Русский Трафальгар

– Де веслом пусть помашет, – добавил Салтыков смотря как удаляется его экипаж, не пьян ли половой, ровно ли ведет повозку, да на трактир «На огонек», с которого в случае можно возместить утрату.

– Зачем же вмешиваться в отлаженный механизм, если посадить сотню матросов, как они все синхронно будут веслами махать? – удивился вестовой матрос Иван, – там все весла закреплены в уключины на больших деревянных кругах, в одном, например, верхнем положении, и сделаны специальные штанги, которые приводятся в движение двигателями работающими на разнице температур забортной воды и небольшого огонька на камбузе галеры, и стоит корабль лишь привести в движение, шестом или шлюпкой, как механизм запускается, и множество синхронных частых гребков толкают самодвижущуюся галеру вперед, тем самым передвигая ее куда потребно.

– Надо самому ознакомиться с таким чудом, – Николай Бурлаков записал себе разобраться с этим вопросом и стал расспрашивать матроса, пока шлюпка шла, на этот раз используя мускульную силу гребцов к шняве «Мункер», – как кормят вашего брата на кораблях эскадры, как обустроен быт, кто идет в матросы?

– Да все благодаря стараниям нашего отца родного Петра Великого Ольденбургского хорошо, едой нас в отличие от крестьян, восстанавливающих город, кормят исправно, в порту продовольствием, приготовленным в больших котлах, установленных на таганах46 и весьма обильно. В море же, куда мы выходим достаточно часто нередки французские и голландские сыры, сало, солонина, огурцы в бочках, хлеб, когда кончается свежеиспечённый, в ход идут сухари.

– В матросы кто подается? – зевая спросил Салтыков, его слегка укачало в шлюпке на легкой зыби, да еще дождик летний июльский начинал покрапывать.

– Так знамо дело, голытьба иностранная которую в родные флоты не берут, да мужики с Московии и близлежащих к Ингерманландии районов, нас то коренных архангельских мореходов немного.

– Что же ты коренной мореход у себя там в поморье не служишь? – Бурлаков решил задеть рассудительного вытягивающего немного слова матроса.

– Так там голландцев как собак нерезаных47 они все заполонили, к тому же государь, беспокоясь за сохранность лесов запретил нам строить традиционные ладьи, кочи и карбасы, а обязал производить иноземные гукоры, и другие, которые я еще и выговорить не смогу, а дальше Новой земли они ходить не могут их давит льдами.

– Почему кочи не давит? – заинтересовался Бурлаков, уже подплывая к шняве.

– Поморы ставят на свои суда двойную обшивку, корпус по форме напоминает куриное яйцо, а киль выполнен в форме лыжи, что позволяет ходить по битому льду, затрет льдами просто вытолкнет наверх, а в ежели случае упрешься в ледяную преграду, то необходимо закинуть тяжелые якоря на льдину, и подтянуть их на брашпиле, тогда кораблик вскарабкается поверх. Затем просто перенести якоря и опять подтянуть, до момента, пока лед не кончиться.

– Забавный способ, – согласился Николай, – простой и надежный, как все технологии, которые придумали наши деды и прадеды.

– Причем и сам осударь48 не брезговал подобным мероприятием, дюжину49 лет назад велел перетащить два фрегата «Курьер» и «Святой Дух» из Белого моря в Онежское по специально созданному волоку.

– Откуда ты такой смышленый да словоохотливый?

– Я с капитаном шнявы «Мункер» Ермолаем Анисимовичем Скворцовым, в Голландию ездил учиться уму разуму, да морскому делу, много миль прошли, вместе у Выборга шведский адмиральский бот штурмовали, а второй орудийным огнем отогнали, пленных двадцать семь человек привели, все что осталось от экипажа в сто человек.

Разговор прекратился, так как шлюпка уткнулась в борт шнявы и Федор Степанович Салтыков поднялся на палубу, где его уже встречал бравый подпоручик, который тотчас отдал приказ сниматься с якоря и держать курс на Кронштадт, где на волнах покачивалась вся русская эскадра в ожидании нового адмирала, вместо заболевшего норвежца. Ладно бы было просто стоять на якорях, и продолжать привычную, и отработанную до мелочей жизнедеятельность, но государь повелел прикрыть прорыв галерного флота с десантом из гвардейских Семеновского, Преображенского, Архангельского и Ингерманландского50 полков, а также других частей, а это означает, что неизбежен бой, так как осведомителей у шведов в питерских кабаках хватало.

Коч XVII века и Шнява «Мункер». Фрагмент офорта «Боевые порядки русского флота на пути к Выборгу в мае 1710 года», Пикарт 1711 г.

– Добрый день уважаемый Федор Степанович рад видеть Вас и засвидетельствовать свое почтение и уважение, – капитан шнявы почтительно поклонился, – путь до форта Кроншлот займет два-три часа по Невской губе, в это время располагайтесь в каюте, апартаментами ее назвать сложно самого Петра Великого, он несколько раз поднимал флаг на моем судне, да что уж тут говорить, собственноручно строил ее, любит он плотницкое ремесло.

– Всенепременно воспользуюсь Вашим гостеприимством уважаемый Ермолай Анисимович, а Вас прошу рассказать мне о шведском флоте, по рассказу вашего ординарца не все ладно и у шведа, как славно Вы взяли адмиральский бот у Выборга, об этом весь Питер затем судачил.

– А Иван то! – наигранно вспомнил его Скворцов, – он у нас известный трепач, не обращайте внимания, он из поморов, а им видимо кроме голландцев и белых медведей не с кем поговорить, вот они и ищут свободные уши.

– Вроде дельно изъяснялся, в Европу говорит ездил.

– Дурень он, – снова капитан заступался за ординарца, – Европейскими могут называться лишь те страны, которые омывает река Европа, сейчас ее все чаще Дунаем называют, а мы были с ним в Нидерландах, а это только приевропейская51 страна, которая граничит с европейскими странами, он там мне жизнь спас в поножовщине, а так храбрый малый.

– Так что со шведами? – видимо капитан тоже любил поговорить, решил Бурлаков.

– Мы, прежде чем взять на абордаж шведский бот, дождались, когда обстреляет наша шнява его из семи 3-фунтовых пушек с одного борта ближней картечью, а затем храбро кинулись на абордаж, а тут уж была-не была кто кого, как Господь Бог рассудит, да ситуация сложиться, но повезло нам тогда и одолели мы врага.

– Что то более детальное, а не пафосные возгласы можешь рассказать, – начал сердиться Салтыков, что чай поданный, наверное, остывает, а капитан ходит все вокруг да около рассказывая про какой-то Дунай, хотя каждый образованный человек знает, что огромную реку зовут Европа, то бередит свою память схватками в голландском баре или на борту шведского бота.

– Не любит швед рукопашного боя, ой как не любит, особенно после Полтавы, где цвет их армии полег. Но если уж вступает в бой, как правило после артиллерийского обстрела, то дерется отчаянно, полагать на качество своего оружия, отточенную технику, выпады и контрприемы. Тут уж его не одолеть, сам видел, как мастер пятерых наших проткнул, те и пикнуть не успели, словно скотину резал. Такого только обухом по ногам и голове.

– О комплектации команд можешь что сказать? – Бурлаков решил вновь направить ударившегося в воспоминания капитана в нужное русло.

– Молодежи много, – выдавил из себя Скворцов, – флот растет, потери присутствуют, плотят матросам все меньше и меньше, да не регулярно, ведь до половины доходов шведского короля шла из провинций, которые сейчас Речью Посполитой оккупированы да нами, а союзники Датчане блокируют проливы, и торговцев шведских ловят в море, об этом мне Петр Алексеевич сказывал, вот и набирают кого попало.

– Матросов мало, тем самым нам лучше, – поднял палец вверх Салтыков.

– Только у нас еще меньше, – с грустью ответил капитан шнявы, уже вышедшей на Невскую губу и поймавшей ветер, а также включившую на полную мощность свою воздушную пушку, которая пуская бублики толкала их в паруса, тем самым увеличивая их натяжение.

– Какое процентное соотношение моряков и солдат в нашем флоте и шведском? – поинтересовался Бурлаков.

– На корабле «Полтава» в частности 149 моряков и 189 солдат, а на сопоставимом шведском «Estland52» водоизмещением в 960 тонн находятся 271 матрос и всего 40 солдат.

– Сравним вооружение двух кораблей, – предложил Салтыков, офицеры прошли с палубы в каюту и прихлебывая горячий чай с печеньем уселись в креслах, продолжая разговор.

– Извольте, у шведского корабля четыре 18-фунтовые пушки на гондеке и еще шестнадцать 12-фунтовых пушки установленные там же, изготовленные в Фалуне, да еще двадцать 6-фунтовых орудий, плюс восемь 3-фунтовых пушек палубой выше, итого бортовой залп не самого мощного шведского линкора составляет 216 фунтов.

– Как смотрится «Полтава»? – поинтересовался Салтыков съедая марципан.

– Здесь все проще, – Скворцов тщательно вспоминая характеристики нашего флагманского корабля, – у него двадцать два 18-фунтовых орудия установленные на гондеке и двадцать 12-фунтовых орудий установленных на мидельдеке, да еще на фордеке и баке десяток 4-фунтовых орудий.

– Тем самым бортовой залп составляет 338 фунтов, – Салтыков, что-то соображал в голове, – общий вес артиллерии составляет 74 тонны, что у шведа?

– У шведского линкора вес орудий составляет 48 тонн, но прослеживается недогруженность мидельдека на 7,6тонны, странно только почему? – Скворцов сидел над подсчетами.

– С чего ты взял, что вторая орудийная палуба у «Estland» недогружена?

– Все знают, что пропорции правильного размещения вооружения на корабле составляет 3-2-1, а именно если на гондеке установлено орудий 29,16 тонны, то на мидельдеке возможна установка 19,44 тонны, а там только 11,8.

– Действительно странно, – Салтыков подсчитал и произнес, – они могли бы установить не 6-фунтовые орудий, а 8-фунтовые, тем самым усилив огневую мощь своего корабля.

– Или возможен вариант использовать этот вес на гондеке, и тогда возможна установка не четырех 18-фунтовых орудий и шестнадцати 12-фунтовых, что для корабля действительно маловато, а двенадцати 18-фунтовых и восьми 12-фунтовых, что куда серьезнее.

– В общем швед я думаю приготовил нам еще сюрпризов, – Салтыков добавил еще, – одно не пойму, зачем им на корабле практически вдвое больше людей?

– Вероятно скорострельность, так как наличие значительно большего экипажа позволяет быстрее перезаряжать орудия, части команды заделывать пробоины и отчерпывать воду.

– Шведы профессионалы в морской войне, да и мы не лыком шиты тоже знаем, что к чему, – Салтыков допил чай, – если бы датский король Фредерик IV прислал свой линейный флот к нашим берегам, то объединившись наши силы могли Кальмар – главную базу флота противника захватить и разрушить до основания, а так велено лишь отвлечь.

Первый форт Петербурга – Кроншлот при строительстве (Ростовцев Алексей Иванович, гравюра) и современное состояние.

За разговорами и прошли три часа, Николай Бурлаков вскоре выглянул из окна и увидел первый форт Петербурга, возвышавшийся на южном фасе обороны Кронштадта с куполом и огромным флагом, развивающимся на ветру, а близ него, расположился весь русский линейный флот. Величественное зрелище корпусов кораблей, мачт, парусов и флагов вселяло в сердца уверенность о благополучном завершении противостояния со шведами, и проверки «Твердого» в бою, а вместе с тем, возвращение и завершение первой части задания.

Но когда пороховой дым рассеялся и в кают-компании «Леферма» собрались капитаны кораблей по приказу Салтыкова было над чем задуматься. Во-первых, после доклада капитана корабля «Рига» Якова Кроненбурга вырисовалась общая ситуация на театре военных действий. Самый первый и главный облом, состоял в том, что Датчане не придут.

– Сил у них мало, денег тоже, корабли, которые требуют ремонта простаивают, драгоценное время уходит, – вещал щуплый Кроненбург.

– Три линкора с Архангельска еще только на подходе и рассчитывать на них не приходится, – взял слово с разрешения Салтыкова капитан «Полтавы» Вейбрандт Шельтинг, – «Перл» движется к нам из Голландии под их флагом, чтобы как с «Блинбруком» не вышло, когда купленный Вами линкор шведы перехватили и вернули Англичанам.

«Да русских то капитанов совсем нет», – подумал Бурлаков глядя на сидевшую перед Салтыковым братию похожих на самых отъявленных головорезов с Карибских островов, – отставить причитания, государь ясно сказал прикрыть, и мы прикроем, чтобы нам это не стоило.

– У шведов двенадцать кораблей с 24-фунтовыми пушками построенных на лучших Кальмарских верфях и еще пять кораблей попроще с 12-фунтовыми пушками, построенными в Риге, – Кроненбург не унимался, видимо готовился ранее у шведов служить, смотря кто больше заплатит.

– Берите их на абордаж, сцепляетесь и тоните вместе, но галеры к Аландским островам пройти должны и никто, слышите никто не должен им в этом помешать. Отрабатывайте свои гонорары! Предлагайте лучше, как флот распределим по отрядам, кого в авангард, кого в арьергард, а кого и в кордебаталию53?

– Вы адмирал, вам и решать, – выразил мнение присутствующих щуплый Кроненбург, он видимо за негласного старшего тут присутствовал. Всегда так происходит решил Бурлаков, что собираются человек десять – двадцать и когда предстоит серьезное дело изыскивают ведущего как-то интуитивно, по косвенным признакам, опыту и наглости что ли.

«Ну и дела, опытные капитаны у Петра Великого, отмазались мастерски», – решил Николай Бурлаков, а сам стал данные на присутствующие корабли разглядывать. Кораблей присутствовало двенадцать и самым мощным был до прихода «Леферма» корабль, построенный только – только на Санкт-Петербургском Адмиралтействе английским мастером Ричардом Броуном «Святая Екатерина», вместе с кораблями первой серии «Рига», «Пернов» и «Полтава». Не хватало очень их систершипа «Выборг», разбившегося на мели год назад, когда гнались за шведскими кораблями, но история не терпит слога тельного наклонения, прошлого не вернешь.

Линейный корабль "Святая Екатерина" (с гравюры Пикарта, 1716) и Проекты морских флагов, сделанные лично Петром I.

– Вы, – обратился Салтыков к капитанам самых мощных четырех кораблей, -будете составлять авангард флота, ее центральную часть и поднимите синий флаг с крестом Андрея первозванного в углу, к Вам же присоединюсь и я на «Твердом».

Капитаны названных кораблей стали о чем-то совещаться.

– Остальные восемь кораблей в основном английской постройки составят кордебаталию флота, орудия правда большей частью на них 12-фунтовые, а «Страффорд» капитана Нильсона вообще вооружен как фрегат 8-фунтовыми пушками, – решено отряжу я его командовать арьергардом. Да, там как раз семь фрегатов, вот один корабль и не помешает.

– На такое предложение разделить наши силы, – не унимался Кроненбург, – могу сказать оно очень рискованное. Вы ставите самые мощные корабли в авангард, а точнее наверняка намереваетесь использовать их в самом начале сражения, тем самым уподобляетесь вспыльчивому юноше, который быстро может сгореть и сгорает. Ежели на любом из кораблей авангарда собьют рангоут54 или повредят такелаж, то куда им отходить? К более слабой кордебаталии, которые капитаны и команды увидят разгром в более сильном авангарде и решат, что же с ними сделает противник. Про фрегаты я вообще молчу их собрали с бору да по сосенке по всем портам Европы и только «Штандарт» со «Святым Петром» и «Святым Павлом» здесь.

– Опасения Ваши, – обратился Салтыков к капитанам, бурно обсуждавшим предложенную диспозицию, – понятно. Но поймите, и Вы мою точку зрения, вытекающую из порученной нам самим Петром Великим задачи и располагаемыми возможностями. Корабли наши, команды и орудия, все то, что составляет гордое название Русский флот, хоть и собраны откуда можно, но объединенное государственной идеей, единой волей составляют единый организм. Так, например рак-отшельник, поселяясь в новую ракушку считает ее своим домом и не вспоминает, под каким флагом она раньше ходила так и здесь.

Ссылка в государю и объекту живой природы вдохновила капитанов, к тому же многие понимали, поставь рассудительный Салтыков в авангард которому надлежит завязать бой фрегаты или второсортные линкоры, переделанные порой из огромных ост-индийцев55 то мощные линкоры пока подойдут то середнячков шведы будут расстреливать как захотят из своих славящихся на весь мир орудиями отлитыми лучшими французскими мастерами на сооруженных на голландские деньги заводах.

– У нас не стоит задача разгромить весь шведский флот, – продолжил мотивировать Салтыков капитанов, – надобно отвлечь грозные линейные корабли неприятеля, от прорывающихся мимо Гангута галер с десантом самого Петра Великого, и не допустить его остановки, как произошло в прошлом году. Тогда войска высадятся на Аландских островах, подождут наступления холодов с построенном жилье и стройным маршем промаршируют к Стокгольму.

– Вступим в сражение, дадим несколько мощных залпов и отступим? – Петр Сиверс обратился к Салтыкову и всем окружающим капитанам, – как-то не по заветам государя.

– Что ты предлагаешь? Перетопить весь шведский флот? – Бурлаков в обличие Салтыкова стал заводиться, – тебе легко рассуждать, я дрался храбро и сумел уйти, когда половину нашего флота неприятель уничтожил, я молодец.

Сиверс не знал, что ответить на резонную критику Салтыкова, который проникся возложенной на него роли адмирала.

– Наляжем всеми силами на головной корабль, как это сделали шведы в сражении произошедшем четыре года назад, когда они утопили «Даннеборог», выведем из строя один-два корабля неприятеля и дело в шляпе, будем лавировать к своим берегам.

Дальнейшее обсуждение свелось только к уточнению места каждого корабля в бою, загрузке зарядов и снарядов, размещению орудий. Приняли план Салтыкова, подсмотренный им у скандинавов, о установке на корабле вооруженных 12-фунтовыми орудиями такими как «Виктория» и «Оксфорд» например четырех 18-фунтовых орудий, тем самым появилась возможность с дистанции ста ярдов пробить борт неприятеля, тем самым и шансы нанести большее повреждение им. Орудия позаимствовали в Кроншлоте, командир которого после получений распоряжений Салтыкова уступил материальную часть, но выговаривал офицерам с эскадры.

– Если неприятель погонится за Вами куда укрываться, то придете? Сюда придете, а тут я не с 24-фунтовыми пушками, а с 12-фунтовыми шведу только салют дать смогу.

Салтыкову забыли доложить в ужасной спешке, так как надлежало уже сниматься с якорей и нагонять галеры Петра, что 18-фунтовых пушек в крепости нет, и грузят калибром выше, а значит тяжелее. Часто так случается, что благие пожелания начальника подчиненными выполняются шаблонно без каких-либо обдумываний и докладов. Сказали – сделал, что тут думать то. Данный факт и хорошо, и плохо, так как лишнее обдумывание лишь может усугубить ситуацию.

Но флот есть флот и закончив все приготовления вышел из базы на бой с неприятелем. То, что сражение состоится не сомневался никто на эскадре, даже самый последний матрос. Финский залив в своей ширине не превышает сорока миль и разминуться с неприятелем было невозможно.

Командир форта Кроншлот наблюдал, как под синими стягами вышли первыми корабли «Леферм» («Твердый»), «Святая Екатерина», «Рига», «Пернов», «Полтава», за ними с небольшим разрывом уже под белыми флагами кордебаталии «Святой Антоний», «Рандольф», «Виктория» («Победа»), «Оксфорд», «Фортуна», «Армонт», «Арондель», и замыкал мощное шествие корабль «Страффорд» под красным флагом арьергарда в окружении семи фрегатов. Шнява «Мункер» вместе с тремя другими назначена была репетичным56 судном в бою, а на переходе просто посыльным и охранным. Не отвлекать же серьезные корабли для каких-то обычных задач.

Глава 2

Шведский адмирал Густав Ваттранг, стоя на балюстраде своего шикарного флагмана «Король Карл» заканчивал пить чашку кофе, и этот перерыв в его родной, уютной Швеции назывался фикой57.

Корабль «Король Карл» виден с разных сторон. Картина Этьена Компарделя, Морской музей.

Вместе с кофе кончался и шведский отряд, отряженный адмиралом в шхеры58. Царь Петр во главе своих девяносто девяти галер «турецкого маниру» проделал невозможное. Сперва фактом своего возможного прорыва к Аландским островам, а сиречь и к самой шведской столице вынудил его королевское высочество послать свои лучшие корабли сюда, в Финский залив, а точнее к мысу Гангут. Но русские настойчивые ребята, и стали по донесениям местных крестьян, которые поддерживали пресвященных шведов, а не варваров, строить волок по которому при должной расторопности и усердии они смогли бы переправить свои суденышки обладающие осадкой всего в пять футов на другой край полуострова и уже оттуда, куда глубокосидящие шведские линейные корабли не могли сунуться в виду своей осадки двигаться дальше.

Густав Ваттранг все сделал грамотно и разумно. Отрядил отряд прославленного сорокалетнего корсара в звании шаутбенахта Нильса Эреншёльда59 из восемнадцати орудийного фрегата «Элефант», бывшего русского «Олефант» захваченного в какой-то схватке в открытом море, а также шести галер и трех шхерботов60. Нильс вполне успешно все предыдущие годы гонялся за русскими по Балтике как за куропатками, конечно кто-то от него и сбегал, но половину он успешно ловил и приводил в шведские порты, тем и озолотился. И вот вчера еще было принято решение, что Нильс должен был захватывать русские скампавеи61 одну за другой.

Но азиаты перехитрили еще и здесь прославленных шведских мореходов. Вместо того, чтобы перетаскивать свои корабли по одному, ну на крайний случай по два корабля, они решились на дерзкий план по прорыву прямо через открытое море, на пределе действий кораблей его Густава Ваттранга отряда, куда он собрал самые лучшие корабли, и отряда вице-адмирала Эрика Йохана Лилье, куда помимо кораблей 2-го ранга вошли еще и 3-го. К сожалению, Швеция была высосана войной до дна и tain-емкости на кораблях безжалостно эксплуатировались, так как флот непрерывно плавал, и все золото, образованное в тяжелых шарах сдано в королевскую казну на нужды обороны королевства, и другого средства передвижения кроме парусов у флота не оставалось. А на море штиль и туман в самый ответственный момент. Русские галеры авангарда отважного хорватского капитана Матвея Христофоровича Замаевича, который не понаслышке на галерах ходил в Адриатике, сражался не раз с оттоманами, и был изгнан из Венецианской республики после убийства Вицко Буйовича, одного из лучших пограничников не допускавшего ни одного корабля под флагом полумесяца в воды омывающие Венецию, и был нанят на русскую службу. Замаевич со своим отрядом из двадцати скампавей прошел у самого берега, едва не касаясь кончиками весел опасных скал. Ваттранг, конечно, не в силах был стерпеть подобное безобразие прямо у него под носом и приказал шлюпкам буксировать массивные, тяжелые и красивые линейные корабли поближе к берегу, чтобы артиллерийским огнем предотвратить прорыв.

– Быстрее гребите, – Густав Ваттранг поставил на перила выпитую чашку кофе, а она свалилась за борт, но на такой пустяк, когда суда противника мчатся у тебя под носом, а солдаты, да именно солдаты, а не матросы дразнятся, показывая кулаки и голые задницы прославленным мореходам не терпит прощения.

– Прикажите зарядить орудия? – спросил капитан корабля Даниэль Асмус, – я послал самых сильных ребят, а вскоре прикажу их сменить, и если первые корабли уже скрылись в шхерах, и нам их не догнать, то середину русского авангарда и последующие скорлупки мы должны своими ядрами напичкать.

– Да пусть с первыми разбирается шаутбенахт Нильс, причем он по званию равен русскому царю, да и офицеры с матросами у него отчаянные головорезы своего не упустят.

– Виват! – закричал Асмус, – одна из галер неприятеля подбита вероятно нашим 36-фунтовым ядром получила пробоину и тонет.

– Прикажите впустить шлюпки и захватить пленных, – Густав Ваттранг потирал руки, да так просто он свою победу не упустит, попортит крови русскому царю.

Но несмотря на все старания шведов, больше попаданий не случилось, а произошло более невероятное. Основная часть галерного флота Апраксина и Петра Великого, пользуясь тем, что оказалась вблизи берега была обойдена армадой русских суденышек мористее, на самом пределе досягаемости огня шведских орудий. Ваттранг был взбешен.

– Что происходит Асмус? – обратился он к капитану мощнейшего корабля своей эскадры, – за что мы прогневили богов, ты скажи? Мы собрали страну по кусочкам, построили крепости, ну да модернизировали в них все то, что уцелело после глобального потопа, защитили крестьян и ремесленников от нападений и грабежей, занялись этим сами, я имею ввиду шведскую аристократию. Затем пользуясь теми замечательными орудиями, которые сделали для нас голландцы вместо наших кожаных62. Мы прошли как саранча по землям Дании, Саксонии и Речи Посполитой, оттяпали везде по кусочкам и вуаля! – Шведское королевство с внутренним морем готово.