Рагнарёк, или Приключения Антихриста, Локи и Калеба

– Послушай меня, Лета. Пока что я не вижу повода злиться на кого-либо. – Заговорила Гару. – Сначала я ненавидела вас за то, что вы со мной сделали. Но, кажется, теперь, очень медленно, я начинаю чувствовать, что мне хорошо в этом теле. Я снова часть трёх миров. Часть истории. Телесна и свободна. Это захватывает. Честно говоря, я и забыла, каково это – быть живой. Так что я, пожалуй, и против титанов ничего не имею. А Герм… Локи… твой сын всегда оказывал мне неоценимые услуги, хотя и не должен был. Когда я стала смертной, мы общались даже чаще, чем когда я была гаргульей. Он разыскивал нашу дочь, когда она пропала…

Владыка осеклась, вспомнив то время. Став смертной и выйдя замуж, она и не подозревала, что сможет стать ещё и матерью. А уж как удивилась олимпийская семья, когда их с Калебом дочь, повзрослев, стала проявлять признаки божественности! Незаурядная память, физическая сила, способность летать на сотканных из света крыльях, подаренных Аполлоном – их дочь Полина из обычного земного ребёнка стала гаргульей. Сама себя она всю жизнь считала гибридом и не могла спокойно ужиться ни в мире людей, ни на Олимпе. Поэтому отправилась искать своё предназначение к далёким звёздам. Там и оборвался след. Гермес искал её, но последний его доклад был неутешительным. С тех пор Полина официально считалась погибшей. Но в глубине души Гару верила, что, на какой бы планете ни осталась её дочь, там тоже есть загробный мир, где Полина смогла-таки найти покой и стать счастливой. Блаженная ностальгическая улыбка медленно покинула лицо Владыки. Обдумав, она продолжила последнюю сказанную ею фразу:

– Локи знал, что я ДОЛЖНА была через это пройти? Он помогал мне с расчётом на будущее?

– Что ты хочешь сказать?! – Воскликнула Лета. Она разгадала мысли Владыки и теперь старалась оттянуть время, чтобы придумать ответ.

– Крий упоминал, что моя смертная жизнь не менее важна, чем бытность гаргульей. Дабы я прочувствовала все три мира. Когда вы поняли, что я способна создавать жизнь из неживой материи, вы попросили Локи приглядывать за нашей семьёй. Вы уже тогда готовились.

– Тогда всем казалось, что план Крийя и Тефии обречён! Они двое строили надежды на тебя. Остальные отмахивались и просили оставить гаргулью в покое, как и вся её семья. – Глаза Леты округлились. Она вдруг поняла, что напомнила Гару о неприятностях. – Прости! Но ведь они, и правда, сделали это. Отказались от тебя только потому, что ты перестала быть им ровней!

– Не извиняйся за Олимп. Они сделают это сами, – успокоила её Владыка. – Лучше продолжай рассказывать о титанах. Значит, ты была в большинстве, которое не хотело создавать из меня супероружие?

– Я тоже не верила. Тогда Осколок звезды ещё не подавал признаков распада. Крий собирался УБЕДИТЬ тебя принять наше родство и сразиться за Тартар. Идея наполнить твои мысли желанием разрушения – чистая случайность. Мы испугались последствий, когда увидели, что Осколок нестабилен. И только спустя несколько лет Крий объявил, что решил обе проблемы. Спасти планету и привязать тебя к Тартару. С тех пор Осколок – наша единственная надежда. И ты, конечно.

Гару поставила руку на подлокотник и придерживала голову. Болеть у неё ничего не может, но мысли тяготят ощутимо. Она потёрла лоб. Ещё раз осмотрела бледную титаниду.

– Хорошо, – сказала она. – Запомню твою откровенность. Локи никогда не говорит ВСЕЙ правды. Это бывает на руку тем, кому он служит. Немного обидно за Зевса. Всё это время Гермес водил за нос мою семью. Но теперь твой сын – мой слуга. И я могу ПРИКАЗАТЬ ему искупить любой вред, который он сам и нанёс.

– Справедливо, – подала голос Лета.

– Почему вы уверены, что разрушительную мощь я направлю на Олимп? – Подводя итог, Гару хотела узнать мнение Леты ещё на одну тему.

– Крий говорит, они тебя недостойны, – на сей раз абсолютно уверено заявила Лета. Она поднялась с места не скромной просительницей, какой пришла, но целеустремлённой хозяйкой, верующей в свою правоту и в непоколебимость истин, рождённых в недрах Тартара. “Если ОНА начнёт сомневаться, то третий мир, именуемый Адом, потеряет смысл существования”, – так объяснила себе Гару эту перемену.

Загробный мир статичен. Что бы ни творилось под ним и над ним, в Чистилище жизнь не кипит никогда. События выверены и предсказуемы до мелочей. Крайне редко, возможно, раз в эпоху, здесь происходит что-нибудь, заставляющего Аида в задумчивости поднять голову, осмотреться и подумать “Что это было?” Но в следующее мгновение он уже занят прежним делом. История с Гару оказалась наиболее будоражащей. Так часто он покидал свои Владения только во время войн. За минувшие сутки с тех пор, как его бывшая служанка в корне переменила свой статус, он второй раз отправился на встречу с олимпийскими родственниками. Примерно в то же время Чистилище, вобравшее в себя весь стазис мира, возвращало призрачную жизнь в своих недрах в правильное русло. Этому колесу стабильности невозможно противиться. Души приходят ежеминутно. Лодки катятся по недвижной воде. Стойки регистрации всегда наготове. Слуги ухаживают за Дворцом. Охранники патрулируют. Калеб, не имея никаких других идей, отправился в дальний поход к одному из выходов Наружу.

Аид не взял его осознанно. Пока неясно, как боги отреагируют на новую Гару. В случае неуправляемого гнева, Калеб станет для них первым и единственным способом выпустить пар. С ним могут сделать всё, что угодно, будучи не в силах расквитаться с его женой. Но что может расстроить братьев и сестёр, Аид не понимал. Хотя понимать в таких случаях не требуется. Достаточно того, что он знает их характер. Чистилище для Калеба безопасное укрытие. Даже если боги решат наведаться сюда, у Аида полно тайников, где можно спрятать телохранителя. В самый разгар споров в круглом зале Главного Дворца на Олимпе мысли Аида были заняты совсем другим. Он внезапно осознал, что не отдал Калебу никаких распоряжений перед уходом. А на поверхности он – лёгкая добыча. Интуиция его не подвела.

Дойдя до пещеры, которая была входом из мира людей в загробный мир (но никак не выходом для беглецов), он перекинулся несколькими словами с коллегами, стоявшими там на часах, и, используя свою новую привилегию, вышёл-таки наружу. Он оказался на вершине горы где-то в Кордильерах. Стояла низкая облачность. Он сделал один шаг и растворился в белой взвеси. Высота около 3 тысяч метров. Узкая щель между камнями, гордо именуемая “вратами”, выходит на редкую в этих местах ровную местность площадью около пятнадцати метров. Сзади скала продолжает расти вверх, с трёх других сторон – обрывы. В ясную погоду с площадки открывается вид на ещё один природный балкончик, в два раза больший, в полумиле вверх и вправо. Но даже сквозь плотный туман Калеб краем глаза заметил движение чего-то массивного и чёрного на том самом балкончике. Оно оторвалось от скалы и стало приближаться. Душа поёжилась. Не от страха, не от холода – этого она не чувствовала. Просто иначе реагировать было нельзя. В шаге от него приземлилась тень. Сначала она была вдвое больше стражника, но очень быстро уменьшилась и возвышалась теперь всего на голову. Первое впечатление показалось Калебу лишь обманом зрения, вода всегда искажает предметы. Но вот он поднял взгляд и увидел прямо над собой два чёрных глаза.

– Ты как? – Услышал он голос.

– Ищу тебя, – просто ответил он.

Плащ и глубокий капюшон скрывали тело целиком. Калеб потянулся, было, за объятием, но Гару выставила руку из тумана и удержала его на расстоянии.

– Когда найду способ превратиться обратно в девушку, – пояснила она. Реакцию супруга легко было угадать. Он часто спорил с ней. Поэтому, перед тем, как сменить тему, Гару усмехнулась. Это и заставило Калеба поймать за хвост уже готовое сорваться с губ несогласие. – Тебе опасно ходить одному, тем более на поверхности. Повезло, что на этот раз тебя выслеживала я.

– Почему? – Искренне удивился он.

– Ты самая большая ценность для всех. Заполучить тебя захотят обе стороны, – Гару пожала плечами, как будто говорила чрезвычайно очевидную вещь.

– Боги и титаны? – На всякий случай уточнил Калеб. Он тоже усмехнулся. Естественно, они. Странно, но только в этот момент он подумал о собственном новом статусе. До того в нём не было страха. А теперь появилась неизвестность, которая хуже оного. – Что же мне теперь делать?

– Не покидай Дворец, для начала. Суть Аида – жить между мирами. Боги, я уверена, сюда не явятся. Они будут слишком напуганы. Титаны тоже не станут высовываться. Но снаружи ты лёгкая мишень. – И тихо-тихо, как будто не хотела в это верить, добавила: – Если Локи пригласит тебя куда-нибудь, настаивай, чтобы Аид тоже пошёл с вами.

– Почему? – Также шёпотом спросил Калеб.

– Он способен отнести тебя не туда, куда заявит. И самое обидное: никто не может предсказать, куда именно.

Калеб нахмурился. Потом понимающе кивнул. Ситуация становилась запутанной, и недоверие к Гермесу только усугубило его печаль. Семья, в широком смысле этого слова, от небес до преисподней, привыкла к дворцовым интригам, и все здесь знали, кто на что способен. Боги и титаны играли в шахматы. Калеб оказался в числе играющих. Причём среди гроссмейстеров он был новичком, который только слышал о правилах, но никогда раньше не видел доску. Ну, по крайней мере, у него всё ещё оставались Гару и Аид. Во всяком случае, Гару очень сильно хотела верить, что она останется с ним ещё долго. Все эти разговоры о нарастающей разрушительной силе пугали её. Но она искренне верила, что, какие бы изменения не произошли с её мыслями, с её телом, она никогда не станет угрозой для собственного мужа. Для Олимпа – возможно. Для Тартара – в первую очередь. Но только не для Калеба.

Муж смотрел на спокойную, задумчивую фигуру жены за пеленой тумана и пытался убедить себя, что всё в порядке. Он снова шагнул ближе. Фигура отстранилась. Тогда он взял её большую смуглую ладонь и накрепко прижал к своим губам… Тут же их накрыл оглушительный грохот.

За всю историю метеорологии нынешний день больше всего удивил людей. Всё небо по всему миру оказалось затянуто тучами. И в данный момент погода в Афинах ничем не отличалась от погоды в Чили. Низкие облака, испещрённые нервными, трескучими молниями. Грохот был слышен всем и везде. Электрический глас Зевса разнёсся по планете. Боги спорили. Боги гневались. Олимп ИСПУГАЛСЯ.

Каменное лицо Крия прорезала щель улыбки. Она росла, превратилась в пещеру, показался оскал, и, наконец, раздался грохот камнепада. Титаны так смеются.

– Они ЗНАЮТ, – прокомментировал он шум неба, слышимый даже в недрах Земли, и свою весёлость. Другие титаны в гигантской пещере тоже зарокотали. Они приняли человеческий вид и подошли пожать друг другу руки.

– Зная брата, готов поклясться, что в ближайшее время Владыку пригласят наверх, – Кей поднял указательный палец.

– Думаешь, они решаться позвать Её теперь? Когда Она стала угрозой? – Усомнилась Тейя. Её скептицизм поддержали почти все. Только Крий стоял в стороне и наблюдал за братьями и сёстрами. Кей продолжал:

– О, да. Ему страшно, но любопытно. К тому же, он захочет лично убедиться в услышанном.

– Но не проще ли им назначить встречу на земле, в людном месте. Владыка пока не так сильно изменилась, чтобы причинить вред своим любимым человечкам. Уверена, Гера запретит ему звать её в Дом, – разумно заключила Тефия.

– Я запрещаю! – Именно так Гера поставила точку в споре богов.

Громогласно и непреклонно. Когда мать всего живого что-то запрещала, это грозило большими неприятностями всякому, кто решит сопротивляться её воле. Среди собравшихся был только один бог, которому нечего было терять.

– Но как же так! – Все, кто стоял рядом с Гермесом, не сговариваясь отступили на шаг. Чтобы мама точно видела, кто это сказал. Однако бог-вестник не обратил на это внимания. Он направился к богине со словами: – Все боятся её, даже титаны. Так что стыдиться тут нечего. Огромная сила вкупе с могучим разумом способна победить любую сторону. Причём в одиночку. Ей не нужна армия. Она знает слабые места всех миров. Именно в том её ценность. Гару будет продолжать меняться. Она невольно нанесёт вред той или иной стороне. Вот почему так важны эти минуты затишья! Пока она сама в себе не разобралась. Тот, чью сторону она примет сейчас, будет в выигрыше. Отвергая бывшую гаргулью, вы добровольно отдаёте победу Тартару.

К концу своей тирады Гермес почти что кричал. Он давно уже исполнял приказы богов и, как правило, не разбрасывался словами. Потому многие из присутствующих с облегчением отметили, что в семье есть, оказывается, достойный оратор, способный поспорить с Герой. Младшие боги кивали. Зевс подошёл к названному брату и положил жилистую ладонь на его узкое, аристократичное плечо.

– Милая, а он прав. Я послушался тебя в тот раз, когда ты велела изгнать Гару из семьи за то, что она пожелала быть смертной. Теперь она снова нам ровня. Вернее, мы ровня ей, – последнюю фразу он шепнул Гермесу на ухо. Оба горько усмехнулись. – Стало быть, может вернуться домой.

– Ты всегда благоволил причудам смертных! – Вспыхнула супруга. Она единственная восседала на золочёном стуле за широким круглым столом. Остальные, сбившись покучнее, нервно топтались в стороне. – Я устала, Зевс. Твоя доброта стоила мне чести не один, и даже не два раза. Всякий раз ты обещал, что это – последний.

Виновник устремился к богине, чтобы дети не слышали дальнейших пререканий. Но, конечно, они всё поняли итак.

– Дорогая, ты вспоминаешь далёкое прошлое. К данному случаю мои любовные похождения не имеют никакого отношения. Гару была создана богами. Она не моя смертная любовница и даже не дитя от смертной женщины. Я лично создал её. Она божественна. Нашим с ТОБОЙ (он подчеркнул это слово) детям ты и сама не прочь простить ошибки.

– Вернись она гаргульей, я бы простила и её, – доверительно прошептала Гера. – Но теперь она опасна для нас. Для наших детей. Кто знает, не управляют ли ею титаны.

– Гермес клянётся…

– ГЕРМЕС КЛЯНЁТСЯ? – Перебила она. – Ты что, веришь сыну титаниды, который уверяет, что титаны не опасны? Ты совсем с ума сошёл, отец богов?

Теперь она уже кричала. Все смущённо избегали смотреть на Гермеса, поэтому их вдруг невероятно сильно заинтересовали предметы интерьера, птицы в окне, инкрустированные драгоценными камнями спинки стульев. Сын титаниды гордо принял замечание в свой адрес и не собирался спорить. Нужно быть неадекватно наивным, чтобы отрицать такой очевидный факт. Да, Гера абсолютно права. Он запросто мог сговориться с титанами и привести Гару на Олимп с целью уничтожить божественную семью. Ничего не мешает ему так поступить. Это знал он. Это знал каждый. Зевс обернулся и посмотрел на объект спора. Объект кивнул и, к облегчению Зевса, который мог на время отойти в сторонку, начал аккуратную контратаку.

– Полагаю, после этого замечания некоторые захотят принять сторону матери богов?

Он с вызовом посмотрел на собрание. Собрание ответило ему нерешительным взглядом. Они не ожидали, что их мнение вдруг опять станет кому-то интересным. Младшие боги уже расслабились и считали себя сторонними наблюдателями. И, вот тебе на! Такой поворот! Снова голосование. Они стояли, как вкопанные, единогласно решив подождать, что будет дальше.

– Впрочем, я могу ошибаться.

Гермесу требовалось всего несколько секунд замешательства большинства, чтобы заручиться их невольной поддержкой. Поэтому он продолжил скороговоркой, дабы никто, опомнившись, не сумел вклиниться в его монолог до того, как дослушает его до конца.

– Гару не просила этого. Она была счастлива в Чистилище. – Он обратился за поддержкой к Аиду. Тот кивнул. – Дядя всегда её поддерживал, а девочка всегда его любила. Когда она была смертной, мы хорошо принимали её дочь на Олимпе. И Гару была благодарна. – Афина разорилась на редкую для себя ностальгическую улыбку. – Кроме того, некоторые из нас поддерживали тёплые отношения с её семьёй на земле. – Афродита радостно закивала. – К чему это я? Да к тому, что после жестокого эксперимента Крия, она обрела новое тело, но не утратила память и привязанности. – Гера пошевелилась, а напряжённые нервы Гермеса восприняли это, как попытку прервать его. Поэтому бог увеличил накал речи: – Мы не имеем права винить её за то, что ей начинает нравится в новом теле! Она осваивается, становится сильнее. Рано или поздно она всё равно придёт сюда: с нашим согласием или без него. Гораздо разумнее выбрать первый вариант. Пока она ещё находится в романтическом плену прошлого, пока ещё любит свою семью. – Ну, что, кто из вас примет Гару обратно?

Как и в первый раз, все, кроме Геры, подняли руки. Гермес не удивился. Он ждал такого результата. Теперь, обнадёженный поддержкой, он готовился к последнему удару.

– Выходит, вы не боитесь её новой сущности? Солнечного золота больше не будет, лишь мрак Тартара и мощь распадающейся звезды. Кроме последнего, то же можно сказать и обо мне. – Он выдержал паузу, убеждаясь, что мрак Тартара, содержавщийся в нём самом, никого не смущает.

Когда-то давно Зевс привёл молодого титана в Главный Дворец. Он нахваливал его острый ум, весёлый характер, непревзойдённую скорость его атлетических ног. Надо заметить, в те времена богов больше всего интересовали развлечения, а не судьбы мира. Юный титан приглянулся семье. Афродита, как водится, мгновенно влюбилась, Арес оценил потенциал скорости, которую способен развивать юноша, но именно Гера первой начала использовать его как исполнителя мелких поручений. После расправы над Персеем, повлекшей очередную войну, многие боги хотели низвергнуть Гермеса. Юноша был в отчаянии. Не то, что бы он так сильно привязался к богам, ему просто нравился верхний мир. Крий и Лета тогда объяснили ему, чем руководствуются его нынешние патроны. Боги трусливы. Чувствуя чьё-то превосходство, они устраняют несчастного. Если нельзя убить, они изгоняют, заточают, делают существование невыносимым. Именно такая угроза нависла в тот момент над Гермесом. Единственным плюсом было то, что он РОДИЛСЯ в Тартаре. А значит пребывание там не будет невыносимым. Единственная угроза для него – это смертная скука подземного мира. Демоны тупы. Хитрости или радости в них не сыщешь, сколько ни препарируй. Подземные жители не отличаются мало-мальской привлекательностью. Он же был восхитительно молод, божественно красив и неудержим. Как будто специально создан для Вселенной. Даже целой планеты ему казалось мало, не то, что тесного, чёрного Тартара с его смрадным воздухом. В те дни Гермес рыдал на плече у Крия и у ног Зевса. Верховный бог и сам очень привязался к юноше. Он видел его потенциал. Наконец, он сжалился и уговорил Геру принять титана (врага Олимпа!) в семью богов. При определённых условиях, разумеется. Раньше Гермеса звали Локи. Новое имя он получил, когда стал богом. Также он получил в качестве сомнительного дара изделие Гефеста – крылатые сандалии. Своего рода невидимые оковы. Принято считать, что сандалии позволяют Гермесу летать (что правда) со скоростью ветра (что тоже правда, но со знаком минус). Дело в том, что в своей стильной обуви он не может развить максимальную скорость и покинуть Землю. Поэтому вынужден “плестись” от места до места подобно улитке17. И, конечно, роль новоиспечённому богу придумала Гера. Хотя бы здесь она выразила своё истинное отношение к нему – назначила мальчиком на побегушках. Однако со временем Гермес так прославился своим усердным служением, что и люди, и сами боги одарили его эпитетами “ловкий”, “изворотливый”, “добивающийся всего”. В память о дяде Прометее, он исподтишка продолжал его дело. Внедрял меры длины и весов, учил людей пасти скот, ориентироваться по звёздам, заниматься земледелием, врачевать болезни. В отличие от погибшего титана, он совмещал благие деяния с хулиганством. Также учил людей освобождаться от оков, воровать, запутывать следы. За это его боготворили и ненавидели одновременно. Мудрый юноша, таким образом, не выделялся и не вызывал ревность у остальных богов. Напротив, ему нравилось, когда его ругают. Он всегда старался в этот момент направить на хулителя внимание первого попавшегося бога. Те лишь смеялись над ним, мол, озорник снова докучает людям. А что с него взять? Он же демонёнок. Так Гермеса и стали любить на Олимпе.

В довершении в честь Гермеса устроили огромный пир. Именно на том достопамятном пиру Зевс, в состоянии изрядного опьянения, предложил юноше выпить с ним один кубок на двоих, тем самым стать названными братьями. Эта честь обязывала бывшего титана всем сердцем принять сторону богов. Нарушение верности карается смертью. Гермес ни на минуту не забывает об этом уже многие тысячи лет. Что не мешает ему служить Тартару. Выживание при нарушении всех клятв – его дар. Балансирование на грани – смысл его жизни. А причина таких рисков только одна: иначе ему скучно.

Сейчас он очень хорошо понимал Гару. Она буквально повторяла его путь. Олимп не знает, что он присягнул ей. Но даже несмотря на присягу, он искренне хочет помочь бывшей гаргулье. Никто не понимает её чувства лучше, чем он. Да, его характеру свойственно интуитивно находить путь к будущему благополучию. Его заботу можно принять за выстраивание отношений с будущим боссом, которому предназначено стереть планету в пыль. Любой, кто знал Локи, сказал бы так. Но сейчас, пока спорил с Герой, он ощущал непривычный трепет во всём теле. Его буквально трясло – так он хотел выиграть спор. Таким страстным его не видела даже Афродита в самый бурный период их романа. Гермес восхищал собрание и начинал пугать саму матерь богов.

– Боги не раз доказали, что способны полюбить своих врагов! Этим они, к своей чести, отмылись от позора той трусости, которую проявили по отношению ко всем достойным смертным мужам и женщинам, оказавшимся им ровней. – По всем бровям в зале пробежала хмурая волна. – Но ты, Гера, всегда сопротивлялась милосердию. Кажется, я знаю причину. Не ты ли всегда назначала самые жестокие наказания виновникам? Тебя называют доброй богиней совсем не зря. Карая, ты очень сильно раскаиваешься. И вместе с муками совести ты испытываешь страх мщения. Ведь сама ты никогда не упускаешь шанса отомстить. Вот и сейчас. Ты велела изгнать Гару из семьи. Ты велела отправить её душу в Геенну. Поэтому ты единственная, кто боится её возвращения. Ведь если бы она была столь малодушна, чтобы обижаться, единственной достойной её мести оказалась бы именно ты! – Гермес театрально указал на матерь богов длинной тонкой рукой с музыкальными пальцами. Мужская половина семьи удивлённо наблюдала за изменениями на лице Геры. Женская половина не могла оторвать глаз от красивой позы бога, в частности от его элегантной руки.

А лицо Геры, тем временем, из упрямого стало несчастным. Она готова была расплакаться. Наверное, Зевс как-то так убеждал её наедине. Говорил прямо и указывал на недостатки супруги. Но тогда их никто не видел, и отец богов мог её утешить после столь грубого обращения. Сейчас с ней говорил сын титаниды. Пригретая на груди змея. Он смел копаться в психологии этой женщины у всех на виду. Зевс бросился было к Гере для утешения, но она властно вскинула ладонь. Он замер на полпути. Титаническим усилием сдерживая слёзы, Гера поднялась. Направилась к выходу. В дверях она остановилась.

– Я ЗНАЮ, что буду страдать, когда вас унесёт очередная война. Но если ОНА поднимет руку на моих детей, я лично убью её, какой бы непобедимой её ни сделали эти проклятые демоны! Гару станет членом семьи только после того, как на коленях присягнёт моему супругу и мне и поклянётся в вечной верности.

Затем она вышла.

– Разве мы не должны извиниться первыми? – Подала голос Афина.

– Даже не думай предложить это Гере, – отмахнулся от неё Зевс. Потом посмотрел на Гермеса: – Она пойдёт на это?

– Гару пока ещё не сильно изменилась. Поэтому я очень рад, что мы пришли к соглашению. Я приведу её. А вы нарядитесь получше. Присяга – дело торжественное.

Глава 5. Обитель богов

Всё прошло на удивление гладко. Редко, когда такое можно сказать про богов, но это именно тот случай – они дружно таращились на массивный сгусток тьмы с лицом бывшей гаргульи, высотой под три метра, в блестящих доспехах из подземных металлов. Больше всего их завораживали маленькие рожки над лбом. И чёрные крылья. Ни у кого на Олимпе никогда не было таких. Серые перья гарпий не в счёт.

Одновременно с разрешением принять Гару в своём Доме, Гера озаботилась кучей мыслей. Где её поселить? Каков её статус? Кто, в конце концов, теперь тут хозяин?

После официальной части последовал банкет.

Гару и Зевс шептались в сторонке. Они, в отличие от остальных, не терзались сомнениями, а решали насущные проблемы.

– Не бери в голову, я всё равно не смогу здесь жить, – убеждала Гару. – Пока я не знаю, чего ждать от себя, безопаснее для семьи, если я останусь в Тартаре. Вдруг эта “стихия разрушения”, как они её называют, проявится прямо здесь? Не хочу навредить кому-нибудь.