню, сколько раз ты нарушал устав подобным образом, и тогда берегись, тебя вышвырнут отсюда навсегда. – Роберт угрюмо склонил голову. – Что же касается хозяина… ты глупец, если не смог распознать запах. Её хозяин – я, и я запрещаю тебе к ней прикасаться. Не смей даже приближаться к ней, иначе наживёшь себе врага.

Он отшвырнул Роберта в сторону. После этого протянул руку Анне, и лицо его мгновенно смягчилось. – Пойдём со мной. Тебе больше не причинят вреда, я обещаю.

Анна молча повиновалась, после пережитого шока она еще не могла прийти в себя и не осознавала происходящее.

Александр увел её в сторону, противоположную от выхода. Роберт провожал их угрюмым взглядом, полным злобы и желания отомстить.

***

Вампир завёл Анну в небольшой кабинет и усадил на диван, сам встал напротив неё, опёршись руками о стол, и молча изучал взглядом.

Постепенно она пришла в себя и начала осматриваться по сторонам. В небольшом кабинете вся мебель была сделана из красного дерева, черный кожаный диван был устлан тёплыми овчинами, под ногами на полу мягко пружинила медвежья шкура. Окна не было видно, его, как и в зале, закрывали тяжелые тёмно-красные портьеры.